Баловень судьбы или проклятие Узумаки

              С утра Боруто проснулся поздно. Он, проспав первые пары, собирался бегом-бегом, ведь в конце учёбы сегодня просили подойти всех. Их мастер срочно уволился, и им назначили нового, из студентов университета. Чтобы тот мог набраться опыта, да и если честно, рассчитывать найти нового мастера производственного обучения посреди октября — сложно, вот и нашли кого смогли.       В кабинет он влетел последним, кивнул знакомым, пробрался к своему месту, на второй парте, у самого окна, напротив стола учителя. Добрался, плюхнувшись на место, услышал одобрительный хмык от друга, с которым они вместе поступили после десятого класса сюда. Правда, его перевод был очень спонтанным и поспешным, после происшествия на летней программе обучения, но Мицки все равно рванул за ним, ведь как же он без своего солнца?       — Эй, солнце, ты-таки успел до их прихода, я уже и не верил, — хихикнул парень, сидевший с ним за одной партой. Волосы его были выкрашены в неестественно голубой, а на глазах он носил любимые золотые линзы, которые делали их похожими на змеиные.       — О, вот и они, — Боруто повернул голову.       В кабинет как раз входил их заместитель директора. Он перевёл взгляд на второго, из-за узкой спины невысокого зама выглядывали только глаз и половина лица. Но ему и этого хватило, чтобы испытать душащий его горло ужас. Словно ночной кошмар ожил. Он поспешно отвернулся в окно.       «Только не он, что он тут делает?» — стучало в его голове, отдаваясь в висках, будто стук колокола. С ужасом он шарил невидящим взглядом по окну. Но всё ещё надеялся, что это лишь показалось. Это не мог быть он — его личный кошмар. Надежда была последним, что ещё билось в нем.       Зам заговорил:       — Так, группа второго курса, все вы знаете, что Ируке Умино по семейным обстоятельствам пришлось уволиться, — кабинет наполнился гулом, — тихо, тихо. Так вот, я представляю вам вашего нового мастера, который будет за вас отвечать. Вы — его первая группа, которую он будет вести, надеюсь на вас.       Боруто с напряжением ожидал услышать знакомый голос. И очень надеялся, что не услышит. В нём происходили боевые действия, мысли яркими вспышками взрывов появлялись и исчезали, освещая все за и против того, что этот человек — именно тот, о ком он подумал.       — Добрый день, меня зовут Саске Учиха, обращайтесь ко мне Саске-сан или сенсей, надеюсь, что вы позаботитесь обо мне, — черноволосый красивый мужчина с тонкими изящными чертами лица наклонил голову в знак уважения. Глаза же его — глубокие чёрные океаны устрашающей глубины, всегда так и манили Боруто заглянуть в них и окунуться в эту ледяную стихию.              Случилось именно то, чего он больше всего боялся. Его сенсеем стал тот, кто с такой, как ему казалось, лёгкостью разрушил его жизнь и его самого. Почему? Что за ирония судьбы, что именно этого человека наняли мастером прямо в его группу. Как теперь он будет с ним сосуществовать? Когда просто видеть его — больно.                     Узумаки бросил взгляд на разрушителя своего спокойствия: о, этот знакомый, низкий, но очень мелодичный голос. Которым его обладатель шептал ему нежности. Он поёжился, когда ощутил, как по телу пробежали мурашки от слишком тёплых, приносящих безумную боль, воспоминаний.       Он фыркнул и вздрогнул, не ожидав от себя, что так отреагирует на ситуацию. В идеальной тишине класса этот звук разнесся по помещению и его услышали все. Он отвернулся и уставился обратно в окно до того, как их новый сенсей успел поднять голову и впиться в него непонятным взглядом.       — Узумаки, ты хочешь нам что-то сказать? — обратился к нему заместитель — Кабуто Якуши.       Светловолосый мужчина средних лет, с вечно сощуренными глазами за толстыми линзами очков. Узумаки он никогда не нравился, он казался ему похожим на ящерицу. Саске притащил одну такую домой, та убежала у него из коробки и почему-то решила залезть крохе под подушку, и когда он случайно нащупал её, то жутко испугался. С тех пор и не любил их. Да и несуразными они ему казались.       