Баловень судьбы или проклятие Узумаки

      Это утро началось для Учихи рано: он проснулся с первыми осенними лучами солнца и не мог больше заснуть — спать одному в кровати было непривычно. Не сказать, что он хоть как-то тактильно касался Сакуры или, не дай Ками, обнимал — нет. Состояние идеальной тишины и пустоты усугубляло и так имеющееся у него на сердце одиночество.       Обречённо выдохнув и лениво нащупав телефон, лежащий на пустой половине, Саске резко сел в кровати: на экране светился пропущенный вызов и непрочитанное смс. Пальцы похолодели, а он, нервно сглотнув, читает имя контакта «Боруто».       Звонок был менее двух часов назад. Трясущимися руками Саске открывает сообщение и чуть не швыряет телефон в стену вновь, но, к счастью, сдерживается — второй такой удар бедная техника вряд ли переживёт.

Боруто:

Ну и пошёл ты тогда на хуй,

а я к нему пойду.

      После десятой попытки дозвониться и ответа «абонент не абонент», Саске обречённо выдыхает, потирая лоб. Делать нечего, день как-то начинать нужно, ибо работу никто не отменял. Мужчина берёт телефон и идёт в направлении кухни. Спать ему теперь не грозит, так что кофе, похоже, является хорошей идеей. Да и, наверное, ему стоит поесть.       Войдя на кухню, Учиха нажимает на кнопку электрического чайника и облокачивается на столешницу. Дожидаясь кипятка, лезет в соцсеть. Возможно, хоть там он поймает несносного мальчишку?       Сразу понимает — лучше бы не заходил, ибо его лента сплошь заполнена не пойми чем: от нескольких невинных «историй» от Узумаки, где подросток в кругу своих друзей крутит какую-то пустую бутылку и глупо улыбается с блестящими глазками в кучку на камеру — видимо тому, кто снимал, — но чем дело кончилось — неизвестно, ведь после его улыбки всё заканчивается, до нескольких уже более информативных. Саске ранее добавил Акимичи в друзья как старосту группы: от девушки было штук двадцать «историй».       Вскипел чайник, и Саске отложил телефон, дабы налить себе крепкий кофе. Делает глоток — мерзко, но молоко в доме кончилось, да и плевать ему сейчас как-то. Поискав у Акимичи ссылку на её инсту, решив, что туда девушка выложит больше, не прогадал. Отмотав в самое начало сегодняшнего вечера, стал пристально изучать: всё началось с простых фоток. Все смеются, веселятся, а на одной из фоток задумчивый Узумаки сидит в кресле в углу в отдалении от общего веселья, с бутылкой чего-то крепкого. Учиха тяжело вздохнув, принялся листать дальше.       Саске зло выдыхает: Боруто явно кто-то обнимал со спины, пока он улыбался Мицуки, который стоял спиной к камере, но не узнать эти ярко-голубые волосы сложно. Одна рука лежала на животе Узумаки, а вторая держала за запястье его Боруто. Каким-то образом после вчерашней ситуации на его столе мужчина стал воспринимать его вновь своим, несмотря на всё сопутствующее. Будет более честным по отношению к самому себе сказать, что Учиха не переставал считать подростка своим скорее из-за своего стыда и злости на самого себя, он не мог всецело позволить вновь вторгаться в его жизнь. Но после такой близости с дорогим сердцу человеком всё отошло на задний план.       Мужчина потёр переносицу: всё просто замечательно. Он болезненно растянул губы в подобии улыбки, но получился оскал, и совершенно не смешно — гримаса сползла с лица, как чернила в дождь.       Он принялся смотреть дальше: кто-то с кем-то целуется, вроде, Сарутоби с сестрой, а на этой фотке сама Акимичи целует какого-то высокого светловолосого парня возраста примерно самого Учихи. Саске его где-то видел раньше, но не может вспомнить где.       Мужчина вглядывался в каждое фото в надежде не найти ничего, что принесёт боль, но понимает — сам её и ищет. Мучительно стонет, увидев, как кто-то держит Узумаки за шею, целуя. Кто-то черноволосый. И, если бы Саске не знал так хорошо Боруто, как знает лишь он, скорее всего не признал бы. На фотографии видна лишь часть тела выше талии и заканчивается носом. Сложно, но Саске целовал эти губы, он знает, он уверен — это Боруто.       Не имея больше сил, он не смотрит дальше фотки, а сразу переходит к историям Чочо.       Ребята смеются, кто-то шутит. Веселятся. А вот… Узумаки, стоя за спиной девушки, что-то шепчет… Обито? Так тот парень, который целовал Боруто — Учиха! Вот же ж блядь. Истории сменяли одна другую, и Саске словно в быстрой съёмке наблюдал, как прошёл вечер у его мальчика. Как он бухал и развлекался.       На одной истории Учиха завис: Мицуки крутит бутылку, горлышко тыкает на Обито — Саске хихикает. Все улюлюкают, но в этот момент Чочо смещает камеру на Обито, и сместившись влево, видит, что в его объятьях сидит чёртов Узумаки! Он что-то ему нашёптывает, и Учиха крутит бутылку — народ протестующе орёт, что поцелуй пропущен, но все затыкаются, когда бутылка в руках Обито указывает на Узумаки — Саске хочет выкинуть свой телефон, ведь понимает, что будет дальше. Но подавляет импульс и смотрит, не в силах оторвать глаз, кусает губы и чувствует, как злость внутри закипает.       Боруто смещается, позволяя Обито дотянуться до присевшего рядом Мицуки, который кладёт руку Учихе на затылок и подтягивает к себе. Сарутоби целует очень лениво, медленно и вальяжно. Боруто кривит губы и хватает Учиху за подбородок, разворачивая к себе, сам с жадностью и увлечённостью вторгается в его рот, прикрывает глаза и с полной самоотдачей целует его. Саске кусает губы — компания вокруг них шумит, улюлюкает и считает.       Боруто отпускает чужие губы, прикусив свою и провожая глаза Обито с каким-то слишком пошлым видом. Он наклоняется и крутит бутылку — видимо, Узумаки везёт на парней — выпадет тот светловолосый парень, который Учихе смутно знаком. Поцелуй с ним отличается от поцелуя с Обито — он нежный, спокойный — мужчина прижимает к себе подростка, рукой сжимает ягодицу, а второй разворачивает на себя его голову — Саске скользит взглядом по шее Боруто. — Блядь! — восклицает он, ударяет кулаком по столешнице, чем смахивает кружку с недопитым кофе, который разливается по столу, но ему плевать.       