Ab cinis in flamma (в режиме редактирования)

Айрис еле поспевала за Гинфортом, что, уловив запах на влажной земле, бежал по найденному следу, уткнувшись носом вниз. Хоть у девочки болели ноги после продолжительных поисков беглецов, душа ее ликовала, пылая праведным возмездием. Ей удалось взять след Монаха и тех двух фэйри; еще немного, и она нагонит их и лично представит перед справедливым судом Его Святейшества. Она исполнит свое главное предназначение на этой земле. Уже несколько суток стражи Троицы заглядывают под всякий камень и яму в Железном Лесу, обыскивают всякое селение, что расположено на их пути, дабы грешники не улизнули из-под их носа - гнева Господнего не избежать. Они следуют за ищейкой днем и ночью, лишь бы нагнать троих фэйри и не дать им возможности сбежать с земель бриттов. Его Светлость, аббат Уиклоу, отправился на аудиенцию к королю, дабы просить у него разрешения закрыть свободное дозволение покинуть земли его владений и перед тем, как пускать кого-либо на корабль, проводить обязательный досмотр. Несмотря на то, что Плачущий Монах известен своими метками всеми, нельзя упускать возможность, что падшему церковному воину не под силу сокрыть их от людских глаз. Айрис же, вооружившись своим луком с колчаном простых стрел и несколькими дюжинами стражей Троицы, раза в три больше тех, кто сражался с Монахом в ту ночь, отправилась искать демона, что долгие годы скрывался под церковной рясой. На заходе солнца Гинфорт вывел девочку на опушку леса, что видом своим не выделялась среди десятка тех, что встречались ей ранее. Однако Гинфорт внезапно натянул поводок сильнее прежнего, сорвавшись с места: Айрис еле удалось удержаться на ногах. Подняв голову, взор ее сразу заметил небольшую хижину, что одиноко стояла на возвышенности, и, заметив, с каким рвением тянется в ту сторону ищейка, девочка поняла: беглецы могут находится там. Приказав подоспевших сюда церковным воинам незаметно окружить дом, Айрис решилась самой войти внутрь. Она не испытывала страха перед непобедимым воином - про Ведьму Волчьей Крови также говорили много, кто-то был уверен, что она неуязвима. Однако ей хватило трех стрел, дабы одолеть ее - ее плоть была одинаково живой, как и у всякого другого существа. И Монах не был исключением. Но сегодня удача не сопутствовала ей - хижина оказалась пустой и лишенной всякой живой души. Выглянув наружу, она подала знак стражам об отсутствии опасности и продолжила осматривать жилище. Как для заброшенного дома, оно выглядело довольно ухоженным и свежим, словно совсем недавно здесь еще был кто-то. Девочка отпустила поводок, позволив собаке хорошенько обнюхать комнаты, и подошла ближе к обеденному столу. Окинув его пристальным взглядом, она медленно провела пальцами по его поверхности: пыль уже успела скопиться, однако ее слишком мало - здесь определенно кто-то проживал и покинул это место не так давно. — Ты нашла что-нибудь, сестра?- вошел в хижину предводитель стражи, брат Стефан, с опаской осматриваясь по сторонам. — Они были здесь, брат мой,- уверенным стальным голосом молвила Айрис, не глядя на мужчину.- Монах и двое проклятых фэйри - они покинули этот дом близко недели назад. Демонский дух еще витает в воздухе и въедается в эти стены. Слова девушки не на шутку взволновали монаха, и тот трижды осенил себя крестным знамением, одними губами прошептав молитву на латыни. Из соседней комнаты выбежал Гинфорт, крепко стискивая в пасти какое-то тряпье. По одному лишь жесту Айрис пес разжал зубы и позволил девушке взять в руки находку. Встряхнув ее, она поняла, что держит черную длинную рубаху из плотной грубой ткани. Плечи слишком широки для женщин - она определенно принадлежала мужчине. Айрис окинула взглядом одежду, и ее губы дрогнули в довольной холодной улыбке: Гинфорт недаром считается лучшей ищейкой на псарне Его Святейшества. — Эта рубаха принадлежала Монаху,- смяла она ее в руках и двинулась к выходу.- Пускай вся свора как следует обнюхает ее, так мы лишь ускорим наши поиски и скорее настигнем их. — Как я понимаю, беглецы движутся на север,- следовал за ней мужчина, сложив перед собой руки в замок.- Нам несказано повезло, что Гинфорт нашел след. Сам Господь с каждым днем приближает нас к ним. — Сейчас нам удастся нагнать их за считанные дни. Я сегодня же напишу письмо Его Светлости, аббату Уиклоу, и обрадую его нашей находкой. Мужчина согласно кивнул на слова девочки. — Что делать с этим жилищем? После пребывания в нем демонов это место ныне осквернено их темным касанием. — Вам известно, как очистить землю от скверны, брат мой. Огонь сжигает всякую тьму,- отозвалась Айрис, перебирая пальцами четки и хватая рукой поводок. Ни одной живой душе, что находилась в тот миг на опушке, было неведомо об еще одной паре глаз, что глядели на них в нескольких футах, незаметно притаившись меж стволами деревьев. Моргана молчаливо наблюдала за тем, как с каждым мгновением столб алого пламени поднимается выше, поглощая покинутое жилище и превращая его в прах.

***

— У меня ничего не выходит,- недовольно произнес мальчик, сведя брови и скрестив руки на груди.- Мы уже столько дней пытаемся, но ничего не получается. Видимо, эта магия не для меня. Мужчина, что стоял напротив мальчонка, лишь тепло улыбнулся ему. — Когда-то и мне пламя не желало поддаваться, но я никогда не опускал руки. Я продолжал пытаться, хотя подобно тебе злился из-за своих неудач. И в один день все вышло. — Я много раз слышал историю о том, как ты впервые вызвал пламя, папа,- недоверчиво глядел мальчик на своего родителя, вскинув бровь.- И то было совсем не во время тренировок. — Что ж, ты прав,- издал смешок мужчина, почесав свою короткую густую бороду.- Мне никогда не нравилось рано вставать. Я всегда так злился, когда матушка будила меня, заставляла подняться с постели и идти на учения. И один раз разгневался настолько, что едва не сжег наш обеденный стол и все жилище разом. — А я не могу вызвать пламя даже когда злюсь, хотя иногда я злюсь очень сильно,- раздосадованно пнул он носком лежачий камень.- Может, во мне и нет никакого огня, поэтому у меня ничего не получается. Голос его был таким печальным и огорченным, что мужчина, тяжко вздохнув, подошел к сыну ближе и, заботливо потрепав его по светлой кудрявой головке, присел, дабы взглянуть в его омраченные неприятной мыслью глаза. — Всякий, кто знает о нас, Пепельном народе, полагает, что нас нарекли таковыми от того, что сила нашего пламени обращает все живое и мертвое в пепел, не оставляя после себя ничего, кроме горстки пыли. Быть может, в этих словах и есть доля правды, однако в нашем наречении имеется смысл более глубокий. Многие забывают о том, что слово "ash" имеет и другое значение - ясень. — Ясень?- вскинул брови мальчик.- Дерево? И как оно связано с нами? — В землях Скандинавии великие викинги почитают это дерево более остальных. Они называют его Иггдраси́ль - древо мира,- мужчина взглянул себе под ноги и, заметив выделяющийся сочно зеленый листок, взял его в руки, отчего пальцы тотчас же окрасились в его тон.- Такое дерево существует и в нашей вере: в райских садах, где пребывали Адам и Ева до своего изгнания, росло древо познания. Листья ясеня остаются зелеными всегда, как и истинное пламя, что теплится в жилах всякого Пепельного человека. И в тебе, Ланселот, оно будет гореть вечно, до самого последнего твоего вздоха. Ибо истинное пламя не гаснет... — Оно восстает из пепла,- улыбнулся мальчуган, сверкнув озорными синими глазами и крепко обнимая отца за шею... Мысли столь глубоко окутали Ланселота, что мужчина не сразу услышал, с какой настойчивостью пытается дозваться до него Белка. Лишь когда мальчик едва ли не прокричал его имя, мужчина возвратился в настоящее, обращая наконец на него внимание. — Прости,- отозвался Ланселот, виновато взглянув на мальчика.- Я… задумался. — Я заметил,- издал смешок Белка, пристально глядя на мужчину.- Я спросил тебя, когда примерно мы доберемся до портового города? — Если будем следовать кратчайшему пути, то достигнем Дастанборо за две седмицы. А к вечеру этого дня доберемся до Нирвэйна. — Погоди,- спохватился Белка, услышав знакомое наречение,- Эльмина, не та ли это деревня, где ты жила прежде?- спросил девушку Белка, повернув к ней голову. — Она самая. Я не была там с тех пор, как сбежала,- усмехнулась девушка.- Кажется, то было так давно, хотя с того дня прошло чуть больше двух месяцев. Надобно быть осторожными. Я уверена, что Паладины хорошенько постарались представить меня в лихом свете, а люди слишком быстро забывают хорошие деяния и легко поддаются чужому мнению. — Думаю, мы не станем въезжать в селение,- отозвался Белка.