Твой мальчик из Питера

Со скрежетом Арсений опускает ручку двери и заходит в палату. В ней темно, но сквозь открытые жалюзи в помещение проникает свет уличных фонарей и луны. Еле различимы очертания трёх кроватей, стоящих в ряд вдоль стены, напротив двери. Кажется, что ни на одной из них никого нет. — Антон? — шёпотом, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте, Арсений зовёт парня. Вслед за мужчиной в палату врывается медсестра: — Выйдите отсюда! Сейчас очень рано, он спит. Придёте в часы посещения, — девушка хватает нарушителя за руку, и пытается вывести из помещения. Через секунду с левой кровати доносится всхлип. — Арсений? — прямиком включается прикроватная лампа, находящаяся на стене, в изголовье кровати. Теперь можно убедиться в том, что Антон здесь, и с ним всё вполне хорошо. — Алина Николаевна, можно, пожалуйста, он посидит со мной? — медсестра хмурится, давая понять, что не даёт согласия на просьбу, но даже если она откажет, мужчина всё равно останется с юношей. — Алина Николаевна, парень сам этого хочет. Ну-же! Тут никого нет, я не помешаю. Пожалуйста! — Если кого-то переведут в эту палату, вы сразу уйдёте. Договорились? — Конечно! Спасибо! — Арсения провожает медсестру благодарным взглядом, и как только за ней закрывается дверь, срывается к Антону. Парень бледный. Даже на большом расстоянии от него веет жаром. Слезящиеся глаза и без того розовато-красные. Сейчас радужка, зелень которой горит цветом сочной травы, выделяется как никогда раньше. Несмотря на усталый и больной вид Антона, он будто стал ещё симпатичнее. Худощавые ключицы виднеются из-под натянутого почти что во весь рост одеяла. Без массы колец его пальцы выглядят изящнее и тоньше. У Арсения крепкие и сильные руки, но на фоне рук Антона они явно блекли, проигрывали в красоте, и уходили на второй план. — Эта Алина такая невнимательная. Как она вообще стала медсестрой? — Арсений медленно подходит к кровати Антона с нежной улыбкой, немного наклонив голову вбок, будто любуясь парнем. — Я думал ты уже не придёшь, — юноша явно рад присутствию мужчины. — Почему ты не берёшь трубку? Я тебе минимум сотню раз позвонил! Зачем тебе телефон, а? — Телефон? Я, кажется, его дома забыл. Когда на скорой увозили совсем херово было. — Почему сразу мне не позвонил? Я разговаривал с твоей матерью, чтобы узнать где ты вообще. С её таким настроем и отношением к сыну, тебе явно стоило в первую очередь звонить мне. Я бы сразу приехал. — Ну ты же… Я сам в этом виноват. Мне не хотелось опять тебя тревожить. — Парень на глазах гаснет и опускает глаза в пол. Он по прежнему лежит, немного облокотившись на большую подушку. Сейчас в упор перед ним стоит Арсений, и от такого зрительного напора парню становится неловко. — Да когда ты уже поймёшь, что попросить помощи у людей — это нормально. И то, что я отзовусь и помогу тебе — не значит, что ты меня напрягаешь или что-то подобное. Я же волнуюсь. Ты не знаешь, каково это — сидеть без ответа на твой звонок и знать, что даже если случилось что-то страшное, тебе не позвонят, не ответят и не скажут всё как есть. Не скажут правду о своём состоянии и проблемах. Зачем ты это делаешь?! — Арс… — Почему ты думаешь, что я не помогу тебе? Надо было позвонить, я бы сразу же отвёз в больницу. Не пришлось бы ждать повышения запредельной температуры и вынужденного вызова скорой. — Извини… Попов подходит к кровати. Выдержав небольшую паузу, сохраняя зрительный контакт, он садится на край и, слегка наклонившись, обнимает юношу. — Это ты меня извини. Я не должен был так реагировать, выгонять тебя. Это мне пора привыкать к твоей нереально-огромной самостоятельности и упорству. Прости, — Арсений говорит шёпотом, прильнув к шее парня, — ты не представляешь как я волновался. Я, правда, раз сто набирал. Домой к тебе ездил. Чего я себе только не придумывал. С тобой ведь могло произойти что угодно. Закрыв глаза парень молчит. Он лишь глубоко дышит, с каждым вдохом наслаждаясь приятным запахом Арсения. — Как ты вообще? Как самочувствие? — Попов отстраняется. Заворожённый прекрасными зелёными глазами, он не находит в себе сил вовремя отвести взгляд, и неприлично долго смотрит на Антона. — Нормально, — он натягивает неестественную, неискреннюю улыбку, заставляющую мужчину усомниться в его словах. — А если честно? — Если честно… не очень. Знобит, ломит как-то, горло болит. — Я слышал тебе недавно дали жаропонижающее, поэтому скоро должно стать лучше. Давай я вот здесь, на соседней кровати, лягу, а ты поспи, — мужчина пересаживается на соседнюю кровать, а Антон устраивается поудобнее и закрывает глаза. Арсений ещё минуту смотрит на парня и тоже ложится. От пережитого стресса и бессонных суток его быстро клонит в сон. Арсений просыпается, слыша неподалёку от себя бормотание. Немного приподнявшись он понимает, что это Антон. Судя по всему, ему опять снятся кошмары. Глубоко вздохнув мужчина встаёт. Он ставит стул к кровати парня и присаживается. Аккуратно, что бы тот не проснулся, кладёт ладонь на его руку. Она до жути холодная. — Эх, Антош… Что ж с тобой? — шёпотом нарушает тишину Арсений. В следующую секунду парень сильно вздрагивает и просыпается. Мужчина обхватывает его руку ещё сильнее и успокаивает: — Тш-ш, всё хорошо. Я рядом, — именно это «я рядом» по действительности успокаивает Антона. Странные ощущения. Парню хочется, чтобы Арсений всегда был так рядом, держал его руку и переживал за него. Неужели это влюблённость? Странное чувство, которое Шастун не испытывал никогда ранее, но это определённо что-то хорошее. Посмотрев на часы, стрелки которых указывают на 9:10, Арсений немного призадумавшись спрашивает: — Ну ты как? — Лучше, — парень приподнимается, подтягивая подушку за своей спиной. — Смотри, сейчас девять десять, ты немного пропустил завтрак. Давай я сейчас съезжу домой — переоденусь, а ты сходи в столовую. Ладно? — Антон одобрительно мычит и продолжает пристально смотреть на мужчину. — Что? — Можешь, пожалуйста, зайти ко мне и собрать немного вещей? — Хорошо, без проблем. Давай ключи, — Арсений доброжелательно улыбается и встаёт со стула, намереваясь выйти из палаты, но перед этим забирает ключ от квартиры Антона.