Боруто сглотнул скопившуюся во рту противную слюну. Собравшись с силами, он отвернулся от окна и ответил первое, что пришло на ум. Он всегда импровизировал и действовал, а лишь потом думал.       Ему казалось, что он справился с этим, но новое появление Саске разрушило всё, что он так долго выстраивал в своих поведенческих привычках.       — Нет-нет, что вы, Кабуто-сан, не обращайте на меня внимания, я сегодня плохо спал. Кошмары мучили, а потом мне на минутку показалось, что это были не кошмары, а явь, — выдал Боруто, запинаясь. Он перевел взгляд и улыбнулся, натяжной, поддельной улыбкой, адресованной Кабуто. А затем перевел глаза, полные ненависти, на Учиха.       Черт возьми, почему, когда этот человек рядом, Боруто теряет всё, что только возможно? Он с таким трудом заставлял себя вести по-другому, более сдержанно, старался казаться отстранённым или прикрываться за избыточным весельем. Но сейчас просто не смог. И опять виной всему  безумно стучащее сердце, которое так и кричало кинуться к любимому и простить ему все. А здравый смысл, обида и разум приказывали сидеть на месте и тихо держаться, ненавидя.              А по итогу — ни то, ни другое ему не поддалось. Боруто понял, что просто физически сейчас не выдержит находиться под этим взглядом, он не был готов вновь встретиться с этим человеком! Только не с Саске, который сломал его. Разрушив, и не собрав заново. А сам Узумаки всё ещё не в состоянии собраться обратно самостоятельно, слишком затянулся у него этот процесс.       И Боруто осознает, что действует странно, действует под эмоциями и проклинает себя за это. Он хочет сбежать, иначе он просто пойдет и врежет по этому прекрасному лицу, по которому проскользнуло что-то неуловимо знакомое, отчего сердце вновь предательски пропустило удар.        — Простите меня, могу я направиться к медсестре? Мне плохо, — хватая свою сумку и не дожидаясь ответа, Боруто пулей вылетел в коридор и, что есть сил, бросился прочь из колледжа.       Пока Якуши провожал ученика непонимающим взглядом, Саске опустил голову.       — Узумаки, значит, — ни к кому не обращаясь сказал он, рефлекторно поднимая руку к солнечному сплетению, привычным движением нащупывая под одеждой острые края затупленного сюрикена .       Группа зашепталась, а Саске поймал на себе оценивающий взгляд золотых глаз парня, который сидел рядом с его мальчиком. Девчонка с аппетитными формами, что сидела за первой партой, зашепталась с черноволосым пареньком, у которого волосы в высоком хвосте торчали наподобие ананаса. И чем он их укладывает?       — Шикадай, ты видел? А наш извечно улыбающийся идиот сбежал, словно призрака из прошлого увидел, как думаешь, они знакомы?       — Как же это геморно, — закатил глаза названный. Про себя Саске взгрустнул, напуская на лицо маску безразличия. О, как эта девушка была права! Он и представить себе не мог, что так, и именно здесь, встретит его. Учиха не думал, что так скоро увидит эти любимые, такого нежно-голубого цвета глаза, которые сверкали праведным гневом. Он испытал жуткий стыд. Ему и так было плохо от всего, что произошло из-за того, что именно он натворил со своим Боруто!       — Кхм, — галдеж затих, — да, Саске-сан, качества Узумаки полностью раскрываются этой группой. Он всегда создаёт огромные проблемы руководству. Часто прогуливает, нно,если честно, порой лучше, что его нет, иначе, если что-то происходит, можно быть уверенным — он причастен к этому. Парень не знает понятие субординации, надеюсь, вы сможете на него повлиять, — продолжил Кабуто, оглядываясь на задумчивого Учиха.       