- Только проедем мимо него. Как по мне, сейчас, когда за нами ведутся поиски, лучше избегать городов и деревень, правда, Ланселот? Но мужчина вновь не слышал слов мальчика, погрузившись в собственные мысли и глядя опустошенным взором куда-то вперед. Ещё с утра Эльмина заметила, каким неразговорчивым он был сегодня, и хоть обыкновенно Ланселот не славился излишней общительностью, он всегда был сосредоточен. Но, видно, сегодняшний день стал исключением. — Эй,- негромко отозвалась Эльмина, позвав Ланселота, и тот на удивление быстро отозвался, повернув к деве голову,- ты сегодня задумчив. Что-то стряслось? Ланселот видел в глазах девушки обеспокоенность, и в груди его потеплело: мысль о том, что девушка волновалась за него, радовала мужчину. Но в тот же миг червь сомнений омрачил приятные чувства, говоря не обольщаться раньше времени - быть может, она спросила из вежливости, совершенно равнодушная к его переживаниям. — Сегодняшний сон не дает покоя,- коротко отозвался Ланселот, глядя на свои руки, держащие поводья. — Что-то дурное приснилось?- спросила Эльмина, тревожно нахмурив брови. — Нет, напротив,- задумчиво понурил он взгляд.- Это было воспоминание. Очень давнее воспоминание. Про моего отца. — Разве можно назвать хорошим сон, в котором присутствовал тот мерзкий старикашка Карден?- прыснул отвращением Белка. — Не он. Мой настоящий отец,- отозвался Ланселот, отчего сердце Эльмины взволнованно дрогнуло.- Я вспомнил, как он учил меня нашей магии, как пробуждать огонь внутри и выпускать его наружу. — Значит, в тот день, когда из твоих рук Меч загорелся пламенем фэйри, ты знал, как его вызвать?- спросил Белка.- Знал и никогда не показывал нам того, что умеешь?!- в голосе мальчика промелькнула обида. — Мне неизвестно, как пробуждать из тела пламя, Персиваль,- ответил Ланселот.- В тот раз это вышло случайно, я до сих пор не могу вообразить, как мне удалось это сделать. Думаю, те силы вызвал скорее Меч, нежели я сам. В тот миг, казалось, клинок руководил мной, а не я им. — Как ты понял, что Меч, раскаленный в пламени фэйри, выведет из моего тела яд Морганы?- задала Эльмина вопрос, что давно интересовал ее. — Не мне пришла в голову эта догадка, то была идея Персиваля. Мы не знали, поможет ли это, но я решился поступить так, как он сказал. Поэтому именно Персиваль спас тебе жизнь. Эльмина изумленно вскинула брови, повернув головой, дабы взглянуть на мальчика с благодарной улыбкой. А Белка, гордый своей доблестной смекалкой и находчивостью, довольно выпрямил плечи, сверкнув победоносной улыбкой. — Каждый день ты приятно удивляешь меня, Персиваль,- похвально молвила девушка.- Знай, я благодарна тебе за мое спасение. — Тебе крупно повезло, что в тот миг я был с тобой. Потому что в то время, пока я обдумывал, как спасти тебя, кто-то уже оплакивал твою смерть,- выразительно взглянул Белка на Ланселота.- Я и не знал, что ты еще способен проливать слезы,- спокойно пожал он плечами, совершенно не подозревая, какое сильное чувство стыда вызовут у мужчины его слова. Речи Белки вызвали в сердце Эльмины взволнованный трепет, и девушка, изумленно приоткрыв губы, взглянула на мужчину, дабы убедиться, что слова мальчика были правдивы. Белка частенько любил рассказывать житейские истории, что являлись наполовину его собственной выдумкой, но еще чаще он умело смущал окружающих его людей острым проницательным словечком. И надо сказать, то в большей мере было неосознанно: в силу своего детского простодушия Персиваль часто мог случайно выдать чью-то тайну или сболтнуть что-то неприличное, совершенно не догадываясь о его непристойности. Разум его еще был чист и по-детски наивен, лишенный всяких безнравственных вещей, о чем уже известно взрослому человеку. Эльмина видела, как слова Белки заставили Ланселота напрячься всем телом; его лицо было задумчивым и насупленным, а голова столь низко опущена, словно ему жутко хотелось спрятаться от всяких взглядов в тени своего черного капюшона как прежде. Она видела, как остро отозвался мужчина на слова мальчика - значит, в этот раз они были правдивы. Осознание этого вызвало в груди девы трепещущее волнение, что волнами мурашек прошлось по ее спине. Она знала, что Ланселот относится к ней хорошо и уважительно, чувствовала его доверие и в ответ без тени сомнений доверяла ему, однако, видно, не понимала полностью, насколько он дорожит ею и мальчиком. Ланселот всегда был довольно сдержан, и девушка никогда его не упрекала в этой черте. Ей было сложно вообразить, что Ланселот лил слезы у ее постели, но если бы это было не так, мужчина определенно не выглядел бы сейчас, словно ждет приговора на страшном суде. Эльмина ощутила сожаление, что в тот миг была без сознания - хотела бы она увидеть того Ланселота, что скрывается за маской сдержанности. Лишь на несколько мгновений она видела его настоящего, как, например, в ту ночь, когда она рассказала ему, первому, свою историю прошлого и впервые решилась обнять его, чувствуя, каким на самом деле подавленным он ощущал себя тогда. Та ночь, что была неделей ранее, сблизила их, несмотря на то, что Белка так внезапно прервал их. И хоть беседы их в последние дни ничем не отличались от прежних, Эльмина явно ощущала изменения в их общении. Мужчина стал более сдержанным, но холода девушка не ощущала, лишь заметила, что теперь он старался не пересекаться лишний раз с ней взглядом. С того дня они ни разу не решались вспомнить о том, что произошло. Точнее, что могло бы произойти, если бы Белка не проснулся из-за ночного кошмара. Тогда даже отвар из ромашки не помог Эльмине уснуть, она не спала до самого рассвета, всякий раз вспоминая тот необыкновенный миг меж ними, когда необъяснимая пелена окутала их обоих с головой и притягивала друг ко другу все сильнее. Они едва не поцеловались. Эльмина понимала, что это определенно произошло бы, не войди в тот миг Белка, и ощущала, как сердце сжимается в тоскливом сожалении о том, что мальчик не проснулся позже. Эльмина не могла обманывать саму себя - ей хотелось этого поцелуя, даже сейчас она желала его. И вместе со сладостным, согревающим ее внутренности томлением, что вызывалось при воспоминании тех мгновений с Ланселотом, где-то в груди она ощущала и неприятное садящееся чувство, словно внутри ноет рана. Спустя несколько лет после гибели Миляна она впервые ощущала тягу к другому мужчине. Когда-то она поклялась, что никогда не сможет доверить свое сердце другому, не сможет полюбить кого-то с такой же беззаветностью, как Миляна. Она была уверена, что такой любви, какая была меж нею и покойным мужем, больше никогда не повторится в ее жизни. И девушка была права: к Ланселоту чувства ее совершенно отличались. Она с уверенностью могла сказать, что испытывает к нему тягу совсем не из дружеской привязанности - он привлекал ее как мужчина, и чувства эти с каждым днем постепенно росли в ее сердце, становясь все более явными для нее и окружающих. С Миляном все было иначе: лишь один их взгляд друг на друга заставил ее потерять голову и вызвать в груди настоящую бурю. Чувство любви поглотило их, и каждой встречи Эльмине было мало. Ей хотелось всегда быть подле него, видеть его, чувствовать его запах, она была словно помешана на этом человеке и сходила с ума, понимая, что ее чувства взаимны. Их любовь была схожа на могущественную лавину, что с неимоверной силой накрыла их обоих с головой, погружая в пленительный омут страстных чувств. Теперь девушка понимала, отчего он позвал ее замуж так скоро - чувства, бушевавшие в их груди, искали выхода, дабы находиться подле своей любви постоянно. Она мало знала Миляна, но в тот миг, выходя за него замуж, ей казалось, что ее необъятной любви было достаточно. К Ланселоту чувства появились не сразу. Если в начале их совместного пути она испытывала к мужчине лишь сожаление и милосердие, то со временем, особенно после того откровенного разговора в руинах Калзинского замка, отношение ее к мужчине стало перерастать в нечто большее, чем просто дружеская благосклонность. С каждым днём он волнует ее все больше, один лишь взгляд вызывает в девушке теплый трепет и жар на щеках, а касание, даже самое легкое и неприметное, заставляет сердце рухнуть вниз, к пяткам. И эти чувства медленно, но верно растут в ее груди, как прорастают цветы в весеннем саду. Эльмина понятия не имела, как ей надобно будет себя вести, когда они достигнут размеров, что ее сердечная привязанность будет заметна не только ей, но и другим людям, и как отзовется Ланселот, если узнает о ее чувствах, однако теперь она не испытывала вины перед Миляном за то, что влюбляется в другого. "Ты была всей моей жизнью, я же стал лишь главой на твоём жизненном пути",- так он сказал ей, и ныне Эльмина понимала эти речи как никогда ясно и более не испытывала при этом болезненной горечи на душе. Она не забудет его и всегда будет любить всей душой, испытывая благодарность за те годы счастья, что они пребывали в браке. Однако теперь ей пора прекратить горевать и наконец отпустить его душу, дабы он смог обрести покой в Божьих садах, а она получила шанс вновь стать счастливой.

