Ab cinis in flamma (в режиме редактирования)

Сегодняшний день у аббата Уиклоу не задался с первых лучей солнца. Письмо из самого Рима, которое он получил на рассвете, не внушало никакого утешения: Папа был разгневан пренебрежительным отношением Утера к служителям Божьим, что исполняют волю Всевышнего и очищают землю от скверны. Уиклоу, прежде соглашавшийся с каждым словом Его Святейшества, ныне досадно скрипнул зубами, бегло просматривая вновь и вновь строки послания - если бы не этот чертов Карден, не было бы и всех проблем, что свалились теперь на его голову. Мысль о том, что глупого пастыря Красных Паладинов уже нет в живых, пробудила в аббате чувство радостного облегчения, однако тот вмиг нахмурился, осеняя себя трижды крестным знамением - грешно радоваться чьей-то смерти. И все же Уиклоу не мог не согласиться с тем, что гибель Кардена отчасти избавила их всех от больших бед, что могли случиться, останься бы пастырь все еще во главе своего войска. Нападение Красных Паладинов на королевский лагерь было проведено под его командованием и имело лишь две цели - убийство Ведьмы Волчьей Крови и короля Британии. Вооруженные рыцари Пендрагона довольно легко справились с атакой Паладинов, что совершенно не имели никаких умений сражаться. Многие были убиты, оставшихся было приказано пленить и допросить со всей изощренностью. Долго не пришлось выуживать у них сведения: Утер был в ярости, узнав, что "полоумный старик" состоял в тайном заговоре против короля, предложив Ледяному Королю поддержку в восстании и предоставив в его пользование свое войско. В тот же день оставшиеся в плену Паладины были обезглавлены за измену короне. Надо сказать, Уиклоу и сам едва не отдал Господу душу, когда в лагерь прибыла дюжина вооруженных рыцарей и, заломив ему руки, бросили аббата в ноги разъяренному Утеру. Уиклоу стоило немалых усилий убедить Его Величество в том, что он совершенно не догадывался о коварных планах предводителя Красных Паладинов; к слову, тот действительно ничего не знал. Применив все имеющееся красноречие, на какое только он был способен, ему все же удалось сохранить себе жизнь. Утер поверил в непричастность Уиклоу и стражей Троицы, однако довольно ясно выразил свои требования: если они продолжат свой поход в истреблении фэйри и будут хозяйничать на улицах всякого города или деревеньки, ни аббату, ни его псам в масках пощады не ждать. Он самолично лишит жизни каждого и при необходимости даст отпор и самому Папе, если тот затеет войну против него. Единственное, на что все же Уиклоу удалось выпросить соглашение у короля - начать поиски опаснейшего из ныне живущих предателей католической церкви Плачущего Монаха. Утер был откровенно удивлен вестью, что всем известный безжалостный Монах сразил больше дюжины воинов Троицы ради спасения двух фэйри, и не сдержал очередного язвительного высказывания в сторону деяний Кардена. Впрочем, до сбежавшего Плачущего королю не было никакого дела, поэтому разрешил начать поиски, приказав при этом снять с Паладинов их алые рясы - этот цвет всегда раздражал его. С того дня внешний облик Паладинов ничем не отличался от папской стражи, если не учитывать, что с бывших сынов Кардена воины были действительно неважные. Как впрочем и разведыватели, ибо две седмицы поисков не дали ни единых результатов. Сильный ливень за одну ночь ловко сумел смыть всякий след, отчего даже псы не могли отыскать путь троих беглецов-фэйри. Неудачи постигали аббата повсюду, и это не могло не вызывать злость. Однако тщетные поиски Плачущего Монаха были еще половиной беды, ведь Его Святейшество, раздосадованный безрезультатной работой Уиклоу, решил, что аббату не по силам справиться в одиночку с таким изворотливым хитрым демоном, и есть лишь один человек, чей дух был благословлен самим Господом, дабы повергнуть в вечное забытье самых сильных созданий дьявола. Недаром лук ее сумел пронзить вечно ускользающую от их рук ведьму - сам Всевышний оберегает ее от мрака, придавая ей силы вершить Божье возмездие. Вошедший в шатер воин Троицы возвестил аббата о прибытии юной особы в лагерь, и Уиклоу, раздраженно откинув в сторону перо, поднялся из-за письменного стола и на ходу поправил полы своей рясы. Перед тем, как покинуть шатер, аббат осенил себя крестным знамением и глубоко выдохнул, разжав стиснутые челюсти. Бог учит всякого терпимости, поэтому аббат встретил новоизбранную сестру уже с благостным умиротворенным ликом и любезными приветствиями. Несмотря на довольно долгий тяжкий путь, Айрис была глуха к чувству усталости: она исполняет Божью волю, а она никогда не дается грешной плоти легко. Наслышанные о ее прибытии Паладины столпились вокруг кареты, дабы воочию узреть ту, чей дух столь силен, что сумел одолеть Ведьму Волчьей Крови. Многие откровенно удивились, когда увидели маленькую хрупкую девочку, чьи лета не превышали и четырнадцати, и даже усомнились, действительно ли ей удалось умертвить дьяволицу. Но всякое недоверие исчезло, как только они узрели ее лицо, изуродованное демонской силой. Прядь ее волос блестела сизой сединой в лучах осеннего солнца, когда та медленно приближалась к аббату. Уиклоу глядел на Айрис и сам ощутил какое-то беспокойное чувство, что вызывал взор ее темных карих глаз. Она имела облик невинного дитя, однако взгляд говорил совсем обратное. — Для меня честь видеть вас, Ваша Светлость,- преклонила Айрис колено перед прислужником Божьим. — Быть может, вы хотите отдохнуть после проделанного пути?- произнес Уиклоу, жестом призывая ее подняться и приглашая в свой шатер. — Душа моя не найдет желанного покоя, пока я не исполню волю Всевышнего, что легла на мои плечи,- звонкий девичий голосок отозвался в ушах аббата ознобом по спине.