Nightmare

В реанимации, как обычно, тихо. Недавно приходила медсестра и подключила капельницу с глюкозой. Ацуши чувствует себя неплохо, однако до полного выздоровления ещё далеко, хоть он и скрывает это от друзей и близких. Рана оказалась не смертельной, но проблем доставила уйму. К тому же, не обошлось и без переживаний по поводу зачётов: сдавать их отдельно не очень-то хочется. И сколько бы он себя не убеждал, что школа — это последнее о чём он сейчас должен думать, он не мог отделаться от колющей тревоги. Благодаря Акутагаве, который заходит теперь каждый день и лишь однажды пропустил по каким-то личным причинам (раскрывать их, он отказался, ссылаясь на неважность), будни на больничной койке приобрели хоть какой-то эмоциональный окрас. За эту неделю Ацуши успел подружиться с Рюноске. По-настоящему. Он многое рассказывал о внешнем мире, о событиях, которые сейчас происходят. Было интересно слушать его рассказы. Ацуши даже не ожидал такого. И всё же что-то тревожило его душу. Когда речь заходила о криминале, или мафии, он мигом переводил тему. Более того, если сам Ацуши упоминал Дазая, Рюноске мрачнел и вновь замыкался в себе. Поэтому Накаджима пообещал себе избегать этих тем, чтобы не остаться совсем одному. ...За окном уже смеркается. Акутагава сидит на стуле рядом с постелью с книгой в руках. Он не спит, однако глаза его закрыты. Бледное лицо наполовину освещает свет уличного фонаря, а черные пряди волос небрежно падают на лоб. Уже поздно, и ему пора домой, но Ацуши не хочет, чтобы он уходил, потому и молчит. — Знаешь, — вдруг произносит Рюноске поднимая голову. Он смотрит прямо на Ацуши, от чего тот не может сдержать улыбки. — Знаешь, я здесь поговорил с преподавателем, и он согласился принять нас с тобой отдельно, когда ты поправишься. Губы парня вздрагивают и выгибаются в улыбке. Ацуши изумлённо приоткрывает рот. Он сейчас серьезно? — Но зачем? Ты ведь мог сдать всё, как все, и спокойно уйти на каникулы. Зачем такие жертвы? Улыбка Рю исчезает, и тот опускает взгляд. — Не спрашивай. Ацуши замолкает, подбирая слова. Но когда собирается заговорить, Акутагава его прерывает. — Ты не заслужил того, что с тобой случилось. Я не могу отомстить тому, кто это сделал, но хочу помочь тебе справиться с последствиями. Если ты не против, конечно же… — Я не против, — сердце Ацуши сильно бьётся где-то в горле. Если бы датчики давления не отключили, они бы наверняка уже выдали его волнение. — Спасибо тебе. В глазах застывают слёзы, которые он тут же стирает. Ацуши хочет сказать что-то ещё: что-то такое, от чего всё изменится в лучшую сторону; какую-то правду, настолько тайную, что жутко становится, но не произносит ни слова. Мысли путаются, мешают сосредоточиться. — Значит, договорились, — по лицу Рю проскальзывает тень улыбки. «Что ты скрываешь? — мысленно спрашивает Ацуши, словно ожидая, что он услышит и ответит. — Почему так добр ко мне?» — Я зайду к тебе ещё завтра, если хочешь. Раз уж мне не нужно сдавать зачёт, — Акутагава захлопывает книгу, кладёт её на прикроватную тумбочку. — Уже уходишь? — Тебе нужно отдыхать. Ацуши обиженно сопит, глядя как капает глюкоза. — Завтра мы выйдем на улицу, — решительно заявляет он, вызывая удивление Акутагавы. — Я скоро завою в четырех стенах. — Если врач разрешит, то конечно, — слабо усмехается он. — Спокойной ночи, Ацуши. — Спокойной ночи. Дверь за спиной Рюноске захлопывается и палату вновь наполняет тишина.

***

Теплые лучи отражаются сотнями солнечных зайчиков на свежей утренней росе. Звонко заливаются в листве парка птицы, прыгая с ветки на ветку. Глубже вдохнув аромат цветущей липы и укутавшись потеплее в летний плащ, Ацуши идёт по аллее. Рядом с ним, жмурясь, точно кот, от яркого солнца шагает Рюноске. Сейчас позднее утро, но людей вокруг немного: несколько больных из травматологического отделения и дети. — Как там Чуя? — спрашивает Ацуши, наблюдая как кошка на ступеньках умывается. — В порядке. Говорят, тест по астрономии был несложным. Все сдали, — Рюноске протягивает руку, помогая Ацуши спуститься по ступенькам к пруду. Тот тяжело вздыхает и морщит лоб. — Я бы хотел чтобы он пришёл. И Дазай, — тут Накаджима спохватывается, понимая, что затронул запретную тему, и обречённо косится на друга. К его удивлению, Акутагава не обращает на это ни малейшего внимания. — Да, кстати.. Кажется, между ними что-то есть. Не просто дружба. — Да? — глаза Ацуши расширяются. — Они начали встречаться? Рю неопределенно пожимает плечами, всеми силами делает вид, что не замечает тех искр восторга в глазах Ацуши после этой новости. — Вот здорово! Поскорее бы их увидеть! — Это не точная информация, тигр, — усмехается Акутагава. «Тигр» — кличка, которая привязалась к Ацуши ещё со времён начальной школы: тот всё время носил с собой плюшевую игрушку тигра и никогда — во всяком случае в школе — не расставался с ней. Даже подрался однажды из-за неё. Чудное было время! — Тогда тем более, я хочу у них спросить, — на душе становится теплее, когда Ацуши видит улыбку Рю. — Смотри-ка! — Ацуши подбегает к пруду и вытягивает руку, указывая на сгрудившихся в кучку у берега уток. Они жадно глотают крошки, что кидает им мальчонка с перевязанной ногой. — Давай тоже покормим? — Давай, — Акутагава достает из кармана мешочек с кормом. Ацуши изумлённо охает. — Откуда у тебя это? — Ты же говорил, что хочешь сходить погулять. Я подумал, что в пруду могут быть утки, поэтому купил. Если бы я ошибся, пришлось бы кормить этим голубей, — Рюноске говорит просто, неотчуждённо, то есть весьма непривычно для его манеры. — Спасибо, — пораженный этим Ацуши берёт из рук друга пакет и сыплет горсть крошек на воду. Туда в одно мгновение сплывается не меньше семи уточек. Глаза Ацуши радостно сверкают, отражая солнечные блики на воде. Акутагава, заворожённый, не может отвести от него взгляд. Когда-нибудь он признается ему; наберётся смелости и расскажет обо всех чувствах. Когда-нибудь это обязательно случится. А пока он будет довольствоваться светом его улыбки и каждым днём, проведенным рядом.