Такое туманное будущее

Ивет вздрогнула от резкого удара двери о стену. Открыла глаза и несколько мгновений просто смотрела перед собой, стараясь привыкнуть к темноте. Воспоминания о произошедшем свалились на нее снежной лавиной, заставляя голову кружится. Страх стал осязаем, свернулся в животе комом, грозящимся вырваться наружу. В комнате было сыро, гнилые доски чавкали от ее движений, выдавая тому, кто пришел, что Ивет очнулась. Ей не хотелось знать, кто там. Осмотрелась по сторонам, подмечая, что в комнате нет абсолютно ничего, кроме перекосившегося стула, стоящего в центре. Окна забиты старыми тряпками. Свет попадал внутрь через тонкие щели в потолке, где термиты изрядно потрудились над древесиной. Девушка встала на ноги, стараясь сделать это тихо. Двигалась медленно, не быстрее улитки, надеясь, что гулкое сердцебиение слышит только она. Во рту появился металлический привкус. Ивет не заметила, как прокусила щеку до крови. Рвано дышала, почти задыхаясь, когда дверь оказалась на расстоянии вытянутой руки. Она могла её открыть. Могла посмотреть, кто за ней скрывается. Но продолжала стоять, протягивая пальцы к ручке, сомневаясь, стоит ли это делать. Чужие шаги прозвучали слишком внезапно. Выбили последний воздух из ее лёгких, заставили попятиться назад уже не таясь. Дверь в комнату открылась с ехидным скрипом, как если бы смеялась над поражением неудачливой волшебницы. Тот самый мужчина, что скрывался за личиной профессора, встал перед ней. Его потресканные губы, искривлённые в улыбке, заставляли Ивет дрожать. Он облизал их, прежде чем войти внутрь. Невольно, девушка потянулась к карману, где должна была быть палочка. Но ее там не оказалось. На другой исход она не надеялась. — Мне пришлось отобрать твою игрушку, — он несколько раз кивнул и надул губы. — Придется играть без нее, бедная маленькая девочка. — Кто ты? — ей пришлось приложить все силы, чтобы не дать голосу сорваться на крик. — Всего лишь верный слуга, любящий сын и лучший профессор в этой дыре, тебе так не показалось? — он сделал редкий выпад вперёд, стараясь напугать девушку. Ивет шумно вдохнула. Тошнота разрывала горло, сдавливали внутренности, заставляя их гореть. — Что тебе от меня надо? Она упёрлась в стену. Хотелось взвыть от досады. Шероховатые доски впивались в спину, больно царапая кожу даже сквозь плотную рубашку. Мужчина шел не спеша, как хищник, смаковал свою добычу, продолжая облизывать губы. Его глаза светились безумием и предвкушением. Он жаждал развлечений. Хотел отомстить за то, что она вставляла палки в колеса. Был готов убить, лишь бы выкинуть ее из своей головы. — Ненавижу тебя! — прорычал, сжав зубы, напоминая дикого зверя. Рывком подошёл ближе. Ивет сжалась, прижала руки к груди, судорожно пытаясь найти выход из положения. Но выхода не было. — Смотри на меня! — рявкнул, ударяя кулаком о стену, почти задевая ее лицо. Рана на щеке напомнила о себе глухой болью. Ивет ощутила, как задыхается, как горячие слезы застилают глаза. Ей никто не поможет. Она здесь одна. Смотрела на незнакомца, не пытаясь молиться. Не собираясь просить о пощаде. — Почему? — спросила не выдохе. — Хочешь знать? — он наклонился, щекоча ей лицо своим дыханием. Вдыхал морозный запах ее кожи. Страх, исходящий от нее дрожью. Ему хотелось большего, хотелось, чтобы она в ужасе стояла на коленях, рыдала и умоляла не убивать. Он был готов заставить ее силой. — Мне не нравится, когда что-то идёт не по плану. Особенно, когда это ставит под угрозу того, кто стоит за моей спиной. Того, кто уничтожит всех неверных, а я хочу быть верным, понимаешь? Хочу, чтобы он заметил меня, — шептал ей в ухо, касаясь носом виска. — И если для этого мне нужно убрать препятствие, то я его уберу. Если бы Ивет могла вжаться в стену ещё сильнее, то непременно бы это сделала. Сглотнула вязкую слюну, горчившую на языке. А мужчина наблюдал за ней, с извращённым удовольствием. Ему нравилась безысходность в ее глазах. Он хотел купаться в ней, испить ее боли, услышать крики. Больше не церемонясь, схватил Ивет за горло, сжимая