***

Несмотря на то, что погода в последние дни была тоскливо обычной, лишенной единой надежды на тепло солнечных лучей, осенние дни сменили окрас древних деревьев с пестрого зеленого на пышущие жгучие оттенки алого зарева. Наполненные горячим золотистым цветом листья издавали сухой шелест, поддаваясь порыву легкого прохладного ветра и мерцая, словно огненные языки в пылающем костре. Весь Железный Лес пребывал в осеннем рдеющем пламени, и если бы у путников была возможность вспорхнуть ввысь, выше верхушек высоченных деревьев, их взору предстала бы удивительная краса, что заливалась багровым румянцем. Пока Ланселот отправился на поиски какой-то съестной живности, Эльмина принялась ухаживать за лошадьми: их густые гривы и хвосты успели изрядно перепутаться за неделю их пути после пребывания в заброшенном жилище. Отыскав в седельной сумке деревянный гребешок, дева медленно расчесывала пряди, распутывая колтуны, пока животные мирно жевали траву. Приятную лесную тишину нарушал лишь голос Белки, что сейчас старательно отрабатывал прием, который недавно показал ему Ланселот. Они не забросили обучение и на каждом привале не забывали исправно потренироваться. Эльмина взглянула на мальчика, что с самым серьезным выражением лица размахивал деревянным мечом, из раза в раз повторяя одно и то же движение, и невольно испустила тихий смешок: уж очень забавным был Белка в тот миг. Однако она не могла не отметить его упорство и настойчивое усердие освоить боевую науку. Девушка подумала, что, имея такие качества, он достигнет высот и несомненно воплотит в жизнь свою мечту - станет отважным подобно Зеленому Рыцарю, к которому мальчик питает глубокое неподдельное уважение. Эльмина невольно погрузилась в воспоминания того дня, когда ей, несмотря на свое изнеможение, удалось излечить бравого воина, что решился подвергнуть себя опасности ради ее спасения, даже не зная деву прежде. Интересно, где сейчас тот храбрый рыцарь? Удалось ли ему избежать гибели, освободившись из плена Утера? Или же король передал его в руки Троицы, и те сожгли его на костре? Или ему невообразимым образом все же удалось покинуть земли Британии и отыскать народ фэйри? Эльмина ничего не слышала о нем с тех пор, однако она надеялась, что небеса помогли мужчине выжить и воссоединиться со своей семьёй. — Честно говоря, я думал, что это будет легче,- произнес Белка, тяжело дыша и вырывая девушку из собственных мыслей.- Понятно, что стрелять из лука проще, чем биться на мечах, но со стороны это кажется проще, чем на деле. — Что-то мне никогда прежде не приходилось видеть твои умения в стрельбе,- вдруг осознала Эльмина, сомнительно прищурив обращенный на мальчика взор и сдерживая улыбку. Доля сомнений, что промелькнула в глазах девы на счёт его способностей, возмутила Белку, и тот, оставив тренировочный меч, подошел к Люции и взял в руки лук и колчан со стрелами, перекинув последнее через плечо. Приняв начальную боковую позу, он ловко вытянул стрелу из-за спины, установил ее, натянул тугую тетиву и прицелился. Через несколько мгновений стрела с шумом рассекла воздух и воткнулась в тонкое деревце, что находилось нескольких десятков футов от него. Следом полетела другая стрела, и каково же было изумление девушки, когда та увидела, что обе стрелы воткнулись в то же место. Эльмина и не предполагала, какими острыми зрением и меткостью обладал юный фэйри. Удивленный лик девушки удовлетворил ожидания мальчика и вызвала на его губах победоносную улыбку - он убедил ее в своих умениях. — Стало быть, не только язык твой остер,- произнесла Эльмина, на что Белка лишь фыркнул.- Кто обучал тебя? — Когда я жил в своей деревне, отец учил меня стрельбе каждый день. Он часто ходил на охоту и считал, что всякий должен владеть каким-то видом оружия, будь ты мужчина или женщина. Он говорил, что теперь, когда так часто случаются войны, любой обязан уметь защитить себя. А каким оружием владеешь ты, кроме своего пламени? — Боюсь, что никаким,- пожала плечами девушка. — Что, совсем никаким?- был неподдельно поражен Белка.- Даже ножом? — Ватрены всегда были миролюбивым народом, мы относились ко всем с дружелюбием и добром, всегда разрешали все размолвки речами и никогда не думали прибегать к насилию. Никто из нас не умел толком сражаться, ведь мы всегда жили вдали от обычных людей. Лишь некоторые мужчины умели пользоваться луком, дабы ходить на охоту и приносить добычу. Однако и они не смогли противостоять холодным клинкам рыцарей,- чуть тише произнесла последние слова Эльмина, тяжко вздохнув; никогда ей не избавиться от ноющей тоски в сердце, когда всплывают в памяти светлые лица ее исчезнувшего народа. Белка заметил, как на несколько мгновений на лице девы промелькнула печаль, и сам он досадно поджал губы, задумчиво взглянув на свой лук: он как никто другой понимал всю горечь потери своих людей, с какими он был незримо связан с самого рождения. Порою он все же вспоминал их, ощущая тоску: иногда он скучал за Небесным народом и хотел бы вновь повидать кого-то, кто был бы подобен ему, в чьих жилах течет та же кровь. Однако прежде он должен исполнить то, что обещал самому себе еще несколькими седмицами спустя, когда узнал о гибели Нимуэ: он непременно отомстит этой мерзкой девчонке Айрис и привезет Артуру и народу фэйри ее голову в дар. — И тебе никогда не хотелось научиться?- спросил внезапно Белка.- Чтобы впредь суметь защитить себя, когда вдруг настигнет опасность. — Я никогда не имела тяги ко владению оружия,- усмехнулась Эльмина.- Я знаю, что совсем не способна к этой науке. Быть может, оттого, что душа моя всегда ватреном и останется ею до конца моих дней, а может, просто потому что руки мои слишком слабы, чтобы удержать меч даже обеими руками. — Я склонен верить больше второму,- издал смешок Белка вслед за девой.- Ты действительно слишком… хиленькая. И маленькая ростом. — Но покамест повыше тебя буду,- отметила девушка, вскинув бровь. — Это временное явление,- парировал мальчонок, издал смешок.- Вот увидишь, через десяток лет я буду глядеть на тебя снизу вверх. Еще и Ланселота переплюну. — Нисколько в том не сомневаюсь,- улыбнулась Эльмина, и на мгновение промелькнула мысль о том, как бы ей хотелось увидеть Персиваля через много лет уже повзрослевшим юношей и наблюдать, каким бравым воином он вырастает. Даст Бог, все они станут тому свидетелями.- Хотя, несмотря на множество видов оружия, стрельба из лука всегда казалась мне самым изящным зрелищем. — Так давай я научу тебя!- вдруг спохватился Белка, вскинул в предвкушении брови.- Из меня выходит прекрасный учитель. — Я не сомневаюсь в твоих наставнических умениях,- издала смешок дева,- однако не думаю, что это хорошая идея. — Почему? Ты ведь сама сказала, что тебя привлекает стрельба из лука. Только вообрази, как глубоко ты сумеешь впечатлить и устрашить своих врагов, извергая на них пылающие огнем стрелы!- смешно изображал деву мальчик в качестве лучницы, вызывая у Эльмины звонкий смех, что раздавался эхом по всей лесной чаще. — Возможность стать пламенной воительницей, несомненно, заманчива,- все еще смеялась девушка,- однако это не для меня. К тому же, тебе надобно отрабатывать прием. Ты ведь не хочешь огорчить своего учителя? — За меня можешь не волноваться, уж я-то не забуду о своих тренировках,- уверенно отозвался Персиваль.