Свобода взаперти

Сотрудники «СинПет» всегда отличались рвением к работе, поскольку привыкли к самым что ни на есть изысканным пожеланиям клиентов, да и откровенно наслаждались ролью монополистов на рынке. Однако тут всё же было другое. Шутка ли, им привели целого путешественника во времени, который решил выбрать и изготовить у них питомца. Чем не идеальная реклама, да ещё и бесплатная? Лирико не стала говорить им, что сама является владельцем скорее эксперимента, нежели прокачанного питомца – должно быть, их бы оскорбила привязанность сотрудница «Хроноса» к этой недоделке. Пока Гудсир был занят изложением своей идеи, Лирико вызвала к системе «Умное жилище», дабы поглядеть, как там Шкура. Негодяйка распинала плед на кровати, скомкав его в диковинный бутон, похожий на пока не распустившуюся розу, и устроилась в центре всего этого великолепия с игрушкой в зубах. Вот у кого отпадная жизнь. Ни работы, ни абсентии, знай себе развлекайся. – Кто-то навёл порядки. – А, док, – Лирико не испугалась, поскольку уже научилась различать его шаги среди десятков других, – Да, видимо, лавашик заскучал. Как приду, возьму её на прогулку... Ну что, вам показали варианты Вашего будущего питомца? – По правде сказать, – анатом улыбнулся, – Я оказался от визуализации. – Почему? – Пусть сделают с моих слов, а я полюблю его таким, каким он появится на свет. – Да Вы романтик, док, – Лирико сделала вид, что маскирует кашлем смешок, но на самом деле эти слова достучались до тех областей её мозга, которые хозяйка считала давно погребёнными под слоями грамотно наваленного пофигизма. – Не уверен, что это плохо, – заскрёб затылок он. – Это неплохо, – с лёгкостью признала Лирико, – Просто сейчас мы даже детей редактируем, чего уж говорить о синтетах. Редко кто принимает кого-то таким, каков тот есть. – То, что Вы говорите, кажется мне весьма прискорбным. – Вот я и удивилась Вашей фразе, – шустро расплатившись и подождав, пока её подопечный разберётся с тем, что помимо подписи на документе размещается отпечаток пальца и чёрно-белая схема узора сетчатки, сотрудница «Хроноса» прикинула их дальнейший маршрут. Возвращаться в парк развлечений было бы бессмысленно, всё равно уже ушли. Телёнка обещали доставить в офис в Нью-Калинге завтра, так что оставаться здесь смысла тоже не было. Думай, Лирико, чем обрадовать этого кудрявого. Бинго! – Док, а как Вы относитесь к музеям естественной истории? Всякие кости, твари в банках, чучела и прочее? – уперев руку в бок, вдруг спросила девушка. – О, – блеск в карих глазах сказал ей даже больше, чем требовалось, – Помнится, нас с братьями было не оторвать от анатомических диковин, ракушек и перьев, когда отец вывозил нас в места вроде такого. Но не заскучаете ли Вы в столь почтенном месте? – Это уже от Вас зависит, – усмехнулась Лирико, снова выходя на свежий воздух. – Что Вы имеете в виду? – Может быть, Вам присущ дар рассказчика, и Вы изволите провести для меня экскурсию. А если нет, я всегда могу поугорать с того, как Вы краснеете у какого-нибудь стенда, посвящённого формам бакулюмов суслика. – Мисс Лирико! – в нём моментально смешалась оторопь, возмущение и любопытство, – Дамам не пристало рассуждать о... срамных костях животных! Это неприлично, в конце концов! – Ещё скажите, что Вам не интересно. – Напротив, очень даже... – Гудсир запнулся, смущаясь ещё больше, но затем всё же тихо спросил, – А что, они различаются? Лирико расхохоталась, и Гудсир удивился самому себе: он не возмутился ещё больше, а наоборот, присоединился к её задорному смеху. И правда, разве же человек выбирает, какого пола ему родиться? И все эти «прилично» и «неприлично», как-никак, порождение времени, а не человечества в целом. Пусть Лирико и не могла ответить на все его вопросы, но обсуждать с ней некоторые вещи было очень даже увлекательно, даже несмотря на заметную резкость что манер, что высказываний. – Мисс Лирико, это будет очень неделикатно, если я поинтересуюсь, разгадала ли наука вопрос того, почему один плод во чреве матери становится мальчиком, а другой – девочкой? Лирико слегка удивилась, но не стала пенять на викторианское воспитание. Не ровен час, возьмёт и опять заберётся в свою скорлупу гендерных стереотипов, и поди вытащи его потом из этого. – Всё дело в хромосомах, док. Пол младенца определяет хромосома, переносимая мужской половой клеткой. Если при слиянии выходит XX, рождается девочка, Если XY – мальчик. – И этот процесс поддаётся контролю? – Да, в лабораторных условиях, – кивнула сотрудница «Хроноса», погодя вспоминая канувшую в Лету моду, когда в Нью-Калинге можно было встретить целые кварталы, заселённые только семьями с мальчиками или же девочками. Одна центрифуговая сортировка – а сколько радости от контроля процесса. – Скажите, мне кажется, или все путешественники во времени – женщины? – Ничего себе, – реакция Лирико наглядно показала Гудсиру, что его умозрительное заключение попало в точку. – Выходит, я прав? Она усмехнулась: – Такими темпами придётся взять Вас на какую-нибудь должность, док. Правы на все сто… А теперь Вас, конечно же, интересует, почему так сложилось? Он смиренно кивнул, подождав, пока его провожатая снова возьмёт транспорт, на этот раз для перемещения по городу. Кума муркнула что-то о высоком уровне их активности, но с удовольствием переселилась в очередное механическое