Свобода взаперти

Вскрыть капсулу с едой не составило для Лирико особого труда, и, пока Гудсир занялся вытаскиванием содержимого на стол (судя по всему, Этора предупредил о гостье, внутри оказалось на две порции), девушка, нимало не стесняясь, оглядела комнату: – Вам тут комфортно? – О да, мисс. Да ещё и просторно. Для меня даже слишком роскошно. И… прошу прощения, что я в таком виде. Я сбрею эти усы и бороду, как только отыщу бритву. – Можно сходить к барберу. – Вы говорите о цирюльнике? Было бы чудесно, – в его жестах чудилась какая-то неловкость. – Я Вас смущаю, – догадалась Лирико. – Видите ли… кхм. Судя по всему, Вы не замужем, а в моё время было не принято оставаться с дамой наедине, если только при ней не было сопровождающего её доверенного лица. – А у Вас есть какие-то планы на меня, док? – будничным тоном поинтересовалась блондинка, отпивая чечевичный суп прямо из чашки. Гудсир покраснел настолько густо, что Лирико тут же пожалела о том, что так пошутила. – Ни в коем случае! – опомнившись, с жаром заговорил он, – Я джентльмен и никогда бы не позволил себе злоупотребить Вашим доверием! – Простите, я сама брякнула, не подумав, – в свою очередь, пошла на попятный девушка, – Давайте так: Вы спрашивайте, что хотите, а я постараюсь ответить. Идёт? Собеседник снова кашлянул: – Я бы хотел начать с Вас, если позволите. Сколько Вам? – Двадцать четыре. – Вы помолвлены? – Нет. – Быть может, есть ухажёр? Она покачала головой. – Как странно, – произнёс он, хмурясь, и раньше, чем Лирико успела придумать меткий ответ, прибавил, – Вы ведь прехорошенькая. На этот раз кровь бросилась в голову Лирико. Такого она не ожидала: – Ха-ха… насколько я понимаю, я вообще не подхожу под стандарты красоты Вашей эпохи. – Вы кажетесь абсолютно здоровой, несмотря на худобу, а Ваши волосы ещё непременно отрастут, можете не сомневаться. – «Отрастут»? – не поняла девушка. Гудсир замялся: – Вы сказали, что у Вас нет родных, и я было решил, что Вы выросли в приюте, а там бывают… проблемы с неприятными многоногими тварями. Лирико прищурилась, пытаясь расшифровать то, что он сказал. – По… постойте. Вы решили, что у меня… были вши?! О, нет-нет, ха-ха! Я сама обстригла волосы. – Но зачем? Мне даже отсюда видно, что у них чудесная текстура. – Да просто хочется. Не люблю возиться с заплетанием и расчёсыванием. – У Вас нет служанки? – Мы действительно из разных эпох, – на лице девушки мелькнула улыбка, – Мистер Гудсир, в тот год, пока Вы были в экспедиции, в 1847, вышел роман «Джейн Эйр» за авторством Шарлотты Бронте. Он стал одним из первых феминистских романов. Сегодня у женщин те же права, что и у мужчин: мы получаем образование и живём полной жизнью. Нам необязательно обзаводиться семьёй, и мы можем работать на любой работе, которая нам по душе. На лице Гудсира возникли следы какой-то внутренней борьбы. Лирико понимала, что многое грозило стать для гостя культурным шоком, но скрывать что-либо совершенно не имело смысла. – Я… очень рад, что современное общество искоренило предрассудки, связанные с образованием для женщин. Мне как врачу всегда казалось выдумкой то, что чтение книг может вызвать истерию и бесплодие. – И это действительно было выдумкой, док. – Пункт с семьёй кажется мне странным, но, похоже, это как-то связано с продолжительностью жизни. Должно быть, по меркам Вашего времени Вы необычайно молоды, я прав? – Вы довольно