Саске лишь издал тот же звук, что ранее издал сам Узумаки. Группа опять загалдела. Но он уже взял себя в руки. Приподнял бровь и сказал:       — Вам в принципе непонятно, что должна быть тишина, пока не прозвенел звонок? Или вас совсем не беспокоит, что вы находитесь в кабинете под вниманием двух старших? Узумаки-кун ушёл, а вы — его стадо, потерявшее пастуха? — проговорил Саске настолько холодным, отчитывающим, тихим, похожим на шелест, голосом, что группа замолчала моментально. Он удовлетворённо кивнул сам себе, решив, что с Боруто он разберётся позже. У него их, помимо него, восемнадцать человек.       — Ну, я думаю, со знакомством мы закончили, — зам кивнул, — тогда жду всех завтра с утра на линейке, в восемь тридцать, не опаздывайте, свободны, — отпустил группу Саске.       Кабуто вышел первый, а Учиха сел за свой стол, хотел полистать классный журнал, который ему передал зам, и ознакомиться с учебным планом, да посмотреть оценки Боруто. Он хотел дождаться, пока все уйдут, а пока глядел в окно и теребил края подвески. Краем глаза наблюдал за учениками. Почти все уже ушли, но трое еще оставались в классе, двое подошли к его столу, да девочка, что сидела напротив него, не встала со своего места. Подошёл золотоглазый, и парень с короткой чёрной стрижкой, очень глубокими черными глазами, чем-то напоминающие Саске его глаза.       Голос подал парень, что сидел с Узумаки.       — Простите, Сенсей, я не думаю, что Боруто хотел вас обидеть, его действительно последнее время кошмары преследуют, почти не спит, из-за чего очень дерганный, — парень грустно вздохнул, разглядывая свои ладони. Он словно забыл, что обращался к кому-то, видимо, уйдя в свои размышления.       — Такой молодой и уже кошмары? — Саске чуть усмехнулся, скрывая беспокойство за маской безразличия. — Извини, я ещё не успел просмотреть журнал со списком группы, может представишься?       Услышав голос, обращенный к себе, Мицки вздрогнул, переглянулся с подругой, девушка кивнула в ответ.       Саске озадачился этим немым разговором между друзьями и сильнее напрягся, стараясь не подать и виду, что его что-то беспокоит.        — Я Мицки Сарутоби, тут ещё моя сестрёнка старшая учиться, Мирай, ну мы не родные, моего родителя усыновил ее дед, — открыто, словно с другом, поделился Мицки. Наконец переводя взгляд на собеседника.       — А насчёт Боруто, я боюсь, моему солнцу никакой врач не поможет, — с безумной тоской в голосе проговорил Сарутоби. Глаза его странно засветились, словно кто-то направил в них луч, а жёлтые линзы с вертикальными, похожими на змеиные, зрачками отразили его, выдав за безумный танец искрящихся золотых блесток, попавших под яркий источник света. Перехватив руками лямку сумки, он перебирал и мял её в пальцах, словно ему просто до ужаса хотелось спрятать или занять чем-то руки.       Слова Мицки как хлыст ударили Саске по и так израненному на почве утраты любимого сознанию из-за его же ошибки. Отозвавшись в груди, сжавшимся сердцем от испытываемого щемящего чувства потери и ревности к словам этого подростка, который с такой легкостью и нежностью так отзывается об его, Саске, солнце!       Учиха еле подавил нахлынувший на него гнев, не изменившись в лице, никто и не смог уловить ту бурю чувств, что за секунду пролетела внутри него. От нежности до гнева, который он успел осознать и никак не выдать себя перед учениками.       Саске решил, что стоит приглядеться к этому парню. Учиха помнил его. Он всегда крутился рядом с Боруто еще в школе. Воспоминания о прошлом заставили задуматься и напридумывать себе лишнего. Пришла мысль, что его светлый лучик мог быть с ним еще тогда или что-то подобное в этом духе. Что вызвало новый приступ непонятной ревности, от которой он думал, что избавился, закопав ее глубоко в себе.       Учиха усилием воли заставил себя остановиться. Почему ему стоит хоть как-то соприкоснуться хотя бы мысленно с Боруто, то сразу рушился весь его холодный и такой прочно выстраиваемый им защитный барьер от мира? Его ледяная маска, что только при Узумаки всегда сходила с его лица и оголяла его истинное нутро перед ним. А что уж говорить, если увидеть? Сразу в нем все обрывалось. А сердце рвалось из холодной клетки, созданной им же, привычным для него способом взаимодействия с миром.       — Сенсей, а вы к нам надолго? — мило улыбнулась девчонка, нарушая долгую затянувшуюся паузу. Ее любопытный взгляд изучал учителя, она, не таясь, разглядывала его лицо, всматриваясь, как будто искала что-то.       — Это как пойдёт, — хмыкнул Саске. Если он справится, то доведёт группу до выпуска. Ага, справится, Боруто не даст ему это сделать. Да он сам жутко хотел сбежать, когда увидел его, но если бы сбежал, это был бы уже не он. Этот молодой мужчина справится: один раз он уже накосячил, больше он себе такого не позволит.       — Я Чоучоу Акимичи, забыла представиться, простите, Саске-сан, — она обворожительно похлопала глазками. — Я к тому, что не хотелось бы, чтобы у нас снова менялся руководитель. — Девчонка неоднозначно и кокетливо улыбнулась, убирая упавший ей на лицо прядку.       — Я так тяжело привыкаю… — пухлые щёчки её покрыл лёгкий румянец, она отвела глаза, — к новым людям.       Саске удержался, чтобы не закатить глаза, она, что, пытается флиртовать? С ним? Его жутко раздосадовал неприкрытый девичий флирт. Наглости ей не занимать. И самонадеянности тоже. Он был готов ей посочувствовать. Учиха не первый раз встречался с теми, кто симпатизировал ему, он знал, что люди вокруг считают его очень привлекательным. Но от этого он лишь злился. Это мешало и бесило его. С некоторыми он был излишне груб и слал куда подальше слишком надоедливых. А тут явные намёки на ещё одну. Но он и глазом не моргнёт и её пошлёт, если начнёт лезть. Умеет же Боруто выбирать себе друзей! Или они не были его друзья? Саске еще не разобрался.       Учиха заставил себя промолчать, а не сказать что-то обидное и колкое в её адрес — уж слишком она наглая и нетактичная, да и ведёт себя, словно он не её учитель, а парень из соседнего подъезда. Или она просто дура и всегда ведёт себя так откровенно? Ох уж эти её томные взгляды и вздохи! Чтобы не раздражаться ещё больше, Саске решил просто игнорировать её.       Он перевел взгляд на молчавшего до сих пор, черноволосого парня. Тот доселе не встревал в разговор, оценивающе скользнул по его лицу.       — Саске-кун, простите, а вы случайно не сын Фугаку-сан и Микоты-сан? — панибратски обратился юноша. Саске был готов услышать что угодно, кроме этого. И не знал, как лучше ответить, парень тем временем продолжил. — Я сын Изуны Учиха — Обито. Я представлял вас старше, сенсей.       «Вот оно что, он мой — внучатый дед», — понял для себя Саске.       — Не ожидал увидеть тебя, — он не хотел вдаваться в подробности раскола клана Учиха. Но теперь он — учитель сына одной из противодействующей верхушки семьи. Кто знает, что там случилось у этих старших Учиха, пусть сами разбираются, его это никак не касается.       — Согласен. Удивительно, — внимательные взгляды пересеклись на Обито. Парень косился на Саске, словно взвешивал что-то в своей голове, думал или перебирал. Черноглазый подросток запихнул руки в карманы джинс, хмуро наблюдая. Учителю очень хотелось хмыкнул и поиздеваться над этим мнущемся пареньком. Но тот опередил его.       — Саске-кун, а вы случайно не знаете, что случилось с Боруто-куном в том году? — все же видимо приняв для себя, что озвучить хоть какую-то из крутящихся в его голове мыслей будет лучше, чем промолчать.       Саске следовало быть осторожнее в разговоре с Учиха. Клан знает, что Мадара, являющийся на данный момент главой их линии клана, в своё время принял в семью осиротевшего светловолосого мальчонку, по только ему одному известным причинам, и воспитал его лично. На пару со своим кровным наследником — Итачи, братом Саске; Фугаку же — своего сына и отца двух братьев — Мадара не считал достойным наследником, не то что своего внука! Так Наруто Узумаки, отец Боруто, и стал иметь «семейные узы» с семьёй Учиха.       