Баловень судьбы или проклятие Узумаки

      Боруто плюхается обратно на кровать, прикрывая влажные глаза. Вот что это сейчас было? Саске… Зачем он позвонил? Что значили его слова? Скучает? Пф, да, конечно! Как бы не так. Точно звонил поиздеваться.       Но ведь… голос казался таким правдивым. Он беспокоился. Он волновался. Он что, действительно бы приехал, если бы Боруто позволил? Верить не хочется. Слишком нужное и желанное, чтобы оказаться правдой.       Родной голос — тёплый, волнующий, резонирующий с душой… Боруто не может понять: почему он вновь чуть не доверился? А сердце предательски ускорило ритм, стоило Саске попроситься приехать. Ох, как же Узумаки хотелось плюнуть на всё и прокричать: «Да! Да, Саске, пожалуйста»… Но нет.       Парень выдыхает, пытается прийти в себя; спать больше не хочется. Он поворачивает голову к окну — глубокая ночь, звёзды горят ярко. Сперма в руке неприятно стягивает кожу, но на неё плевать: сердце от сомнений рвётся, не хочется верить, что он всё ещё нужен Саске — это больно, ведь тогда непонимание накоет с головой, — хочется удушить его собственными руками, но сил никогда не хватит. Он не сможет, не осилит даже саму попытку.       От бессилия хочется выть как раненный зверь, рвать зубами от отчаяния одеяло, подушку, кричать в ночи, испытывая нестерпимое одиночество — но он лишь кусает губы. Боруто неосознанно надеется, что больно не ему одному. И от этой мысли становится легче. Это позволяет не утонуть в водовороте накрывающих с головой осколков осознания, которые уничтожали и добивали его весь год, в течении которого он в одиночку тонул в своей любви, боли, ненависти и отчаянии. Когда не хватало эмоциональных сил держаться, парень бил кулаками стены, раздирая костяшки в кровь — это помогало ненадолго заглушить душащие его чувства, которые терзали, когда он, стараясь понять, в чём виноват, что сделал не так, углублялся в свои мысли и воспоминания.       Иногда боль затихала, позволяя вздохнуть, но ненадолго. Стоило немного морально ослабеть, как невыносимая, раздирающая, уничтожающая всё живое в нём новая волна накрывала, отбирая у него всё, заставляя не жить, а тонуть и умирать раз за разом, секунда за секундой.       Самое страшное, что только один человек на свете мог помочь Узумаки выбраться из этого порочного круга боли и самоистязания. Один-единственный, именно тот, кто и причинил эту боль, которая заперла парня внутри себя, не позволяя контактировать с окружающим миром. Но именно Учиха не был всё это время рядом. Оставил справляться со всем этим одного.       Боруто скривился: перспектива опять получить такой же жестокий плевок в душу совершенно не радует. Он сел в кровати, сжавшись — парню хотелось рыдать. Но из этой жопы нужно вылезать. Он не может там провести всю жизнь, нужно учиться игнорировать собственное сердце, которое заходится башенным ритмом каждый раз, когда Учиха вытворяет что-то эдакое или просто оказывается рядом.       Поискав взглядом на поверхностях влажные салфетки и найдя их почему-то на подоконнике, парень наконец-то оттирает руку. Покопавшись в выкинутой на ковёр в порыве безумия одежде, вылавливает трусы и натягивает их на себя. — Блядь, ну и что мне теперь делать? — спрашивает у тишины подросток.       Не придумав ничего лучше, он идёт и плюхается за стол перед компьютером, долго не думая, тыкает в любимую игру. Нужно как-то убить несколько часов до подъёма. Лениво открывает список друзей в игрушке — в столь ранний час их было немного в сети, но вот одному светившемуся нику парень был рад вдвойне. — Мицуки-кун! И чего этот «змей» не спит? Хо-хо! — радостно улыбается парень, строча другу.       В итоге за час до будильника Боруто испытывал лишь злость. Эти неумеющие играть своими профами тупари чуть не завалили им с Мицуки и ещё парочке знакомых друзей по игрушке данж! — Куда вы лезете?! Научитесь играть своими чарами, только потом идите в пати! — орёт Боруто во всё горло — парень привык, что чаще всего отец не приходит домой и своим ором просто ему некого будить, но, видимо, в эти сутки резко все решили поменять свой распорядок. Сначала Саске, теперь это… День обещает быть весёлым.       Матерясь в очередной раз, болтая с парнями в войсе, он даже и не понимает, в какой именно момент оказывается в комнате не один. Осознаёт это лишь когда отец подойдя, сдвигает с его уха наушник. — Отец! Блядь, разве можно так пугать? Я думал тебя как обычно нет! — Боруто скользит взгляд по мужчине и сразу возвращается глазами к экрану, — Да, вашу мать! Дебилы!       Кто-то явно солидарен с ним, отвечает в наушники ещё более отборным матом.       Ожидая, пока его перса поднимет вставший на респ ранее персонаж, парень, откинулся на стуле, возвращая всё своё внимание отцу, который с интересом наблюдал за происходящим на экране. — Бать? Чу пришёл та? Тьфу, сорь, привычка, зачем пришёл? — А. Да, ты кричишь на весь дом — спать невозможно, — Наруто тепло улыбается сыну. — М-м, ну прости, — хмыкает парень.       Наруто хмурит брови, подходит к сыну: — Боруто! Это что?       Подросток опускает взгляд на руку отца, которая лежит на его разукрашенной шее. Чёрт, угораздило же его сидеть в трусах. Он отводит глаза, скидывая отцовскую руку с себя. — Неважно. Всё в порядке.       Наруто хмыкает. — Сынок, ты ничего не хочешь мне рассказать?       Мужчина придирчиво разглядывает подростка, вновь касаясь его синяков. Наруто без задней мысли выводит пальцами по его телу узоры, очерчивая причудливый рисунок.       Сын закусывает губу, наблюдая, как большая и тёплая ладонь проскальзывает по его шее, очерчивает выступающие ключицы, опускается на правую грудную мышцу, скользя ниже, изучает рёбра, спускаясь на талию.       Дальше у парня нет сил смотреть, он прикрывает глаза, резко отворачивается в сторону монитора и прикладывает усилия, чтобы не дай Ками, не подумать про отца что-то не то.       Почему его пальцы вызывают сейчас дрожь? Будто, не родитель водит рукой по телу своего отпрыска, а ревнивый любовник обнаружил доказательство измены, и просто тянет с началом скандала. — Я? Нет, мне нечего тебе рассказывать, отец, — огрызается Боруто, выдыхая сквозь сжатые зубы. Парень в очередной раз вздрагивает, когда рука перемещается по телу. — И как давно ты спишь с мужиком? — мужчина цыкает языком, с опаской рассматривая желтеющие следы, нажимает на один из самых ярких на внутренней поверхности бедра своего ребёнка.       Парень полностью разворачиваетя к Наруто. — С чего ты это вдруг решил? — косит под дурака, очень натурально удивляясь, хлопая ресницами, интересуется Боруто. — А что, ты хочешь мне сказать, что это женщина оставила на твоих бёдрах следы, похожие на пальцы? — он кивает на его живот, рукой ведёт по выступающим бёдрам, сам обхватывает ладонью поверх.       