Его засос на шее Боруто! Кто-то! Саске даже дышать сложно, что уж говорить о разумных мыслях. Вокруг его засоса красуются чьи-то зубы. Учиха подозревал, что у Боруто кто-то есть, но он и подумать не мог, что все эти шутки про «мой пассивчик», «я тебя бы выебал» от Обито в сторону Боруто — правда! Так вот кто теперь с его Узумаки! Как же Саске злится, что его променяли — а именно так он себя чувствует — на другого Учиху!       Больше он смотреть не может, предпринимает лишь безрезультатную последнюю попытку дозвониться до Боруто, правда уже не понимает зачем. Хоть и осознавал, что просто волнуется с учётом, сколько раз в кадрах мелькали бутылки у его мальчика в руках. А тут ещё и вспоминает про чёртово смс. Ведь Боруто в открытую сказал ему, что пошёл к другому Учихе!       Злость просто не отпускает, и Саске предпринимает попытку успокоиться, но не выходит. Он заторможено оглядывается, но так и не найдя, что может ему помочь, прикрывает глаза и заставляет себя дышать размеренно и ровно, делая каждый вдох и выдох осознанно, перенося всё внимание на дыхание. Проходит несколько минут прежде чем Учиха успокаивается.       Мужчина тоскливо косится на разлитый кофе, который медленной струйкой начинает стекать со стола, и машинально расправляется с ним, благо что без молока — можно вытереть тряпкой с мойки и не париться, что стухнет и вернувшаяся в воскресенье Сакура будет ворчать. Вообще-то плевать, что она говорит, но лишние слова от неё выслушивать вот совсем не хочется.       Учиха поглядывает на часы: ещё, конечно, рано, но он волнуется за Боруто и хочет скорее его увидеть, поэтому идёт собираться на работу. Выгребает из квадратного портфеля учебные пособия, перебирает их и ненужные откладывает в сторону.       Задумчиво смотрит на обычный двухлямочный портфель и закидывает методички в него, в коридоре. Эх, как же хорошо одному! Никто не пристаёт, не выносит мозг, не бесит, от чего не хочется сбежать как можно быстрее из своей квартиры.       Пройдя в ванную и наскоро умывшись, приняв душ и высушив волосы — ещё не хватало заболеть, со всей этой нервотрёпкой, — идёт одеваться. Но застывает возле комода под зеркалом. Он кусает губы, смотря на украшение, с которым не расставался уже несколько лет. Захотелось зашвырнуть его куда-нибудь и никогда больше не найти. Но, поморщившись от нелепости этой мысли, одевает его себе на шею, любовно прижимая к груди то единственное, что ещё связывало его с Боруто.       Настроение — агрессивно-мрачное, вот и одевается Учиха подстать: чёрные джинсы, которые второй кожей обтягивают его ноги, чёрную водолазку с горлом — всё-таки не лето, а в коридоре довершает образ кожанкой и высокими ботинками, закидывая полупустой рюкзак на плечо, берёт телефон в руки, проверяет: ключи, карты, кошелёк, документы — всё на месте. Бросает хмурый взгляд в зеркало, оглядывая себя — пойдёт. И выходит из квартиры.       Задумчиво спускаясь на несколько пролётов лестницы, Учиха чуть не врезается в какого-то паренька. Явно не совсем трезвого. Он стоит, покачиваясь, и что-то ищет в карманах. — Извини, — бросает он заторможено и продолжает спускаться. — Саске? Серьёзно? — окрик долетает на пролёте лестницы. Учиха удивлённо моргает, но, положив руки на перила, смотрит вверх. — А вот я тебя что-то не припоминаю, — произносит Саске и тут же осознаёт: они знакомы.       Невысокий парень ниже Учихи на голову, с длинными светлыми, как будто выбеленными, волосами, светло-зелёными глазами — весь такой изящный, с тонкими бровями, длинными пальцами, но лицо припухшее, под глазами синяки. Парень пытается завернуться в свою куртку, его явно потряхивает. — Ты здесь какими судьбами, Иноджин? — сощурив глаза, спрашивает Учиха. — В смысле? Я живу этажом выше. С момента, как дед помер и оставил нам с сестрой квартиру. А ты-то что тут делаешь, а Учиха?       Саске, запустив руку в карман, вытаскивает мобильник, глянув на дисплее на появившиеся цифры времени, прячет его обратно в карман — времени до начала линейки ещё вагон и маленькая тележка, а послушать историю старого приятеля, с которым в один садик ходили, а потом вместе на курсы рисования в школе, очень любопытно. Только у Саске с изобразительным искусством отношения испортились в пятом классе, а вот Иноджин, наоборот, закончил художку с отличием. Учиха хмыкает, но поднимается на пролёт лестницы к приятелю. — Так я тоже здесь живу. — Хах, серьёзно? И как давно? — удивляется Яманака, хлопая себя руками по карманам. — А что, жить в семейном особняке надоело?       Стоя близко к парню, Саске чувствует исходящий от Иноджина перегар, от чего морщится. — Как в универ поступил, — пожимает плечами. — А где это ты так погулял хорошо? От тебя за версту несёт! — интересуется Саске, заторможено соображая, что он, кажется, и сам знает, из-за чего хмурит брови. Ведь сердце неприятно сжалось в груди, словно смутное, но ещё не оформившееся беспокойство обвилось плотным коконом вокруг. — Да, подруга моей сестрицы и моя подруга со школы вечеринку устроили. Но моя пойти не смогла. А теперь вот и не пускает домой. Обвиняя меня, что я нажрался как свинья и вообще, видите ли, по мужикам! Ты, блядь, прикинь, а? Совсем баба охренела! И отправила меня идти туда, где бухал.       Саске хмыкнул. — С чего твоя женщина взяла то? Основания есть?       