проницательны. Я спокойно могу прожить ещё сто-сто двадцать лет. – Вот это да! – его восторг можно было измерять галлонами, – Должно быть, медицина… Нет, погодите, мне ещё интересно про профессии! Так странно, что кто-то в здравом уме посылает юную леди в столь суровые условия. – Вот тут Вы ошибаетесь, – Лирико оторвалась от биточков, отложив вилку и нож, – Я гораздо сильнее Вас, док. Физически. Возможно, Вы об этом не подумали, но я вынесла Вас оттуда на своих собственных руках. Хотя – буду предельно честной – я перекинула Вас через плечо, как походный мешок. – Вы шутите. – Ни капли. – Но Вы же женщина. – А Вы, кажется, сексист, мистер Гудсир, – она поменяла ноги, на этот раз закинув левую на правую, – Я с лёгкостью могу Вас обезвредить, если Вы решите на меня напасть. – Признаться, мисс Лирико, я заинтригован. – А Вы нападите на меня, – предложила девушка, сама толком не понимая, что за азарт втемяшился ей в голову. – Но я не могу. Вы – дама. – Боитесь? – Вы только что назвали меня трусом? – Заметьте: не я это сказала. Гудсир засопел, глядя на то, как его собеседница бесстыже приопускает веки: – В Вас сидит дьявол, не иначе. – Как знать, как знать. – И всё же мне ужасно любопытно, не обманываете ли Вы меня… Ладно, – он поднялся из-за стола, – Покажите, пожалуйста. Я учёный, и не могу верить без доказательств. – Хо-хо, – встала следом Лирико, разминая шею, – Как предпочитаете, док? Понежнее или пожёстче? – Что-то мне кажется, что Вы хорохоритесь. – Ни сколько… Вы так и будете стоять? Примите хотя бы боевую стойку, что ли. И сразу извинюсь за то, что помну Вашу чудесную рубашку… О, с кулаками, отлично. Бейте, док. Удар в мою сторону. Можно просто обозначить, если не хотите нападать. – Учтите, юная леди, матросы показывали мне, как драться… а-а-а-А! Лирико оказалась шустрой, словно молния. Перехватив его руку и сделав болевой приём, она с лёгкостью прижала соперника к столу, удерживая его голову. – Ноги на ширине плеч! – рявкнула она, – Не двигаться без моей команды! Подчинился не сам Гудсир, а его тело, на автомате, в обход любых воззваний со стороны гордости. – Ну что, сдаётесь? – Придётся сдаться, если я не хочу ближайшие пару минут разглядывать надкушенный Вами биточек, – усмехнулся анатом. Стальная хватка разжалась, и Лирико помогла ему заново принять вертикальное положение, бережно смахнув с сюртука невидимые пылинки: – Я надеюсь, что больше Вы не позволите недооценивать современных и каких бы то ни было ещё женщин, мистер Гудсир. – Боюсь, мисс Лирико, Вы не совсем правы. Я всегда относился к женщинам с глубоким почтением, подобающим истинному джентльмену. Просто… – он с опаской потёр руку, – Весьма и весьма удивлён, что Вы свернули меня в бараний рог. – Чудеса генной инженерии, док, – Лирико с аппетитом доела свою порцию, а затем заглянула в чашку, – Кофе остыл. И я предпочитаю с молоком. – Да, к сожалению, действительно остыл, – учёный попробовал напиток губами, – Как жаль. – У Вас в комнате стоит весьма и весьма неплохая крафт-машина, можно перезаварить. Любите латте?.. Хотя о чём это я, в Ваше время не было такого напитка. – Я действительно не знаю, что это, но с удовольствием попробую, если Вы рекомендуете, – вежливо отозвался Гудсир, глядя, куда направляется его собеседница. – Ага, – тем временем сверилась со списком рецептов девушка, – Латте, латте… А, вот и оно. Сколько вам