Подросток, кусая губы, выпрямляется на стуле и изучающе оглядывает себя. Тяжело вздыхает — он никогда не думал, что придётся вообще говорить с отцом на эту тему. — Да и вообще, следы слишком большие для женских рук, — Наруто сильнее сжимает свои пальцы на бедре, чем вызывает у сына хмык, за которым парень скрывает рваный выдох. — Как минимум, у этого мужика ладонь не меньше моей, Боруто. Как это случилось? И я не поверю, что ты сам позволяешь делать это с собой. Кто он?       Подросток закатывает глаза. — Ками, отец, зачем тебе что-то говорить, если ты уже сам всё решил? — Прости, но я волнуюсь за тебя! Ты понимаешь, как это выглядит со стороны? Мой несовершеннолетний сын, у которого резко меняются приоритеты в жизни, пропадает на неделю, проваливаясь сквозь землю, и его ищут спец службы по всей Конохе — даже Итачи лично присоединяется к поискам. А он как будто растворился. После же внезапно приходит сам: разбитый, осунувшийся, глаза красные — то ли плакал всю неделю, то ли на наркоте сидел — смотреть страшно, неразговорчивый. Парень, тебя раньше было не заткнуть! А что теперь? Постоянно молчишь. Я так был счастлив вечером услышать, как ты вновь смеёшься. А ещё… — он задумчиво чешет затылок. — А знаешь, что странно? То, что ровненько в момент, когда изменился ты, изменилось и поведение Саске! Он словно избегает меня. Парни, что же между вами двумя случилось? Может расскажешь? — Боруто демонстративно спокойно пожимает плечами. — Всё это очень странно и наводит на некоторое мысли. Я так давно его не видел. А ведь раньше вас друг без друга увидеть было сложно. Вы же как братья.       Боруто очень хотелось высказаться на тему «как братья»… А братья целуются? А братья хотят друг друга? А из-за «брата», сердце может умирать, разрываясь от любого взгляда, адресованного не тебе?       Парень привык слушать, как отец сокрушается из-за Саске. Первое время Боруто слышал это каждый день. А на его ответы «он занят», «потом зайдёт», «у него другие планы», «у него институт» Наруто очень удивлялся. В какой-то момент даже пытался сам добраться до своего воспитанника, но тот отвечал односложно и всегда уклончиво.       Наруто перевёл дыхание, сев на кровать сына, задумчиво скинул тапочек, подобрав под себя стопу.       Боруто поднял ноги на стул, уперевшись в них руками, быстро глянул на экран: там ничего не менялось, картинка горела в сером цвете, оповещая о его нахождении персонажа «в смерти». Отписав, «афк», парень перевёл взгляд на отца — тот явно собирался с мыслями, чтобы выдать что-то более важное, чем бесконечные переживания о Саске, которые младшего достали. Но что поделаешь? Не скажешь же отцу «Да, он меня трахнул и кинул?». Братья, ага. Триста раз. — Я не знаю, как ваше поведение связано друг с другом, но чувствую — связано. А теперь, на твоём теле следы, словно кто-то очень жестко трахает тебя. Именно тебя, Боруто. Если мужчина трахает женщину, такие следы будут на её бёдрах. А следы на твоих. Есть что сказать? Я всё-таки поспешил? И ты сам лёг под кого-то, кто так жесток с тобой? — Да, я сам, — фыркает парень. Дальше разговаривать он не собирается, но всё же кое-что напрягает его. — Хм, а я смотрю ты с такой уверенность говоришь про это, словно сам… — он не договорил, резко обернувшись на экран, среагировав на мат в наушниках, — А-а-а. Пидоры, блядь, что они творят! — и повернувшись к отцу. — Я не тебе. Просто эти дебилы…       Узумаки-старший тяжело вздохнул. Он не поверил Боруто, просто решив для себя, что не может его маленький добрый мальчик позволять такое делать с собой! Не может ему такое нравиться. Мужчина пообещал себе, что он выяснит, какая тварь делает это с его сыном, и лично голову оторвёт. Ведь не может такое происходить добровольно, только не с его мальчиком. И куда только смотрят чёртовы телохранители? Нужно будет попросить Итачи понаблюдать. — Я слышал, — кивнул Наруто, — «мудаки, уёбки и твари, чтобы руки поотсыхали, кто просил танка кидаться без хила в толпу, а за ним класть и всех ДДшников?» Я правда ничего не понял, но всё услышал, — Наруто довольно улыбнулся, когда лицо сына вытянулось от воспроизведения его слов, а уши порозовели. — Ладно, прости меня, бать, я не буду так орать, — пробормотал Боруто, тыкая курсором мыши в долгожданную загоревшуюся кнопку «встать», и фастом строча «мне похуй, я на хиле, прист — танцуй», (правда, сраный анти-мат перекрыл мат в звёздочки) стал бафать пати, вернув всё внимание игрушке.       Наруто, видимо, не собираясь никуда уходить, откинулся на кровати, поёрзал, принимая более-менее удобную позу, наблюдая, как сосредоточенный сын чётко тыкает кнопки, отдавая редкие команды голосом.       Когда тяжёлый босс таки повержен, Боруто радостно откидывается на стуле, выдыхает и прикрывает глаза рукой. Хочется спать. Мысль прикорнуть хотя бы на часик обрывается трелью будильника. — Ну бля-ядь, — ругается он, снимая наушники. Встав, разминает затёкшее тело, но обернувшись — застывает, будильник перестаёт орать сам, обещая вновь зазвонить через десять минут.       Отец мирно сопит в его кровати, видимо в какой-то момент Морфей сморил его, даже несмотря на интерес узнать, чем же увлекается единственный сын.       Боруто тепло улыбается: видеть отца беззащитным, милым, в домашней футболке и растянутых штанах, с дрожащими веками и тихим сопением очень непривычно, но так хочется, чтобы такое происходило почаще. Замерев, парень разглядывает родные черты, знакомые полоски на щёчках — их родовые отметины, — кровный символ Узумаки; жёсткие, торчащие во все стороны блондинистые волосы. Фантазия дорисовывает глаза: добрые, заботливые, с волнением о нём — Боруто видел их не так давно. Очарованный столь тёплым видом, подросток не выдерживает и всё же тянется к отцу, очень осторожно, боясь разбудить, он ведёт пальцем по отцовскому «усику».       Наруто морщится, но не просыпается, а рука сына скользит в верх, подтверждая своё мнение о качестве волос родителя. Наклонившись, мальчишка несколько минут разглядывает лицо, словно силясь запомнить каждую чёрточку, родинку и веснушку, а после вздрагивает, когда отец сильнее выдыхает почти в губы — щекотно. Он дёргается от двусмысленности ситуации, но запечатлевает невесомый поцелуй на лбу отца и вновь улыбается, отворачиваясь.       Стараясь быть потише, Боруто поднимает с пола телефон, который он кинул на ковёр после разговора с Саске. Вытаскивает из шкафа первую попавшуюся футболку, обтягивающие джинсы, а любимую чёрную ветровку стягивает со стула — это всё на что его хватило на кануне до того, как он отрубился, придя со встречи — повесить её на стул, достав из сумки с вещами, которую забрал у Карин. Парень кидает одежду поверх сумки, подходит вновь к отцу.       Боруто никогда не испытывал безумной любви к единственному родителю. Мать свою он не знает. Отец никогда о ней ничего не говорит. Или он сам не спрашивает? Ему просто не интересно — раз этой женщины нет рядом, значит так и должно быть. Ему хватало Итачи, да и всего семейства Учих, которые заменили парню всех: Микото-сан и Фугаку-сан заменили любящих бабушку и дедушку. Мадара-доно, грозный и самого требовательный, но от того не менее любящий правнука, заменил прадеда, а Саске… Просто Саске. Самый близкий, дорогой и родной. Предатель. Самый важный и любимый, только человек, бывший когда-то самим смыслом жизни, может причинить такую боль.       