- Полагаю, вы уже получили письмо Его Святейшества, где он возвестил о своем решении? Если все же мне случилось опередить послание, я имею при себе приказ, подписанный рукой Святого Отца. Уиклоу принял из тоненьких ручек девочки запечатанный свиток и взглянул на знакомую печатку, где было вытесано имя главы католической церкви. Сам же Авель I был изображен сидящим в простой рыбацкой лодке, забрасывая в море сеть. Традиция изготавливать для каждого новоизбранного Папы "кольцо рыбака" сохранялась с давних времен, дабы всегда напоминать действующему Отцу, что он является наследником Святого Петра, ремеслом которого было именно рыбарство. Разломив сургучную печать, мужчина развернул бумагу и бегло пробежался по строкам официального приказа. Он не нашел в нем ничего, что отсутствовало в полученном накануне письме: Папа лично назначил Айрис вторым после аббата человеком, имевшим право отдавать стражам Троицы приказы, что касались поисков преступников, а также ей обязаны предоставить все необходимое, что ей потребуется для их поимки. Уиклоу стоило немалых усилий, чтобы не поджать недовольно губы: мысль, что эта девчонка, ребенок, которого совсем недавно приняли в ряды обычных воинов Троицы, будет иметь чуть ли не равные права с ним, аббатом, была ему унизительно неприятна. Однако ничего поправить нельзя: такова воля Божья. — Насколько мне известно, поиски пока не возымели никаких плодов,- произнесла Айрис, присев за стол и сделав несколько глотков воды, что предложил ей Уиклоу. — Скверная погода помешала ищейкам взять след беглецов, но мы не опускаем руки и продолжаем днями и ночами прочесывать лес. — Демоны хитры и изворотливы, Ваша Светлость,- смиренным, но твердым голосом отозвалась девочка.- Их не отыскать таким путем, надобно быть мудрее. — Быть может, вы знаете, что именно необходимо предпринять?- слегка вскинул брови Уиклоу, сложив домиком пальцы. — Мне известно, что отец Карден, упокой Господь его душу, долгие годы держал под своим покровительством воина, которого нарекли Плачущим Монахом. Я уже имела возможность видеть его, когда пребывала в своем аббатстве, и, буду откровенна, восхищалась его искусному умению ощущать фэйри по запаху и отправлять их проклятые души во мрак. И мне горько осознавать, что такой небывалый воин поддался ядовитым речам отродий нечистого и отрекся Бога. — Нам не за чем горевать, сестра, ведь его душа изначально была проклятой. Плачущий Монах на самом деле есть один из фэйри, которого Карден решил пощадить, когда тот был еще совсем ребенком. — Отчего же он оставил при себе именно его?- недоумевала Айрис, совсем не подозревая об истинном происхождении Плачущего.- Что сподвигло принять такое странное решение? — Ныне уже никто не сможет ответить на этот вопрос,- досадно выдохнул Уиклоу, откинувшись на спинку стула,- как и на то, для чего ему надобно было держать в плену чужеземную фэйри. — Я слыхала о ней из разговоров братьев Паладинов,- голос ее приобрел заинтересованный оттенок.- Говорят, ее ладони извергают настоящее адское пламя, пожирающее все живое вокруг? — Я не видел этого сам, однако мне довелось говорить с теми, кто однажды столкнулся с ее дьявольским огнем, и узреть ожоги, что она оставила на их коже. Я склонен верить их словам и оттого боюсь, что предатель Монах и эта иноземка могут быть во множество раз опаснее Ведьмы Волчьей Крови. — Господь защитит истинно верующих в Его святую силу,- спокойно отозвалась девочка. Ей безразлично, какой силой обладают те демоны, ибо ее сердце преисполнено Божьей благодатью, что ведет Айрис к совершению ее главной миссии на этой земле. И она непременно бросит к ногам Его Святейшества предателя, дабы он вершил судьбу проклятой души Плачущего Монаха.

***

— Слава Тайным, сегодня нет этого противного ветра,- воскликнул Белка, недовольно поежившись.- Еще парочку таких жутко холодных дней, и у меня точно отпали бы уши. Троица покинула Калзинский замок почти неделю назад. После той тяжкой ночи дождь шел без устали весь следующий день, а после, как только молодые люди поняли, что ливень наконец прекратился, тотчас же отправились в путь. И все эти дни природа не сопутствовала удачей: небо, затянутое плотными серыми облаками, навевало не самые веселые мысли, а влажный осенний ветер хоть и не был порывисто свиреп, но столь глубоко проникал под кожу, что пронизывал аж до костей, заставляя всякий раз вздрагивать от озноба. Сегодня небеса впервые улыбнулись им после угрюмых серых дней: погода была безветренной и на порядок теплее. Ланселот приподнял голову, наблюдая, как лучи солнца пробиваются сквозь толщи тяжелых облаков и оголенные острые ветви деревьев, и ощущал на щеках приятное тепло - в день Воздвижения Креста Господнего солнечное светило всегда ярко освещает еще теплую после жарких летних дней землю. — Тогда в северных краях тебе делать нечего,- отозвался Ланселот, едва заметно усмехаясь словам мальчика.- Поговаривают, там такой суровый ветер, что холод пробирает до костей, и человек замерзает раньше, чем наступает рассвет. — Главное, не быть идиотом и лечь спать одетым в хижине, а не в снегу голышом,- хмыкнул Белка.- И не старайся меня запугать, я все равно отправлюсь с вами. — Разве дух твоего народа не взывает к тебе? Я знаю, что все фэйри связаны, ты должен ощущать своих людей нутром и стремится воссоединиться с ними. — Да, однажды мама говорила об этом,- задумчиво произнес Белка, почесав лоб и опустив взгляд на гриву Люции.- Она говорила, что Тайные всегда помогают фэйри отыскать друг друга, даже если кажется, они потеряны навсегда. И я просил их помочь, когда прятался в лесу. Порой они отзывались на мои просьбы, но чаще всего я натыкался именно на тебя. С их стороны это было довольно опрометчиво, ведь ты мог в любой момент отрубить мне башку,- слова мальчика вызвали в мужчине тихий смешок.