Свобода взаперти

– И всё же, боюсь, я не до конца понял Ваш – без сомнения, восхитительный – пример с дневником и его содержимым. Лирико вздохнула. Неужели нельзя просто побеседовать о погоде, пока они мирно спускаются на лифте? Сейчас подопечный напоминал ей сорвавшегося с цепи лабрадора, который переворачивает вверх дном всё, что находится в его зоне досягаемости, желая успеть сделать максимум из возможного за столь короткий промежуток времени. Грейсон Финли должен знать, насколько его подопечных уматывают хроноскачки. Должен и знает. И при этом назначил Лирико быть нянькой. Неужели у босса прорезается маразм? Девушка перевела взгляд на доктора. Масляные глазки ждут ответа, кто бы сомневался. – Видите ли, мистер Гудсир, современные технологии помогают вносить изменения в «рецепт» любого живого существа. В ДНК. Это сложная цепочка информации, содержащаяся в каждой клетке. Мой «рецепт» подогнан таким образом, чтобы я была сильнее и выносливее для осуществления хроноскачков. Можно сказать, я как… породистая собака. Лупает глазами. Сейчас начнёт возмущаться. Начал. Как предсказуемо. – Док, – Лирико подняла ладонь вверх, чтобы снова отвоевать право голоса, – Я хочу, чтобы Вы поняли главное: изначально технологии редактирования генома – «рецепта» – были нужны для предотвращения болезней. Чтобы дети рождались здоровыми, понимаете? Да, было дело, что богатые заказывали какие-то особенные черты внешности для своих детей, но эта мода быстро сошла на нет. В моём случае, это было крайней мерой, но в общем и целом это неважно: я появилась на свет именно для этой работы. – Но .. но кто мог пожертвовать дитя для столь бесчеловечного эксперимента? Девушка улыбнулась. У дока действительно подкупающий уровень искренности. – Зародыш сделали в лаборатории, из половых клеток анонимные доноров. Скорее всего, эти двое никогда не были знакомы. Плюс, некоторые слова в моём «рецепте» перешли ко мне от других живых существ. – Как это? – ДНК универсальна для всех видов. Во мне может быть фрагмент яблока, а я и не замечу. Видите это? – Лирико повернула голову набок, отгибая раковина правого уха. – Похоже на шрам, – Гудсир с готовностью склонился ближе, осматривая то, что ему показали. – Там спрятан микрочип с информацией. Как… листочек из блокнота. Он гласит, кто я, где и для чего родилась. Я наделена всеми человеческими правами, хоть и с некоторыми оговорками из-за физической силы. – Мисс Лирико, – собеседник выглядел весьма расстроенным, – Как же Вы живёте с таким грузом? – Так же, как и все, рождённые обычным способом. Кроме того, я не одна такая. – Есть и другие?! – Да, и более того: Вы познакомитесь с ними в ближайшее время. Но для начала, – стеклянные двери агентства «Хронос» разъехались, и Лирико вышла на свежий воздух, – Добро пожаловать в Нью-Калингу. На этот раз официально. Собеседник замер с поднятой головой. Поначалу Лирико решила, что он разглядывает гравитационные магистрали, но дело оказалось не только в этом. Тепло. Гудсир грелся на солнышке. Это была совершенно естественная реакция человека, два года ощущавшего на улице лишь холод, и девушка согласно выдержала паузу, давая ему свыкнуться с погодой. – Какой сейчас месяц? – наконец, негромко спросил доктор. – Март. – Я было решил, что на дворе лето… Кхм, простите, я… – Да покайфуйте Вы в своё удовольствие, насладитесь солнцем, – милостиво помахала ладонью Лирико. Вообще-то она сама была рада паузе, и воспользовалась ею для того, чтобы проверить почту через часы. Ни одного файла от Финли. Будто она эксперт