А Наруто? Ну Наруто… Отец, никогда не был особо близок к сыну, а парню безумно этого хотелось, что же поделать. У него самая важная работа, просто не хватает времени. Но Боруто и не обижается. Лишь с тягостью в сердце тянется к единственной родственной крови. Отчего просто не может в лицо сказать «Ты мне нужен!», а всё что может — лишь скалить зубы и неосознанно творить всякое, заставляя отца обратить на себя вынужденное внимание. Словно говоря: посмотри на меня! Я здесь! Я нуждаюсь в тебе!       Парень накрывает мужчину своим одеялом. И тихо хихикает, наблюдая, как Наруто причмокнул губами. Вытаскивает свои вещи в коридор и направляется в спальню отца, с мыслью притащить ему телефон, чтобы в случае чего до него могли дозвониться, ведь без главы города как без рук — он нужен всем двадцать четыре на семь.       Распахнув дверь, подросток зависает в проходе, заметив на кровати кого-то. — Наруто? — тихо зовёт сонный голос, который Боруто признает в любом состоянии. — Итачи-сан? — с удивлением спрашивает подросток. — А, Боруто. Доброе утро, — мужчина без какого-либо напряга зевает, находя парня взглядом. — Что такое?       Мысли лихорадочно застучали в голове парня: стал прокручиваться разговор с отцом, его уверенность в том, что он говорит, его невозмутимость варианта, что сын может спать с мужчиной и беспокойство лишь о засосах, синяках и следах укусов. А теперь ещё и учитель в его постели. Может Боруто чего не знает о них? Нет, нет, нет. Это же просто не возможно! — Я не хочу знать, почему Вы спите в кровати моего отца, Итачи-сан. Не моё дело. Я хотел отнести ему телефон, он заснул у меня. Я побоялся, что у него могут быть проблемы, если до него не дозвонятся… В общем, я пошёл. Извините, — он разворачивается и на ватных ногах двигается в коридор. — Боруто, — зовёт его севший на кровати учитель, — не надумывай лишнего, — мужчина поднимается с кровати — он явно скинул лишь штаны и спал в белье.       Итачи подходит к замершему парню, который положил руку на ручку двери, но так и замер, стоило учителю окликнуть его. У Боруто до инстинктов — Итачи-сана нужно слушаться, сказал «стой», значит нужно стоять. Сказал «беги» — нужно бежать. Не плохо его учитель вымуштровал.       Мужчина останавливается прямо за спиной, кладёт руку поверх ладони парня, заставляя вздрогнуть и отпустить ручку. Боруто продолжает стоять, но напрягается, когда Итачи поворачивает его к себе за плечи.       Первая реакция: ОН! Чёрные глаза, волосы, семейное сходство. Вторая реакция: Итачи-сан не Саске.       Разочарованный выдох.       Но даже это не позволяет парню оттаять, он лишь прячет глаза. И ждёт, что скажет ему учитель.       Благо хоть тяжёлые шторы создают почти полную тьму, что радует — минус одна головная боль для Боруто. Если бы Итачи-сан начал допрос, парень вряд ли смог скрыть от него хоть что-то. — Боруто, когда ты стал меня бояться? — тяжело вздыхает мужчина, расшифровав по-своему его реакцию, и вглядывается в него. Но даже в таком мраке может различить украшающие пятна на Узумаковском теле. — Я не боюсь, просто… Простите, Итачи-сан, мне пора на учёбу, — Боруто отмирает и дёргается в сторону коридора, желая уйти от неудобных вопросов. Но Итачи не даёт: он перехватывает его за плечо и внимательно следит за мимикой, за его поджатыми губами, за пролёгшими под глазами тенями.       Боруто нахмуривает брови, но вырваться не пытается — знает, что учителя ему никогда не победить, во всяком случае не в ближайшие лет десять точно. — Не хочешь рассказывать — ладно. Скажи мне лишь одно — это как-то связанно с моим братом?       Ну приплыли, и этот туда же! Да что им этот Саске сдался то?       Парень сильно напрягается, словно весь как-то скукоживается, взгляд теряется, но Боруто не зря носит гордое звание «единственного ученика лучшего «ниндзя», он берёт себя в руки и растягивает губы в улыбке. — Да нет, что вы? Причём здесь С-Саске? — голос всё-таки подводит, он с силой сжимает зубы. — Простите, но мне действительно нужно идти, я ещё не умывался.       Итачи получив ответы, отпускает.       Боруто стремглав бросается в ванну, но волю чувствам не даёт, ещё не хватало страдать сейчас, когда до встречи с Саске не так много времени осталось, ему нужны силы. Очень нужны. Он устал.       Узумаки, потерявшись в мыслях, выполняет утренние процедуры на автомате. За чистыми трусами предпочитает не идти, натягивает вчерашние и в коридоре надевает выбранную одежду.       Отец так и спит в его кровати — он видит это в открытую дверь пока одевается; почти скинув одеяло, но парень уже не хочет к нему подходить, да и свет оставляет, боится, что от резкой смены освещённости нарушит чуткий сон Хокаге, которого правда не разбудили будильники сына. Видимо, мужчина действительно очень устал, а раз так, то подросток не хочет прерывать столь нужный Наруто отдых.       Боруто хватает сумку, в которой почти ничего нет, кроме блока с листами и пары ручек, которые валяются там всегда. Ну как-нибудь он сегодняшний день переживёт, а там будет видно.       Пока парень добирается до колледжа, его настроение падает ещё сильнее, он забывает купить чёртовы сигареты, а времени до линейки почти нет. Благо Мицуки ждёт его в «их месте», и как написал друг — «для единственного солнца, у него всегда есть всё». Боруто хмыкает. Ну уж слишком многие и так хотят его. Почему с ним так сложно просто дружить?! Почему нельзя как с Муцуки или Обито? Просто подкалывать друг друга, просто иметь тёплые дружеские отношения?       Это хорошо ещё что бабы перестали наперебой бегать за ним. «Кто-то» пустил по колледжу слушок, что парень — гей. Но Боруто, конечно, так о себе не думал, а опровергать слухи ему просто не сподручно. Парню было плевать, кого любить. Женщину, мужчину. Лишь бы Саске, а он оказался парнем — вот и весь сказ.       А с представительницами «слабого» пола (не хрена он не слабый, Боруто знал многих баб, которые его за пояс заткнут, та же Чоучоу, — она не из робкого десятка! И сама кому (и, если) захочет, нос расквасит) не любил связываться, предпочитая грубым бабам грубых и властных мужиков, с ними как-то спокойнее. Из-за секса не залетят и не «осчастливят» внезапным «Я беременна». Нахрен такое счастье надо?       Каждый раз, когда Боруто думал об этом, мысли убегали к ребёнку Саске… Он даже не знал его пол, да и не особо то хотел, вообще предпочитая не причинять себе лишнюю боль воспоминанием. Хотя, конечно, иногда фантазировал как он, Саске, и их малыш — точная копия папочки, с такими же прекрасными чёрными глазками и чертами лица гордого Учихи — Боруто хотелось верить, что ребёнок Саске не унаследовал от матери многого, — вместе живут и воспитывают чёрноглазую прелесть. Он точно знает, что, если бы Саске тогда не оставил его, а пошёл за ним и остался рядом, тогда Боруто принял бы его наследника без каких бы то ни было «если».       