- И хоть мои друзья могут быть там, среди сбежавших фэйри, меня не тянет туда. Быть может, так Тайные хотят сказать, что мое место здесь. Слова мальчика согревали сердце Ланселота, отчего впервые мужчина задумался над тем, как скоро присутствие Белки и Эльмины стало неотъемлемой частью его повседневной жизни. Ему казалось, они существуют в его жизни столь долго, что он едва мог вспомнить те далекие теперь дни, когда он жил в монастыре под опекой Кардена. Ланселот только сейчас словил себя на мысли, что его стремление возвратить мальчика к фэйрийскому народу поубавилось, и это страшило его. Он успел привязаться к Белке. И успел привязаться к Эльмине намного быстрее, чем ему казалось ранее. Мужчина на мгновение перевел взгляд на девушку, чей лик сиял легкой улыбкой и с наслаждением тянулся к мягким касаниям солнечных ладоней. На щеках ее блестели розоватые очертания узоров; обычно они проявляются на ее коже, когда девушка вызывает внутреннее пламя, но сейчас ей хотелось впитать как можно больше сил, что исходит от небесного света. В последние дни Эльмине безумно их не хватало - все же она оставалась дочерью солнца, что всегда нуждается в поддержке своего родителя. — Для чего нам направляться аж на север Британии, чтобы сесть на корабль?- отвлек его Белка от дальнейших раздумий. — И правда, зачем нам проделывать столь далекий путь, если мы могли бы добраться, к примеру, до Хартлпула?- открыла веки Эльмина, поворачивая голову к мужчине, что ехал на Голиафе подле них.- Я слыхала, из того города есть корабли, которые отправляются именно в те края, что надобны нам. — Не совсем,- отозвался Ланселот.- Из Хартлпула идут корабельные суда во Фрисландию, а нам надобны совершенно другие земли. Мне точно известно, что в портовом городе Дастанборо часто отправляются корабли в норвегские берега. В краях былой Дэйры люди относятся к воинам церкви крайне отрицательно, не стесняясь явно проявлять свою враждебность. Те земли были затруднительной преградой для похода Кардена, так как тамошний лорд Дастингстон презирал его действия по отношению к фэйри. Это даёт мне уверенность, что там мы не столкнемся со стражами Троицы, а незаметно поднимемся на корабль и покинем земли Британии. Эльмина задумчиво опустила глаза, прикусив изнутри щеку. Смогут ли они отыскать исчезнувших Пепельных? Точно ли они оселились в тех землях, или же слух, который дошел до Мерлина, был ложным, и на самом деле от былого могучего народа не осталось и следа? А если им и удастся отыскать их, помогут ли они уничтожить Меч? И что им делать дальше, когда все будет кончено? Поток многочисленных вопросов внезапно хлынул на деву, погружая в поиски желанных ответов и делая ее задумчиво угрюмой. Ланселот заметил отрешенность Эльмины. Что-то тревожило ее, однако он не мог назвать точную причину. Быть может, тот ночной кошмар все ещё будоражит ее нутро, принося неприятные воспоминания. Или её волнует предстоящий им опасный путь, какой уготовил им Мерлин, передав самый опасный на земле клинок. Или все вместе. Ланселоту хотелось спросить, чем наполнены ее думы, однако не решался вымолвить даже ее имя. Надо сказать, тот их откровенный разговор в руинах замка, когда молодые люди решились открыть друг другу свои тайны, не мог не оставить после себя след. Уже следующим утром Ланселот очнулся от сна, отчетливо ощущая, что что-то изменилось. Мужчине было трудно найти причину этому странному чувству, но с изумлением обнаружил, что даже воздух теперь казался ему иным: он стал чище, свежее и свободнее наполнял до отказа легкие. Тяжесть прошлого, что долгие годы сдавливало горло, наконец чуть ослабила свою хватку. Душа радостно ликовала, предчувствуя скорое освобождение: они уже идут по пути к Божьей благодати. Но и общение меж этими двумя не осталось прежним. Несмотря на то, что внешне их беседы мало чем отличались от многих других за недавние дни, каждый из них признавал, что теперь все стало по-другому: всякий раз, когда их взгляды не нарочно встречались на несколько мгновений, когда один обращался к другому с мелочной просьбой или кратным вопросом, где-то внутри, в центре грудной клетки, теплилось необъяснимое волнение, причины которому ни один не находил. Даже Белка стал порой чаще следить за поведением молодых людей, нутром ощущая, что с этими взрослыми что-то нечисто. Сердцем они понимали, что охватываемая робость друг перед другом была лишь косвенно связана с раскаянием в собственных грехах, но пока обоим не было времени думать о тех чувствах, что постепенно пробуждались внутри. Головы их были забиты совершенно другими вещами. В тот миг, когда Ланселот уже было приоткрыл рот, дабы что-то сказать своим спутникам, его обоняние внезапно ощутило новые ноты запахов. Ланселот напрягся всем телом, втягивая воздух через ноздри: поблизости был кто-то ещё, а самым странным было то, что он никак не мог разобрать, кому принадлежит этот запах. И это настораживало ещё больше. — Ты тоже чувствуешь кого-то?- отозвалась Эльмина, что почти в тот же миг ощутила присутствие чужого рядом и заметила возникшее напряжение воина. Ланселот остановил Голиафа посреди лесной чащи и, взглянув на деву, коротко кивнул. Та мгновенно последовала его примеру, притормозив лошадь, и инстинктивно притянула Белку к себе, что мальчику вовсе не понравилось - он готов был в любой миг броситься в бой, помогая мужчине и защищая Эльмину от врагов. Мужчина пристально оглянулся по сторонам: ему достаточно было единожды осмотреть взором лесную чащу, чтобы вычислить, откуда тянется шлейф чужого аромата. Мужчина быстро спрыгнул с коня и, взявшись за рукоять более короткого клинка, уже сделал шаг в сторону источника, как вдруг незнакомец сам внезапно показался из-за толстенных стволов многовековых деревьев, поросших мхом от вечной влаги. Ланселот среагировал мгновенно: вытащил клинок из ножен и принял защитную позицию, выходя вперед. Пожилой мужчина в простых бурых одеяниях остановился от них в нескольких метрах и покорно поднял руки, показывая, что пришел безоружным. — Я пришел к вам с миром,- произнес старик, тряся седой бородой и чуть склонив голову в приветственном жесте.