Nightmare

Он снова ошибся. Видимо, потерял сноровку, пока спасал задницу Чуи. Прежний Дазай никогда бы так не оплошал. Впрочем, это всё отговорки. И сейчас, лёжа на асфальте и истекая кровью в какой-то подворотне, куда даже бродячие кошки не заглядывают, он понимал, что всё, фенита ля комедия, он проиграл, признался в чувствах и тут же за это поплатился. Шанс спастись есть, однако Дазаю он не по душе. Звонить Мори и просить о помощи — так поступит только слабак. Наверное, он, Дазай, и есть слабак… Телефон в правом внутреннем кармане плаща, как раз там, куда попала пуля. И если он до сих пор не залит кровью, то это большая удача. Мелькает мысль позвонить Чуе напоследок, но юноша тут же отметает её: если Дазай начнет прощаться, то когда погибнет, тому будет в сотни раз хуже, чем если бы Осаму сделал это тихо. С другой стороны, он узнал важную информацию и не сообщить о ней перед смертью будет настоящим предательством. Боль притупляет ум и туманит мысли. Если Дазай сейчас не примет решение, через минуту уже может быть поздно. Горло сжимает сильный спазм и он кашляет, оставляя на ладони капли крови. Времени всё меньше, как и сил. Взяв себя в руки, достает телефон и набирает знакомый номер. Гудки, кажется, длятся вечно. Наконец, на другом конце провода раздается сиплый (видимо спал) голос Накахары. — Чего тебе? — Тюлька, неужели спишь? — Осаму старается изо всех сил скрыть волнение и подступающий кашель. — Пять утра, конечно я сплю! — Чуя недовольно сопит в трубку. — Я тут хотел сказать.. Ты был прав. — На счёт чего? Ты что, пьян? — теперь в голосе слышится тревога. — Я настоящий придурок. Моя жизнь висит на волоске, и вместо того, чтобы поступить разумно, я поступаю правильно, — Дазаю хочется рассмеяться, сказать, что это шутка. Да-да, очередная его глупая шутка. Но это жестокая реальность, потому он молчит. — Ты точно пьяный, — заключает Чуя. Следует небольшая пауза, после которой он осторожно спрашивает: — Те сообщения тоже писал алкоголь? Осаму закатывает глаза. Это было обидно. — Ладно, признаю, ты тоже идиот, — он почти шепчет: голос совсем сел. — Да что у тебя там происходит? — рыжик раздражен и сбит с толку. — Я ранен. Если не найду аптечку в течении десяти минут, скорее всего мне конец. Так что давай, скажи что-нибудь напоследок. Дазай слышит тихий вздох и закусывает губу. Оставаться в реальности становится всё сложнее. — Где ты? — Не важно. — Где ты? — теперь уже настойчивее. — Ты не успеешь. — А ты только этого и ждёшь? Долгая пауза. А вдруг он прав? — Знаешь, ты настоящий эгоист, Дазай, — вдруг резко говорит Чуя. — Зачем признаваться в любви, а потом пытаться покончить с собой? Да ещё и звонить при этом. Я сейчас приеду. Осаму прикрывает глаза. Наверное, зря, потому что сознание тут же начинает ускользать. — Не надо. — Заткнись уже, — дыхание Чуи сбивчивое, голос нечёткий: он собирается. Класть трубку не торопится. — Хотя нет, говори со мной. Если отключишься и помрёшь, я тебя из ада достану и, будь уверен, отомщу, — говорит так, будто готов прямо сейчас привести приговор в исполнение. — Да за что ты мне мстить собрался? — А ты думаешь не за что? Дазай усмехается. Наверное, действительно есть за что. Все проблемы Чуи просто из-за того, что Дазай существует. — Дазай, — зовёт Накахара. — Дазай, ты здесь? — Да. — Ответь мне, почему ты это сделал? — часто дышит, наверное, бежит стремглав в названное место. — Говорю же, это не я. Всё из-за Достоевского. Шевелиться мешает рана. К горлу подступает тошнота и взгляд становится туманным. Дазай уже ничего не видит, только слышит голос. Продержаться бы ещё чуток и тогда, может, всё обойдется. Последнее, что он слышит перед тем, как отключится, — шаркающие шаги и голос, выкрикивающий его имя.