Помотав головой, парень попытался отогнать тяжёлые мысли: не к чему они сейчас ему. Скоро он его увидит — нужны силы. Не подходит ко входу, обходит колледж с боку, где был небольшой лесок, — там и ждал его друг, — но Сарутоби вышел ему навстречу, и углубляться в деревья уже было некогда — успеть бы покурить. Так-то Узумаки не курит, но с этим Учихой все нервы ни к чёрту! — Солнце! — приветствует друга Мицуки, прижимая парня к себе на секунду и тут же отпуская. Боруто почему-то испытывает разочарование. Возможно, если бы ещё в школе этот парень проявил себя, сердце Узумаки не разбилось бы? И у них могло быть всё хорошо? Возможно, и могло. Но жизнь штука несправедливая.       Мицуки всегда хватало того, что «его солнце» признаёт его своим другом. И просто позволяет быть рядом. А большего парню и не нужно: лишь знать, что Узумаки хорошо. Всегда готов помочь, поддержать, но большего парень за Сарутоби никогда не замечал. И был ему благодарен. — Мицуки, привет, дорогой, — хмурый Боруто принял сигарету и, достав из кармана зажигалку, прикурил. — О, а это у тебя что? — заинтересованно спрашивает парень, кивая на наполовину допитую бутылку. И, не дожидаясь (а какая нахер разница? Боруто она нужнее) ответа, присасывается к сладкому фруктовому пиву. Фу, и почему он не удивлён? Ну и плевать. — Саске-сан, доброе утро, — здоровается Мицуки, подняв взгляд, замечая подошедшего мужчину слишком поздно, для того, чтобы успеть предупредить своё солнце.       Боруто закатывает глаза, но ему просто плевать — он допивает пиво почти залпом в несколько быстрых глотков и делает затяжку, задерживая дым в лёгких, парень оборачивается: учитель стоит в шаге от него, он хмур и явно чем-то недоволен, но молчит. Сука, ну не молчи. Саске, пожалуйста! Но мужчина не слышит его мысли, кривит губы. Парню начинает не хватать кислорода в лёгких. Боруто выдыхает дым ему в лицо и отворачивается, чтобы не провоцировать себя и не видеть зажжёгшийся огонёк в чёрных глазах. — Сарутоби, — обращается к Мицуки учитель, — не могли бы вы оставить Узумаки и направиться на линейку? — Он не может, — кидает Боруто и, хватая Мицуки за рукав, пытается дёрнуться в сторону колледжа, но лишь врезается в Учиху, потому что, резко повернувшись, не смотрит, куда несётся.       Боруто замирает перед ним. Саске кладёт руки на его плечи — парень пытается спрятать глаза, лишь бы не поймать этот оценивающий взгляд чёрных глаз, но не выходит: Учиха смотрит в упор, склоняясь над его ухом. Шепчет лишь слово. Всего одно слово. Которое пробирает парня до дрожи в пальцах. Мужчина отпускает и, развернувшись, уходит.       Боруто ничего не видит и не слышит. Сердце заходится в бешеном ритме, а его удары отдаются в висках. В голове шепчет любимый голос: «скучаю»… «скучаю»… «скучаю»… Такой родной и дорогой. — Ой, блядь, — матерится он, забыв про сигарету, которая обжигает пальцы, — ну уж нет, хуй тебе, а не золотые яйца, — произносит Узумаки, выкидывая опалённый фильтр. — Мицуки, а есть ещё одна? — Угу, но через пару минут линейка. Успеешь? — протягивая новую сигарету, интересуется Сарутоби, глянув время на мобильнике. — Похуй, но ты, если хочешь, можешь идти, я на пару приду, ладно? — Что Учиха хотел от тебя?       Боруто мотает головой, ну почему, когда не нужно, ему вдруг стало интересно? Блядь. — Понял. Ты уверен, что я тебе не нужен? — Уверен, — кивает, — иди, — одобряющие улыбается Узумаки, втягивая дым.       Стоило Мицуки скрыться с его глаз, как парень откидывает голову, вглядываясь в пасмурное небо. На лицо стали попадать редкие капли — начинается дождь. Боруто хмыкает, погода словно поддерживает его, заставляя улыбнуться, мол, держись парень, ты не один.       Докурив, он бросает бычок под ноги и тушит кроссовком. Дождь уже набирает обороты, и хмурый Узумаки бредёт к колледжу.       Как оказалось, линейку уже отпустили и звонок прозвенел. Только он входит в здание, взгляд приковывает знакомая чёрная шевелюра, возле которой стоит совершенно непонятно чего делающая девушка. Что она делает рядом с ним?       Боруто сужает глаза, но решает не привлекать внимание, а подслушать разговор, да даже если бы и не хотел — подслушал, ведь его путь пролегал мимо них. — Саске-сан, ну пожалуйста. Я совсем-совсем не понимаю! А брат говорит, вы были лучшим на курсе, — упрашивает фиолетоволосая девушка. Она кокетливо прикусывает губу и хлопает ресницами, да как бы невзначай касается запястья мужчины, поправляя второй рукой прядочку: убирает её за аккуратное ушко и нежно улыбается.       Узумаки берёт злость. Ему, конечно, похуй (ой ли? Парень, ты сам себе-то веришь?), что девушка откровенно клеится к его Учихе, пройти мимо вот так просто теперь не сможет. — Конан, прости, но я вряд ли тот, кто должен этим заниматься. Почему Яхико сам не позанимается с тобой?       Боруто делает вид, что не замечает её и идёт напролом, врезаясь в девушку. — Ай! Узумаки! — надув щёки, возмущается девушка. — Ой, сорян, я спешил на пару, а тут вы стоите. Не заметил, — кидает он, злорадно улыбаясь, и продолжая двигаться к лестнице. На самом то деле он даже не помнит, какие у него пары сегодня и какая идёт сейчас. — Боруто, стой, — властный окрик Саске, заставляет его остановиться, кусая губу. — Прости, Конан, но я серьёзно не могу, а сейчас извини, меня ждёт группа, — и обращаясь уже к парню. — Пойдём, сходим за распечатками к заму? Твоя пара всё равно без меня не начнётся. — Как изволите, Саске-сан, — не оборачиваясь, холодно отвечает Боруто, а внутри у него цветут цветы: Саске отшил эту дуру и зовёт его с собой. Так ещё и пара у него, это что получается? Они придут вместе на урок? М-да…       Учиха кривит губы, но смахивает на обращение. Он до сих пор не привык: как оно звучит из этих нежных уст, на которых ему хочется запечатлеть свои. Боруто это обращение словно выплёвывает: ему неприятно, непривычно, да и больно. Саске бы смирился с куном, но головой всё равно понимает, что только разделяющие их «сан» уместно в сложившихся обстоятельствах.       В тишине поднимаются на четвёртый этаж, минуя третий, где их ждёт группа. Боруто молчит, боится выдать своё безумно стучащее сердце. Он то и дело бросает косые взгляды на Саске и в эти моменты ловит его глаза, которые безотрывно смотрят на него.       А Учиха молчит, боясь спугнуть мальчишку. Ситуация очень напоминает ночь: вот он, рядом, руку протяни. Саске и не желает себя сдерживать, протягивает и, отведя взгляд, хватает такую родную и желанную его руку.       У Боруто потеют ладони, когда, вздрогнув и запнувшись, ощущает, что Саске очень требовательно сжимает его пальцы в своей руке, а, попытавшись поймать его взгляд, Узумаки сглатывает — он вновь тонет в чёрных глазах.       Они так и остановились посреди лестницы. Мужчина очень крепко сжимал пальцы, причиняя Боруто боль, но эта была лучшая, которую он чувствовал за последние время.       