- Мерлин сказал, вам понадобится моя помощь. Ланселот чуть нахмурил брови, но острие клинка пока не собирался опускать. Эльмина пристально взглянула на незнакомца в надежде узнать его, однако лицо этого человека было ей неизвестным. — Кем вы будете, господин?- спросила Эльмина, крепко держа поводья.- Мы с вами встречались раньше? — Боюсь, миледи, что нет,- приветливо отозвался тот, несмело сделав пару шагов ближе.- Однако о вас я немного наслышан от Мерлина. Он рассказывал, что привез вас в Британию несколько лет назад. А еще знаю, что все здесь присутствующие - фэйри. Чуть не забыл,- спохватился мужчина и, прижимая ладонь к груди, учтиво поклонился,- Амвросий Аврелиан, сын римского консула Британии и бывший советник короля Вортигерна, отца действующего правителя Утера Пендрагона. — Ох,- лицо Эльмины вытянулось от озарения,- должна сказать, услышав ваше имя, я поняла, что тоже кое-что знаю о вас, сир. Дева ловко спешилась с Люции и, подойдя к Ланселоту, мягко коснулась ладонью плеча воина, что все еще уверенно держал оружие наготове, недоверчиво относясь к внезапно появившемуся незнакомцу. Ощутив прикосновение Эльмины, мужчина перевел взгляд на деву, что одарила его ободряющей улыбкой. Он не хотел, чтобы она спускалась с коня, дабы в случае чего ей удалось увезти себя и мальчика подальше от опасности. — Я слышала о этом человеке, он действительно знал Мерлина и вряд ли представляет для нас угрозу. Ланселот еще раз окинул взором незнакомого старика, удостоверяясь, что опасность им не угрожает, и медленно опустил клинок. — Я должна сообщить вам, что несколько дней назад Мерлин покинул этот мир,- со скорбью в голосе произнесла Эльмина. — К сожалению, мне известно об этом, миледи,- тяжело вздохнул Амвросий, приглаживая бороду.- Мерлин велел мне явиться, когда его час уже настанет, и помочь вам в вашем трудном и долгом пути. — За все время нашего разговора Мерлин ни разу не упомянул о вас,- отозвался Ланселот, подозрительно глядя на старика.- А если вам любопытно узнать, где сейчас находится Зуб Дьявола, вы зря тратите свое время. Нам ничего об этом неизвестно. Белка разочарованно закатил глаза, спрыгивая с лошади и подходя ко взрослым - переговорщик из Ланселота довольно посредственный, больно он прямолинейный. — Меня не интересует Меч, сир… — Ланселот. Но я не рыцарь, а потому не сир. — Знаю,- усмехнулся мужчина.- Я всегда путался в этих многочисленных обращениях, волшебник часто смеялся, когда я по привычке мог назвать его сир Мерлин.- Эльмина не смогла сдержать смешок: в ее представлениях Мерлин в рыцарских доспехах и шлеме в разноцветных перьях выглядел довольно забавно.- Должно быть, вам известно, что после вашего побега и убийства стражей Троицы аббат Уиклоу, что был назначен главным после смерти отца Кардена, отдал приказ разыскать всех вас и доставить в лагерь. А за тобой, Плачущий Монах, ведутся особо тщательные поиски. — Больше его не зовут так,- твердо произнес Белка, храбро выпрямив плечи и сжимая в руке нож, что всегда припрятан у него в сапоге. Ланселот накрыл ладонью хрупкое плечо мальчика, заставляя его поднять свой взгляд на него, и благодарно кивнул, негласно говоря, что все в порядке. — Я не хотел оскорбить вашего друга, юный фэйри,- отозвался Амвросий.- Однако теперь во всех городах и селениях развешаны бумаги именно с таким его прозвищем. Ищейки целыми днями и ночами прочесывают лес, дабы напасть на ваш след. С такими тщательными поисками, с какими ищет Уиклоу, ему удастся нагнать вас уже к концу этой седмицы. Мерлин знал об этом и позаботился, дабы вы смогли незаметно для глаз воинов церкви добраться до портового города. Похвально, что вы держите путь на север, значит, мы быстрее доберемся до корабля. — Какого корабля? — Недооцениваете вы Мерлина, миледи,- с улыбкой отозвался старец.- Он поручил мне сопровождать вас в Уирмут, где вас уже ожидает корабль, который отправиться туда, куда вам будет угодно. Ланселот исподлобья глядел на старика, все ещё пребывая в сомнениях, стоит ли доверять его словам. Да, ему были малоизвестны северные земли Британии, так как Паладины не успели добраться до них, довольствуясь южной ее частью. Однако Мерлин ясно сказал им: никому не стоит доверять. Волшебник ни словом не обмолвился о человеке, который стоит сейчас перед ними. К тому же, и запах его он едва ли мог ощутить, что придавало воину ещё больше недоверия к незнакомцу. — Ланселот,- обратилась к нему Эльмина, выводя мужчину из собственных дум,- думаю, стоит послушать этого человека. — Ты уверена? — Мерлин несколько раз рассказывал о нем. Он действительно служил отцу Утера Пендрагона многие годы верой и правдой и прослыл человеком мудрым и знающим. Волшебник относился с почтением к нему, а вызвать уважение Мерлина удавалось далеко не каждому. Ланселот ещё несколько мгновений вглядывался в ее глаза, раздумывая слова девы. Эльмина была уверена в своих речах и знала, о чем говорила, а мужчина доверял ее мнению. Только поэтому воин все же вернул в ножны клинок, что еще крепко держала его рука. — Вы прибыли сюда пешком, сир Амвросий? — Что ж, можно сказать и так,- загадочно усмехнулся старик, пригладив седую бороду. — На лошади путь будет пройден быстрее,- отозвалась Эльмина.- Вы умеете ездить верхом? — Как рыцарь может называть себя таковым, если не может даже держаться в седле? — Так вы рыцарь?- восторженно вскинул брови Белка, пряча обратно нож и уже без страха подходя ближе к мужчине. — Когда-то был им,- с улыбкой произнес Амвросий, сложив впереди руки в замок.