до хруста костей, упиваясь хриплым дыханием, тем, как девушка схватила его за ладонь, как пыталась ударить. Но он был больше и сильнее. Даже не почувствовал того, как ногти впиваются в его пальцы. Только смотрел, хохоча и слизывая ее слезы со щек. Ивет пыталась отбиться, делала все, что могла в таком положении. Но он прижимал ее к стене всем своим телом, не давая пошевелить даже ногами. Если ей придется здесь умереть, она сделает это молча. Не даст ему почувствовать удовольствие от криков. — Отец... тобой не гордился... — с ухмылкой, проглатывая слова, мешая их с хрипом, произнесла Ивет, до крови вонзая ногти ему в руку. Слова пришли сами, в сумбурных образах того, что было в прошлом ее лжепрофессора. Она видела его маленьким и побитым. Никому не нужным ребенком, подростком и взрослым мужчиной. И он нашел свое счастье переступив черту. Поставив гнев и обиду выше всех остальных чувств. И эти слова ударили в самую точку, заставив мужчину взвыть от боли внутри. Детские раны так и не затянулись в его груди. Предательство отца было слишком свежо, чтобы он мог просто пропустить эту фразу мимо ушей. Вся его жизнь состояла из доказательств – он что-то да стоит. Оттолкнул Ивет на пол, отпуская. Девушка упала, ударяясь плечом, раздирая его до крови, делая судорожный вздох. Кашель сдавливал горло, но она держалась. Пыталась отползти, ей нужна была всего минута, чтобы прийти в себя. Но никто не собирался давать ей эту минуту. — Маленькая дрянь, — прошипел, после чего сел рядом с ней, хватая за волосы. — Что ты вообще знаешь? Думаешь ты кому-то нужна? Да все плевать хотели на твою никчемную жизнь. Барти намотал пряди на кулак, заставил ее поднять голову. Больно тянул за волосы, вырывая целые пряди. Она должна была смотреть ему в лицо. Перехватил ее руки, садясь на нее сверху, придавливая к полу. — Как и на твою, — оскалившись, произнесла Ивет. Она не знала, откуда в ней эти чувства, откуда это безрассудное бесстрашие. Как если бы кто-то другой сидел в голове и управлял ее действиями. Ивет словно поддалась безумию мужчины, проникла слишком глубоко ему в душу и не могла повернуть назад. Знала, что сможет выбраться только тогда, когда сломает его. Но ей нужно успеть до того, как он сделает это первым. — О, милая, стоит мне принести Поттера на блюдце, как я стану одним из самых почитаемых пожирателей, — ядовито произнес, проведя носом по ее шее. — Ты ведь знаешь, кто такие пожиратели? Меня будут любить, а твой труп останется гнить здесь. Мужчина сильнее сжал ее руки. Любовался страхом голубых глаз, который разрастался все сильнее с каждой секундой. — Я слышала, дементоры очень любят пожирателей, особенно поцелуи с ними, — шипя от боли, произнесла Ивет. Она не моргала, не шевелилась, напоминала безвольную куклу, которая только и могла говорить. Страх сковал тело полностью. Горло саднило от дыхания. Перед глазами кружилось и рябило. Ивет с трудом могла различать мужчину перед собой. Он стал темным пятном. Смертью, что неумолимо приближалась. — Да, говорят они чертовски хороши, — мужчина злобно рассмеялся. — Жаль, я не дементор, — произнес приблизившись. Провел языком по нижней губе Ивет, заставляя ту сжать губы в тонкую полоску. Но его это не остановило. Сдавил ее ребра коленями, рванул волосы в кулаке на себя. Она невольно застонала от боли и этого было достаточно, чтобы он впился в нее болезненным поцелуем. Сминал ее губы, кусал до крови. Ивет пыталась отвернутся, сделать хоть что-то, но не могла. Слезы градом катились по щекам, смешиваясь с кровью. Сердце заходилось в груди, каждым ударом принося гулкую боль. Ивет пыталась приподняться, шевелила ногами, стараясь спихнуть с себя мужчину, но у нее не хватало сил. Ощущала себя грязно и мерзко. Никчёмно. Барти опустил ее голову на пол. Закрыл глаза отдаваясь своему безумию, ощущениям, которые будоражили кровь. Заставляли ее течь быстрее. Он застонал ей в губы, не отстранялся, чтобы дышать, задыхался вместе с ней, ощущал каждую капельку боли и отчаяния, что захлестнули Ивет. Был рад им. Но этого было