- Предлагаю тебе просто попытаться. Если поймешь, что стрельба тебе не по душе, заставлять не стану. Как говорила часто моя матушка: “Попытка не пытка, в лоб не ударят”. Девушка усмехнулась, сложив руки на груди, и уставилась на Белку прищуренным взглядом, выразительно обдумывая предложение. Что ж, уста младенца глаголят истину - отчего бы не попробовать, когда имеется любопытство. Согласие девушки вызвало в мальчике бурю радостных приподнятых ощущений, и Персиваль, важно выпрямив спину и плечи, со всей величавой торжественностью вручил деве лук с колчаном стрел и настоятельно молвил ей накинуть последнее через плечо как следует истинному лучнику. Эльмина как могла сдерживала забавный смешок, глядя на сосредоточенный оценивающий взгляд Белки, что сложил руки за спиной и пристально следил за ее движениями: некоторые его повадки были как нельзя похожи на манеру Ланселота. Со всей серьезностью он показывал правильную начальную позу для стрельбы, поправляя положение ее рук и ног и указывая, в какой руке надобно держать лук, а какой устанавливать стрелу. — А теперь выбери не очень далекую цель. Например, вон тот ствол,- молвил мальчик, указав пальцем на растущее напротив девы толстое дерево.- Вытяни руку с луком и установи стрелу на середине тетивы. Теперь целься, натягивай тетиву, медленно отпускай ее и стреляй. Первая проба Эльмины прошла безуспешно: стрела пролетела совсем мимо того дерева, куда целилась девушка. Белка подбежал к тому месту, где она упала, и возвратил ее девушке, дабы она вновь ей воспользовалась. Однако и следующие разы последовали первому: стрела то проскальзывала в вовсе иную сторону, то еле задевала кору того дерева, что было Эльмине мишенью. Персиваль догадывался, что у девы не было совсем никаких навыков, однако даже у него на первом учении вышло попасть в цель с третьего раза. — А я предупреждала, что совершенно не имею способностей к оружию,- отметила дева, услышав тяжкий вздох мальчика. — Ты неправильно держишь локти,- внезапно услышала она недалеко от себя голос Ланселота, что заставил их обернулся; мужчина подошел к ним, держа в руке застреленную дикую цесарку и оставляя ее на камне подле разожженного костра.- И плечи должны быть выпрямлены в одну линию с твоей целью. — Вообще-то я взялся за ее обучение,- возмущенно скрестил руки на груди Белка, недовольный наглым вмешательством мужчины. — Но, видно, учение проходит неверно, раз у нее не выходит попасть по мишени,- усмехнулся Ланселот, чем больше распалил негодование мальчика.- Вытяни вновь руку, которая держит лук,- обратился он уже к Эльмине, и та сделала, как показал ей Белка.- Твоя ладонь должна быть полностью позади рукоятки, иначе давление на большой палец будет сильным, и при выстреле лук обязательно поведет в другую сторону. Мужчина подошел к деве ближе и, осторожно касаясь ее запястья, поправил положение ее ладони, отчего по коже всей ее руки ласково пробежались игривые мурашки, доходя до плеча и вызывая в сердце восторженный трепет. Близкое нахождение не оставило равнодушным и Ланселота: за последнюю седмицу, что они держали свой путь на север, он старался не нарушать личный покой девушки, оставаясь поодаль и не позволяя себе излишних вольностей в ее сторону. Та ночь все еще ясно воссоздавалась перед его глазами, проникновенно отражаясь в груди сладостным теплом и вызывая сильное желание вновь прикоснуться к ней. Он все еще помнил мягкость ее нежных пальчиков, что трепетно поглаживали его спину и тыльную сторону его ладони. Этот невинный жест рассеивал всякую тревогу в груди Ланселота и наполнял внутренности благостной теплотой, растекаясь по всему телу. Ему хотелось вновь ощутить те прекрасные чувства, однако угнетающие сомнения, что пробуждали тягость на душе, заставляли его очнуться от собственных смелых желаний и сдерживать внутренние порывы; вдруг девушка жалеет о том, что произошло тогда. — Тетиву следует натягивать тремя пальцами, без мизинца,- продолжил Ланселот, складывая ее большой и маленький пальцы вместе.- Теперь вытяни руку и натяни тетиву к подбородку, подняв при этом локоть вверх, выше плеча. Эльмина послушно поступила так, как говорил ей мужчина, пытаясь унять трепетание сердца и сосредоточиться на стрельбе. Глаза ее были устремлены в точку, куда ей надобно было направиться стреле, однако нутро пыталось уловить каждое мимолетное касание Ланселота, когда тот поправлял положение ее локтя, запястьев или пальцев. Мужчина обошел деву, находясь за ее спиной, и через миг Эльмина ощутила, как широкие ладони легли на плечи, стремясь их выровнять. — Сосредоточься на точке, куда стремишься направить стрелу,- голос его находился около уха, не переходя черту приличия, но достаточно близко для того, чтобы заставить ее сердце взволнованно встрепенуться и вызвать румянец на щеках.- Ослабевай пальцы, которые натягивают тетиву, и позволь ей соскользнуть. Выстрел всегда совершается при выдохе. И рукоять лука надобно держать крепко и устойчиво. Внезапно мужчина обхватил ладонь девушки, накрывая своею и удерживая лук на месте более крепкой хваткой. На миг Эльмина задержала дыхание в лёгких от неожиданного теплого касания, что постепенно разливалось по ее руке, доходя до плеча и грудной клетки, обдавая щеки алым румянцем и воссоздавая в голове воспоминания того дивного вечера, когда в последний раз были так близко сплетены их руки. Ей пришлось приложить неимоверные усилия, дабы унять сладостную дрожь в теле, что вызвала приятные судороги в животе, и все же сосредоточиться на стрельбе. Вдыхая в легкие свежий лесной воздух, Эльмина продолжала неотрывно глядеть в одну точку на стволе дерева и на медленном выдохе отпускала хватку пальцев, позволяя стреле вылететь из рук, шумно рассекая воздух. В этот раз ей удалось воткнуть острие в кору, и хоть стрела угодила в место, что находилось намного выше выбранного ею, эта попытка была определенно лучше остальных. На губах девушки промелькнула улыбка, вызванная ее первым удачливым выстрелом. Как только ее рука, что все ещё была накрыта ладонью Ланселота, ринулась опуститься вместе с луком, Эльмина ощутила, как мужчина отпускает свою, обдавая прохладой, и почувствовала легкую досаду внутри. Ослабив напряжение в руках после выстрела, дева оглянулась, слегка повернув голову к мужчине. Ее лик все ещё озарялся едва заметной улыбкой на губах, а глаза сияли неподдельным задором и чем-то ещё, что вызывало в Ланселоте живое чувство легкости и озорства и заставляли уголки его губ неосознанно дрогнуть вверх. Ныне ему редко удается глядеть на девушку так близко, поэтому пытался уловить всякую мелочь в ее лике, дабы пополнить ее прекрасные образы в своей памяти. Глаза сами на миг дрогнули на маленькие девичьи губы; немного обветренные осенними порывами, они приобрели более отчетливый коралловый оттенок, напоминая Ланселоту напитанные солнечным светом плоды абрикоса. В голове мужчины проскользнула шаловливая догадка, были ли ее губы такими же сладкими, как тот фрукт, однако он тотчас же смутился своим же мыслям. — Только не говорите мне, что собираетесь поцеловаться прямо сейчас,- насмешливый голос Белки прервал заворожённый миг меж двумя молодыми людьми и заставил их поспешно отринуть друг от друга, разорвав зрительное единение и возвращая обоих в настоящее.- Делайте это лучше, когда меня нет рядом, или дождитесь хотя бы, когда я усну, как той ночью в доме. — Персиваль,- старалась держать Эльмина непонимающее негодование, но пунцовые щеки с потрохами выдавали смущение, вызванное словами мальчика,- что ты такое говоришь? Мы не собирались тогда… целоваться. — Знаю,- сверкнул Белка насмешливой ухмылкой, взявшись за рукоять своего тренировочного меча.- Это я так, на будущее. Слова Белки, что содержали более чем ясный намек в сторону ее и Ланселота, ввели девушку в совершеннейшую неловкость, как впрочем и самого воина: тот, стыдливо поджав губы, позволил себе вновь бросить свой взор на деву, дабы взглянуть на то, как она отозвалась на дерзкие речи юного фэйри. Эльмина нервно усмехнулась, на миг встретившись с ним взглядом, а после, смущенно опустив взгляд, быстро протараторила, сказав, что ей надобно ныне взяться за иное, но не менее важное дело - приготовление для них еды из добытого Ланселотом фазана. Никто из мужчин не настаивал продолжать ее обучение, а вместо этого взялись за свою тренировку, отвлекая всех присутствующих от повисшей в воздухе неловкости. Когда-нибудь острый язык накличет неприятности на этого сорванца.