***

В квартире Шастуна ненавязчиво пахнет табаком — Арсений, как не курящий и не привыкший к запаху, сразу это замечает. Медленно обходя квартиру он наконец может всё детально рассмотреть. На стенах в коридоре дешёвые, но красивые картины с орхидеей, зёрнами кофе, и лесом. Последняя слегка не вписывается в сочетание двух ярких первых. В прихожей шкаф-купе с зеркалами от потолка до пола; кремовая софа с коричневыми вставками; тумба с белой вазой и искусственными лилиями; Зайдя в комнату, Арсений сразу же направляется к шкафу, по всей видимости, с одеждой, но взгляд цепляется за полку рядом с ним. На ней среди статуэток, сувениров из разных стран, баночек с парфюмом, стоит небольшая подставка. Внутри емкости, похожей на пиалу, лежит огромное количество украшений: браслеты, цепи и больше всего колец. При первом же знакомстве с матерью Антона, Попов обратил внимание на её руки — ни единого кольца или браслета, что нельзя сказать о её сыне, на ней лишь неизменные скромные серьги-камешки. При последующих встречах Арсений не увидел никаких украшений — и откуда же у Шастуна эта дикая любовь ко всему металлическому и блестящему, что можно надеть на шею, руки, или же пальцы? Немного рассмотрев драгоценности хозяина комнаты, мужчина переходит к шкафу с одеждой. Открыв его, Арсения ожидало удивление — все вещи строго по цветовой гамме развешаны по вешалкам, чистые и выглаженные, будто только-только из магазина, где их бережно отпарил продавец или консультант. Неужели Антон настолько тщательно следит за своей одеждой? Вторым удивлением стало наличие в маленьком, как казалось ранее, гардеробе не только пары худи и столько же футболок, но и много разнообразных рубашек, водолазок, пуловеров, свитеров, классических брюк, пиджаков, и даже два костюма — коричневого и тёмно-синего в клетку. Собрав в сумку то, что попросил парень, Попов вышел из квартиры.