***

Пространство вокруг не похоже на больницу. Впрочем, не похоже и на его дом, если предположить, что всё это просто кошмар. Вокруг стоит приятная тишина. Солнце за окном не такое уж и яркое, наоборот — лучи его приятно щекочут щёки. Осаму облизывает пересохшие губы и проводит рукой по лицу. Чувствует себя ужасно уставшим, несмотря на то, что только проснулся. Вспоминать, как он здесь оказался, тоже смысла нет: к тому моменту, как Чуя добрался до него, он был уже в отключке. Дазай вытягивает руку над собой и прищуривает один глаз. Смутные ощущения от того, что он выжил. С одной стороны, теперь у него есть возможность рассказать всё, о чем он узнал. С другой, сколько бы проблем решилось умри он тогда в той подворотне. Закрадывается даже мысль о том, что звонить Чуе было ошибкой, — очередной ошибкой — однако, вспомнив про обещание во что бы то ни стало спасти его, всё становится на свои места. Выжить — вот, что было правильно. Дверь слегка скрипит и приоткрывается. В проёме показывается сонный Чуя. Волосы у того взъерошены, будто по ним прошёлся ураган, а шляпа — да, та самая шляпа — сдвинута немного набок. Увидев очнувшегося Осаму, он даже подскакивает от неожиданности. — Ну наконец-то, — звучит так, будто Дазай просто опоздал на встречу, а не пролежал в коме несколько дней. Чуя заходит в комнату и садится на стул рядом с кроватью, закидывает ногу на ногу. — Ну и как самочувствие? — Соскучился? — проигнорировав вопрос, насмешкой отвечает Дазай. — Ещё чего. По таким, как ты, я ещё не скучал. Дазай притворно вздыхает, кладя ладонь тыльной стороной на лоб. — Ты злой. — А ты эгоист. — Долго ты меня так называть ещё будешь? Чуя хмыкает, снимая шляпу, и вешает её на спинку стула. — До конца твоих дней. Осаму цыкает, пытается подняться и сесть, но грудь пронзает резкая боль и он неловко плюхается обратно на подушку. — Где мы вообще? — немного хрипло спрашивает он. — А ты не знаешь? — Чуя внимательно следит за попытками Дазая подняться. — Здание Портовой мафии. Только эта комната ниже офиса твоего босса на пять этажей. Дазай молча смотрит на него, желая услышать продолжение, но его не следует. — Тогда, может, расскажешь, как это произошло? Чуя взмахивает головой, откидывая упавшие на лицо пряди и глядит в окно. — Нечего рассказывать. Я прибежал, а ты без сознания. Ну я и позвонил Мори по твоему телефону. Он сказал тащить тебя сюда. В груди рождается нервный смех, как только Дазай представляет себе эту картину: этот коротыш тащит на себе парня на две головы больше него самого. Чудом удается сдержаться и выдавить благодарную улыбку. — Так ты, значит, герой? — Может и так. Но целовать руки не смей, а то укушу. Смех Осаму звонким эхом разливается по комнате. Похоже, ему уже лучше. — Зачем же ты отвечал взаимностью, если так меня ненавидишь? — Дазай ляпнул это просто так, для шутки, но кажется попал в самое больное место. Чуя вскакивает, на ходу подбирая шляпу и набрасывая ее на голову. Затем сдавленно фыркает и задирает нос. — Я просто решил тебе подыграть. И я тебя не ненавижу. Иначе спасал бы я тебя? — Подожди, что значит подыграть? — теперь Дазай сбит с толку. — Тебе всегда было плевать на таких, как я, ты сам говорил. Не знаю, что за игру ты затеял, но если это поможет спасти жизнь мне и моей семье, я в неё сыграю. Слова — точно удар ниже пояса. Значит, Чуя считает, что стал жертвой очередного плана Дазая. Похоже, Осаму его недооценивал, хотя на сей раз Чуя и не прав. Неужели так сложно поверить, что Дазай способен кого-то полюбить? Или нет, не так: неужели так сложно представить, что кто-то полюбил его, Чую?