Учиха шагает к нему, сокращая расстояние, но останавливается, стоит Узумаки испуганно замотать головой. В мыслях же его стучит «Блядь, да не слушай ты меня! Я так хочу, чтобы ты просто подошёл и с силой прижал меня к себе. Обнял, поцеловал и никогда больше не отпускал».       Глаза предательски щиплет, Боруто отворачивается. Он пытается вырвать руку, но не может — её Саске отпустить не готов. Хотя бы её не отпускать. Чувствовать, ощущать. Пожалуйста.       Подросток несётся вперёд, Учиха поспевает за ним, они остановливаются лишь перед кабинетом Кабуто-сана. — Я подожду здесь, а, нет, лучше пойду к ребятам. Нехрен лишние слухи создавать, — нарушает тишину Узумаки, стоя к Саске спиной, разглядывая дырку в краске на стене. Смотреть он готов куда угодно, лишь бы не в любимые, приносящие боль, чёрные глаза.       Ответа не следует. Саске молчит, и, если бы не рука, которая по-прежнему с силой сжимает почти онемевшие пальцы, Боруто бы подумал, что остался один.       Это вынуждает парня обернуться. Учиха кусает губы, кажется, что ему физически больно: он кривит брови, откусывает кусочек плоти с и так кровоточащих губ. Мужчина словно находится не здесь. Он будто плутает в воспоминаниях, мыслях. — Саске… — тихо зовёт парень. Мужчина сильнее сжимает пальцы, фокусируя взгляд на подростке, — ты в порядке? — голос очень обеспокоенный. Как бы Боруто не проклинал, не обижался, он его очень любит, и просто не в силах пройти мимо, когда видит, как ему больно. — А? Нет, я не в порядке.       Боруто и сам кусает губы, сдерживая слёзы, но всё-таки просит. — Отпусти пожалуйста, мне больно, я пальцев своих не чувствую.       Саске в ужасе смотрит на свою руку: вот опять! Опять он причиняет Боруто боль… Пальцы разжимаются сами, провожая оглаживающим движением — такой нужный им обоим физический контакт. Отпустив и ощутив сосущую пустоту, рука рефлекторно под Борутовским взглядом сжимает подвеску на груди.       Узумаки нехотя убирает свою руку, разминает пальцы второй рукой, разворачивается и бросает через плечо: — Надеюсь, ты придёшь в порядок, тебе уроки вести. Я пойду, — делает несколько шагов, расстояние всё равно не достаточное для того, чтобы быть услышанным кем-то кроме Саске, подросток произнёс, столь сокровенное для них обоих. — Ты носишь его. Всё ещё.       Боруто мотает головой, уверяя себя, что это лишь привычка Учиха и ни что более. Узумаки старается удрать как можно быстрее, лишь бы не слышать ответ. На лестнице он останавливается, ему нужно время, чтобы хоть как-то справится с чувствами, и, подождав несколько секунд, направляется тяжёлыми шагами к группе. — О, Боруто! Тебе повезло, препод где-то сам потерялся, — приветствует приятеля Чоучоу. — Хах, вот же везуха, — наигранно отозывается Боруто, находя рядом с девушкой Обито, Мицуки и Нара. — О, мой пассивчик явился, — гоготнул Учиха. — Не понял? А может это ты мой? — приподнимает брови Боруто на тупое заявление Обито. — Нет, это точно ты. У тебя рожа смазливая и бёдра широкие с узкой талией — я бы тебя выебал, — отзывается друг. — Хм, а почему «бы»? Боишься, что на деле сам под меня ляжешь? — с озорством подмигивает Узумаки, но дёргается, когда на плечо опускается знакомая рука.       Боруто молится всем богам, чтобы это был не пришедший так не вовремя Саске, но то ли он молится не тем божествам, либо не теми молитвами, ведь, повернув голову, видит хмурого учителя. И как парень пропустил за своими препирательствами приветствие группой преподавателя? Да и как он так быстро? Или это Боруто слишком долго собирался с духом на лестнице, чтобы вернуть на лицо натянутую улыбку? — Узумаки, что с вами не так? Почему вновь, как я оказываюсь рядом с вами, я слышу о ваших сексуальных пристрастиях? — Саске говорит тихо, практически шепчет, вряд ли группа слышит, но ребята стоящие рядом — скорее всего да. — И я бы попросил, — учитель склоняется к уху, — постарайся больше не ходить таким, — он проводит кончиками пальцев по шее подростка, несколько секунд рисует по нежной, разукрашенной коже причудливые узоры, заставляя Боруто задрожать, а следом его спина покрывается мурашками, — иначе я склонен думать, что тебя кто-то насилует. Это же хоть не так? — Нет, — Боруто сглатывает. — Ну вот и славно, — Саске распрямляется и произносит фразу обращаясь уже к группе. Подслушать хочется всем, но почти ни у кого не выходит, как бы не напрягали уши. Зато сплетен эта картина создает уйму. Боруто потом долго хихикал, наблюдая, как группа в их чате перемывает ему косточки, страхивая его с учителем. Эх, кто бы знал, как им самим то хочется…       Учиха открывает кабинет и впускает учеников, начав пару с двадцатиминутным опозданием.        Из того, что происходит на уроке, Боруто не запоминает ни хрена, он просто не может оторвать глаз от увлечённо рассказывающего Саске: космос в его представлении, кажется страстью.       Узумаки всегда знал, что ему с ним в любви Саске не соперничать. Но его устраивало в этой борьбе второе место. Или, что более важно, он разделял его страсть, влюбившись во второй раз.       Саске рассказывал о появлении вселенной, о теории большого взрыва, о сжатии газов и космической пыли, о солнце, об образовании звёзд: сверхновых, красных гигантов и белых карликов, о чёрных дырах и нейтронных звёздах.       Боруто часто ловит на себе задумчивые глаза и видит в них интерес, когда их взгляды встречаются, а подросток слушает, не в силах оторваться. — Боруто, Чоучоу после пар зовёт бухать, пойдём? — наклонившись к другу, шепчет Мицуки.       Узумаки рассеянно кивает, ему пофигу, что хочет от него друг и куда зовёт, сейчас хочется лишь разделять страсть своего учителя и не пропускать ни слова. Но на деле же он безнаказанно залипает на любимые глаза и такой родной голос. Он представляет, как этот голос зовёт его, нежно шепчет «люблю»… Как когда-то.       Но вспоминается: «я склонен думать, что тебя кто-то насилует». Он волнуется, Саске не всё равно! А внутри парня трепет, тепло и счастье.       Он потирает шею: синяки от укусов Каваки горят ещё достаточно ярко, но уже не чувствуются. Если только не надавливать на них. — …руто, — доносится до слуха взволнованный голос, — Боруто. — А? Да? — парень моргает. Что-то слишком часто он уходит в себя. — Иди покушай, обед уже начался. — А, не хочу, — отмахивается парень. — Ну Боруто, — Саске несильно тянет губы в улыбке.       Вот же, друзья — предатели! Сами слиняли в столовку на перемене, а его даже не позвали. Или звали, но он отмахнулся от них? — Ты только не голодай, ладно? — заботливо просит Учиха. — Тебе… — подросток оглядывается: они одни в кабинета, — какое дело? Может у меня теперь анорексия и еда не усваивается? — Что? — напрягся Саске. — Это правда?       Подросток быстро сникает, ну не может он лгать под таким взглядом этих глаз. — Я вру. Нормально у меня с пищеварением всё. Я просто залип, а теперь мне идти лень. — признаётся Боруто, а Учиха ехидно улыбается. — А залип ты, я полагаю, на меня?       