Свобода взаперти

Пусть Лирико и не приходилось испытывать последствий хроношока, что-то подсказывало ей одно: доктора Гудсира надо отвлечь. Она и без того изъяла его из прошлого в период нехилого кризиса, и если он нырнёт на прежнюю глубину – всё, пиши пропало, как и не было её спасательной операции. В случае с кем-то другим девушка, пожалуй, заботилась бы только о себе – спасала бы, чтобы не удостоиться нагоняя от Финли и неслабой головоломки от Эторы – но мистер Гарри Гудсир уже успел доказать ей, что является чем-то большим, чем просто работа. Он был личностью, пусть и не столь яркой, но любознательной, открытой новому опыту, по-своему утончённой и обладающей эстетическим началом. Вот прямо сейчас Гудсир восторженно попискивал от обтекаемых форм водного глайдера, который уже вовсю обживала Кума, получившая от доктора новые координаты путешествия. – Мисс Лирико! Взгляните только, я готов поклясться чем угодно, но эта конструкция точно вдохновлена анатомией дельфинов! Сотрудница «Хроноса» лишь с улыбкой кивнула. Сущий ребёнок, даром что не писается от каждого чуда, встречающегося то тут, то там. – Кума, запомни ещё одну точку в координатах, куда мы отправимся следом, – попросила Лирико, убедившись, что транспорт готов к эксплуатации. – Вся внимание, – деловито отозвался кастискин, и получив данные, выдал смешок, – О, отличный выбор. – Что там? – поинтересовался Гудсир. – Какой нетерпеливый, – задорно подмигнула ему Лирико, – Всему своё время. А пока садитесь. Сзади меня. И держитесь хорошенько. – За что? – За меня, разумеется. – Но это как-то неприлич… А-а-а!! Хорошо, хорошо! – он тут же испуганно вцепился в девушку, когда пришедший в движение глайдер птичкой взлетел над утёсом только для того, чтобы ухнуть вниз, к воде. Гудсир инстинктивно набрал в лёгкие воздуха и задержал дыхание, но, как оказалось, зря: море под транспортным средством вогнулось, словно покорная глина, и повернувшая голографическую ручку Лирико взяла курс на большую землю, подняв похожее на скорлупку ореха защитное стекло: – Держитесь, крепче, док… Нет, это не сигнал убирать руки, реально держитесь. – Простите! – уже и сам не зная, за что извиняется, анатом поёрзал, пытаясь разместить руки на её талии хоть немного в рамках приличия, но, убедившись, что это практически бесполезно, решил смириться, – Я думал, мы отправимся в обратный путь на пневмотрубе. – Можно было и на ней, но у нас появилась новая точка маршрута. К тому же, – Лирико выписала лихой кульбит, вызвав очередной вопль вверенного её заботам собеседника, – Так будет повеселее! – Умираю от веселья, – против воли снова прижался к ней Гудсир. – Откройте глаза. Скоро привыкнете. Денёк как раз для прогулок, наслаждайтесь ветерком, док. Слушаться подобного совета было безумием, не слушаться – глупостью, поэтому анатом всё же разжал плотно сомкнутые веки, но оглядываться не спешил. Глайдер мчал вперёд, не поднимая волн, и единственным, что бросало в лицо солёные брызги, оставался морской бриз. Подумать только: когда-то здесь были льды, заключавшие в свои смертельные объятия любого неосторожного капитана. А теперь, если бы не серый тон воды, не отличить от тропиков. – Док, скажите... – Да? – Нет, ничего, – тон Лирико был каким-то нехарактерным, словно она стеснялась. – И всё же. – Это всего лишь глупый вопрос. – Что вы, я настаиваю, вы, в отличие от меня, редко что-то спрашиваете, – оживился Гудсир. Ситуация была новая. – Видите ли, док, – она покосилась на натурфилософа из-за плеча, – У нас бытует мнение, что люди, пережившие хроношок, ощущают себя более… Живыми. Я хотела спросить, чувствуете ли вы что-то подобное. – А… – Гудсир задумался, сверяясь со своими ощущениями, – Пожалуй, мне тяжело отделить пережитое волнение от окружения и событий последних дней. Я хочу сказать, что моё самочувствие ещё лучше, чем то, что было перед началом экспедиции, но причиной тому может быть и отличное питание, и новые впечатления. – Звучит очень и очень по-научному, – было непонятно, устроил ли Лирико его ответ, но уточнений она не попросила. – Уважаемые пассажиры, наш путь по морю заканчивается, начинается маршрут по воздуху, – доложила Кума, заставляя лобовое