по веку доктора Гудсира. Мог бы хоть подсказку скинуть, что и как рассказывать гостю из 1848-го. Что вообще было значимого в этом году? Чем отличилось человечество? Школьные годы, всего одну подсказку! Поскрипев, мозг выдал то, что нельзя было использовать от слова «никак». Кажется, в 1848 году изобрели армированный бетон. – Мисс Лирико, не будете ли Вы так любезны подсказать… – Лирико тут, да, – отогнав бесполезные мысли из области строительства, откликнулась девушка. – Когда я проснулся сегодня утром, возле меня был небольшой… хм, аппарат в виде кролика. – А, синх-помощник. Он так и остался в Вашем номере, ещё надоесть успеет, не переживайте. – Я думал, он нечто вроде Шкуры, – доктор погладил ластящуюся к нему волчицу, которая просто обезумела от того, что ею восхищаются, – И назвал его Оберон. У Вас тоже такой есть? – Да, как и у всех в «Хроносе». – А как зовут Вашего? – Если цензурно, тогда УйдиПрочьЧтобыИскала. Для друзей просто «Ис». – Зачем так жестоко? – чёрные брови сложились в полную сочувствия пагодку, – Бедная тварь просто делает свою работу. – Это робот, доктор Гудсир. Они не живые. Как и Шкура. – Как и Шкура?! На секунду Лирико представила картину того, как она, агент «Хроноса», откачивает бородатого мужика в обносках XIX века посреди улицы. Красочно, но хорошо бы обойтись без этого. Больше дипломатии. – Я решительно ничего не понимаю! – Гудсир сгрёб Шкуру на руки, буквально предъявляя её хозяйке, – Это – не механизм! Оберон – допустим. Но не… как Вы её зовёте? – Непослушный лавашик. – Да! Этот лавашик живой на уровне любой собаки Британской империи! Лирико фыркнула: – Вы так мило говорите «лавашик», простите, не сдержалась. – Мисс Лирико! Во имя прогресса: на то, как он краснеет, можно любоваться до бесконечности. Жутко стеснительный. Такой скорее скопытится, нежели обернётся, пока рядом с ним моется девушка. Арман будет в восторге. *** И не подозревая о своей способности вызывать восторг у кого бы то ни было, Гарри Гудсир послушно следовал за своей спутницей. Устав возмущаться от её манер, учёный разглядывал улицы и здания Нью-Калинги. Несмотря на отсылку к истории Индостана, восточная культура здесь не просматривалась. Вообще, если подумать, в пейзаже просматривалось мало что: то ли такой район, то ли дело было ещё в чём-то, но Гудсиру казалось, что этот город был построен буквально с нуля. На прохожих тоже не везло: те двое горожан, что встретились по дороге, щеголяли тем же подобием древнеримских тог, что были на Грейсоне Финли. Должно быть, это было в моде. Удивительный март: вроде весна, а так тепло. Доктору не хотелось признаваться, но он успел сопреть в своём костюме. При этом мысль о переодевании во что-то эдакое пока ещё ввергала его в ужас. Да, в чужой монастырь со своими законами не ходят, но должна же быть хоть какая-то свобода для личности? Личности из середины XIX века, на чьих плечах возлежал «непослушный лавашик» с хитрой мордой. Что касается агента Лирико… её поведение сбивало с толку. За этими шутками крылся недюжинный ум, который мистеру Гудсиру прежде не доводилось встречать у женщин. Леди Безмолвие была скорее проницательна, воспитана на доверии к звериному чутью, тогда как мисс Лирико… – Арман, привет. – О, Лирико, золотце! …только что расцеловалась в щёки с каким-то мужиком – Тебе как обычно, дорогая? Подровнять и подкрасить?.. О, какой с тобой шикарный мужчина! – на оторопевшего врача глядел невысокий субъект со странными жеманными манерами, одетый в просторные штаны и рубашку цвета необработанного