Подросток лишь фыркает, вот ещё, признаваться в таком, и кому? — Дай угадаю, «это так, но хер я тебе, мудаку, признаюсь»? — улыбка Учихи становиться всё шире и искренней, когда Боруто тяжело вздыхает. — Угадал… — но он осекается, замечая, как в кабинет входит Мицуки и, подойдя, плюхается рядом.       Боруто продолжает чувствовать его взгляд на себе, когда друг пихает в его руки булку с маком и ванильное «чудо». — Поешь, солнце, в тебе по-любому кроме сигарет и пива ничего нет. Да и, зная тебя, ты точно вчера про ужин забыл! — Узумаки закатывает глаза. Забота друга безумно приятна, но не сейчас, блядь, когда он только что рассказывал Саске, что питается нормально.       Учиха ничего не говорит, лишь недовольно щурит глаза, да молчаливо прожигает Узумаки взглядом, когда замечает, что Сарутоби ничего вокруг не интересует, кроме телефона в его руках.       Пока он жуёт булку, запивая напитком, их идиллию на троих — молчаливые переглядывания Боруто с Саске и сидящего в телефоне Мицуки — разрушает женский голос. — Саске-сан, простите, но можно Вас? Боруто злится: опять эта чёртова Конан! Парня от очередной выходки спасает звонок. Девушка тяжело вздыхает, но вынуждена уйти, иначе бы её снесли ребята, толпой возвращаясь на пару.       Оставшиеся пары проходят так же: парень залипает на учителя, а Саске рассказывает о введении в астрофизику.       Звенит последний звонок, и с учёбой наконец-то покончено. — Ну, что, Узумаки, идём? — глаза подруги горят в ожидании предстоящего веселья. — Куда? — Боруто откровенно тупит, ещё не придя в себя. Он наблюдает, как Саске сидит в телефоне, видимо, ожидая, пока ребята соберутся и оставят его одного. Но телефон является прикрытием, чтобы никто не замечал бросаемых взглядов. — Ну в смысле куда? Бухать! — радостно сообщает Чоучоу, и ей похоже плевать, что её парта примыкает к столу учителя, и он всё прекрасно слышит. Да, самому Боруто было б плевать, если бы его учителем был бы не этот Учиха. — А, ну да. Я забыл, прости, ночью не спал — торможу, — закинув в сумку блок, Боруто поймал внимательный взгляд Саске. — Чем же это ты ночью занимался? — с любопытством спрашивает, повернувшись к Боруто, стоящему рядом со своей партой, которая располагалась следом за партой Чоучоу и Шикадая, — ну-ка, рассказывай! По любому кого-то клеил! — девушка навостряет уши, даже собираться перестаёт, глядя на Узумаки.       Боруто обречённо вздыхает, но не успевает ничего придумать. — Да, мы всю ночь в игрушку играли, — выручает друга Мицуки. — Угу, — отзывается Боруто, закинув сумку на плечо. — Вас долго ждать?       Акимичи разочарованно надувает губки, толкнув в плечо Нара. — Ну ты посмотри на него! Вместо того, чтобы девушек клеить, они, идиоты, в игрушки не наигрались!       Узумаки прыснул, всё пережитое за последние несколько дней просто выплеснулось в один момент. Ржал парень несколько минут, захлёбываясь и хрюкая. Аж присел бедный на колени, обхватив их руками.       Акимичи лишь покрутила пальцем у виска и продолжила собираться. Мицуки да Шикадай просто ждали, пока Чоучоу, наконец-то, соизволит собрать все свои вещи, расчесаться, поправить блеск для губ. А теперь ещё нужно дождаться, пока Боруто просмеётся. Бедного парня так накрыло, что он ничего путного ответить просто не мог, да что там, он вздохнуть не в состоянии. — Боруто! Ну хватит уже, успокойся! Задохнёшься же! — озабоченно произносит Учиха, привставая со стула и облокачиваясь на стол, чтобы посмотреть на парня, который сжался на полу, не прекращая издавать страшные захлёбывающиеся звуки.       Но Узумаки лишь встаёт, хватаясь за край стола, прогнувшись, пытается вздохнуть — по глазам текут слёзы, а воздух поступает в лёгкие болью. Саске подскакивает к нему, отрывая от стола, и озадаченно заглядывает в глаза. — Эй, парень, ты в порядке? — испуганные чёрные глаза смотрят в самую душу, Боруто забывает, как дышать вновь. Лишь залипает и тянется вперед, почти касается лица, но отдёргивает руку. — Так, идите, — обращается Саске к перепуганным студентам: Мицуки, Чоучоу, Обито, Шикадай и Мирай, которая только что подошла,ведь её пары тоже кончились, — все ждали Боруто, — Узумаки присоединится к вам позже. В себя только придёт.       Учитель кивает на парня, который заходится в его руках. Его сильно трясёт, дышится сложно, а глаза слезятся, по рукам бьёт судорога. — Все вон! — рявкает Саске замершим студентам.       Стоило повысить голос — все вылетают в коридор, прикрыв за собой дверь. — Боруто! Мальчик мой, посмотри на меня! — Саске берёт его лицо в ладони, волнение за парня усиливается, он почти не дышит, обессилив и обмякая на глазах. Учиха сжимает зубы. — Ну же! Боруто!       Прижавшись к приоткрытым губам, мужчина проталкивает в его лёгкие кислород раз, второй… Пока не ощущает, как ранее обессиленная рука хватает его за рубашку, не позволяя отстраниться. В следующий момент Узумаки перехватывает инициативу, целуя очень и очень жадно, словно эти губы нужны ему больше, чем кислород или вода.       Саске открывает глаза видит: парень смотрит на него своими голубыми горящими очами. Учиха нерешительно кладёт руки на его талию, и подросток вздрагивает, но лишь сильнее прижимается в тёплых объятьях. Влажные и пухлые губы Боруто очень нежно и требовательно целуют сухие, повреждённые, искусанные и потрескавшиеся тонкие губы Саске.       Мужчина прижимает Боруто к себе, скользя руками ниже, ему хочется схватить его под ягодицы и отыметь здесь, прямо на столе, и плевать вообще на всё — лишь бы Боруто был рядом.       Узумаки подаётся вперёд, Саске отпускает его губы, скользя своими по шее — подросток продолжает млеть, пока Учиха сжимает его бёдра, но стоит ему обвести языком фиолетовые следы на шее парня и, не сдерживаясь, с рыком пометить над остальными, Боруто вздрагивает и приходит в себя. — Прекрати! Сейчас же отпусти! — парень толкает Саске в грудь.       Учиха пытается удержать, прижимая к себе, но, видя бегающие в панике глаза Боруто, хочется закричать. Его раздирает: с одной стороны, вот он, Боруто, в руках — целует, с другой — у парня паника: его глаза светятся страхом, беспокойством, тоской, болью.       Саске чувствует, как подростку страшно. Но ничего с собой не может поделать. — Боруто, — голос хриплый. Он сглатывает, прочищая горло, — ты — мой. Ещё раз увижу, что кто-то тебя метит — убью обоих. — Ты мне никто, чтобы ставить такие ультиматумы, — Боруто напряжён. Вся страсть, желание, безумная тяга... О нет, они не пропали, их заглушают другие чувства: боль, страх, боязнь, что Учиха вновь разобьёт ему сердце, а он больше его не соберёт.       Учиха рычит, дышит очень тяжело. Всё что он хочет — не отпускать, наброситься, взять своё. Боруто принадлежит ему. Что бы кто не думал.       