***

Сумерки стали окутывать широкие просторы Железного Леса, завершая очередной божий день. Троица путников уже было принялась искать подходящее укромное место для ночлега, когда на их головы грянула еще одна трудность. По щеке Эльмины проскользнула холодная капелька, отчего дева непонимающе вскинула голову к небу, подумав, что ей показалось. Но когда на лоб упали несколько таких же, то обреченно вздохнула: ожидается очередной ливень. Затяжные дожди были явлением довольно частым в британских краях, особенно в такую осеннюю пору, и Эльмина всегда искренне радовалась ему, считая, что ним Господь дарует бедной земле очищение и наполняет ее своей благостной силой. Но в этот раз радость не охватила сердце: в такую непогоду у них нет ни единой возможности переночевать под открытым небом и зажечь костер. Сейчас, поддерживая скорый ритм скачки, путники были рады, что неделей ранее дорога привела их в ту заброшенную хижину и даровала им возможность взять там хорошие теплые одежды из кожи, что имели стойкость к воде. В них они хоть не промокли до нитки за исключением одних лишь голов, что были ничем не прикрыты. Однако с ночлегом надобно было что-то решать и довольно скоро. Следовать в такой непроглядной лесной мгле им помогал лишь острый фейрийский глаз, что заметил сверкающие вдалеке огни жилых домов селения, что располагалось на опушке Железного Леса. Нирвэйн являлся небольшой деревенькой, насчитывающей от силы пять десяток душ, и располагался отдаленно от больших городов с крепостными стенами. Одному Богу известно, как без всяких оборонительных средств на деревню не совершались нападения разбойников. Однако случалось, если хозяин позабудет хорошенько запереть дверь своего сарая, то можно повстречать внезапного гостя в лице диких зверей. И еще повезет, если то будет лишь лиса или полоскун. Однажды частая посетительница ее травницы поведала Эльмине, как в их сарай забрался волк, разворотил внутри все вверх дном так еще и выкрал нескольких ее кур. После того рассказа девушка всегда тщательно проверяла, плотно ли закрыт ее дом и сарай, что располагался подле. Невольное воспоминание внезапно возродило Эльмине одну мысль, что могла бы стать решением их теперешней проблемы. — Перед тем, как сбежать с деревни,- произнесла Эльмина, приостановив лошадь под кроной ветвистого дерева и обратив на себя внимание мужчин,- я подожгла свой дом, дабы Паладины не успели обыскать его и завладеть вещами, что источали бы мой запах. Однако сарай я позабыла уничтожить. — Думаешь, его еще не успели присвоить самые хитроумные жители?- задался вопросом Белка. — Если кто-то и решился прибрать к рукам заброшенные земли, они наверняка снесли сожженные бревна, что остались после пожара жилища,- отозвался Ланселот.- Мы могли бы обойти деревню, где располагался твой дом, и взглянуть, осталось ли еще что-то. Предложение мужчины было негласно принято его спутниками, оттого они пустились в путь. Им довольно быстро удалось обогнуть небольшую деревеньку и приблизиться к месту, где поодаль располагалось бывшее жилище девы. В ночи было трудно что-либо разглядеть, особенно когда дождь так и норовит залить глаза, однако Эльмина, что прожила в этих местах два года, узнала плавный склон и песчаную тропинку, вязкую ныне от дождя. Когда они вышли из-за кронов деревьев и ступили по тропе, дева прищурилась, пытаясь разглядеть все в округе, и заметила расположенные в нескольких футах от них очертания ее дома, в стенах которого проживала не так давно. Не ощутив поблизости людской запах, они осмелились спуститься с лошадей и идти далее пешком. Ланселот, помня о неспособности Эльмины пробуждать пламя из-за воды, держался подле нее, всегда держа рукоять меча наготове. Однако в такую непогоду мало кому придет в голову расхаживать в ночи около заброшенных ведьминых жилищ, поэтому они спокойно добрались до бывшего дома девушки. Как и предполагали путники, обожженные бревна и провалившаяся внутрь крыша хижины все это время оставались нетронутыми - видно, речи Паладинов стали для народа Нирвэйна более убедительными, нежели добрые дела девушки-целительницы. — Сарай тоже кажется мне заброшенным,- высказал свой вердикт Персиваль, когда тому удалось убедить взрослых отправить его на разведку.- Вряд ли кто-то использует его по назначению, а если даже и наведывается, то навряд ли додумается прийти в такое время и в такой ливень. Так что можем со спокойной душой заночевать там. Молодые люди поверили мальчику на слово и, стараясь не издавать лишнего шума, завели в помещение сперва лошадей, а затем вошли и сами, хорошенько отряхиваясь от воды, что залила им за шиворот. Скинув с себя кожаную куртку, Эльмина хорошенько отжала полностью промокшую косу. Бабушка как-то рассказывала, что дождевая вода напитывает волосы свежестью и мягкостью. Что ж, хоть какая-то польза имеется от того, что все они промокли, скача в сильный ливень. Она хорошо помнила о том, что сарай этот не имеет никаких окон и створок, поэтому решилась немного осветить помещение. Маленький огонек пламени искрился в ее ладони, словно десятки светлячков, и озарил небольшой хлев мягким полумраком. Лошади тут же принялись жевать оставшееся здесь сено, что Эльмина припасла для зимней поры. Теперь всем им было проще осмотреться вокруг. Сарай, впрочем, не имел особых различий от всех тех, что когда-либо приходилось видеть; за одним лишь исключением, что запах здесь стоял тяжелый и сырой. Эльмина приулыбнулась, заметив, что некоторые метелки ее засушенных трав до сих пор подвешены на нити. Подойдя к пыльным и поросшим в паутине полочкам с пустыми склянками, дева достала восковую свечу, воткнутую в старый ржавый подсвечник, и зажгла ее. В дальнем углу были набросаны стоги сена, на которых Белка тут же удобно расположился, накрыв их каким-то пыльным покрывалом, что успел здесь нарыть. Окинув взором сарай, Эльмина на миг возвратилась в былое, когда она еще жила размеренной спокойной жизнью в Нирвэйне. — Что скажешь? Что-либо изменилось здесь с твоего ухода?- окликнул ее Ланселот. — Нет,- с усмешкой отозвалась она.- Даже удивительно, что никто из жителей Нирвэйна или Паладинов не решился предать его огню следом за домом, забрав при этом все съестное. Впрочем, это можно проверить. Под пытливые взоры мужчин дева обогнула лошадей и прибрала немного сена в сторону в поисках чего-либо, а через несколько минут с довольной улыбкой повернулась к спутникам, держа в руках небольшие глиняные сосуды, плотно закупоренные и перевязанные веревкой. — Я всегда делала варенье на зимнее время,- радостным голосом произнесла Эльмина, вспомнив, что где-то тут должны храниться старые ложки. — Матушка тоже всегда варила его из ягод,- восторженно спохватился Персиваль при упоминании еды и в предвкушении потер ладони.