У Иноджина всегда были странные отношения с сестрой. Учиха никогда её не видел, но очень много наслышан о ней, а у Яманака периодически проскальзывало в речи «моя», как будто он говорит о ней, как о своей девушке, но это же бред. Иноджин бы никогда не стал утопать в такой грязи, как инцест. Хотя чем он, Учиха, хуже со своим мужеложством? А что, если, он просто чего-то не понимает в этой жизни? — Да бля, всё Чочо виновата! Они же подружки! — раздосадовано бросает Иноджин, продолжая безрезультатно что-то искать в карманах. — Стой, погоди. Акимичи? — Саске нахмурил брови. — Ну да, Акимичи, вы знакомы? — интересуется Яманака, наконец-то найдя в карманах сигареты, но разочарованно выдыхает — зажигалки нет. — Поделишься? — Учиха кивает на сигареты, нервы у него совсем сдают. — Да без проблем, но жиги нет. Так что курить… — его грустное выражение лица меняется на счастливую улыбку, когда Саске достаёт из кармана кожанки зажигалку. — Ах ты жук! Сам что ли курить начал? — протягивает руку с пачкой в ней. — Да не, валяется ещё, со старых времён.       Иноджин подмигивает — уж он то помнит их старые деньки, когда они зависали, где угодно, развлекались и отдыхали, как могли. А потом Саске получал от Узумаки, что тот пропадает непонятно где и с кем. Но Боруто всегда быстро прощал, стоило просто прижать к себе и пару часов провести с ним, уделяя внимание.       Учиха улыбнулся, вспоминая тёплое ворчание Узумаки, его волнение, надутые из-за обиды губы и становится хорошо и уютно. Но стоит вернуться в реальность, и весь мир вновь ужасен. Боруто не рядом, не с ним, не его. А с чёртовым Обито. Как же это злит Саске, ему так и хочется что-то сломать. Или кого-то. — Так как тебя жизнь умудрилась с этой балаболкой и затычкой в каждой бочке связать? — Не поверишь, — выдыхая сигаретный дым, произносит Саске. — Я её препод. — У-у-у! Чел, это просто… — Иноджин, не договаривая, просто смеётся. Вытирая пальцами набухшие слезинки и держась за живот, пока Саске молча курит и ожидает продолжения. Эта тема его не отпускает. Акимичи, которая бухала вместе с Иноджином, но там же был и Боруто, который, блядь, написал странное смс и вырубил телефон. Волнение за своего идиота не покидало Учиху. И он надеялся узнать хоть какие-то крупицы информации от так вовремя подвернувшегося под руку старого друга. И тут до него потихоньку стало доходить. Саске медленно прокрутил в голове «истории» Чочо, которые сам смотрел менее часа назад, так это... — И давно ты в преподы подался? — отсмеявшись, интересуется Яманака. — Нет, в этом году попросили в универе. Работаю на полставки, типа практики, но и учусь теперь в половину меньше — особый режим предоставили, при котором могу совмещать, — докурив и затушив бычок ботинком, Саске продолжил. — Так что там с моей ученицей? — Э, не, ты что, она же меня потом сожрёт, — лукаво улыбаясь и махая руками, сообщил Иноджин. — Да ладно тебе, не буду же я её отчитывать. Нафиг оно мне надо? Это на её совести. — Ну смотри мне, я теперь знаю, где ты живёшь, если что — приду! — он смерил друга насмешливым взглядом. — Ну, знаешь, такие на каждой пьянке есть — те, кто всё подряд снимают и в сеть закидывают, — Саске понимающе кивает, сам таких в своё время ненавидел, ибо такие люди снимают всё про всех, но никогда про себя. — Вот, а им приспичило играть в идиотские игры, типа «бутылочки», «я никогда не», «правда или действие». Ну и мне вечно везло на одного парня, блондинчика, мелкий такой. Эй, ты чего?       Саске сам не заметил, как его кулаки сжались, а зубы скрипнули. Он наконец-то соединил светловолосого парня, так вальяжно прижимающего к себе Боруто в «истории» Акимичи, и своего старого приятеля. Огромным усилием он постарался расслабиться, ведь Иноджин ничего не сделал против воли самого Узумаки. Ведь не сделал же, да? — Его зовут Боруто Узумаки. — Узумаки? Тот? Ну… Твой брат? — Саске кивнул. — Бля-я, друган, соря-ян. Я правда не знал, что это мог быть он. Ты же не будешь меня бить за своего младшенького? И как так получилось, что я столько о нём слышал, но ты так нас и не познакомил?! Так, стоп. А как ты понял, что тот парень про кого я говорю — твой брат? — Хм, — Саске задумался, что будет лучше: просто рассказать или показать видео? И всё-таки, решив, что лучше показать, достал телефон и, найдя ту чёртову «историю» Чочо, повернул экран к Яманака. — Блядь. Теперь понятно, почему меня моя выгнала, — Иноджин потёр виски. — Слушай, Иноджин, а ты давно видел моего, — Саске на секунду замялся, но всё-таки назвал Боруто так, — брата?       Яманака боязливо покосился на Саске, взвешивая свой ответ. Бухал он прилично, но что-то всё-таки помнил. — Я ушёл от них часов в пять утра, Чочо ушла раньше. Была хата какого-то парня, я не вникал. Слушай, а твой братец гей что ли? Он так лип к чёрненькому парню, да и в целом мне показалось, что он совершенно не прочь… Хотя, наверное, не стоит говорить такого его брату. Ты же души в нём не чаешь, — тарахтит Яманака, совсем не замечая, как Учиха зеленеет, сереет и просто злится. Иноджина больше волнует почти пустая банка, стоящая ранее у его ног, которую видимо сам же и притащил.       Саске не успевает остановить себя и, схватив за горло, прижимает несопротивляющегося друга к стене. Иноджин поднимает руки в примирительном жесте, но это мало спасает. Ноздри Учихи раздуваются, а самого его вновь охватывает ярость. — Где. Мой. Брат? — сквозь зубы шипит Саске. — Н-не знаю, — в ответ хрипит Яманака и хлопает по удерживающей его руке. — Учиха не дури, пусти.       Саске выдыхает, мотает головой и отпускает. — Я… — Прости меня, это я, наверное, зря, — плюхнувшись на пол, хрипит Иноджин потирая шею. — Я понимаю — ты просто волнуешься за него. Ты всегда таким был. Всех вокруг хуями готов заткнуть, а братишку на руках носишь. Видимо, даже ты с годами не меняешься, — тепло улыбнулся Яманака припоминая старые времена, проведённые вместе с приятелем.       