Баловень судьбы или проклятие Узумаки

      Опять Боруто видит этот чертов сон — этот кошмар из событий его прошлого. Когда человек, горячо любимый им, целует эту глупую розоволосую девку. Как тот теми губами, что вчера ласкали его, целует ее оголенное плечо, как руки, что гладили его, теперь гладят ее, снимая с нее одежду. Как он властно прижимает ее к себе, в желании так же как он делал это с ним.              Боруто нервно сглатывает, ему нужно отвернуться, уйти, перестать приносить себе боль, ведь он итак все уже понял. Понял, что его любовь его использовала, забрав его девственность, его поцелуи, его сердце, разбив на осколки. С утра он был самым счастливым человеком на свете, а теперь он унижен и растоптан. Он не может больше смотреть, как человек, который ночью принес ему такое удовольствие, теперь приносит удовольствие этой дуре, который: любил его, целовал, нежил, ласкал, трахал в конце концов. На глазах даже слез нет, он просто не жив. И продолжает смотреть, как тот, ради кого он был готов на все, вставляет свой член в раскрытую перед ним промежность. Он стоит к Боруто спиной, хоть это немного успокаивает, что не видно его лица. Подросток бы не выдержал, если бы и взгляд у него остался такими же, как когда тот был с ним.              — Вот же, мразь, за что он так со мной? — тихо произнёс он. Сжимая кулаки, со всей дури ударяя в окно здания, за которым он стоял. Дальше он помнил смутно. Чувств уже не осталось.              Звон стекла, руки в крови, его любовь вздрагивает, напрягается, разворачивается на звон битого стекла и замирает, видя его. Он очень шумно втягивает воздух, оказывается, он пропустил несколько вздохов, и теперь кислорода в легких катастрофически не хватало. Поймав испуганный взгляд до боли любимых черных глаз, больше не в силах смотреть, отворачивается, чуть не падая, ковыляя в противоположном направлении. Мужчина кричит ему что-то вслед, но он уже не слышит.              Резко открыв очи, голубоглазый подросток лежит в своей постели. Из его глаз текут слезы.              — Прошло уже больше года, а мне все еще очень больно, — вытирая щеки одеялом, смотря в темный потолок, прошептал мальчик себе под нос.              — Боруто, соберись. Тебе уже семнадцать, а ноешь как тринадцатилетняя девчонка, — всхлипнув носом, он попытался успокоиться.       Вспомнив, что у предавшего его человека, в последствии, в доказательство его поступка, родился ребенок — стало совсем гадко. Попытавшись укутаться в одеяло, подросток понял, что уже вряд ли уснет. Он обреченно откинул одеяло, неуверенно глянул на комод, в котором лежала коробка, прячущая его болезненные воспоминания.       Боруто все-таки встал и, открыв ящик, вытащил коробку из-под наваленных сверху вещей. Вернувшись на кровать, скрестив ноги перед собой, сняв крышку, отложил ее в сторону. Он взял в руки фотоальбом, откладывая его и вытаскивая, лежащую в самом низу, подвеску в виде половинки сюрикена, провел по затупленным граням пальцем и, более не сомневаясь, надел цепочку с украшением, которое ему подарил он… на шею, взяв украшение в ладонь, сжал его, ощущая холодную сталь и отдаваясь воспоминаниям. Он улыбнулся, через грусть вспомнив, как темноволосый красавец вручал ему этот подарок и как он был рад, тот сказал ему тогда:               — «Это в знак того, что я тебя никогда не забуду и твоя частичка всегда будет со мной», — на шее у него висела вторая половинка.              Улыбка пропала с лица, ведь даже тогда, когда он предавал его, та цепочка была одета на нем. Отпустив подвеску, юноша потянулся к бумажкам, которые прятались в коробке. Любовные записки от него, Боруто не стал их читать, кинул обратно в фотоальбом, помешкал, но все-таки открыл его. С фотографий на него смотрели двое счастливых мальчиков, они то обнимались, то радостно болтали. Вот на одной из фотографии были их семьи, вот елка, а вот они — двое маленькие. Боруто было лет восемь, наверное, в кигуруми рыженького лисенка, а второй парнишка, явно постарше, лет двенадцати, с черными волосами, глубокими обсидиановыми глазами, с тонкими нежными чертами лица, в черно-белом кигуруми пандочки. Они сидят на ковре, в окружении подарков. А на кадре рядом — Боруто сидит на ручках у старшего и радостно обнимает за шею. Слезы опять покатились из глаз.              Он перевернул несколько листов. И там между страниц лежала фотография, сделанная втихаря его школьной подругой. Девушка, увидев что ее лучший друг зажат любовью всей его жизни в углу, который целует его, сделала фото на память. На слезы Боруто уже было плевать. Он вглядывался в любимые черты лица, провел пальцем по его силуэту, тихо, еле слышно взвыл от боли. Она до сих пор не прошла. Аккуратно положив фотографию обратно, уложив альбом в коробку, он задумался, убирать ли подвеску, но просто спрятал его под футболку, рывком закрыл ее, пряча на место.              Вернулся в постель, все-таки надо было попытаться доспать. Укутавшись в одеяло, сжав талисман в ладони, он еле заметно улыбнулся, закрыв глаза.