Твой мальчик из Питера

Зачем судьба сталкивает их именно здесь? Так больно, и физически, и морально, для обоих. И почему каждый раз в заложниках Антон? Такова задумка? Такова роль? Арсений узнаёт в регистратуре в каком именно отделении лежит Антон, и выслушав краткое объяснение как туда добраться, быстро шагает в глубь длинного коридора. Потом направо, и по лестнице на третий этаж. Как тогда… Вновь… Ах да, как специально вторую лестницу временно закрыли, то ли на ремонт, то ли… Арсений не слушал медсестру из регистратуры. Понятно лишь то, что придётся идти через отделение, где когда-то лежал Антон, где они познакомились, и впервые узнали имена друг друга. Именно оттуда всё и началось. Проходя мимо двери приходится слегка зажмуриться и ускорить шаг, дабы не упасть прямо возле той самой палаты. Это прошлое, и оно осталось позади, а сейчас на кону такое сомнительное, размытое, но близкое будущее. Что с ним? Как он? Всё это так волнительно. Действительность пугает и заставляет подкашиваться. Всё не так красиво и сладко как в фильмах. Невозможно никого не винить в случившемся, но в мыслях Арсения эта ситуация однобока — виновен лишь он. Это он повёз Антона к себе на дачу. И это он сегодня утром выгнал его из машины, когда тот всего лишь хотел отказаться от помощи. Такая реакция от парня была предсказуема, и реагировать на неё так яро определённо не стоило. Он просто привык быть одиноким… Привык сам. Привык, что рядом никогда нет людей, которые могли бы думать о его состоянии. Думать о нём… А Арсений не привык к такому Антону. Три года назад он определённо был разбит, но не так сильно, как сейчас. В школе казалось, что всё в норме. Что с ним всё хорошо. Но проникнув и подобравшись ближе, стало ясно — ничего хорошего в его жизни не осталось. Никого у него не осталось. От волнения в руках ощутимо пульсируют вены. В трясущиеся пальцы всё глубже и глубже проникает тремор. Он охватывает всё тело от шеи до кончиков пальцев. Перейдя уже почти что на бег Арсений окончательно сбивает дыхание. Кажется, что слабость в ногах ещё никогда не была настолько сильна. Впереди виднеется пост дежурной медсестры. Небольшая стойка бледного-синего цвета. Слева от неё, как и в начале коридора, стоит большой горшок с комнатным цветком, больше похожим на пальму. Лишь медсестра на посту сейчас даёт какую-никакую надежду. Она сидит здесь одна. Это не удивительно — в половине четвёртого утра все пациенты спят, а на дежурстве лишь по одной медсестре на посту, и пара-тройка врачей. — Девушка… Алина, — прочитав имя на белом бейджике, запыхавшийся мужчина обращается к привлекательной девчушке, с светлыми, вьющимися волосами, карими глазами, и лёгким макияжем, лет двадцати, — помогите мне, пожалуйста. — Успокойтесь. Тише, тише, — девушка выбегает из-за стойки, обогнув её справа, явно испугавшись. — Что у вас случилось? — К вам вечером должны были привезти мальчика… парня, мне нужно узнать как он. Пожалуйста! — девушка стоит близко, и несмотря на её, как минимум, сто семьдесят сантиметров роста, она высоко задирает голову, чтобы поддержать зрительный контакт. — Конечно, одну секунду, — медсестра возвращается за стойку, начиная рыться в большой куче папок и листов. — Вы родственник? — Нет, я близкий друг. Его мать всё равно до обеда не приедет. Если приедет вообще… Я знаю, что вы не можете мне говорить что с ним, но пожалуйста, помогите. Я же с ума сойду если не узнаю как он, — вспомнив о родительнице, становится до горького обидно. Ведь сознание как-никак, но осуждает её. Конечно, может быть и так, что она много работает, чтобы обеспечить сына, но разве не она сейчас должна стоять здесь, вместо Арсения? По-хорошему, она должна была приехать домой ещё как только Антон позвонил ей, сообщил о болезни и плохом самочувствии. Жаль, но по рассказам самого парня и по тому, что Арсений видел и слышал сам, оправдания она явно не заслуживает. Именно сейчас приходит полное осознание того, насколько Шастун одинок. — Мне действительно нельзя посторонним сообщать состояния пациентов. — девушка жмётся, и нервничает, прикусывая губу. Она и хотела бы помочь, но узнай об этом начальство, её могут снять с должности, или ещё хуже — уволить. — Алина, только Вы можете мне помочь, — сейчас, спустя уже минуты две, одышка всё же остаётся. Тяжёлое дыхание выровнять никак не получается. Трясущимися пальцами Арсений достаёт телефон, и вновь набирает номер Шастуна. Гудки. Гудки. Гудки… Обидная правда, ведь сейчас действительно то, что узнает, или не узнает Арсений, целиком и полностью зависит от девушки. Кто придумывал эти правила? Кажется, если сейчас