Саске рассматривает мысы своих ботинок, хоть и парень не смотрит на него, поднять сейчас глаза сложно: ярость ещё не потухла. — Когда я видел его в последний раз, он мирно дрых, — задумчиво произносит Иноджин, раздумывая, стоит ли уточнять. — Ясно. Мне пора, скоро линейка, — бросает себе под нос Учиха. — Ага, давай. Свидимся. Ты теперь мне должен будешь, как минимум проставу, — улыбается Иноджин, бросая взгляд на задумчивого друга. — Договорились. Только не сегодня. Вечером Узумаки-доно устраивают приём, я должен быть, — Саске морщится — он всей душой ненавидит приёмы, пиры и всю эту мишуру, предпочитая одиночество, книги и любимого под боком. Который, правда, уже пару лет, как ненавидит его, но это сейчас мелочи.       Дорога до колледжа прошла без происшествий. До линейки Саске успевает добраться до своего кабинета, cкинуть рюкзак, забежать за новыми распечатками для проверочной работы других групп, прихватить журнал своей группы, хоть это задача Акимичи, но Учиха решает, что раз есть время и ему по пути, почему бы и нет? Упростит девушке жизнь с утра.       И, отнеся всю прелесть в кабинет, оставив в руках лишь журнал, ведь у его группы его предмета сегодня не значилось в расписании, так и не сняв куртку, выходит на улицу, и как раз вовремя. Пробежав взглядом по головам пришедших, Саске хмурится: ни Узумаки, ни Учихи он не замечает. Да и Акимичи тоже, что странно, ведь девушка была слишком пунктуальна, несмотря на общую несобранность и подростковую расхлябанность. — Доброе утро, группа, — приветствует своих ребят Саске.       Разноголосое нестройное приветствие слышится в ответ. — И кого у нас сегодня нет? — интересуется Учиха. — Узумаки, Учихи и Акимичи, — лениво зевая отвечает Мицуки. — Их сегодня не будет совсем.       Саске подавляет в себе желание прибить этого паренька, но вместо этого ерничает в ответ. — Что, у молодых умов не хватило расчётливости рассчитать свою норму?       Мицуки перестаёт зевать и враз становится серьёзным, спокойно встречает взгляд ледяных глаз и хмыкает в ответ, неопределённо пожимая плечами. Учитель и рад бы продолжить разговор и вытрясти из парня хоть какие-то крупицы информации, но звенит звонок с линейки, и требует расходиться: у Саске свои пары, у его группы — свои. — Сарутоби, — зовёт Саске парня, когда группа двигается в здание, — раз Акимичи нет, отвечаешь за группу ты, — протягивает Мицуки классный журнал.       Парень кивает. — А разве у учителей нет информационного журнала? — спрашивает. — У учителей есть, а вот у вашей группы его ещё нет. Да и он для учителей, его веду я. А ваше дело собирать оценки в журнал. — Я понял, — задумчиво отвечает Сарутоби, словно взвешивает что-то ещё. — Вы хотите меня о чëм-то, вернее, о ком-то спросить? — без единой нотки сарказма спрашивает подросток. — Нет, — а хочет, Учиха очень хочет узнать, где чëрти носят Боруто, сколько эта сволочь выпила и что натворила, но больше всего его беспокоит физическая сохранность парня — со всем остальным он разберётся потом, но не станет спрашивать. Не у этого парня. Саске интуитивно не чувствует к нему доверия, ни сейчас, ни ранее его обучения в школе. Этот Мицуки из всего окружения Боруто его всегда бесил больше всего.

***

      Он тонет в чёрной пучине. Смотрит боязливо, но с предвкушением. Саске нависает сверху, осторожно целует уже припухшие губы. Боруто нервно вздрагивает — рука скользит по его бëдрам вниз. Пальцы, еле касаясь, очерчивают фигуру.       — Боруто, ты уверен? — голос полный желания, но неуверенный. Саске, как всегда, заботится о нëм, о своём названном брате.       Парень не отвечает, лишь закусывает губу, заглядывая в глаза, и прижимается бёдрами, наблюдая, как Учиха выдыхает через нос и с любовью целует шею, обводя напряжённый кадык языком, когда Боруто откидывает голову и сглатывает.       Подросток помогает стянуть с себя футболку, подставляясь под любимые губы, которые обводят ключицы, очень аккуратно и нежно прикусывая их. Он не может оторвать взгляд от играющего и ласкающего его тело Учихи, от его чëрных глаз, которые наблюдают за каждой эмоцией.       Саске, сидящий сверху, прижимается к подростку, одаряя его ехидным взглядом, но эта приятная тяжесть длится недолго — парень слезает и садится рядом.       Боруто разочарован, он переполнен желанием, он так давно хочет этого, горит и обжигается, что теперь даже малейшая заминка неприемлема. Подросток кусает губы и не понимает, что происходит, но, когда на хмуром до этого лице Саске появляется улыбка и парень тянется к его штанам, вновь нависая сверху, он выдыхает. — Саске, — шепчет Узумаки, испытывая неловкость. Его тело дрожит от предвкушения, живот тянет приятным чувством ожидания, а возбуждение давит, побуждая двигаться вперёд.       Боруто вздрагивает, чувствуя, как прохладные руки Учихи скользят по его телу, расправляясь с одеждой, а под его полным желания взглядом подросток теряется, испытывая стыд и смущение, которые окрашивают его щёки в розовый. — Иди ко мне, — зовёт Учиха, протягивая к парню руку.       Боруто тянется за принятой ладонью, встаёт на ковёр ногами и, делая шаг, останавливается в нерешительности перед сидящим на диване Саске. Он сглатывает, окидывая Учиху изучающим взглядом: видеть, как тот, кого любишь всем сердцем, смотрит на тебя так, ему до дрожи в коленках приятно. Узумаки не понимает, как ему быть дальше, но Саске не даст подростку сейчас чувствовать себя брошенным, он тянет руки и, перехватив за маленькие ладони, тянет на себя, помогая сесть на свои колени.       Боруто тонет в его поцелуях, когда желанные губы касаются так нежно, аккуратно, настолько трепетно, что он тает, а сознание плывёт лишь от одних взаимодействий с его губами, а когда чужой язык проскальзывает в рот, подросток мычит, не в силах удержать себя от этого. Прохладные ладони Саске скользят по спине, вызывая табун мурашек. Они спускаются всё ниже, пока не останавливаются на маленьких и упругих ягодицах, сжимая их пальцами — Боруто откидывает голову и не сдерживает громкого стона.       