Так что отпираться, что он не знаком с семьёй Узумаки — бесполезно, так же клан знает, что и у Саске была такая же пара — Боруто, и уже их воспитанием занимались Итачи и, время от времени, Наруто. Вкладывая в их неокрепшие головы, все самое важное, что считали они сами. Так что Обито это сразу же опровергнет. Так что и съехать не получиться, значит нужно что-то нейтральное, вряд ли Боруто рассказал им все. Но что-то точно, думая, что они никогда не встретятся, а тут вот такое.       — Я, что, похож на того, кто следит за Узумаки-куном? — поморщился Саске. Ему жутко не понравилось, что Учиха обращается к нему так неуважительно. Он не был равен ему, он был его выше. Хотя с какой стороны посмотреть. Если рассматривать их возраст и то, что он его учитель — то да, Саске его выше, а если смотреть с точки зрения иерархии клана, то это он должен проявлять уважение к Обито. А эта мысль претила ему. Он сдержал свою руку, которая всегда в моменты слабости лезла к украшению, висящему на шее. Давно пора его снять и положить в карман, дабы случайно не случилось что-нибудь не самое приятное. Он давно задумывался об этом, но все никак не мог перевести мысли в действия. Ему все казалось, что тогда он вновь предаст Боруто. До чего же глупая мысль, раздражающая, но ничего с собой поделать не мог.              — Обито-кун, я бы попросил обращаться ко мне в соответствии с моим статусом учителя в стенах учебного заведения. Тут клановый статус роли не играет, — негромко, но с нажимом наблюдая за переменой в лице младшего Учиха, потребовал Саске. И со злорадством отметил, как поморщился Обито. Он ощутил, как взгляд представителя Учиха резко холодеет, а его обладатель громко выдохнул, поджав губы.              — Тебе есть что еще мне сказать? — холодно поинтересовался Саске. Тот лишь отрицательно мотнул головой. — Тогда разговор окончен, меня ждут дела, — он демонстративно открыл журнал. Но ощущение прожигающего взгляда никуда не исчезло. А троица не двинулась с места.       Он поднял на них глаза, приподняв бровь, и ребята стушевались, Чоучоу втянула голову в плечи, Обито зло цыкнул, отвернувшись. А Сарутоби дернулся со своего места.       — Мы тогда, наверное, пойдем, извините, — пролепетала Акамичи, вставая со стула.       Саске удосужился лишь кивнуть в ответ.       Наконец-то он остался один и может закончить оставшуюся на сегодня работу. Раскрывая журнал с оценками, ища знакомую фамилию, совсем не удивился посредственной посещаемости Узумаки, большое кол-во пропусков. Он проглядел оценки за начавшийся учебный год. Ну, не так плохо, как он думал, его болезненная любовь училась нормально, не отличник, но и не двоечник. Саске облегченно выдохнул, откладывая классный журнал, притягивая к себе учебный план и вчитываясь в буквы.       Но читалось плохо, он то и дело соскальзывал в воспоминания.       «Надо же, а он её носит, несмотря ни на что», — с грустью подумалось ему. Он понимал, что Боруто его никогда не простит, но тогда еще надеялся, что тот достаточно быстро отойдёт. Найдёт себе девушку, ведь он не сможет дать этому очаровательному голубоглазому юноше ни семьи, ни детей, ни спокойствия, ни счастья, а с ним у них обоих могли быть только проблемы, общество бы не приняло их связь.       Саске сам не понял, как и когда влюбился в друга детства, ребёнка, который, будучи малюткой, со звонким смехом обнимая его за шею, шептал о том, что будет ему, Учиха, послушной и верной женой. Он тогда воспринимал это как детский лепет, а зря, нужно было резать на корню.              Когда они стали взрослеть, он сам порой становился инициатором их любовно направленных отношений. Когда ты подросток, все запретное кажется чем-то сладким, их гулянки за ручки, демонстрации их совсем не дружеского поведения в присутствии друзей, одноклассников обоих и приятелей различной степени близости. В компании про них ходили разные истории, но все называли их друзьями, а то и братьями. Они могли обниматься, зажимать друг друга, вести интимные разговоры, хихикать при ком-то над слишком близкими темами, о которых друзья не очень распространяются. И пару раз они целовались при ком-то. И то на каких-то тусовках, а-ля под чем-то.               