мало. Лишь маленькая прелюдия к тому, что он бы с ней сделал. Что хотел сделать здесь и сейчас. Отпустил ее руки, чтобы забраться под тонкую рубашку, провести по горячему животу ладонью, ощущая, насколько рваное ее дыхание, как бьётся сердце загнанным зверем. У Ивет был один шанс. Всего одна попытка. И придется поставить на кон всё. Она видела где находится его палочка. В нагрудном кармане пиджака, до которого она с лёгкостью может дотянуться. Стоило только отвлечь его сильнее. И ей пришлось сделать шаг в собственную бездну. Сломать себя и свою гордость, чтобы позволить себе надеяться на спасение. Ивет сама потянулась к нему. Углубила поцелуй, укусила его за губу, ощущая соленый привкус крови. Поддалась, выгибаясь дугой, ощущая, как его рука сжимает грудь. Она боролась с отвращением Боролась с тем мгновением ненависти к самой себе. Пыталась не захлебнуться кровью и слезами. Барти ослабил хватку, полностью погружаясь в свои фантазии, упиваясь страданиями и желаниями. И для Ивет это стало сигналом. Собрав все что осталось, она рывком столкнула мужчину с себя. Ухватилась за палочку в его кармане. И не дала себе ни секунды, чтобы передумать. — Империо! Непростительные заклинания всегда требуют что-то взамен, они извращают саму природу человеческой души. Ивет сломала себя, разбила на кусочки все то хорошее, что было в ней, оставив только ледянящую пустоту внутри. Тепло и умиротворение захлестнули ее душу, пронеслись волной по руке. И жуткое желание, чтобы мужчина подчинился, стал ее куклой. Жёлтая вспышка озарила помещение. Стало тихо. Ивет плакала, продолжая держать палочку перед собой, целясь в своего мучителя. Ее стошнило на пол. Страх достиг своего апогея, превращая девушку в комок оголённых нервов. Она тряслась, раскачивалась со стороны в сторону, боясь посмотреть на безвольного мужчину перед собой. Не знала, что делать дальше. Не хотела думать о том, что будет если кто-то узнает. Ивет взвыла от боли, что перекрыла все другие чувства. Прижала колени к груди, положила на них голову. Мечтала просто исчезнуть. Прикосновения Барти горели на ее коже. Они станут клеймом, от которого Ивет никогда не отмоется. Сквозь хриплые всхлипы, девушка услышала чужие шаги. Едва не потеряв сознание от новой волны ужаса, встала на колени, держа палочку перед собой, направляя на открытую дверь. В черноте коридора показался мужчина. С его подбородка свисала слюна, в глазах едва виднелось осознание того, где он находится. Мятая пижама, свисала с него, словно была на несколько размеров меньше. Но стоило ему увидеть Ивет и Барти, как он шумно вдохнул. — О, Мерлин... — прошептал, чувствуя, как ясность ума возвращается. — Вы в порядке? Ивет не двигалась, не моргала и просто наблюдала, не зная, чего ожидать. Она была готова наложить проклятие и на этого мужчину, если почувствует угрозу. — Я... — он пошатнулся, уперся плечом в стену, чтобы не упасть. — Нужно выбираться отсюда. Девушка кивнула, пытаясь разглядеть незнакомца в сумерках. Понять, стоит ли идти за ним следом. Но интуиция молчала, видения не приходили, а значит, можно попробовать. Ивет точно знала, что хуже не будет. Выйдя на улицу, вдохнула полной грудью морозный воздух весенних сумерек. Закашлялась от боли в лёгких. Вытерла лицо рукавом, не боясь запачкать форменную рубашку. И обернулась, чтобы застыть изваянием, увидев, что вышла из ветхого дома не просто с мужчиной, а с министром магии. Он заметил заминку. Увидел, как Ивет сжимает палочку, едва не ломая ее по полам. — Этот инцидент не выйдет за пределы этого дома, — спокойно произнес, запинаясь в словах. Он слишком долго молчал. — Я не хотела. Ивет сморгнула слезы. Боялась отпустить палочку. Боялась, что проклятие перестанет действовать и лжепрофессор снова броситься за ней. — Я знаю, — прошептал, прикрыв глаза. — Пойдёмте, нужно найти помощь. Девушка всхлипнула, вжала голову в плечи и пошла за мужчиной, не оборачиваясь. Мечтая, чтобы дом сгорел вместе с тем, что там осталось. С той частью ее души, которая навсегда останется запятнанной чернотой.