Он растворяется в непривычных ощущениях, они переполняют Узумаки, он никогда ещё не чувствовал чужие руки в таких местах — это оказывается столь приятным. Разум давно поплыл, неуспевающий за переизбытком эмоций. Руки подрагивают, а всё тело сводит от томящегося ожидания. — Боруто, оближи, — голос долетает как через воду, парень подчиняется — открывает рот и, высунув язык, проходится по длинным тонким пальцам, обходя каждый, скользя затуманенным взглядом по их обладателю, который сам сглатывает от ощущения горячего языка подростка.       Узумаки вскрикивает, чувствуя, как любимый сухой рукой, схватив за бедро, прижимает его к своему члену. Боруто хочется закричать, это чувство распаляет до предела, он не только видит, насколько желанный для Саске, но теперь и сам ощущает это. Не сдерживая эмоции, он закатывает глаза, закусывает губу, под умелыми руками выгибаясь и ещё ближе прижимаясь к желанному члену под одеждой. Понимание, что он полностью голый сидит на полностью одетом Учихе заводит его, чувствуется, как будто ещё немного и его просто разорвёт от переизбытка эмоций. — Чувствуешь? Понимаешь, что ты делаешь со мной? — шёпот Учихи ощущается где-то в районе виска. И Саске, поймав обезумевший взгляд голубых глаз, скользит рукой по ложбинке, касаясь наконец-то желанного.       Боруто, почувствовав, как влажные пальцы нажимают на его сомкнутый сфинктер, но не входят, затаивает дыхание. Непонятный страх перед неизвестностью опутывает его. Но уверенность, внимательность с которой на него смотрят чёрные глаза, тут же развеивают все переживания, и Узумаки тянется за новым поцелуем.       Касается губ, глаза Боруто расширяются, парень вздрагивает, ощущая, как две руки Учиха играют с ним: одна ласкает нежную головку, заставляя вцепиться в его плечи, а вторая продавливает сопротивление мышц, и он ощущает палец внутри, отчего сжимается, морщась. — Тише, Боруто. Открой глаза и посмотри на меня, — слышится озабоченный голос Учихи.       Боруто куксится, но слушается — распахивает очи и смотрит в обеспокоенные чёрные глаза. Парень кусает губу, чувствуя, как приносящий не приятные ощущения палец покидает его, но нотка беспокойство трогает сердце — по лицу Саске скользит отрицательная эмоция. — Встань, — Боруто слышит, как командует Учиха, наблюдая как он облизывает свои губы в непосредственной близости от его. — Саске, нет! Я в порядке, продолжай, — испугавшись, что сделал что-то не то или не так и Учиха сейчас всё прекратит, пищит Боруто. Но под тяжёлым твёрдым взглядом чёрных глаз повинуется. С трепетом и незыблемым восторгом наблюдает, как высокий, красивый, любимый и гордый Саске встаёт перед ним на колени, склоняется к его члену и обхватывает его губами, проводя по головке языком.       У парня уходит пол из-под ног, и, если бы не руки, которые крепко держат его за бëдра, он точно бы упал. Боруто не знает, куда деть руки, машет ими, смотрит на них, кусает губы, стонет, но, поймав взгляд любимых глаз, неуверенно опускает их Учихе на голову, а под его кивок, уверенно вплетает пальцы в чёрные мягкие волосы.       Подросток теряется в чувствах, ощущениях, закидывает голову и пропускает момент, когда Саске, обхватив его бедра, вновь преодолевает сопротивление мышц, проталкивая палец внутрь — уже не больно, не страшно — ожидаемо. Член в горячем и влажном рту пульсирует, живот скручивает, а учиховские пальцы внутри давят на простату, ещё немного, ещё совсем чуть-чуть…       Боруто, ощутив пульсацию внутри, почувствовав, как сильно сжалось всё, замирает, и разом его выкручивает, губы пропадают с члена так же, как и пальцы, что так приятно ласкали и играли внутри.       Боруто рвано дышит, падает на колени и бросается к Саске на шею, целует губы, подбородок, щëки — всё, куда попадает, пока Учиха стягивает с себя шорты и бельё и счастливо улыбается, подхватывая своего малыша под ягодицы — Боруто отзывчиво обхватывает его ногами, и парень встаёт с колен со своим самым дорогим весом. Он аккуратно опускает подростка спиной на диван, а сам наваливается сверху. Узумаки отворачивается и стыдливо прячет глаза. — Не сжимайся и смотри на меня, — слышит Боруто, чувствуя, как сильные пальцы сжимают его плечи,удерживая, пока он не кивает и не останавливает свой взгляд на глазах напротив. Он наблюдает, как Саске склоняется и отвлекает внимание на проскочивший в рот свой язык. Подросток вновь тонет в океане чувств, и начавший входить вовнутрь член не вызывает страха или неприязни, лишь трепет и огромное желание.       Боруто задыхается, выгибается, хнычет, но терпит. Просто непривычно, неизведанно, непонятно. Но ведь Саске никогда не причинит ему боль, если её можно избежать, так ведь? Значит, нужно лишь довериться, лишь потерпеть… — Чуть-чуть малыш, потерпи совсем немного, — шепчет Саске, проводя рукой по влажному лбу Боруто, убирая прилипшие пряди, словно читая мысли. Подросток кивает и заставляет себя расслабиться, отдаться навстречу неизведанному, неизвестному, позволяя толстому и длинному члену Учиха наполнить себя полностью, войдя до конца.       Узумаки благодарен ему за нежные поцелуи по скулам, за горячие ласки языком по самому краю ушка — они отвлекают его, позволяя привыкнуть и быть готовым двигаться дальше, и, чтобы показать это, он решительно дёргает бёдрами ближе к члену, но Учиха не спешит: он осторожно, самым кончиком языка проникает внутрь ушной раковины и довольно ухмыляется, слыша, как Боруто в ответ протяжно стонет. — Са-аске, — срывается с губ подростка, когда Учиха делает первый пробный толчок, — быстрее, — просит Боруто, желая скорее перетерпеть дискомфорт, — пожалуйста, — Узумаки знает, как из него вить верёвки — Саске сдаётся, сжимает зубы, отклоняется, перехватывает за бëдра и замирает. — Тебе стоит только сказать, и я остановлюсь, — озабоченно смотря в глаза, произносит Саске. Но оба осознают — Боруто даже под пыткой не попросит остановиться.       