А когда Саске исполнилось девятнадцать, он с ужасом понял, что бесповоротно влюблен в друга детства, но и тот любит его, казалось бы, радуйся, нашёл свою половину. Но нет, Саске вдолбил себе в голову мысли своего отца, который самолично отстранился от его воспитания еще в раннем детстве, перевесив эту обязанность на старшего сына и его приемного брата. Отец не принимал чего-то «не рационального, не естественного, порочащего их великую идеальную семью». И Саске так же думал, что их связь невозможна, что это требуется прекратить. Боруто всю жизнь, с момента его рождения, был рядом. Тем более, если чувства взаимны? Как, не причинив ему боли, покончить с этими невозможными отношениями? Он не понимал. Да и не хотел.              А после случилось так, и как он только позволил этому произойти, Боруто сказал, что больше не может и хочет, чтобы вот сейчас и здесь произошёл его первый раз? И обязательно с ним!              Так случилось, что кино, которое они смотрели, оказалось слишком скучным. И валяясь на кровати, Боруто взял инициативу в свои руки. Он, оказавшись сверху, прижался к теплым губам.              Изначально Саске жестко стоял на своем, «Нет и все!», но сам и не заметил, как дыхание сбилось, он таял под аккуратными и неуверенными ласками. А любовь в голубых глазах и вовсе вытеснила все мысли об отказе из его головы. И в какой-то момент он сам перехватил инициативу, как старший.              Саске был с ним максимально нежен. Касался очень аккуратно, ласково. Он упивался сладостью нетронутого тела. Все внутри щемило от переизбытка нежности, заботы и сильного страха навредить или причинить боль. Боруто был очень отзывчив, принимая ласку. Саске видел, что младшему страшно. Но он как мог помогал, поддерживал и успокаивал, целуя, лаская — был готов в любой момент остановиться. И если бы он хоть на секунду заметил сомнение в любимых глазах, он был уверен — остановился бы.              Был июнь, Саске тогда пошёл стажироваться на летней практике к ним в школу учителем по внеклассовым кружкам. И встретив в коридоре школы Боруто, случайно, спустя пару лет, что они не виделись, больше расставаться они не хотели. Но и не сговаривались, Саске просто вечно обнаруживал своего любимого рядом с собой. Они ничего друг другу не обещали. Они просто не говорили в ту пору. Им просто было очень хорошо вместе. Даже просто обедать вдвоем в школьной столовой, в молчании. Чувства, которые, казалось бы, уже забылись, проснулись и стали сильно разгораться настолько ярко, что вспыхнули как факел. И они, проводя каждый день вместе в школе, после ночевали вместе, это был их рай.              Саске не говорил с ним о будущем, так как уже давно был взрослым и понимал свои тараканы. Но и Боруто уже становился старше, и стал чувствовать, и осознавать какие-то вещи.              Учиха знал, что это нельзя было начинать, нельзя поддаваться чувствам. Он должен был изначально отрезать, не позволить, но увидев дорогие сердцу глаза, которые с такой любовью смотрели на него, просто не смог сказать нет. А первый и единственный секс был просто прекрасным. Очень нежным, Саске с такой тоской вспоминает эти любимые руки, что гладили его бедра, когда он входил в податливое тело младшего. Когда он нежно и аккуратно целовал любимые плечи, губы. Как же он жалел, что это случилось, ведь забыть любимого стало просто невозможно. И он и не смог ни на минуту.              А потом эта чёртова Харуна, что вечно вилась за Учиха, и он с тоской подумал, что возможно она и есть шанс на то, чтобы у Боруто была счастливая жизнь и семья, дети. И скорее всего, ему, Учиха, нет места в счастливой жизни любимого. Чтобы никто не посмел против единственного наследника семьи Узумаки и слова сказать, обвинить или опорочить. Он так боялся за него, что общество узнает об их связи. Что люди поймут, что это не просто шутки и приколы детей, что его любимого блондинистого красавца начнут прессовать и издеваться, «да где ж это видано, чтобы сын великого клана и любил мужчин? Какой же это позор для Узумаки, вот уж точно удар для отца, когда единственный ребёнок выбирает любовь к человеку своего же пола, полностью лишая клан продолжения».              