сделать? Сто? Двести миллилитров? Литр? – Оставим литр на ночь работы над какой-нибудь животрепещущей научной проблемой, – хихикнул анатом. Ему нравились шутки собеседницы, – Могу ли я взглянуть, что Вы делаете? – Да. Вы как раз мне сейчас понадобитесь. Тащите сюда остывший кофе, покажу Вам фокус… Видите воронку? Сливайте туда. – Ого, – Гудсир с немалым удивлением проследил за тем, как жидкость фильтруется прямо в воздухе. – Чашки сюда, – скомандовала Лирико, стуча пальцем по подставке. Посуду облизнул синий лучик, и разводы исчезли. – Только не говорите мне, что они чистые, – попросил благоговейным шёпотом Гарри Гудсир. – Они чистые, док. А теперь эта остывшая баланда станет латте – и горячим, между прочим. – Это, верно, какой-то фокус. – Это наука, доктор Гудсир, – Лирико задала команду и наслаждалась, глядя на то, как анатом силился не моргать, глядя, как напиток наполняет чашки. – Невероятно, просто невероятно! Я даже не могу вообразить, как это возможно! И это можно пить? – Можно, – девушка осторожно вытащила кружку, вручая ему. – Какая пышная пенка. Мои усы сейчас сослужат мне недобрую службу, но… О, Боже, как вкусно! Как Вы сказали, это называется? – Латте, – Лирико облокотилась на столешницу, отпивая от своей порции. – Латте. О, я должен написать об этом в своём… – он сделал лихорадочное движение, словно нашаривая что-то во внутреннем кармане, – …дневнике. Ах да. Я же его сжёг. Агент Лирико не отличалась особенной сентиментальностью, но эта перемена настроения анатома вызвала в ней диссонанс. Видимо, ему было важно записывать то, с чем он сталкивался. – Если я найду для Вас новый дневник, Вы не будете делать такие грустные глаза? – О, просить о таком было бы бестактно. К тому же, мне всего-то и нужно, что сходить в скобяную лавку… если они ещё есть, конечно же. – Нет, такого у нас уже нет. Но я думаю, вон та штука в состоянии Вам помочь. Гудсир оглянулся туда, куда она указывала. В нише шкафа притаилась ничем непримечательная коробочка. – Так как, док, решитесь на эксперимент? – повернулась к нему тёмно-серые глаза. – Обижаете. Я же учёный. – Хорошо, но я не обещаю, что выйдет идеально, – Лирико вытащила коробочку на свет, – Вам повезло. Ремэйндер справится с такой задачей. Садитесь, я помогу закрепить электроды. Это не больно, не волнуйтесь. – А что это будет? – Ваш дневник, если повезёт, – Лирико по-хозяйски разгребла отросшую шевелюру Гудсира, прикрепляя гибкую сеточку поближе к коже, – Так, а теперь сосредоточьтесь. Вспомните, какой это был дневник и моменты, когда Вы в нём писали. Можете закрыть глаза, если так легче. – Вы снова затеваете какую-то волшбу, но так уж и быть, воля Ваша. – Чудненько, – убедившись, что всё сделано как надо, Лирико нажала пару кнопок на панели. Выскочившая следом рамка послушно начала извлекать из небытия кожаный переплёт и целлюлозу. Когда Гудсир открыл глаза, Лирико уже протягивала ему небольшую записную книжку примерно формата А6+: – Ваше, доктор? – О, Боже… – навстречу протянулись трясущиеся пальцы, – Это же мой…Мой дневник! И записи… Мои записи! Все до единой! А вот тут замарана страница… О, Боже мой, мисс Лирико, я не знаю, как Вас благодарить! – И вот раньше, чем Вы кинетесь мне на шею, я, пожалуй, уйду восвояси, – отшутилась девушка, – Хорошего дня, мистер Гудсир, наслаждайтесь дневником. Шкура, ко мне. Гостья ушла раньше, чем анатом успел что-то возразить.