мужчина не узнает того, чего хочет, он сам пойдёт по палатам искать Антона. — Ладно, я помогу Вам. Говорите фамилию, — девушка всё так же напряжённо смотрит на мужчину напротив, в ожидании данных, с помощью которых она сможет найти медицинскую карту, или хоть какую-то информацию о парне. — Шастун Антон Андреевич. Около минуты девушка ворочает и перекладывает с места на место тонну бумаг, папок, и медкарт. Видимо, найдя то, что требовалось она внимательно изучает лист. Белый лист стандартного формата, с несколькими, прикреплёнными на скрепку, желтоватыми листками поменьше — видимо анализы. Строки заполненные фамилией, именем, номером мобильного телефона, возрастом и адресом выделены более яркой и чёткой чёрной линией. Ниже самый большой лист на скрепке. На нём более бледные, серые полосы, между которыми ровным, на удивление, почерком записаны какие то показания здоровья, диагноз. Различить, что именно написано, Арсений не может, и лишь ждёт ответа медсестры. Несколько раз пересмотрев каждый лист, она медленно опускает его на стол. Ещё несколько секунд она смотрит на бумаги, и поднимает голову. — Как Вас зовут? — Что-то не так? Скажите, — испуганные глаза мужчины говорят абсолютно всё и без слов. — Просто… — Я Арсений. Что с ним? Алина! Что с ним?! — Арсений, у него, по всей видимости, очень слабый иммунитет… да и сердце. Оно не выдержало. Было поздно. Остановка сердца. Мне жаль. Извините… Больше ничего не слышно. Всё в тумане. До жути знакомые и неприятные жёлтые стены плывут в глазах. Добравшись до лавочки, в шести метрах от поста, Арсений еле-как усаживается на неё, закрыв ладонями лицо. — Антош… — всхлип вырывается резко, неожиданно даже для самого мужчины. Сердце пропускает удары, а пульс уменьшается в наклонной прогрессии. Одним выстрелом всё сразу… Вспоминая их последний разговор Арсения вновь больно бьёт по запястьем. удар — Я уже понял, что ты очень упрямый. удар — Пошёл вон! удар — Я что-то невнятно сказал? удар… Уже минут двадцать по коридору, мимо Арсения, ходят две медсестры — уже знакомая Алина, и какая-то невысокая шатенка, ненамного старше первой медработницы. Девушки ходят по палатам с градусниками, и проверяют состояния пациентов. Уже утро… Мельком проведя расфокусированным от слёз взглядом по наручным часам, Арсений протирает лицо руками. 6:03. Два с половиной часа он сидит здесь. Девушки даже не подходят к нему, будто бы его здесь и нет. Закончив с беготнёй по палатам, Алина возвращается за стойку. Садится на стул и отпивает какой-то горячий напиток из белоснежной кружки. В этот же момент из палаты, находящейся через три двери от Арсения, выходит вторая девушка. Шатенка достаёт из кармана телефон, и немного приостановившись почти у самой двери, откуда вышла миг назад, пишет какое-то сообщение. Она убирает телефон обратно, и подходит к стойке. — Алинка, у меня смена уже заканчивается, я пойду. — Конечно иди! — Я там в пятнадцатой дала Шастуну жаропонижающее, проконтролируй, чтобы температура спала, — не отрываясь от экрана компьютера Алина кивает и делает ещё один глоток. В ту же секунду Арсения будто бы током пробивает. Даже сквозь плотный туман в голове он чётко слышал фамилию Антона. Мужчина поднимает голову на девушек. Одна из медсестёр уже отдаляется всё дальше по коридору, пройдя мимо него. Попов подскакивает и всего в пару быстрых шагов догоняет девушку. — Извините!.. — Да. — Девушка, вы сказали Шастун? — в эту секунду он каждой клеткой тела надеется, что ему не показалось и он не ослышался. Медсестра, с именем «Анна» на бейджике, недоумевающе смотрит на схватившего её под локоть мужчину. — Ну-у… да. — Шастун? Антон Шастун?! — В его глазах разгорается неподдельная радость. Огонь, который может сейчас спалить здесь всё подчистую. — Да, из пятнадцатой. Вы родственник? — Он жив? — Ну конечно жив. У него температура высокая и состояние очень плохое, но на данный момент он стабилен. — Антон… — резкий переход с восторженного крика на не менее восторженный шёпот. Мужчина оборачивается, глядя на дверь той самой пятнадцатой палаты, из которой пару минут назад вышла медсестра. — К нему можно? — Нет, сейчас нельзя. Время посещения с девяти до четырёх. А сейчас только… — девушка вновь достаёт телефон и смотрит время. — Только шесть десять. Даже не дослушав до конца, Арсений срывается с места, бесшумным бегом приближаясь к заветной двери. — Мужчина! — Алина, извините! — Арсений вот-вот захохочет от переполняющих эмоций. Об этом говорит, как минимум, широченная улыбка на его лице. Девушка выходит из-за стойки и направляется за Арсением, который уже тянет руку к дверной ручке.