- И всю жизнь буду говорить, что не смог бы им стать, если бы Его Величество, король Вортигерн, да упокоится душа его на небесах, не заметил моих способностей к военному делу и умению находить решение там, где большинству не удается. — Тогда для меня будет честью предложить вам лошадь, сир,- учтиво произнес Белка.- Эльмина, ты ведь не обидешься, если сир Амвросий поедет со мной на Люции, а ты на время потерпишь компанию Ланселота? — Так уж и быть,- посмеялась Эльмина со слов мальчика.- Ты все равно не оставляешь мне выбора. Пока Белка с интересом беседовал о рыцарских временах старика и взбирался на Люцию следом за ним, Эльмина приблизилась к Ланселоту, что поправлял крепления седла Голиафа. Осознание того, что теперь девушка будет находиться столь близко, встревожило его нутро, вызывая в воине нерешительность. Ему всегда было приятно находиться подле нее, но мысль, что Эльмине может быть неприятно его близкое нахождение, омрачала радость возможности провести столько времени рядом с ней. Той ночью она обняла его, что давало Ланселоту надежду, но едкая навязчивая мысль, что дева совершила тот порывистый шаг лишь из жалости, не имея никакого желания, не давало ему покоя. Он не хотел доставлять ей неудобств. — Я могу идти пешком,- негромко произнес мужчина, боясь повернуть голову и взглянуть на деву. — Все хорошо, Ланселот,- приулыбнулась она, слегка касаясь его локтя.- Это я должна переживать, что буду мешать тебе. — Ты никогда не сможешь мне помешать,- отозвался он, переводя свой взор на девушку и невольно отмечая красоту ее легкой улыбки и мягкого взгляда. Кажется, лишь его мать так смотрела на него когда-то. Деву охватила девичья робость, что тут же отразилась румянцем на щеках, однако Эльмина поспешно опустила голову, пряча свою застенчивость от взора мужчины. А сам Ланселот вмиг растерял свои превосходные навыки познания человеческих чувств, ибо не сумел заметить смущения девы, ловко запрыгнув в седло и подавая Эльмине руку. Она приняла ее, продевая одну ногу в стремя, и, придерживалась за шею лошади, перекинула другую через спину Голиафа. Руки мужчины схватили поводья, устроившись по обе стороны от талии девушки. Аромат цветущих пионов вновь окутал его обоняние, принося мужчине блаженную легкость и покой. Порой растрепанные пряди ее волос щекотали нос, отчего мужчина едва сдерживал улыбку. Ланселот старался проявлять тактичность, держа приличную дистанцию от девы, но все же эта непривычная близость волновала Эльмину: слишком давно никто не нарушал покой ее сердца. Но испытываемое напряжение нельзя было назвать тягостным, ведь, несмотря на охватывающую неловкость, молодым людям было приятно пребывать в этом трепетном чувстве, что теплотой окутало их внутренности и вызывала улыбку на губах. Они ехали молча, неспеша держа свой путь на север и следуя за незнакомым стариком, что восседал на Люции вместе с Белкой впереди: они не должны были пропасть из поля зрения Ланселота ни на миг. Внезапное появление Амвросия Аврелиана все ещё не давало ему покоя, мужчина продолжал напряженно ждать подвоха от этого с виду приветливого старика. Или же он пытается найти зло там, где его на самом деле нет? — Я плохо могу распознать его запах,- негромко произнес Ланселот, заставив Эльмину вздрогнуть: его голос был слишком близок к ушам и пугающе приятен ее слуху. — У друидов он почти не ощутим,- отозвалась дева, чуть поворачивая к нему голову.- Чем больше веков он проживает, тем сильнее рассеивается его собственный запах. Они начинают забывать о том, кем были раньше. Слова девушки убедили мужчину: скорее всего запах Мерлина было бы также тяжело распознать, если бы при их встрече у волшебника не было кровоточащей раны. — Могу ли я поинтересоваться, куда вы держите свой путь теперь, когда решили оставить монашеский обет в прошлом?- выровнил шаг лошади Амвросий, обращаясь к Ланселоту. — Нам надобно узнать, куда подались выжившие фэйри,- отозвался тот.- Я должен вернуть Персиваля домой. — Хотя сам я этого не просил,- недовольно фыркнул Белка. — И вы не боитесь… последствий этой встречи? Вас ведь могут и жизни лишить. — На все воля Божья,- коротко ответил он, не желая откровенничать со стариком. — Что ж, ваше решение заслуживает уважения. Когда-то и мне самому надобно было пойти на добровольную жертву ради спасения других. Я рос в простой деревне у подножия Херерских гор в бедной семье и своего отца никогда не знал. Однажды, когда мне было лет так шестнадцать от роду, в наши края пришел король Вортигерн и пожелал построить крепость. Однако все его старания были обречены на провал: за одну лишь ночь труды многих каменщиков превращались во прах, постройка разрушалась неведомыми никому силами. И тогда тамошние, недалекие по моему мнению, колдуны посоветовали королю ублажить злых духов - принести им в жертву мальчика, рожденного без отца. И по несчастливой случайности им оказался именно я. Я должен был покориться судьбе и принять свою смерть, согласившись на добровольную жертву. Всякий на моем месте поступил бы именно так, но я не пожелал так скоро расставаться со своей жизнью. Не стесняясь присутствия короля, я высмеял всех тех глупых шаманов, что не видели истинной причины, и поведал ее Вортигерну. На том месте, где он пытался построить крепость, в земле хранилось знамение для него самого: я отыскал старинный глиняный обломок, где были запечатлены два дракона, и алый побеждает белого. Это изображение символизировало победу бриттов над саксами. Вортигерн помиловал меня, а когда мое пророчество свершилось, торжественно посвятил меня в рыцари и назначил своим советником. Вся троица с интересом слушала историю Амвросия, а более всех присутствующих восторгался Персиваль. В нем ещё теплилась давняя мечта стать отважным рыцарем, об имени которого будут вспоминать многие столетия. Ланселот был рад видеть его стремления; ему в свое время не позволили мечтать.

