Nightmare

Осаму часто говорят, что насилием ничего не добьешься и вообще в современном мире приветствуется дипломатия. Как бы ни так. Не встречал он ещё человека, добившегося невиданных высот и ни разу не прибегнувшем к насилию. Хотя, быть может, эти взгляды ему навязали в мафии. Дазай вообще не был уверен в том, что все его принципы — это плоды его собственного опыта, а не чужих манипуляций. Хотя он и сам не вчера родился, а со способностью убеждать у него и вовсе особо теплые отношения. Даже окружающие его люди, взять хотя бы Мори, не раз признавали, что зачастую попадались на его уловки. А ему ведь всего семнадцать. Кто знает, что будет, когда он подрастет и раскроет для себя наконец все тайны этого насквозь прогнившего мира. После смерти родителей его жизнь стала больше напоминать бесконечный кошмар, в котором ему все приказывали, а он, будучи ещё ребенком, был не в силах перечить. Всё должно было измениться в лучшую сторону, когда ему исполнилось пятнадцать и доктор Мори забрал его к себе. Но лучше не стало. Добрый на вид доктор оказался боссом Портовой мафии, а он, Дазай, стал его послушной собачонкой, убивающей по щелчку пальцев. И вот прошёл уже второй год его криминальной жизни. Сам Мори-сан вряд ли об этом помнит, но ровно два года назад он появился на пороге сиротского дома, в котором нашёл приют Дазай. А спустя час вышел из него же уже с мальчишкой. Тогда Осаму был безумно рад, что его, такого худощавого и слабого, кто-то выбрал. Что он наконец сможет вновь почувствовать ту заботу и тепло, что когда-то ему дарили его собственные родители. И так уж вышло, что именно в этот день семнадцать лет назад он родился. Сейчас, шагая по мокрому асфальту, весь промокший и измученный после очередной миссии, Дазай собирается хоть как-то отметить этот день. Хотя бы для того, чтобы не забывать как быть не должно. Колокольчик на двери круглосуточной кофейни приветственно звонит, когда Осаму входит в неё. Сразу же запахло свежим кофе и чем-то приторно-сладким. Дазай выбирает себе столик подальше от выхода и делает заказ. Время позднее и посетителей, кроме него самого, нет. У барной стойки переговариваться официанты. Кто-то собирается домой, а кто-то только пришёл, чтобы сменить коллегу. Невысокого роста парень с неровной пепельно-белой челкой, на чьем бейдже аккуратно выведено «Ацуши Накаджима» не заставляет долго ждать и приносит заказ: чашку кофе. — Выглядите грустным, — вздыхает он, ставя чашку напротив Дазая. — Может, это Вас взбодрит. С этими словами юноша ставит ещё одно блюдце. На нём — клубничный капкейк. — С чего вдруг? Я ничего такого не заказывал, — возражает Дазай, отодвигая тарелку. — Я же говорю, выглядите грустным. А в сахаре содержатся ферменты, которые помогают вырабатывать серотонин, — парень улыбается и откидывает прядь волос. — Проще говоря, это поднимет Вам настроение. Осаму переводит взгляд с десерта на Ацуши, а затем качает головой. — У меня не хватит на это денег, — врёт он, желая наконец избавиться от подозрительно доброго официанта. Но тот лишь весело усмехается. — Не волнуйтесь, это за счёт заведения. — Но почему? — недоумевает Дазай. За два года в Портовой мафии он так привык, что всему есть своя цена, что у него в голове не укладывается, как можно просто взять и задаром отдать что-то. Пусть это банальная закуска в забегаловке. Впрочем, это место сложно назвать забегаловкой. Здесь довольно уютно и тепло, приятно пахнет и готовят, он знал, вкусно. Неяркий свет ламп и блестящие витрины со сладостями тоже задают тон приличного места. — Просто не люблю, когда кто-то грустит. И стараюсь всегда помогать. А Вам разве не знакомо это? — всё с той же искренностью отвечает Ацуши. — Не совсем, — Дазай опускает взгляд и делает несколько больших глотков. Сладкая жидкость приятно обжигает горло и навевает воспоминания. Когда ему было тринадцать, он так же, как и этот парнишка, верил, что на всякое зло найдется более сильное добро. Старался всем помогать и искренне радовался чужим достижениям. Он верил, что если сегодня помогает он, то завтра кто-то обязательно поможет ему. Но это всё было до мафии. И хотя прошло всего четыре года, вряд ли кто-то из прежних знакомых узнал бы сейчас Дазая: так сильно он изменился. И дело не только в том, что он вырос, — его привычный мир перевернулся с ног на голову. Он отчётливо помнит тот день, когда впервые убил человека. Помнит страх, подступающую тошноту и отвратительный запах крови. А затем — будто пропасть… Когда не чувствуешь абсолютно ничего, словно тебе вырезали душу. Сейчас кажется, что тринадцатилетнего Дазая с нынешним связывает только имя, но если присмотреться, то ещё можно увидеть тонкую, как паутинка, нить света. Наверное, эта нить и была тем, что заставила Дазая почувствовать некое родство с Ацуши и перестать его отталкивать. — Мне было бы приятно, если бы ты составил мне компанию, Ацуши, — тихо произносит он, не поднимая глаз. Парень чуть вздрагивает, услышав своё имя, и расплывается в улыбке. — Конечно, у меня как раз смена заканчивается, — Накаджима садится напротив, на ходу снимая черный фартук. — Что у Вас произошло, что вы ни разу не улыбнулись? — У меня день рождения, а отпраздновать его совершенно не с кем, — просто отвечает Дазай, делая ещё глоток кофе. И это правда. Не вся, конечно, но и этого будет достаточно для разговора с человеком, с которым ты знаком пять минут. — О, так Вы именинник! Что же Вы сразу не сказали? — Ацуши вскакивает из-за стола и исчезает в служебном помещении. Какое-то время Дазай удивлённо таращиться ему вслед. Спустя минуту, парнишка возвращается с тоненькой свечкой для тортов в руке. Не говоря ни слова он снова садится напротив и втыкает свечу в капкейк, а затем поджигает её зажигалкой. — С днём рождения Вас! — восклицает он и вдруг смущается. — Простите, я совершенно не знаю Вашего имени. Дазай, до этого внимательно наблюдавший за Ацуши, вдруг спохватывается и протягивает руку. — Дазай. Дазай Осаму — это моё имя. Ацуши робко улыбается и пожимает руку. — Очень приятно. А теперь задуй свечу и загадай желание. — Желание? — Ну да. Оно обязательно сбудется. Вот у меня недавно… — начинает тараторить Накаджима, но Дазай уже не слышит. Он смотрит на хрупкое пламя свечи и почему-то вспоминает лицо парня, чьё фото он видел сегодня в досье жертвы в «черной папке». Накахара Чуя. Чуя… Вряд ли этот парень напрямую связан с гостем Мори-сана. А это значит, что он умрёт, так и не узнав правды. Просто потому, что так захотелось какому-то богачу. Осаму ещё немного сидит, раздумывая, что загадать, и вдруг решение приходит само собой. Он наклоняется, закрывает глаза и мысленно произносит: «Пусть Накахара Чуя останется в живых». Даже если Дазая уже не спасти, пусть спасётся кто-то другой.