А какой же это будет тогда удар по его собственному клану? Ладно, у него хоть есть брат и два двоюродных деда, и они родят наследников, а он, младший наследник Мадары, может и немного накосячить, но это уже не «не много». Главы клана будут в гневе. Ведь это почти что инцест, условный, конечно, но кого это волнует. Ведь Боруто официально имеет родство с ним, с Саске. Ведь старший Узумаки, официально и на законных основаниях, считается приёмным сыном главы клана. А он, Боруто — братом.              Саске представлял, как будет гневаться и кричать его отец, как возможно ударит его, или возможно клан откажется от него. Как будут вздуваться желваки на, казалось бы, лице мужчины лет сорока, но нет, Мадара давно разменял шестой десяток. Он и представить себе в полной мере не мог, что именно сделают с ним его родственники, если эта их с Боруто тайна вскроется. Посадят его на цепь и будут избивать до полусмерти? У главы жесткие меры наказания. Лишат наследства? Плевал он на это. Или, возможно, просто убьют обоих — чтобы не позорили великий клан. Это все, конечно, пугало, но ни в какое сравнение с беспокойством за его малыша не шло. Меньше всего на свете он хотел ранить своего дорогого, единственно близкого человека. Но как-то и что-то нужно было делать, пока Боруто не вырос и у него было время переосмыслить все, и пойти по другому пути.              Что-то он и решился сделать, для начала просто попробовать связаться с женщиной, заставить себя забыть, попытаться уничтожить любовь в себе. Нет, у Саске и до это того были другие. Боруто никогда его ни в чем не ограничивал, да и не говорили они о своих отношениях, просто любили друг друга и старались всегда быть рядом, наслаждаясь присутствием. Всё было невинно, а когда Саске закончил школу и ушёл, у него свободного времени почти не оставалось, а поступив в институт, оно и вовсе пропало. Сам он перестал таскаться за Узумаки, а тот и не настаивал, первое время они конечно пересекались, но все реже и реже. Ведь ранее они жили вместе, в особняке Учиха. Саске пытался отстраниться от Боруто специально, дать возможность, чтобы тот все же забыл его. Узумаки честно попытался, но не смог.       А потом Учиха на втором курсе отправили стажироваться в школу, в ту школу, в которой они учились, и столкнувшись с Боруто в коридоре школы, они не могли оторваться друг от друга. Долго в молчании смотрели друг другу в глаза, играя в гляделки, потом случайное прикосновение, и вот Саске вжимает светловолосого подростка в стену, пустой летней школы. Хватает за шею одурманенный, тянется к пухлым сладким губам, с привкусом зефира. Улыбаясь, чувствуя этот вкус любимого лакомства его страсти на своих губах.              Поцелуй был жадным, взахлеб. Ни один из них не хотел разрывать его, разрывать их души, что тоже целовались под напором их тел. Кислород первым кончился у младшего, в попытке отстраниться, он легонько толкнул ладонью ему в грудь, но Саске не был готов отпустить свое чудо, хоть и сам уже с полминуты не дышал. Но все же сделал это, глазами провожая разорвавшуюся меж их ртами слюну. А после Учиха также молча ушёл. И даже не удивился, находя Боруто рядом с собой ещё три недели.              И в одну из таких встреч Боруто поджидал его около поворота, недалеко от школы. Саске молча прошёл мимо, хватая Узумаки за руку, кладя их руки в карман. Он не увидел улыбку, играющую на губах младшего, идущего за ним. И в ту ночь Боруто, взяв быка за рога, точнее Саске за член, оседлал его, после мелкий сразу сладко заснул, а Учиха готов был разрыдаться на таком контрасте чувств — от переполняющего сердце счастья и любви до боли и отчаяния в понимании, что теперь их отношениям нет пути назад, и весь его страх за младшего снова ожил.       