Саске хочется придушить себя за такие мысли, боится причинить парню боль, но отпускать — последнее, что он хочет. — Я всё сказал, Учиха. Отпусти меня, — слова уверенные, жёсткие, а голос…       Саске хмыкает. — А что, если нет? — Учиха перехватывает его руки, прижимает к телу. — Насильно трахнешь меня? — выплюнул фразу ему в лицо Боруто, а в глазах читалось «пожалуйста, сделай это». — М-м-м, интересное предложение, — издевается Саске, в одно движение перехватывая его, разворачивая и утыкая лицом в учительский стол. А сам прижимается к заднице Узумаки своим напряжённым членом. — Блядство, — ругается Боруто. Ох, как парню хочется, чтобы Саске продолжал его прессовать и выбил из его головы мысли. Все. Чтобы просто взял его, грубо, прямо здесь, а дальше будь, что будет. Так хоть мозг на некоторое время можно заткнуть — не сам поддался, а взяли. И не важно, что не сопротивлялся.       В дверь осторожно постучали, и женский голос позвал: — Саске-сан? Вы здесь? — Молчи, — бросает Саске, прижимаясь грудью сверху.       Боруто закусывает губу, ещё немного, и он не сдержит стон — Саске шепчет, касаясь губами, а после не сильно отстраняется, чтобы следом вжаться сильнее. Член Узумаки ноет, когда Учиха трётся бёдрами о его задницу. — Блядь, — рычит Учиха, резко сообразив, за секунду до того, как дверь кабинета открывается, что он не запер её. Всё, что он успел — сам слезть с парня, а Боруто так и остался лежать на его столе. — Саске-сан, простите, вы здесь? — повторяет девушка, заглядывая внутрь.       Она успевает заметить, как Боруто за учителем резко дёргается, а Учиха поворачивается к ней, скрывая его своей спиной. — Конан? Что опять случилось? — хмуро интересуется Саске. — А э... Я позже, наверное, зайду, похоже, я не вовремя, — тянет шокированная девушка, совершенно не замечая, как за её спиной в кабинет заглядывают ребята.       Боруто поднимает глаза в потолок. Он подрывается и, подняв сумку, закидывает на плечо. — Спасибо, Саске-сан, мне стало лучше, — слащавая и почти натуральная улыбочка обманула всех, кроме двух Учих. Саске просто знал, что Боруто сейчас скорее убивать готов, чем улыбаться, а Обито просто не верит — глаза выдают плещущийся океан гнева.       Но никто, кроме самого Узумаки, не знал, кому именно он направлен. Боруто хотел уничтожить Конан, порвать, разодрать, выбросить. Она неосознанно лишила его возможности (правда, он бы сам себя потом сожрал) хоть на несколько минут забыться и вновь почувствовать себя счастливым и единым с любимым Саске. — До свидания, — бормочет Боруто, почесав рукой саднящее место укуса на шее, под пожирающим, но довольным взглядом чёрных глаз. — До завтра, Узумаки, и будьте впредь осторожнее — это же так глупо умереть молодым из-за смеха, — Саске плюётся ядом, он предназначен не парню, но Учихе его не сдержать. Он не меньше Боруто хочет свернуть шею этой раздражающей девчонке.       Проходя мимо учителя, Боруто бросает «ненавижу» и двигается к замершей в дверях Конан, еле сдерживая руки, чтобы не вдарить ей или сделать с ней, что ещё похуже. Выходя, он замирает подле неё на несколько секунд, одаривая ненавистным взглядом и сжимая кулаки, но выдыхает, вскидывая нос, и выходит.       Узумаки оглядывает друзей. Он хочет остаться один — так бы не пришлось давить свою ненависть, вместо этого он предпочёл бы разбить свои кулаки о стены. Это будет слабостью. Нельзя. Заметят и полезут с глупыми вопросами, а сейчас же он натягивает дежурную улыбку. — Ну что, бухать? — усмехается он. Как же тяжело ему оно даётся. — Наконец-то! — отвечает за всех прыткая Чоучоу.       И друзья тянутся к выходу. Боруто, ощутив вибрацию, достаёт телефон: Каваки: «Пять минут. Крыша». — Ребят! Бля, сорян, мне приспичило. Вы идите, я тогда после сразу к вам, прихватите и на меня, я после скинусь. Мы на улице будем или как обычно? — У меня. Приходи, солнце, я возьму на тебя. Тебе как обычно? — отвечает Мицуки. — М-м-м, не, покрепче возьми чего, — бросает Боруто уже на бегу.       Бросившись с лестницы в коридор, парень игнорирует туалеты, хоть и была безумная мысль пролезть по стене на крышу, но он же не ниндзя, как в этих ваших аниме про джинчурики показывают. Боруто пробежал по этажу и выбежал на другую лестницу, а уже по ней поднялся на пятый этаж, имеющий выход на крышу.       Дёргает дверь — поддаётся, и он вылетает на площадку, сразу же оказываясь в тёплых объятьях. — Каваки, — тихий шёпот слетает с губ, а всё внутреннее напряжение и злость отступают, сменяя себя на какое-то неадекватное желание раствориться в этой безопасности, которую излучает этот мужчина.       Отсутсуки не прижимает, лишь аккуратно гладит по волосам, целомудренно держа вторую руку на талии. — Прости, принцесска, я… — Всё в порядке. Я в порядке. Прости, что тебе пришлось на это смотреть, — Боруто кусает губы, ему стыдно, ведь только сейчас он осознаёт, что Отсутсуки не только видел, но и всё слышал. И мужчине явно очень неприятно.       Каваки отстраняется, беря себя в руки, возвращает на лицо спокойствие. Но, стоит пробежаться взглядом по шее мелкого, маска рушится, показав истинные эмоции — мужчина злится. Правда, не имеет на это право — Боруто не его. Парень чётко дал это понять. Но почему тогда так больно и так злит, что этот не пойми откуда взявшийся мужик… Почему его принцесска позволяет ему это?       Боруто кусает губы. Смотрит в серые глаза — стыдно. Хочется притянуть его и поцеловать, извиниться. Словно он что-то должен ему. Не думая, парень поддаётся эмоциям. С Каваки это просто — сердце не болит. Не требует защищаться от него, но и не выпрыгивает из груди, как бешеное.       Боруто подаётся вперёд, тянет его к себе, целует. Каваки не сопротивляется, лишь не понимает, зачем позволяет. Но мало того, что позволяет, испытывает удовольствие — парень целует его сам, ластится, урчит. Отсутсуки не думает о том, что эти припухшие губы только что другого так же жадно целовали. Мужчина не сравнивает, не анализирует, просто сердце наконец-то заходится как безумное, но не от того, что больно — видеть это было больно. Видеть и понимать, что он ничего не может сделать. Он может лишь смотреть до тех пор, пока Боруто сам не попросит помощи. Пока в сознании. Или что-то не начнёт угрожать его жизни.       Сердце начинается стучать, когда Боруто оглаживает его спину, забравшись пальцами под форму, целует губы, прижимаясь так доверчиво и близко, что Каваки не сдерживается — отвечает, перехватывая инициативу.       Руки сами опускаются на любимые ягодицы, сминают их, а губы приходится затыкать — Боруто срывается на стоны. Каваки подхватывает подростка, а тот, чувствуя себя защищённым, подпрыгивает и обхватывает мужчину ногами, не прекращая целовать. Шепчит в самые губы: — Каваки… Возьми меня. Прямо здесь и сейчас. Пожалуйста.       Боруто выгибается — думать не хочется. В этих руках безопасно, несмотря на то, как сильно они мнут, и как сильно он кусает, словно разъярённый хищник, у которого попытались украсть добычу.       Эти руки не несут психологическую боль, а лишь моральное успокоение. Боруто хочет его. Просто забыть. А ещё эта чёртова угроза Саске… Да пошёл он к чёрту. С Каваки проще, легче и безопаснее, но нет захватывающего голову желания, нет той страсти, которую дарит лишь один взгляд Учихи, от чего всё тело горит, и не нужны долгие ласки, чтобы возбудиться, достаточно просто взгляда и любого случайного касания. А его голос… Заставляет коленки дрожать.       