- А какое ты делала? — Если моя память меня не подводит,- присела подле мальчика дева, передавая ему и Ланселоту найденные ложки,- что-то здесь из груши, яблок, берсеня и малины. Аккуратно вскрыв сосуды и проверив, что содержимое внутри не успело прокиснуть, проголодавшиеся путники с удовольствием поглощали сладкое лакомство, впервые за долгое время вкушая что-то, отличное от птицы, кролика да картошки. Отпив после приторного сахарного кушанья несколько глотков воды, все принялись отходить ко сну, зная, что им надобно будет покинуть это место засветло, оставшись для жителей Нирвэйна незримыми гостями. Когда Ланселот вызвался первым стеречь сон своих спутников, никто не стал возражать. Белка, утомленный непрерывной скачкой и насладившийся вкусным грушевым вареньем, довольно быстро уснул и теперь тихо посапывал во сне. Эльмину же дремота одолела не сразу, однако вскоре после мальчика и она поддалась сонной неге. Ланселот устало облокотился о стену хижины, присев на стоге сена, и невольно задержал свой взор на лежащих подле него двух фэйри, с какими по воле судьбы была ныне связана его жизнь: дева мягко обнимала за плечи Персиваля, что расположился к ней спиной; она словно даже во сне стремилась уберечь мальчика от всяких напастей. Мужчина неотрывно глядел, как дрожащие блики маленькой одинокой свечи тускло освещали спящий лик Эльмины. Девичьи черты лица были спокойны и благостны, тело расслабленно лежало на укрытом стоге сена. Прошла уже седмица с тех пор, как они покинули заброшенное в лесной чаще жилище, однако уже которую ночь Ланселот вспоминает тот дивный миг, что воцарился меж ними. Еще несколькими месяцами ранее он бы с уверенностью сказал, что в то мгновение их мыслями овладел нечистый, стремившийся склонить души ко греху. Однако с тех пор переменилось все: все убеждения, в которых он пребывал ранее, рухнули, словно песочный замок, пробудив давние воспоминания и чувства, которые Ланселот когда-то собственными руками выбил из плоти карательной семихвостой плетью. За время очистительного похода Паладинов Плачущего Монаха прозвали в народе воином без сердца, ибо как иначе объяснить ту непоколебимую жестокость, с какой он лишал жизни невинных существ, отправляя их гореть на костре. Лишь человек со льдом в груди способен так хладнокровно, без толики сомнений, вы́резать в один миг едва ли не все селение. Ходила даже молва, якобы мрачный церковный воин действительно вырезал свое сердце, отдав его во власть отца Кардена, дабы лишить дьявола возможности искушать его жалостливыми мольбами фэйри о пощаде. Было пересказано несметное число историй о жестоком воителе Паладинов, но еще несколькими летами ранее никто и в помине не слыхивал о Плачущем Монахе. Тогда еще за Ланселотом не было закреплено такого прозвища, он был лишь одним из многих воспитанников мужского монастыря Святого Франциска и носил самую обыкновенную монашью рясу, хоть уже тогда предпочитал скрывать свои родимые пятна под капюшоном. Не с ранних лет он терзал свою плоть искупительным битчеванием, обретая новые шрамы на спине. Все началось с той поры, как отцу Кардену удалось доведаться, что его приемный сын и воспитанник поддался дьявольскому искушению - сердцем его завладела плотская страсть к женщине. Карден был вне себя от ярости, когда тот дознался об обмане Ланселота: ничто не должно быть скрыто от его глаз, и это проклятое отродье, как пастырь назвал его тогда в порыве гнева, не имело права хранить от него секреты. В тот день Карден долго беседовал с ним, подробно описывая, какие вечные тортуры ожидают блудников. Женщина осквернена дьявольским искушением, именно Ева побудила Адама вкусить запретный плод, по ее вине весь род людской пребывает во грехе, оттого возлежать с ними надобно лишь для появления потомства. А монахам грешно даже глядеть на них, дабы обманчивый прекрасный образ не искусил их души, что обещали служить Господу Богу. И тяжкий смертный грех лежит на душе у тех служителей, кто преступил священный обет безбрачия, данный ими пред святыми ликами. Карден говорил, что Божья кара за этот их грех неминуема, и очень скоро пожилой пастырь решил своими руками свершить Божье возмездие, дабы Ланселот сполна познал гнев Всевышнего за его обман и порочную грязную связь, что оскверняла и так его проклятую душу. Он убедил юного воспитанника: те сладостные чувства, что распаляются в груди при виде девичьего образа, есть плодом дьявола, что скрывается во всякой красивой женщине. Плоть слаба к всякого рода искушениям, оттого надобно усмирять ее, изгонять из бренного тела влияние нечистого и наполнять его спасительным светом, что несёт лишь одна любовь - любовь ко Всевышнему. Вся иная есть блуд и мерзость в Божьих глазах. Карден всеми силами пытался вложить в голову Ланселота свою истину и, надо сказать, у него почти получилось. Но Эльмине, этой дивной иноземной фэйри, удалось обратить в пыль все те устои, что навязывались ему пастырем с малых лет. Узнавая с каждым днем о ее жизни, мужчина все больше укоренялся в мысли, что судьбы их схожи. Была одна лишь разница - когда они впервые переступили порог святой церкви, каждого из них она приняла по-разному. Ранее он не знал более крещенных фэйри и полагал, что заслуживает всех тех неприятных слов, что каждый день сыпались изо рта Кардена, когда Ланселот совершал промахи. Однако все оказалось совсем напротив - не всякий пастырь считает фэйри порождением тьмы. Значит ли это, что и Господь не считает их проклятыми созданиями? Во всяком случае, любовь нельзя ставить вровень с блудом - Ланселот в очередной раз убедился, как много чудовищной лжи молвили уста его приемного отца. Впрочем, мужчина понимал, что, даже если бы он и хотел, у него не вышло бы противостоять тем чувствам, что растут в его груди с каждым днем его нахождения подле Эльмины. В последний раз, когда он ощущал подобное, Ланселот, убежденный речами старого пастыря, кровью и неустанной молитвой вырвал их из сердца и разума, став тем самым известным всей Британии Плачущим Монахом. Тогда он корил себя за содеянный плотский грех, а ныне мужчина мог сказать одно: лишь он сам виновен в разрушенной судьбе той, кого тогда ему случилось по неосторожности полюбить. Не овладели бы те чувства его сердце, жизнь той девушки оставалась бы прежней, и с ней не приключилось столько горя и позора, какие ей пришлось испытать, когда их связь привселюдно обнародовали. Его чувства принесли одну разруху и лишь каплю мимолётного призрачного счастья, что сейчас вспоминается ему с трудом. И он боялся, что Эльмину постигнет та же участь. Да, сейчас в его жизни многое переменилось: более нет над ним всеобъемлющего влияния Кардена, нет беспощадного Плачущего Монаха, нет Красных Паладинов. Ныне он прекратил носить монашескую рясу, отказавшись от судьбы служителя Божьего. Теперь он был простым мирянином, какому дозволялось обзаводиться жилищем и семьей, однако страх все ещё тяготел его душу. Старый пастырь долгие годы вкладывал в его голову убеждения, что одно лишь его существование оскверняет землю Божью. Что, если он все же проклят и не имеет шанса на Божье прощение? Имеет ли он право теперь искать чьей-то любви, когда душа его очернена несметным количеством грехов? Имеет ли право искать ответных чувств в каждом ее слове и движении, направленных к нему? Долгие глубокие раздумья его внезапно оборвались, когда он ощутил, в какой неведомой тревоге сжалось его нутро, заставляя