Вглядываясь в мирно спящее личико на своей груди, он прижал его к себе, поцеловал в нос, тот почесал его во сне, и тогда Саске решил, что как бы ему не было больно, он сделает все, чтобы его горячо обожаемый жил счастливо, без порицания или каких-либо проблем из-за их связи. Даже если это разорвёт сердце ему самому.              Сакура Харуно, розоволосая девчушка, которая училась вместе с Саске, была в их компании и полностью игнорировала, что у её обожаемого Саске-куна могли быть хоть какие-то отношения, кроме как с ней. Боруто её нервировал, каждый раз видя, как её дражайший бежал к своему дружку, она старалась всячески привлечь его внимание, пекла ему булочки, которые Саске вечно выбрасывал, писала ему записки, пыталась утащить его вещь, чтобы потом был предлог для разговора, когда она их возвращала. И очень часто, когда она ловила его разговором, пыталась задержать Учиха, на его лице было недовольство и злость в глазах, словно она ему вечно мешала. Но девушка не сдавалась. И вот после школы узнала, куда идёт учиться её драгоценный Саске-кун, без раздумий она подала документы в этот же институт. И по распределению обоих отправили на стажировку в их бывшую школу. И когда, неожиданно для неё, Саске молча затащил её в пустой кабинет, её радости не было предела.              Но когда Учиха приступил к попытке выполнения плана, он проклял себя на чем свет стоит. Ведь даже гладить румяную кожу красивой девушки ему было не приятно. Он чувствовал себя предателем и резко осознал, что должен скорее покончить с этим неудачным сексом. А потом сказать Сакуре, что это была ошибка и он ничего с ней не хочет, попытаться придумать что-то другое.               Он так и собирался сделать, но как только кончил, послышался звон стекла. Он застыл, молясь всем богам и духам, чтобы Боруто никогда не узнал об его измене. Он хотел пойти к нему и зарыть в себе, мысли о семье и детях, о невозможности отношений, о неприятии общества. Уж как-нибудь справится. Они найдут способ. Сбегут в конце концов. Пусть их ищет клан, пусть преследует, главное — они будут вместе.              Но все его мольбы, мечты и мысли были проигнорированы. Саске со страхом обернулся и увидел, стоявшего неподвижно, его самого дорогого человека. По разбитым кулакам стекала кровь, лицо исказила гримаса боли. Боруто развернулся, пошатываясь, и пошёл.               Саске дрожал, рукой нащупал подвеску, что вылезла из-под футболки. Он в панике смотрел со слезами на глазах в след тому, без кого ему будет очень тяжело. Связь его жизни рухнула. Но он же сам к этому осознанно шёл, разве нет?               Он завопил, стал звать уходящего Боруто. Стал кричать что-то, выкрикивать имя любимого, в надежде докричаться, рванулся было за ним, но Сакура, чёртова Харуно, схватила его в объятья. Его лихорадочно трясло, и он стоял. Больше ничего не мог ни сказать, ни сделать.               Саске всегда использовал презервативы с женщинами. Он был очень предусмотрителен. В этот раз он взял те, которые были у Харуно. Он подозревал потом, что она специально их проколола, иначе как объяснить, что та родила ему дочь спустя девять месяцев? На Сакуру он смотреть не мог, больше он с ней не спал, хоть и жили они вместе.        Харуно тогда, на шестом месяце беременности, пришла к родителям Учиха и те заставили его, взывая к его чести и совести, «не подставлять репутацию их великого клана», не оставлять её и их ребёнка без отца. Они требовали свадьбу, но вот на это Саске идти категорически отказался, говоря Сакуре, что та и так должна быть благодарна, что он их содержит и живёт с ней.              Хоть маленькая Сарада и была внешне очень похожа на него, он все равно не мог нормально относиться к крохе. Она была живым доказательством всего того, что сейчас он ненавидел. Саске понимал, что дочка ни в чем не виновата, да и пошёл же он на ту измену ради возможности родить детей, ну вот она у него есть, а ему от этого только более скверно. Он старался не находиться дома, а лишь погрузиться в учёбу и работу.