***

Они спешились лишь когда солнце уже начало склоняться к закату, ощутив непреодолимое чувство голода. Путники решили сделать привал, дабы подкрепить свои силы после непрерывной скачки и подыскать подходящее место для ночлега. Они не пытались заполнить безмолвие никому не нужной беседой, позволяя друг другу погрузиться в собственные думы, и каждого вполне устраивала такая обстановка. С интересом наблюдая за тем, как Ланселот протирает клинок своего меча, Белка впервые задался вопросом, который тут же задал воину без всякого промедления: — Кто обучил тебя сражаться?- вопрос мальчика заставил Ланселота прерваться, а Эльмину отвлечься от собственных дум и заинтересованно взглянуть на собеседников.- С тех пор, как я покинул Дьюдэнн, мне случалось видеть, как сражаются фэйри, рыцари и Паладины, но такими умениями, какие имеешь ты, не обладал ни один воин. Даже Зелёный Рыцарь не умел так ловко владеть мечом, а тебе под силу биться двумя клинками одновременно. Хотел бы и я так уметь. Дева отметила восхищение Белки способностями Ланселота и не могла сдержать легкой улыбки: с каждым днём уважение и привязанность мальчонка к мужчине возрастали, и это не могло ее не радовать. Самому же воину было неловко слышать такие слова, ибо он совершенно не знал, как ему стоит отзываться на них. Откровенно говоря, Ланселот ещё никогда не слышал хвалебных речей в сторону своих возможностей владения оружием. Он не гордился этими умениями, особенно сейчас - они не несут ничего, кроме смерти. Он взглянул на Амвросия, не желая рассказывать незнакомцу о своем прошлом, но подумал, что ему, возможно, стоит ослабить свои подозрения на счёт него. За весь день старик производил впечатление мудрого разумного человека; было видно, что он долгие годы служил при королевском дворе. Мужчина перевел свои глаза на Эльмину и, заметив ее любопытство, вызванное вопросом Белки, решился немного поведать о своей жизни, о которой никогда никому не рассказывал. — Впервые я взял в руки меч, когда шел мой шестой год от роду,- негромко отозвался Ланселот, пряча глаза от пытливых взоров своих молчаливых собеседников.- Я не помню, как впервые очутился в монастыре Святого Франциска, однако память отчетливо запомнила день, когда в мою руку вложили стальной меч. Он был довольно тяжелым, в одной руке было трудно держать его, поэтому сначала я часто хватался за рукоять обеими, за что хорошенько получал палицей от настоятеля Антония, что приходился мне и новоприбывшим Паладинам мастером боя. Он не любил много говорить, поэтому в первый же день заставил биться друг с другом так, как мы умели. — Сразу на настоящих мечах?- в глазах Эльмины мелькнул ужас.- Но вы же могли навредить друг другу! — Ни одна тренировка не проходила без травм,- пожал плечами мужчина, словно то было обычное дело.- Было трудно вначале, затем, когда мы стали сражаться лучше, он постепенно обучал нас нескольким техникам боя и, заметив мое явное преимущество среди остальных Паладинов, известил отца Кардена о моих способностях. Я стал обучаться отдельно, однако уже у другого мастера. Бывший член ордена Гроба Господнего, он участвовал во Втором крестовом походе и был действительно достойным воином. Он и научил меня всему, что я умею ныне. Надо сказать, что сир Олдред, какого за особые заслуги во священной войне посвятили в Рыцари Большого Креста, вызывал в юном Ланселоте истинное уважение, ибо даже сейчас, видевший способности многих воинов, мужчина мог с уверенностью сказать, что не видывал более искусного боя, каким владел его мастер. Тренировки того совсем нельзя было назвать щадящими: каждый божий день Ланселота начинался еще до рассвета, сразу же после окончания хвалений. Не беря в рот ни крошки хлеба, юноша шел на поле, где его уже ожидал Олдред. Обучение проходило меж дневными мессами и личными молебнами, где братья пребывали в неустанной молитве, очищая душу от грехов, каким была так подвержена плоть. Несмотря на то, что Ланселот был его учеником на протяжении двух десятков лет, он не знал о своем учителе совершенно ничего. Ни один не переступал черту и не задавал личные вопросы, все эти годы они оставались лишь мастером и учеником, что Ланселота вполне устраивало. У него не было ни единого желания с кем-либо обсуждать свое прошлое, потому был благодарен, что Олдред ни разу не задавал вопросов на счет его плачущих пятен. В последний раз он видел учителя несколько лет назад, перед отбытием Красных Паладинов в очистительный поход против фэйри. Они ничего не сказали друг другу напоследок, ограничившись лишь сдержанными кивками, но этого воинам было предостаточно. — Научи тогда и меня сражаться также,- с воодушевлением произнес Белка, вскочив на ноги и распрямив плечи. — Ты еще слишком юн,- холодно отозвался Ланселот, окончив заточку меча и закрепив оружие за пояс. — Неправда!- возмутился мальчонок.- Я даже умею стрелять из лука! Сам же рассказывал, что тебе было лет не больше моих, когда ты взял в руки меч. Почему же тогда я еще мал? Или ты считаешь себя сильнее и способнее? — Я не позволю тебе причинить самому себе вред,- твердо произнес Ланселот, строго взглянув на юнца, что тотчас же умолк, поджав губы, и сел на прежнее место, не имея что сказать. Эльмине нравилось бережное отношение бывшего воина церкви к юному фэйри, что в очередной раз отмечало истинно существенную разницу меж ним и его бессердечным приемным отцом, но не могла не заметить, как поник Белка из-за отказа Ланселота учить его. Дева огорченно вздохнула: она понимала, что всякому юноше чрезвычайно надобны умения боя, дабы во времена войн и напастей он смог защитить не только себя, но и родных. А Ланселот был именно тем, кто мог научить многому в этом деле. — А что, если начать с деревянных мечей?- предложил вдруг Амвросий.- Юных воинов изначально обучают биться на тренировочных мечах, чтобы они ненароком не навредили себе. — Давать Персивалю настоящий меч было бы, безусловно, рискованно и безрассудно, поэтому, как мне кажется, с тренировочным клинком его обучение будет более безопасным,- поддерживала мысль старика Эльмина.