все тело напрячься. Дождь был единственной слабостью для острого обоняния Ланселота. Льющийся с неба непрерывный поток порядком прибивал к земле шлейф всякого запаха, отчего мужчине было сложнее учуять постороннее пребывание подле себя. Но внутренние инстинкты никогда его не подводили - и сейчас Ланселот затих, настороженно прислушиваясь к каждому звуку, издаваемому вне хижины. Среди шума непрерывно падающих дождевых капель слух уловил четкое хлюпанье по вязкой мокрой земле, что с каждым мигом становилось все более отчетливым. Ланселот слышал чьи-то шаги, и обладатель его приближался к ним. Обхватив рукоять меча, мужчина поднялся с места и принялся будить своих спутников. В отличии от Белки, что совсем не желал открывать глаза и выбираться из сонного плена, Эльмина пробудилась за мгновение: последние месяцы она не может позволить себе пребывать в глубоком сне. Троица обеспокоенно напряглась, когда чужой людской запах стал сильно ощущаться даже в дождь - незнакомец слишком близко подошел к ним. Ланселот безмолвно наказал деве и мальчику отойти к стене, скрывшись в тени, а сам расположился перед ними, сжимая рукоять меча и принимая оборонительную позу, готовый в любой миг нанести врагу смертоносный удар. Эльмина взволнованно стиснула руку Персиваля, что решительно держал в другой ладони вынутый из сапога нож, и уповала на то, чтобы неведомый гость на самом деле лишь проходил мимо сарая. Однако все ее надежды рухнули, превратившись в пыль, когда нутро ее ощутило присутствие чужого совсем вблизи них, перед дверью хижины. Дева в страхе взглянула на Ланселота, и тот, встретившись с ней взглядом, поднес палец к губам, приговаривая молчать. В миг, когда старая, порядком прогнившая из-за влаги дверь в сарай со скрипом отворилась, Эльмина ощутила, как все ее внутренности сковал леденящий страх, отбирая всякую возможность шевелить рукой или подать голос. Она не заметила, как перестала даже дышать. В кромешной ночной мгле троица заметила фигуру вошедшего, облаченного в темный плащ с накинутым на голову капюшоном. Ланселот тотчас же оценивающе оглядел чужака, подмечая его низкий рост и щуплое тело - в крайнем случае одолеть его не составит труда. Почуяв взволнованность хозяев, лошади беспокойно заржали, чем довольно опешили незнакомца, если судить по тому, как сильно он вздрогнул, сделав несколько шагов назад, и замер. Все они в тот миг словно вымерли, задержав дыхание и с тревожным напряжением ожидая следующих действий человека. Эльмина молилась, дабы он развернулся и покинул хижину, однако, к их несчастью, незваный гость, изумленный внезапным появлением в сарае двух скакунов, подошел к одной из полок и зажег масляную лампу, о существовании которой Эльмина позабыла. Реакция Ланселота была быстрее вспыхнувшего фитиля в масленке - прежде, чем свет озарил сарай, мужчина вынул из ножен короткий клинок и за мгновение достиг незнакомца, хватая его ворот и толкая к стене. Лицо человека было скрыто в тени капюшона, однако он сразу мог сказать, что человек был женщиной - только девы так вскрикивают от ужаса и страха. Прижав к горле лезвие клинка, Ланселот крепко держал тело чужака, дабы тот не посмел сделать ни единого выпада в их сторону. Впрочем, мужчина был уверен, что никаких внезапных действий ожидать не стоит - незнакомка дрожала, напуганная до самых кончиков волос, словно тот русак, что попался в лапы зверя. Стиснув челюсти, он сдернул с ее лица капюшон. Он был прав - на него уставилась пара женских карих глаз, в каких читался неподдельный испуг. — Кто вы такие?- наконец обрела женщина дар речи, однако дрожь в голосе подавить не смогла.- Что вам надобно здесь? — Если попытаешься напасть, я перережу тебе горло, так и знай,- прорычал Ланселот, пожимая зубами так, что на скулах заходили желваки. — Я ничего не сделаю вам, я пришла сюда без оружия,- ответила она, запинаясь через слово. Стоящие за спиной мужчины Эльмина и Белка молчаливо наблюдали за всем происходящим, пытаясь успокоить себя после сильного глубокого напряжения. Бешеное биение сердца девы немного унялось, когда она поняла, что незваный гость наведался сюда, совершенно не зная о том, что они находятся здесь. Эта женщина появилась здесь по неудачной случайности, и, услышав, как сильно дрожит от страха ее голос, деве стало даже жаль ее - на ее месте Эльмина скорее умерла бы от ужаса. Дева осмелилась сделать пару шагов вперед, дабы увидеть лицо гостьи - быть может, она прежде видела ее - и оказалась права: она была очень хорошо знакома с этой женщиной. — Миссис Флорс?- непроизвольно вырвалось с уст ее имя, отчего внимание их сменилось в сторону девы. — Леди Эльмина?!- на миг женщина позабыла даже о лезвии, что холодом обдавало ее шею, столь она была изумлена увидеть старую знакомую.- Боже милостивый, вас ли я вижу сейчас перед собой?! Неужто вы не дух, что мне мерещится? — Жива, миссис Флорс, вам не кажется,- улыбнулась Эльмина. Настороженно наблюдая за внезапной встречей двух женщин, Ланселот, хоть и отпустил ее предплечье, но не спешил убирать клинок. Он все еще не был уверен в том, что эта незнакомка не представляет для них угрозы, поэтому, сделав шаг от нее, все еще держал острие оружия вплотную к ее животу. — Видели бы вы, в каком переполохе пребывал весь Нирвэйн, когда перед рассветом заметили, как горит ваш дом. Все селение принялось тушить огонь, мы уж думали, вы погибли в том яром пламени. — К сожалению, мне пришлось это сделать, чтобы Паладины не сумели взять мой след. — Вся деревня стояла на ушах, когда поутру Паладины обыскивали каждый дом, все вверх дном перевернули в поисках вас. Многие предполагали, что вы не совсем обычная, что вы - фэйри, однако в вас не находилось никаких отличительных черт, вас никогда не заставали за магией. И все же большинство не удивилось, когда Паладины рассказали о вашем истинном происхождении. — И стало быть, в тот же миг нарекли меня ведьмой. — Многие поверили речам церковных воинов, это так. Но остались и те, кто сохранил хорошее отношение к вам, как, например, я и мой супруг. Паладины пробыли здесь несколько седмиц, ожидая, что вы можете возвратиться, однако, не дождавшись вас, ушли. Многие уже стали говорить о том, что вы, вероятно, погибли в лесу от диких зверей или от голода. Когда позже до Нирвэйна достигла молва о том, что войско Папы разыскивает предавшего церковь Плачущего Монаха, что бежал вместе с мальчиком и иноземной девой, в моей голове мелькнула мысль, что, возможно, речь идет о вас, хотя она казалась мне невообразимой. Но вижу, что порой даже самая безумная догадка может быть верной,- с опаской бросила она свой взгляд на мужчину и на клинок, что все еще упирался острием ей в живот. — Если посмеешь кому-нибудь поведать о том, что видела нас, клянусь, я отправлю твою душу на тот свет быстрее, нежели ты успеешь моргнуть глазом,- враждебно молвил Ланселот, сжимая свободную руку в кулак. — Быть может, я не имею должного образования, но все же не дура, чтобы осмелиться досадить Плачущему Монаху, особенно когда его меч в любой миг может проткнуть меня насквозь,- уверенно молвила она, чувствуя, как ее прежний страх понемногу стихает, хоть боязнь этого свирепого бывшего воина церкви еще сковывает ее внутренности. — Он больше не Плачущий Монах,- решительно произнес Белка, осматривая женщину таким же подозрительным взором, как и мужчина. — Ланселот, она не причинит нам вреда,- молвила Эльмина, обращаясь к воину. Его глаза блестели при свете масляной лампы, выражая напряженную настороженность, вызванные словами девушки. Он доверял Эльмине как никому другому, однако знал, сколь доверчиво было ее сердце к людям, и в прошлый раз эта наивность едва ли не привела ее к гибели. Он не может позволить вновь подвергнуть опасности ее и Персиваля, поэтому сомневался в том, стоит ли ему прятать оружие. — Ты славишься своими невероятными боевыми умениями,- молвила миссис Флорс.