Узумаки подавляет вскрик, чувствуя, как Учиха рывком дëргает его на себя, притягивая ближе. Второй толчок: уже привычнее. Третий идёт ещё легче. На седьмом подросток стонет, ощутив то, что перекрывает всё неприятное, и на следующий толчок он подаётся сам, тянет руки, желает оказаться ближе. Он выдыхает, чувствуя, как Саске обхватывает его под поясницу и дёргает к себе, сажая на свои колени. Боруто прижимается лбом, ловя всепоглощающий взгляд, который скользит по его пухлым губам. Он отклоняется, чувствуя, как член внутри трётся, наполняя и даря безумие, в котором он хочет тонуть без остатка, главное, что тот, кто дарит ему это — любимый всем сердцем Саске.       Боруто стонет — этот чёртов сон... Нет, воспоминание о его сексе с Саске. Почему он приснился ему сейчас? Просыпаться настолько нет желания, что хочется ударить себя по голове, лишь бы вновь провалиться туда, где Саске любит его.       Тело будто свинцовое, а сверху как будто кто-то лежит. Голова не соображает — где он? Нет, кто он?       Подросток морщится, осознавая кто он есть. Уже хорошо. А есть он…? В чей-то кровати, и она точно не его, но, вроде, знакомая. Он попытался перевернуться, но чужой вес на спине не позволяет это сделать, а неизвестное дыхание опаляет его шею.       Та-а-ак. И с кем же он спит? Боруто вообще не осознаёт, что происходит и что было, а приступать к воспоминаниям не хочется. Последняя мысль скользила в голове так давно, казалось он тогда кого-то целовал? Кого? Какого-то светловолосого парня, он так властно прижимал к себе, когда Обито попытался отодрать их друг от друга…       Та-а-ак. Это не тот ли красавчик сейчас так нагло сопит ему в ухо? Так, стоп. А почему кто-то вообще смеет спать на нём? И почему он, блядь, голый? Фух, трусы по ощущениям на месте.       Что вчера было? Он с кем-то переспал? Подросток прислушивается к себе — ничего, кроме жуткого похмелья, ноющей головы и тошнотворного привкуса во рту, не ощущает.       Боруто надеется, что не заставил Каваки наблюдать за его безумной пьянкой, и что он ограничился хотя бы, эм… Да чем угодно, всё равно ему уже стыдно. И почему Отсутсуки не вмешался?       «Не имею права вмешиваться в твою жизнь, обязан лишь не дать кому-то навредить тебе и помешать тебя похитить», — Боруто фыркает, вспоминая слова Каваки, когда после прошлой попойке он возмущался, что Отсутсуки не помешал ему засосать Чочо.       Надеется, что в этот раз обошлось без эксцессов. Но, хотя, куда там, он в трусах спит под кем-то явно тяжёлым. Так, стараясь не разбудить тело сверху, он силится выползти из-под него и пытается понять хотя бы, кто он? Она?       А для начала ему нужно вспомнить что-то из вчерашнего вечера. Он потрахался с Каваки, а после... О, он точно заранее извинился за попойку, ха. Дальше добрался до Мицуки, схватил вермут, который припас парень для своего солнца. Сарутоби пытался отобрать и заставить пить его, разбавляя лимонной газировкой, но Узумаки уселся в углу с бутылкой и на пару часов просто выпал из всеобщей реальности, никого не замечая.       К моменту, когда народу приспичило играть в бутылочку, Боруто был сильно навеселе, и эта затея показалась ему очень забавной. Тело так сладко отзывалось на любое чужое касание, поэтому, когда он попытался встать с пола, на котором ребята расположились для игры, чтобы добраться до сигарет, грохнулся прямо в руки Обито — так и остался сидеть, благо Учиха был явно не против.       Дальше какая-то мешанина в голове из разных обрывков поцелуев, тот блондиночек, который уволок Боруто из объятий Учихи. И, если бы Обито вместе с Мицуки вовремя не стянули Узумаки с его колен… кто знает, чем бы дело кончилось. Дальше играли во что-то иное, явно не «бутылочка». —Правда или действие, — спрашивает Боруто держащий его в своих руках Обито. — Правда, — Боруто шевелиться лень, что говорить о выполнении какого-то задания? — Есть кто-то, к кому ты неравнодушен? — спрашивает его Учиха. — Что так сложно то? Проще спроси, — морщится Боруто, отбирая у Обито свою вторую бутылку. Благо тот помогал пить, иначе бы Узумаки уже точно бы где-то блевал. — Что ты тугой то такой? — А что, проверял? — Боруто прижимается задницей к раскрытому паху меж разведённых ног, где сидит, откинув голову, смотрит в глаза. Обито не выдерживает прямого взгляда и отворачивается. — Блядь, Боруто! Любишь ты кого-то?       Узумаки смеряет Учиху взглядом, делает два больших глотка, щурится и тихо отвечает: — Да. — У, а она красивая? — спрашивает блондинистый парень. Боруто смутно припоминает, что его, вроде, Иноджином представили.       Узумаки лишь пожимает плечами и вновь отбирает свою бутылку у Учихи, пытается встать, но перед глазами плывёт от резких движений, и он опять плюёт на это дело и лишь сильнее вжимается в тёплого Обито. — Так-с, я веду, да? — уточняет Боруто у ребят. Ему кивает Мирай сидящая напротив между Иноджином и братом, а рядом с Мицуки сидит Шикадай, Чочо к этому моменту уже куда-то сбежала. Узумаки даже не заметил пропажу. — Я хочу играть с, — подросток обводит мутным взглядом друзей, — тобой! — тыкает он пальцем в Иноджина. — Действие, — опережая тормозящего Узумаки, говорит Яманака. — Ну блин, я думал ты правду выберешь, а действие я ещё не придумал, — бормочет Боруто. — Да пусть он тебя поцелует, — хихикает Мирай. — Гы, а действительно — целуй.       