- Если, конечно, он согласится на такие условия,- выразительно взглянула она на мальчика, в чьих глазах вновь блеснула искра надежды. — Конечно, соглашусь!- едва ли не подпрыгнул на месте Белка, щенячьими глазами вглядываясь в лица взрослых.- Я согласен сам выстрогать себе клинок для занятий, и тебе сделаю, чтоб ты смог учить меня. Ланселот пристально глядел на этого маленького храброго фэйри, чьи глаза смотрели на него с такой неподдельной просьбой и стремлением постичь боевую науку, что мужчина подчинился негласной мольбе ребенка. Раз мальчик действительно желает научиться сражаться подобно истинному воину, а у него имеются к этому все способности, почему бы тогда Ланселоту не взяться лично за его обучение. Он поведает ему обо всем, что знает сам, но не станет следовать примеру его учителей из монастыря: его рука никогда причинит Персивалю вреда, да и оставаться для него чужим, каким был ему сир Олдред, мужчине отчего-то не хотелось. Что ж, быть может, стоит попробовать. Ланселот молча поднялся с места и, отряхнувшись, последовал в сторону реки, что протекала неподалеку от их места привала. Белка уже успел вновь огорчиться холодному непоколебимому отказу, как тут мужчина, приостановившись, обернулся в их сторону: — Считаешь, мне самому надобно искать подходящую древесину для твоего меча? Лицо мальчика озарилось лучистой улыбкой, и, радостно взглянув на деву, сорвался с места и последовал за мужчиной в поисках прочного дерева для будущего оружия. Эльмина не могла не сдержать такого же счастливого выражения, глядя на оживленного мальчика. Ланселот настороженно взглянул ещё раз на Амвросия и Эльмину: он не хотел оставлять девушку наедине с незнакомцем, однако худощавый и безоружный вид пожилого мужчины успокаивал воина. К тому же, зная о ее способностях, эта дева определенно могла постоять за себя. Но все же далеко отходить от Эльмины он не собирался, лишь настолько, чтобы девушка находилась в поле его зрения. — Мы не уходим далеко, Эльмина,- напоследок сказал мужчина, выразительно взглянув на Амвросия. — Хорошо, можете со спокойной душой искать безупречные ветки для своих мечей,- улыбнулась девушка. Когда мужчины отошли от костра на небольшое расстояние, полностью переключившись на свою невероятно важную и серьезную задачу, бывший советник короля первым нарушил продолжительное безмолвие, негромко обратившись к деве, что молчаливо грела руки в горячих языках пламени: — Ваш друг мне не доверяет,- с усмешкой произнес он. — Не обижайтесь на него за это. Он лишь пытается защитить меня и Белку. — Я вовсе не виню его. Напротив, он поступает верно. На его месте я тоже не стал бы верить словам взявшегося из ниоткуда дряхлого старика,- слова мужчины вызвали у девы тихий смешок.- Откуда вы сами, миледи? Ваш говор выделяет вас от жителей Британии. — Я прибыла из материка, два года назад Мерлин привез меня сюда, в эти земли, и какое-то время мне пришлось быть гостьей при королевском дворе. — Так значит, вам посчастливилось испытать все прелести жизни во дворце короля. — Едва ли я назвала бы это удачей,- издала она смешок.- Большую часть времени я находилась в своих покоях, стараясь лишний раз не слоняться по коридорам замка и не сталкиваться с фрейлинами королевы-матери. Впрочем, они и сами не стремились говорить со мной, ограничиваясь чрезмерной горделивостью во взглядах. Лишь покровительство Мерлина не позволяло им бросать в мою сторону явную неприязнь. И я могу понять их негодование: для их понимания было невообразимо, что простолюдинка без знатного статуса и больших денег за душой имела собственную комнату. — Должно быть, они считали вас ведьмой,- усмехнулся Амвросий. — Вполне вероятно,- издала смешок Эльмина.- Почему вы покинули двор после смерти короля? Почему не остались советником Утера? — Мой уход был тогда необходимостью,- задумчиво ответил старик.- Я обязан был быть в ином месте, более важном, нежели сидеть в королевском зале и учить нового короля править - этим и без меня было кому заняться. Мы с Мерлином подумали, что с лордом Ругеном, королем прокаженных, говорить лучше мне. Падение иценов и смерть возлюбленной супруги изменили его. Он уже не тот бравый правитель, что был когда-то. Надо сказать, что мой визит также не вызвал в нем особой радости. Он не жалует сторонников королей Британии, чьи предки истребили его народ. Я бы даже сказал, он их ненавидит. — Стало быть, надобен был весьма важный повод, если пришлось навестить его,- предположила девушка. — Лишь в тех краях, где царствует Руген, из недр земли пылает изумрудными бликами вечный истинный огонь. Говорят, именно на том месте были рождены первые фэйри. Именно в его языках был выкован Меч Власти, потому лишь огонь фэйри может уничтожить его. Я и Мерлин были убеждены, что Пепельный народ полностью истреблен, это значило, что раздобыть их пламя возможно лишь у его хранителя. Поэтому мы решили, пока я нанесу визит Ругену, Мерлин отыщет Меч Власти. — Получается, что вы… — Мы делали все, чтобы уничтожить это смертоносное оружие. Однако было то, чего я не знал - Мерлин не говорил о том, что ему напророчили. Он обратился ко мне лишь тогда, когда его час был уже предрешен безвозвратно, и взял с меня обещание, что сделает все так, как он скажет. И я поклялся, что сделаю все и помогу тем, кому перешла непосильная ноша избавить Британию от влияния Меча. Поэтому я нахожусь здесь, миледи. Эльмина перевела свой взор на две отдаленные от них мужские фигуры и едва заметно улыбнулась, наблюдая, как Ланселот и Белка увлеченно собирали длинные опавшие ветви деревьев и внимательно осматривали их на отсутствие сучков и гнили. — Наш путь кажется мне сейчас дорогой, затянутой непроглядным туманом,- негромко произнесла Эльмина, решившись вслух произнести свои опасения, какие тревожат ныне ее сердце.