- Поэтому тебе не составит труда убить меня, если вдруг что-то пойдет не так. Я не столь быстра как ты, к тому же, ещё и обычный человек. Она говорила правду. От нее веяло запахом теплого сена и молока - таким ароматом обладали люди, что были рождены в простых селениях и вкушали простую пищу, что выращивали своими руками. Ланселот сглотнул, разжав напряженные челюсти, и медленно опустил клинок, вложив его в ножны, однако не спешил терять бдительности - и за самым невинным обличием может таится опасность. — Зачем вы здесь? Теперь, когда церковь предлагает за вашу поимку внушительное вознаграждение, вам опасно появляться в городах и деревнях, особенно, где вас могут узнать. — Мы собираемся покинуть земли Британии, а ближайший путь проходил мимо Нирвэйна. Если бы не сильный ливень, мы не решились бы наведаться сюда. Нам нужно было заночевать где-то, и, к счастью, обнаружили, что этот сарай все еще стоит нетронутым. До рассвета мы покинули бы селение. — Хоть сюда никто из жителей не решается приходить, порой пытливые носы все же наведываются, наслушавшись глупых россказней о проклятом доме ведьмы. Поэтому, если вам необходимо надежное место для ночлега, вы можете остаться в моем доме. Эльмина никак не ожидала услышать от миссис Флорс такого предложения, на миг немного оторопев, однако то, с каким искренним стремлением эта женщина молвила им, желая помочь, вызвала в деве приятное ощущение тепла и благодарности. — С чего мы должны доверять вам?- недоверчиво произнес Белка, не замечая, как ощутимо одергивает его Эльмина, призывая его оставаться вежливым.- Вдруг окажется, что в вашем доме нас уже дожидаются стражи Троицы. — Могу уверять вас, юный фэйри, что это невозможно. Разве могла я знать о вашем присутствии здесь, когда направлялась сюда? — Быть может, вы могли заметить нас, когда мы подъезжали к деревне. — Тогда вряд ли я бы осмелилась наведаться сюда одной,- парировала женщина.- Разве разумно безоружной женщине приходить туда, где ее жизнь подвергнется большой опасности? — Зачем же тогда вы пришли сюда в такое позднее время?- продолжал свой серьезный допрос мальчик, скрестив руки на груди и пристально глядя на женщину. Ланселот не стал ругать мальчонка за его острый язык и отсутствие тактичности, ведь все эти вопросы и ему самому хотелось задать - им было чрезвычайно важно убедиться в своей безопасности. В мыслях мужчина усмехался, наблюдая за тем, с какой тщательностью и осторожностью Персиваль проверяет незнакомку, и душа его радовалась, что, несмотря на его прирожденную прямолинейность, ум его не был лишен рассудительности. Миссис Флорс же хотела было уже ответить мальцу, как тут осекла себя и, двинувшись с места, приблизилась к расположенным у дальней стены полкам. Внезапное движение женщины тут же отозвалось в Ланселоте напряжением, заставляя его ладонь сжать рукоять меча, однако это оказалось без надобности - женщина явно что-то искала и через несколько мгновений вернулась к ним, держа в руках толстую кожаную тетрадь, изрядно потертую временем. Миссис Флорс приблизилась к Эльмине, что с первого взгляда узнала вещь, принадлежавшую ей когда-то. — Когда Паладины объявили всему Нирвэйну о вашем истинном происхождении, они в тот же день заявились в вашу травницу и потребовали у мистера Холланда, хозяина помещения, выдать им все ваши вещи и книги до единой, дабы на глазах всего народа сжечь их. Они были убеждены, что все, чего вы касались, имело проклятую метку дьявола. У него не было другого выбора, как согласиться на их требование, дабы его не нарекли еретиком и не отправили на костер. Но мне удалось забрать у него ваш сборник, где вы записывали все рецепты лечебных травяных отваров, настоек и мазей. Дева приняла из рук женщины тетрадь с темным кожаным переплетом и с легкой улыбкой пригладила потертую обложку большим пальцем. Она помнила, как каждый день записывала в нее все рецепты, какие она помнила еще из наставлений бабушки, и те, что изготовила сама. — Я подумала, надежнее будет хранить его здесь,- продолжила миссис Флорс.- Порой я подглядывала из него лечебные отвары, если внезапно настигала простуда, здесь же высушивала некоторые травы. А сегодня, когда супруг отъехал в город на несколько дней, я могу спокойно заняться собой и выполнить некоторые… женские процедуры,- обмолвилась она, дабы не откровенничать о подробностях ухода за своей красотой при мужчинах.- Вот и решила прийти да взять книгу. — Почему не сделать этого днем?- непонимающе пожал плечами Белка. — Днем кто-то да точно заметит, как я наведываюсь сюда, а люди стали нынче чересчур доверчивы к словам церковных воинов. Я не хочу лишний раз подставляться под удар и ненароком накликать на свой дом беду. Мальчик умолк, не имея более вопросов к женщине. Ему и Ланселоту миссис Флорс показалась довольно убедительной в своих речах, и на лице ее мужчина ни разу не заметил фальши. Однако, встретив в тот день того старика Амвросия, что не являлся таковым вовсе, он также не разглядел подвоха, оттого сердце его все еще не отпускало долю сомнений на счет незнакомки. Эльмина ощущала это и помнила, что именно по ее вине она подвергла себя опасности, опрометчиво доверившись лишь словам. Теперь она не допустит такой ошибки. — Какое средство вы заказывали у меня каждый месяц? Вопрос девы вначале опешил женщину своей внезапностью и кардинальным отличием темы их беседы, но, видя, как девушка выжидающе глядит на нее, быстро собралась. — Я брала у вас масло, оно было яркого малинового цвета в маленькой скляночке,- ответила женщина.- Оно очень помогало… поддерживать интерес меж мною и моим супругом. — Все верно,- Эльмина была рада услышать именно такой ответ, чтобы окончательно развеять свои внутренние опасения: женщина перед нею не была ложной маской происков Морганы. Девушка перевела свой взор на мужчин: Ланселот сразу понял, для чего необходим был данный вопрос, в отличии от Персиваля, которого несколько озадачил ответ миссис Флорс: как какое-то снадобье может усиливать интерес к человеку? Все же, несмотря на то, сколько всего ему пришлось повидать в свои лета, он оставался ребенком, какому еще неведомы все тонкости общения меж мужчиной и женщиной. — Я должна была убедиться в том, что перед мною стоите именно вы, а не кто-то иной, кто из злых помыслов скрывает свой лик,- тепло улыбаясь, пояснила Эльмина ей и накрыла своей рукой ее ладонь в благодарном жесте.- Я благодарна вам за ваше гостеприимство, но мы бы не хотели подвергать ваш дом опасности. — Я все равно не могу позволить себе оставить вас здесь мерзнуть в этом сыром сарае, зная, что могу помочь. Церковная армия не заявлялась в Нирвэйн с того дня, как вы исчезли, должно быть, она и вовсе забыла о нашем существовании. К тому же, от моего дома идет одна тропа через мой огород, по которой вы сможете спокойно выйти из деревни незамеченными. А лошадей можете оставить здесь, им хватит сена, чтобы подкрепиться до утра. Что ж, теперь, когда все возможные трудности улажены, а сомнения развеяны, ничто не мешало троице принять заманчивое предложение поспать несколько часов спокойно, в теплой мягкой постеле.