Яманака ехидно улыбается, встаёт, обходит ребят и подаёт руку Узумаки. Боруто с его помощью поднимается на ноги по центру импровизированного круга. У него кружится голова, но уже не от выпитого и резкого подъëма, а от мягких губ целующего его Иноджина. Парень вжимает Узумаки в своё тело, обхватывая его за талию, а вторую руку сжимает на его бедре. Позади подросток вновь слышит гневное ворчание. Когда Мирай и Шикадай досчитали до двадцати, всем это наскучило, и ребята уже хотели продолжать игру, но эти двое всем мешали, стоя в центре. — Ну и как их отдирать друг от друга? — сквозь зубы произносит Обито, ни к кому, в принципе, не обращаясь, бросает бесполезные попытки вызволить упирающееся тело друга из крепких объятий. — Боруто! А если он узнает? — внезапно для всех бросает Мицуки. Друзья озадаченно смотрят, как парень морщится и сам вылезает из объятий. Хмурится и бормочет себе под нос. — Ему похуй, — гневно отвечает он, забирает вновь бутылку и валит на балкон.       Но как исчезает Узумаки с глаз, так и затуманенный мозг компании тут же забывает эту непонятную ситуацию и брошенные слова.       Боруто рядом с переполненной пепельницей находит сигареты, ставит бутылку на пол и сам садится туда же. Тоска, и выть хочется, пальцы сами набирают заученный номер. Зачем он звонит? Чего хочет?       Кто-то плюхается рядом, молча закуривает и не нарушает молчания. — Ну и пошёл ты нахуй! — с болью восклицает Узумаки. Только бы, вроде, он успокоился, только забылся во всеобщем веселье, так одним вопросом его вернули в это с головой. И парень просто не вывозит. А осознание, что он это написал, да ещё и звонил ему, только после второй сигареты приходит. А понимание, что он всем нутром сейчас готов был просить Саске, возьми тот только трубку, просто уничтожает. Но сейчас всё равно, лишь очень обидно, что он не взял. В уголках глаз блестит влага, хлюпнув носом, Боруто неуверенно поднимается на ноги и со всего размаху бьëт, не чувствуя боли, разбивая свои руки о стену. Слезы срываются с глаз вместе с криком. Но чьи-то тëплые руки опутывают его, кто-то что-то шепчет, прижимая к себе, целуя разбитые костяшки. Серые глаза смотрят без укора, а губы, такие привычные, целуют. Мужчина обнимает, гладит по спине, как и прежде одаривая спокойствием. — Прости, — не поднимая глаз, произносит Боруто, когда его губы отпускают. — И спасибо.       Мужчина поднимает его голову за подбородок, хмурится, смотря в глаза. Отпустив подростка, одной рукой, лезет в карман и достаёт из него какую-то упаковку, вытаскивает таблетку и, дожидаясь, пока Боруто откроет рот, кладёт её ему на язык. Из этих рук Узумаки примет что угодно — никогда не поверит, что он может ему навредить. Мужчина тепло улыбается, гладит подростка по щеке, вытирая так и не сорвавшиеся слëзы. — Боруто? Ты тут? — зовут его из квартиры, а через минуту и сам Обито выходит на балкон.       Узумаки удивлённо осматривается. Каваки ему привиделся? Но горечь от рассасываемой таблетки подсказывает, что мужчина не плод его фантазий. Он оглядывается — семнадцатый этаж. Если Отсутсуки не ниндзя, способный концентрировать чакру в ногах и бегать по стенам, то как он...? Сейчас это было слишком сложно для пьяного мозга.       А дальше Узумаки помнит лишь, как Обито уволок его куда-то в сторону кровати, обнял и что-то шептал. А потом голос Мицуки куда-то его зовущий, но, видимо, так и не дозвавшийся.       Значит на нём Обито? — Эй, ты не лëгкий вообще-то, — ворчит Боруто, приподнимая бëдра, но тут же возвращает их на место — что-то напряжённое утыкается в его пятую точку, благо сам обладатель члена, похоже, всё ещё спит.       После такого «доброго утра» встречаться с обладателем данного органа расхотелось совсем. Не сказать, что парню было хоть сколько-то стыдно перед Обито, нет, просто не хотелось вообще разговаривать.       Узумаки хватается руками за край кровати и вытягивает себя из-под крепко спящего Учихи. Хм. И откуда столько силы? Боруто казалось, что он ни на что не способен. Ещё десять минут назад вообще был как бревно. Но даже голова потихоньку проясняется.       Парень оглядывается — практически никаких следов безумной попойки. Мицуки никогда не упивался, знал меру и поэтому на утро всегда хорошо себя чувствовал и, по всей видимости, успел и прибраться перед тем, как свалил на учёбу. Мирай тоже не было. А Обито и Боруто дрыхли в его кровати — вот почему она казалась знакомой, ведь Узумаки ни раз оставался с ночёвкой у единственного друга — и, видимо, Сарутоби уступил им свою кровать, или просто парни вырубились, и ему ничего не осталось, как подвинуть сестру.       Боруто оглядывается в поисках одежды — она находится аккуратно сложенной рядом на стуле. Его телефон и, похоже, телефон Обито лежали сверху, из его торчала зарядка. Интересно, и кому нужно потом будет сказать спасибо? Хотя, он и так уверен, что позаботился о нём именно Мицуки.       Узумаки Быстро одевается и прихватывает телефон, находит свой рюкзак в коридоре, натягивает кроссовки, куртку и валит из квартиры.       Каваки не заставляет себя ждать, когда Боруто оказывается на улице и отходит подальше от домов, в сторону парка. — Принцесска, как ты себя чувствуешь? — первым делом интересуется Отсутсуки, появляясь словно из неоткуда за спиной Боруто. Узумаки беспокойно выдыхает — он ждал, что Каваки появится, но всё равно тому удалось заставить его инстинкты, оттренированные учителем, вздрогнуть, но понять, откуда тот появится за пару секунд до голоса.       Подросток оборачивается на звук и бросается к мужчине, прижимаясь лбом к его груди. — В порядке, — откровенная ложь, и это знают оба. Боруто очень хочет заплакать и рассказать Каваки, как ему хреново, и не физически, нет, физически он действительно в порядке, а ментально. Плохо так, что хочется выть. Безумно обидно, что ночью Саске не ответил. А теперь ещё и кошмарно стыдно, что поддался слабости и позвонил. А как и что теперь ему сказать, как повести себя? Делать вид, что ничего не было? Боруто даже думать не хочет.       