- Мы идем вперед, но совершенно не видим того, что скрывается в этой пелене в нескольких шагах от нас. Мы даже не знаем, каков будет конец этого пути и будет ли он удачным, как все надеются. — Отчего же он должен быть не удачным, когда при вас имеется все, что надобно? Разве Мерлин не успел передать вам сосуд, где заточен огонь фэйри? — Да, он отдал его нам, но лишь его силы не достаточно. Только Пепельный народ знает, как возможно уничтожить Меч. — Но разве ваш друг не есть один из Пепельных? В его жилах течет кровь его народа, что умеет извергать истинное пламя. Он должен знать, как избавиться от клинка. — Он не помнит ничего о своем народе,- ответила Эльмина, пытаясь скрыть грусть в голосе.- Паладины вырвали его из родного дома, когда он был еще слишком мал, чтобы полностью осознавать свои силы. Именно поэтому нам необходимо отыскать тех Пепельных, кому удалось выжить. — Тогда вы лишь попусту тратите свое время,- голос Амвросия стал внезапно тверд, отчего Эльмина ощутила в груди напряжение. — Что вы имеете в виду?- вдруг отозвался Ланселот, что уже приближался вместе с Белкой к костру, неся в руке толстую древесину. — Мерлин завещал нам отыскать Пепельный народ на севере континента… — Они вымерли,- громко перебил ее старик, заставив ее недоуменно замереть на месте.- Карден и его люди перебили всех до единого, никто не выжил. Я полагал, вам, господин Ланселот, известны тайны и силы вашего народа, но теперь понимаю, что не так. — Разве это что-то меняет?- вмешался Белка. — Это меняет многое,- тяжело молвил старец, поднимаясь с места и сложив руки за спиной.- Сейчас каждый живущий в этих краях переживает не самые лучшие времена. Церковный поход против фэйри навеял на земли Британии много зла и смуты, а разгорающаяся борьба за королевский престол лишь усугубила и без того шаткое положение. Будет большая война, совсем скоро она постучится ко всем тем, кого миновала беда, что несли мечи Паладинов. Если ваш друг не знает, как уничтожить Меч, значит никому не под силу это сделать. — Что же вы предлагаете тогда, сир Амвросий?- напряженно произнес Ланселот, пристально глядя на старика, что медленно расхаживал напротив. — Народ фэйри знает вас как Плачущего Монаха, самого жестокого воина церкви и безжалостного убийцу. Даже простой люд считает, что в груди вашей не имеется сердца. Честно признаться, я и сам так полагал, однако ваша привязанность к Персивалю и леди Эльмине дает мне понять, что ваше желание искупить свои поступки подлинны. Вы еще можете изменить отношение фэйри к себе, заставить их забыть о Плачущем Монахе и помнить вас, как о великом воине Пепельных, Ланселоте. В ваших руках величайший меч первых королей, с ним вы способны вернуть народ фэйри домой и спасти тех, кто еще остался. — Сир, вы ведь, как никто другой, должны знать, что Меч Власти не принесет добра его обладателю,- говорила Эльмина.- Если позволить себе поддаться его желаниям, эта война никогда не кончится. К тому же, Мерлин ведь сказал… — Мерлин мертв,- нетерпеливо произнес Амвросий, холодно глядя на девушку, отчего Ланселот напрягся сильнее, кладя ладонь на рукоять своего меча. Разговор стремительно навевал все больше напряжения, создавая меж собеседниками состояние, словно меж ними скоро вспыхнет грозовая молния.- Теперь фэйри остались полностью беззащитны, у них не осталось ни единого шанса на спасение, ни капли надежды на возвращение в родные земли. Нет ничего, кроме этого меча, и сейчас лишь в ваших руках их дальнейшая судьба, Ланселот. Языки пылающего костра освещали плачущие глаза мужчины, что задумчиво глядели вниз, создавая на лице воина тени, что сильнее очерчивали багровые разводы на щеках и глазных впадинах. Его лик не выражал ни единых чувств, лишь взор его выдавал решительность и напряжение, какие он сейчас ощущал, чувствуя на себе пристальный взгляд Амвросия. Все же не зря он сомневался на его счёт. — Я никогда не знал Мерлина прежде, хотя и слышал множество различных историй о нем и его… способностях. Однако в тот миг, когда жизнь его угасала на моих глазах, он взял с меня клятву передать Меч лишь в руки Пепельных и никому другому. Я обещал, что выполню его последнюю волю, и, Бог мне свидетель, я сделаю то, что нужно. Ни больше, ни меньше. — Вы лишь потратите впустую время, которое может стоить жизни тысяч человек. — Вы сказали мне, что жаждете помочь нам,- уверенно отозвалась Эльмина.- Коль это так, сопроводите нас до корабля, который, как вы сказали, уже ожидает нас на причале в Уирмуте. — Если, конечно, вы не солгали о своем искреннем желании,- пристально наблюдал за действиями старика Ланселот, нутром ощущая нависшую угрозу. — Глаза никогда не умеют лгать, господин Ланселот,- отозвался Амвросий, остановившись подле девушки и глядя на воина и Персиваля, что все это время внимательно наблюдал за разговором взрослых.- Я надеялся, что ваше раскаяние искренне, и вы жаждете получить прощение у фэйри, однако они все также безразличны вам. Вы хотите вернуть Персиваля не из стремления возвратить мальчику семью, что вы отняли у него, а в угоду своему Богу, которому поклоняются Паладины. На скулах мужчины заходили желваки, Ланселот напряг плечи и сильнее сжал рукоять меча, готовясь в любой момент вынуть его из ножен и отражать атаку. Он ощутил, как внезапно повеяло ледяным холодком, лишенным всякого природного аромата, и то был не природный осенний ветер - он всегда пахнет влагой и пожухлой листвой. — Вы обманываете себя и всех, кто находиться подле вас,- продолжал старик.- Вы без стыда лжете, глядя мне в лицо. А я говорила, что мне не стоит лгать. Хриплый голос старика внезапно сменился на знакомый троице низкий девичий говор, что на несколько мгновений совершенно опешил всех присутствующих, заставив их замереть на месте от изумления и страха. Лишь, когда одна рука мужчины показалась из-за спины, и взор Ланселота увидел вместо привычной людской ладони темные вытянутые скелетные пальцы, воин очнулся из оцепенения и со скрежетом вынул меч. Именно в тот миг Эльмина ощутила, как правое плечо пронзило острой жгучей волной боли, пробуждая из горла мучительный крик.