обиталище. – Если очень коротко, дело в генах и их сочетаниях. Мальчики рождались очень болезненными и не доживали даже до года. Помните пример с гребцами в лодке? В экспериментах на эмбрионах ммужского пола гены так и не начинали грести в одну сторону. Как следствие… Аллергии. Воспаления. Некоторые уже рождались покалеченными. – Почему... – анатом сглотнул. Эксперименты на людях всё ещё представлялись ему несусветной дикостью, несмотря на их благое значение для нового общества, – Почему девочки могли с этим справляться? – Вторая половая X-хромосома не подвергалась изменениям, если в ней содержался ответ, как справляться с той или иной иммунной реакцией, поэтому девочки выживали. Правда, не все. И не все в итоге были пригодны для работы. Гудсир кивнул, вспомнив о Клео и Катрине. Хорошо, что вопрос был прояснён как раз вовремя: Лирико разогнала транспортное средство до весьма приличных скоростей, и говорить было тяжеловато. – Могу ли я всё же удовлетворить своё любопытство относительно того, почему мы выбрали музей в качестве точки нашего маршрута? – всё же решил задать вопрос анатом, когда они притормозили, подчинившись сигналу светофора. – Не могу в полной мере гарантировать Вам удовлетворение, – Лирико просто не могла не поддеть его за использованную стилистическую конструкцию, – Однако я полагаю, что мы застанем там Ива. – А, – её собеседник опомнился несколько раньше, чем рассчитывала девушка, – Тот учёный, с которым Вы обещали меня познакомить. Признаться, я несколько нервничаю. – Без паники, будьте лапочкой, Вы не можете не нравиться, поверьте мне. – Ну, знаете, – он крепко зажмурился в попытке не дать себе покраснеть снова, – В научных кругах как-то не хочется прослыть профаном. – Во дела, – Лирико пришлось говорить громче, поскольку они снова тронулись с места, – А со мной Вы что-то не комплексуете, если видите какую-то технологию впервые и спрашиваете, что это такое и зачем. – Это другое. – В каком смысле? – При всём Вашем подчас невыносимом характере, Вы какая угодно, но точно не высокомерная. – Смотрите, док ещё подумаю, что Вы за мной ухаживаете, – мигом нашлась с ответом сотрудница «Хроноса», к своей радости услышав нечто, похожее на сдавленный писк со стороны своего спутника, переросшее в уже ставшее привычным восклицание «Мисс Лирико!». Благо, откинуться анатому не позволило здание из жёлто-серых плит, как раз вовремя показавшееся возле типовых высотных зданий. Музей. – Скажите хоть, Ив это имя или фамилия на случай, если он там будет, – попросил Гудсир, спешиваясь. – Это имя, – Лирико вошла в режим коварного беса и не собиралась вот так вот просто раскрывать все карты, так что анатом, чуть поразмыслив, всё же решил добыть нужные ответы самостоятельно. Если музей в Нунавуте поразил своим оформлением, то в этом месте можно было и вовсе потерять дар речи. Чего только стоила проекция на потолке: подвешенный там скелет синего кита методично обрастал мышцами и кожей, показывая, как огромное животное выглядело при жизни. Схожие голографические установки размещались и возле других экспонатов, словно заставляя пожелтевшие кости вспомнить времена давно ушедшей юности. – Ох уж эти молодые учёные, я ведь специально сделал пометку, что тот череп принадлежал матёрому самцу, и эти шишки есть свидетельство половой зрелости! Ну и напутали, черти полосатые, – донёсся до посетителей жизнерадостный бас, и навстречу из-за поворота вышел очень высокий крепко сложенный человек, сопровождаемый внимательно слушающим его роботом, похожим на тех, что тестировали сотрудников «Хроноса» на абсентию, разве что заметно крупнее, – Так, Болванчик, продолжим потом. Лирико! Моя ты хорошая! Сколько лет, сколько зим! Гудсир не сразу понял, что поразило его больше: эта фамильярность или же то, что сотрудница «Хроноса» охотно шагнула к седому, словно лунь, гиганту, давая о себя обнять: – Вижу, всё в порядке, Ив? – Полно работы, моя хорошая, – он задорно улыбнулся, – Одну знакомую тебе развалину пригласили помочь в организации новой выставки, а я возьми и залезть в фонды музея… Ох, прошу прощения, смотрю, ты не одна, с тобой такой очаровательный молодой человек. Гудсир едва не обернулся, дабы поискать глазами вышеупомянутого «очаровательного молодого человека». – По глазам вижу, что учёный, – массивная, словно кирпич, рука мигом была протянута анатому, – Будем знакомы. Иван Ефремов, но местные зовут меня Ив. – Гарри Гудсир, – несколько оробев от такого дружелюбного напора, протянул ладонь в ответ натурфилософ. Сотни вопросов зароились в голове. Иван? Он русский? Кто он? И почему он, пусть и в возрасте, позволяет себе такие вольности с Лирико? – Батюшки, тот самый Гудсир из экспедиции Франклина? – в тоне Ефремова прорезалось уважение, – Досталось же Вам, бедолага. Но, вижу, всё уже позади, и теперь мы – часть этого сумасшедшего мира, ага? – Да, а… – Лирико, не возражаешь, если мы с твоим новым подопечным обсудим скучные новости мира науки? – Да-да, наслаждайтесь скрипом мозгов, мальчики, – сотрудница «Хроноса» уже практически скрылась в ведомом только ей направление, – Я пока проведаю буфет. – Вот чертовка, да? – хохотнул Ив, по-братски хлопнув вверенного его заботам коллегу по плечу, – Язык что шило, но сердце у неё доброе. Товарищ Гудсир, надеюсь, Вы не откажетесь посмотреть на сокровища этого храма науки?