стекло сомкнуться вокруг них. По бокам глайдера выскочили белоснежные крылья, и транспортное средство ловко взлетело перед самым берегом. – Британская империя подмяла бы под себя весь мир, будь у неё такие технологии, – неизвестно зачем озвучил пришедшую в голову мысль Гудсир. – Ага. Главное, чтобы у остальной части мира не оказалось ничего подобного, – хмыкнула Лирико, рассматривая небоскрёбы внизу, – А куда именно мы летим? – В мой дом… То есть я хотел сказать, на то место, где располагался тот дом, в котором я родился и вырос. Девушка бесшумно вздохнула. Пусть хроношок, как ей было известно, не повторяется дважды, но вот другая зараза… Говорить? Не говорить? В данном случае знание не уберегает, абсентия это тебе не СПИД. – Не волнуйтесь, мисс Лирико, я обещаю принять факт его исчезновения с достоинством, – словно поняв ход её мысли, решил поделиться Гудсир. – Поймите, док, моё волнение… – она сглотнула, – Связано не только с банальным расстройством, которое Вы можете испытать. И пусть Ваш опыт переживания хроношока весьма неплох… – Мисс Лирико, – (показалось, или он мягко приобнял её талию чуть больше, чем просто держать во время движения?), – Вы можете быть честны со мной. Ваш мир полон чудес – только безнадёжный глупец стал бы отрицать такое – но есть и свои проблемы. И в этом нет ничего предосудительного, но если дело серьёзное, я бы хотел узнать это от Вас, поскольку полон доверия к Вам, а также искренне восхищён Вашей честностью. Лирико даже не сразу нашлась, что сказать на эдакий монолог, лишь бестолково пробурчала что-то про запрещённые приёмы. Кума тем временем успешно припарковалась на одной из крыш, и сотрудница «Хроноса», забрав блок, поманила доктора за собой. – Ага, – только и смог сказать Гудсир, обозрев фундамент весьма мощного бизнес-центра, – Да уж, район разросся... Что это? Лирико и сама услышала звук глухого удара и человеческие крики. Оглянулась на анатома: он заметно напрягся. – Возможно, кому-то нужна помощь. – Возможно, Вы прямо сейчас узнаете, чего мы все боимся, живя в этом раю, – Лирико позволила ему бежать впереди. Здесь ли, в Нью-Калинге ли – везде одно и то же зрелище, только декорации разные. Возле одного из зданий собралась толпа. Было слышно «выпал из окна». – Расступитесь, я врач! – к удивлению Лирико, принялся распихивать людей Гудсир. Те хоть и удивлялись, но двигались. – Это не нужно, уверяю, – сотрудница «Хроноса» протиснулась следом, заметив, как анатом остолбенел и прикрыл рот рукой: – О, Всеблагой Господь... Испугаться было от чего. Сплющенная от удара об асфальт человеческая биомасса пришла в движение, восстанавливая исходную форму. Наниты были практически всесильны, доставая нерадивого владельца с того света. – Не трогайте, кому говорят, – Лирико перехватила совершенно растерявшегося доктора за локоть. – Он... Выживет? – Гудсир во все глаза смотрел на то, как латается расколотый, словно яйцо, череп. – Да. – И будет в порядке? На этот раз сотрудница «Хроноса» покачала головой. Язык в разбитой челюсти незнакомца пришёл в движение, уворачиваясь от заново росших на месте выбитых зубов. Налитые кровью глаза сосредоточились на Гудсире. Пару секунд назад практически мёртвый человек громко хрустнул ставящимися на место костями и вдруг зашептал: – Komm doch bitte, bitte, bitte noch ein bisschen näher… Komm doch bitte, bitte, bitte noch ein bisschen näher. – Граждане, в сторонку, пожалуйста, мы его заберём, – сквозь толпу пробрались трое в белых костюмах, не давая бедняге подняться самостоятельно. Безумец не сводил глаз с врача, и, когда его уже запихивали в более крупный глайдер с неведомыми анатому пометками, оглушительно заорал: – Der freie Wille wird dir schnell zum eignen Strick! Санитары удвоили усилия, и дверь за сумасшедшим закрылась. Вскоре единственным, что напоминало о трагедии, стало коричневатое пятно на асфальте. – Вот вы и познакомились с абсентией, док, – негромко произнесла Лирико, – Главной болезнью конца XXI века. Не все такие буйные, как этот, да и говорят они редко. – Он сказал... – когда Гудсир обернулся к ней, Лирико увидела сострадание, прещущееся в карих глазах, – «Свободная воля быстро станет твоей верёвкой».