Мужчина молча обнимает, от него пахнет сигаретами и потом с отдаленным запахом дезодоранта, мужского, какого-то горного. Для Боруто эта смесь стала чем-то равносильным спокойствию и умиротворению. Ну почему же рядом с ним так хорошо?       Вот и сейчас мужчина дарит своё тепло и молчаливую поддержку. — Что ты дал мне ночью? — шмыгнув носом, потеревшись лбом о его грудь, без особого интереса спрашивает Боруто. — Секретная разработка, надеюсь, она подействовала. До конца от похмелья она тебя не спасёт, но разум будет при тебе, — туманно отвечает Каваки, а Боруто и не хочет знать большего. — Ну. Я, вроде, не умираю, как минут сорок назад, когда глаза только открыл, зубы бы почистить, да душа принять, и, думаю, я смогу вполне нормально функционировать, — прислушиваясь к себе, делится подросток. — Хорошо. Боруто, мне кажется, что твой отец что-то прознал. Он вызывает меня на ковёр, когда я передам смену напарнику.       Боруто отстраняется и заглядывает в задумчивые глаза — Каваки действительно обеспокоен. — Ну ты чего? Не убьёт же он тебя? — пытается пошутить Узумаки, но всё, чего добивается — улыбка, на долю секунды появившаяся на лице Каваки и тут же исчезнувшая. — Я не должен говорить это, но я боюсь, что он не позволит мне больше приблизиться к тебе. Поэтому предупреждаю. Итачи-сан был убедителен, сообщая мне о желании Узумаки-самы. Так что, моя принцесска, полагайся только на себя. Не доверяй людям, ты слишком добр и совершенно не видишь, как они смотрят на тебя, на сына Узумаки. — Ты же знаешь… — возмущённо начинает Боруто, но Каваки прикладывает к его губам палец. — Ты не дослушал. Хочешь ты того или нет, ты — его сын. И люди хотят это использовать. Я знаю, что ты думаешь по этому поводу. Но если больше меня не будет рядом, пожалуйста, будь осмотрительнее. И ещё. Ты не забыл, что Узумаки-доно устраивает приём сегодня?       Боруто испуганно хлопает глазами. — Пиздец. Я забыл. Совсем. Поэтому ты дал мне таблетку?       Увидев в ответ кивок, Боруто на эмоциях потянулся было поцеловать, но после всего, на что вчера насмотрелся Каваки, просто не решился и отпрянул, задумчиво закусив губу. Надо заканчивать с этой нездоровой хуйней, иначе так и до бляди дойти недалеко. А именно так Узумаки себя чувствует сейчас — ëбанной проституткой, которая готова лечь под всех. Хотя, нет, проститутки спят за деньги, а он просто распутный.       Отсутсуки хмыкает, заметив движение Боруто к его губам, и сам склоняется к нему, сминая любимые губы. — Прости меня, надо завязывать, иначе чувствую себя ущербным, — произносит Боруто, когда напор Каваки слабеет. — Ты про меня? Со мной покончить собрался? — ехидно стебёт его мужчина.       У Боруто расширяются глаза. — Что? Не-ет! Я про пьянки, после которых я чувствую себя, словно каждый меня вытрахал без моего согласия и ещё и каким-нибудь самым мерзким образом.       Каваки лишь хмыкает, наблюдая, как Боруто включает телефон. — Твою ма-ать, — стонет парень, получая все непринятые звонки и сообщения. Саске звонил. И звонил много. Но ни одной смс, что радует чрезмерно. А ещё звонила Карин, и вот ей Боруто набирает тут же. — Кари-и-ин-чан, прости! — Боруто! Блядь, ты совсем что ли решил подвести меня под монастырь?! — с облегчением выдыхает девушка. — Ты помнишь, что в восемь торжество? И к шести ты должен быть у меня! — Да, я помню. К шести, думаю, успею. Прости, Карин-чан. — Ладно, фиг с тобой, Боруто-кун, жду, — смягчившись, отвечает Карин.       Скинув вызов, Боруто вглядывался в серые глаза. И осознаёт: он не справится со всем этим дерьмом без Каваки, а если есть хоть мизерный шанс, что отец мог прознать, что Каваки спит с его сыном, то варианты развития событий были вовсе не радужные. В тот раз Отсутсуки, прикрывая его задницу, отделался выговором. Что будут в этот раз? Рисковать не хотелось от слова совсем. Прокрутив телефон в пальцах и закусив губу, Боруто вновь набирает номер Карин. — Карин-сама, проси что хочешь, но выручи пожалуйста, — уверенно просит парень. — М-м-м, даже так? Тогда это упростит мне сегодня жизнь. Чем я могу помочь? — с азартом отзывается девушка. — Я тебе кину одно имя, пожалуйста, защити его от влияния моего отца, ладно? — увидев яркую бурю на лице Каваки, Боруто поднимает вверх палец, призывая к молчанию. — Каким образом? — задумчиво интересуется девушка. — В идеале, я бы хотел, чтобы он работал на меня, но пока я не женат или несовершеннолетний, не имею юридической силы клана. Но ты имеешь. — Что-нибудь придумаю. Но ты понимаешь, что ради не пойми кого я иду против воли Узумаки-самы? Ведь он что-то натворил, раз ты просишь его защитить, — тянет Карин. — Карин-сама, так да или нет? — настойчиво интересуется Боруто. — Я сделаю. Но в ответ, ты — исполнишь мою сегодняшнюю просьбу, — даёт свой вердикт она. — Всё, что захочешь, — Боруто вообще плевать, что она может попросить взамен, он сейчас действительно готов сделать всё, лишь бы Каваки остался рядом и не находился под постоянной угрозой исчезновения из его жизни, и ладно, если исчезновения лишь из его, Боруто, жизни, а не… У его учителя радикальные взгляды на решения проблем. Но потерять Каваки для Узумаки равносильно потери якоря кораблем. Куда его понесёт и насколько глубоко он утонет, узнавать лучше не стоит. — У тебя меньше часа осталось, давай, шевелись, а то на приём опоздаем! А нам нельзя опаздывать! — Нам? — сбитый с толку, спрашивает Боруто. — Неважно, бегом ко мне, пока я не передумала, — закончила разговор Узумаки и сбросила звонок. Боруто: Каваки Отсутсуки

Карин-чан: Отсутсуки? Серьёзно?

Боруто: Да. Он по моей вине попал в переплëт.       Вытащив симку из телефона, Боруто вложил её в руку молчащему мужчине вместе со своим рюкзаком. И, так и не говоря ни слова, развернулся и двинулся прочь, ощущая на себе серые, ставшие его единственным маяком, глаза.