льна, увенчанные рабочим шоколадным фартуком. – Арман, это доктор Гарри Гудсир. Мистер Гудсир, это Арман, мой парикмахер. – Вай-вай, очень приятно познакомиться! – пропел странный мужчина, оглядывая вошедшего, – Добро пожаловать. Вижу, Вы порядком обросли. Я мигом это исправлю, обещаю, и Вы снова засияете, словно солнышко. Какой профиль, осанка… Откуда Вы? – Шотландия, – не зная, как реагировать на поток слов, промямлил анатом. – О! Чудненько, чудненько. Потрясающие волнистые волосы… Могу поклясться, что Вы носили баки, – Арман без обиняков усадил нового знакомого в кресло. – Да, а… – И мы непременно восстановим этот шедевр, обещаю Вам. Только для начала, с Вашего позволения, я займусь дамой. Будете кофеёчек? – Не откажусь, спасибо, – робко улыбнулся ему Гудсир. – Это я могу, это я мигом! Обычный чёрный, или добавить сахарку? Можно с молоком, с сиропом. – Видите ли, Арман, я тут недавно, и, кажется, мне очень по душе фраза «На Ваш вкус». – О-хо-хо, мне нравится такой подход! – парикмахер обернулся к устройству, похожему на то, что «обитало» в номере Гудсира и угостило его латте. На этот раз напиток был другим. – Как я люблю: моккачино со вкусом амаретто, – представил свой шедевр новый знакомый, – Наслаждайтесь, а я пока займусь Лирико… Лир-Лир, тот же цвет, или что-то поменяем? Столь вульгарное поведение и возмущало, и безмерно удивляло анатома, но одно он знал точно: нельзя торопиться с выводами, особенно когда находишься в чужой культуре. Здесь действуют другие нормы, и… – …и не забудь массаж головы. Только не так, будто отрабатываешь повинность, а будто у тебя в гостях наш доктор Этора, – хитро прищурилась Лирико. – О, мой неприступный трудоголик, не терпится увидеться с ним снова. Я скучаю, что этот негодяй делает с моим нежным сердечком? Гарри Гудсир на секунду забыл, как дышать. Эти двое только что в открытую обсудили… отношения… Или нет – возможность отношений между двумя мужчинами? Так вот что это за повадки. Содомит. И никакого осуждения, даже наоборот. Милый разговор о сердечных делах. О, всеблагой Господь, это время поистине непредсказуемо! – Красочка делает своё дело, теперь займёмся Вами, – пропел Арман, протягивая руки к лицу Гудсира, – Позволите?.. О, извините, я просто хотел взглянуть на линию роста волос. – Да-да, – стушевался от собственной реакции анатом, – Конечно. Извините, я… Извините. – В Ваши времена таких, как я секли розгами или пытались лечить, верно? – негромко произнёс Арман, глядя собеседнику прямо в глаза. – Вы… боюсь, Вы абсолютно правы. – Вы верите в Бога, доктор Гудсир? – Да, сэр. – В таком случае, я не покривлю душой, если скажу, что именно Бог создал меня таким. Моя мать была беженкой и натерпелась ужасов переселения, когда носила меня. И… – парикмахер пару раз легонько стукнул указательным пальцем по виску, – Это и стало причиной моей ориентации. – Вы серьёзно? – натуралист невольно перевёл взгляд на Лирико, и та коротко кивнула. – Абсолютно. Наука уже давно это доказала. Вы можете получить данные по первому запросу. А теперь, если позволите, – Арман улыбнулся гораздо теплее, – Мы займёмся освобождением Ваших прелестных баков. – Замечательный план, – тоже улыбнулся ему Гудсир, понимая, что всего несколько фраз смогли пробить трещину в фундаменте стереотипов, – Если Вам доверяет мисс Лирико, то доверяю и я. Надеюсь на Вашу выучку, сэр. Спасите мои баки. – Есть спасти баки, мой клиент, – весело фыркнул Арман, вооружаясь странным прибором, отдалённо напоминающим бритву, – Гарантирую: ни один лишний волосок не пострадает!