Боль от укуса выбивает Боруто из мыслей. Каваки, рыча, перекрывает своей меткой загорающийся ранее поставленный Саске засос.       Когда-нибудь Боруто надоест ходить как разукрашенный ребёнком рисунок в детской раскраске для самых маленьких. Возможно. Когда повзрослеет. Но сейчас ему просто всё равно. Когда Каваки целует — всё равно, ничего не дрожит, когда он дёргает за волосы и оттягивает голову Узумаки назад, вынуждая посмотреть себе в глаза — ничего не екает. Глаза серые… Красивые, но не его.       Каваки оглядывается и несёт Боруто к стене, ставя на ноги. Узумаки кусает губы. Быстрее, скорее, не дай мне думать. Возьми же меня!Пожалуйста. — Ты правда этого хочешь? — сомневается Каваки.       Боруто недовольно цокает, скидывая кроссовки, с трудом стягивая тугие джинсы и тянется руками расстегнуть штаны Каваки. Мужчина молча позволяет — для него это завораживающее зрелище: трезвый, требующий Боруто, который с такой охотой сам спускает его штаны. Он любуется парнем, который присаживается и, прикрыв глаза, без раздумий, без ласк и поцелуев грубо берёт его член в горло.       Каваки облизывает губы, перехватывает подростка за волосы, с охотой лаская любимые пряди.       Боруто заглатывает его член несколько раз — он старается не думать, иначе всякий раз всплывают мысли: как бы могло быть с Учихой? На столе или на стуле? А заставил бы Саске сосать? Или сразу бы вошёл? Он бы точно не молчал, как молчит Каваки, который лишь гладит по щеке и путает пальцы в волосах.       Все мысли разом вылетают из головы Узумаки, когда мужчина перехватывает его голову и с силой вдалбливается в его узкое горло. Каваки чувствует: оно сжимается вокруг его члена, а подросток прикрывает глаза, сдерживая щиплющие слезы, делает несколько попыток сглотнуть, заставляя Отсутсуки дышать ртом. Он упирается лбом в стену, продолжая удерживать подростка.       Мужчина открывает глаза и ловит мутный взгляд голубых глаз. Отчего-то вновь больно в сердце, и он просто отпускает парня, зажмуривает глаза и ударяет кулаком в стену. Боруто не понимающе выпрямляется, наклоняет голову и смотрит так пронзительно, что у Каваки перехватывает дыхание. — Знаю, что я тебе не нужен… — тихо начинает мужчина. Подросток лишь отводит глаза, — но я всё равно поддаюсь тебе, — обречённо выдыхает Отсутсуки. — Потому что ты меня любишь, Каваки, — тихо, глядя куда-то в сторону, отвечает Узумаки. — А ты умело этим пользуешься, — хмыкает Каваки, он не готов признать этот факт, но спорить сил нет. — Имеешь что-то против, Каваки? — голос Узумаки становится холодным, он пытается вылезти из-под прижимающего его к стене мужчины. — Тогда я могу больше к тебе не приходить, — продолжает Боруто, но сам себе не верит, он не в силах уйти. Каваки его единственная надежда на спасение от самого себя в этом безумии чувств и отношений. Хоть какая-то возможность не сойти с ума от тоски по тому, кого он к себе не подпускает.       Мужчина несколько долгих секунд смотрит в голубые глаза, поймав парня за подбородок, чтобы тот не мог отвести взгляд. Боруто облизывает и так влажные губы, перепачканные слюной и смазкой. Порозовевшие щёки, слезинки, блестевшие в уголках глаз — Каваки не сдерживается и перехватывает парня с применением силы за горло. Узумаки дёргается, но успокаивается, стоит мужчине навалиться на него телом, а языком провести по опухшим губам.       Ну как он отпустит такого Боруто? Который стоит и всем телом просит, чтобы мужчина взял его. И сейчас парню нужен именно он. Не кто-то другой, а он! — Нет, — отвечает Отсутсуки, — никуда ты не пойдёшь, — рычит он, чуть отстраняется, чтобы перехватить парня под ягодицы и оперев его спиной на стену, резко насаживает на свой ноющий и требующий только этого голубоглазова парня член.       Боруто охает, когда чувствует, как резко и грубо Каваки входит, растягивая и заполняя собой его нутро.       Не давая парню прийти в себя, мужчина начинает двигаться. Узумаки откидывается плечами и головой на стену, обхватывает крепкий торс Отсутсуки руками и выгибается, чтобы член входил чуть под другим углом, давя на простату. Узумаки громко стонет, совершенно не желая сдерживаться, когда чувствует, как мужчина склоняется к нему, вместе с тем, не жалея сил, сжимает руки на талии парня, оставляя новые следы, удерживая вторую руку на горле, расставляя всё на свои месте. Кто хищник, а кто добыча. — Тебе же нравится, когда я так груб с тобой? Нравится не думать, а лишь подчиняться мне? Нравится, когда я беру тебя так жёстко? Хватаю, сжимая пальцы? А ты выгибаешься, так громко стонешь, а сам хочешь ещё сильнее, грубее и более властно? — произносит Каваки, наблюдая, как парень наклоняет голову, находя его глаза, и с каждым словом, вопросом, предложением, всё сильнее и сильнее насаживается на его член и стонет, да так, что заглушает грозный голос мужчины.       Слова бьют по Узумаки, заставляя его полностью отдаться во властные руки, которые с таким желанием, страстью заставляют чувствовать себя. — Боруто, никуда ты от меня не уйдёшь. Ты любишь то, что я делаю с тобой, — уткнувшись в его грудь, заканчивает Каваки, совершенно не ожидая ответа, а когда он следует, отстраняется и удивлённо заглядывает в подёрнутые страстью глаза. — Не уйду, — одними губами произносит парень.       Когда этот подросток стал таким важным в его жизни? Когда одна его улыбка стала греть и менять настроение? В какой момент Каваки перестал чувствовать безразличие к этому светлому парню? В какой момент Узумаки затронул что-то в его душе и больше не отпускал, заставляя дышать собой? Заставляя беспокоиться и волноваться? В какой момент он стал нужнее всего? Важнее собственного «я»? В какой момент Каваки потерял себя в лазурных глазах? В тёплом смехе? В желании прижимать этого мальчишку к себе? И, что бы не случилось, быть рядом и оберегать? Обрекая себя на боль, которая стала верным спутником, ведь он ему не нужен так, как нужен ему Боруто.       Почему Узумаки приходит? Почему продолжает ложиться рядом? Почему улыбается ему так, словно мужчина — лучшее и самое важное? Почему смотрит так, с вожделением, желанием? Почему стонет так громко и кайфует, когда чужие руки сжимают слишком сильно?       Парню же явно хорошо рядом, и он сам не уйдёт.       Но тогда почему…?       Всё просто.       Боруто болезненно любит другого. А с Каваки ему безопасно, тепло и уютно. Тут не предают, защищают и оберегают. С ним он может забыться. Но истинные чувства всегда вылезут наружу. И как бы ни было хорошо, до тех пор, пока ты не освободился, с другим счастлив быть не сможешь.       А Каваки остаётся либо принять это и жить «подачками», либо уйти, бросив Узумаки самого тонуть в его чёрном омуте.       Но он останется — ведь он зависим от Боруто, как его принцесска зависим от Саске.