Ab cinis in flamma (в режиме редактирования)

Сильная, темная, под стать своему истинному хозяину, лошадь везла девушку все дальше от пострадавших ее рукою Паладинов, оставляя их восклицания и громкие взывания к Богу позади. Эльмина крепко держалась в удобном кожаном седле, по-мужски перекинув ноги по обе стороны, и уверенно держала поводья. Дева прекрасно знала о верности этих животных своему хозяину, как и о том, что незнакомцу конь не позволит собой руководить. Однако Голиаф неожиданно подчинился ей без всяких сомнений, послушно выполняя девичьи просьбы. Сейчас, несмотря на охватывающее ее чувство усталости, Эльмина даже ощутила истинную женскую гордость за саму себя: вероятно, лишь ей одной удалось увезти скакуна опаснейшего охотника за фэйри. Больше ей было любопытно, что бы сказал на это Белка, увидев ее, восседающей на вороном коне Плачущего Монаха. Вспомнив о мальчике, девушка с горечью вздохнула: в груди еще теплилась надежда на то, что он сумел спастись от лап Красных Паладинов и разузнать о месте пребывания своей семьи. Однако образ маленького ребенка, слоняющегося по Железному Лесу совершенно одиноким, наполнял девичье сердце страхом и беспокойством. Эльмина словила себя на мысли, что за время пребывания рядом с Белкой в ней вновь пробудился материнский инстинкт. Впервые за долгое время после трагедии. Раздумья девушки резко прервала ослепляющая жгучая боль в левом плече, отчего она с глубоким вздохом вскрикнула, разнося болезненное эхо по лесной чаще. Она инстинктивно подалась вперёд, выпуская поводья и хватаясь за лошадиную шею, дабы не упасть, но острая невыносимая боль настолько сковала ядовитыми иглами все ее тело, что ей не удалось удержаться в седле. Эльмина даже не ощутила, как с гулким стуком спала с лошади на бок, скрутившись в невообразимую позу. Ей казалось, она даже позабыла, как вдыхать воздух в легкие, все ее мысли занимали лишь невыносимые спазмы, отдающие по всему телу давящими позывами. Пересилив себя и чуть приоткрыв веки, она заметила заостренный металлический наконечник стрелы, прошедшей насквозь левое плечо и обагрившейся ее кровью. — Отец Карден верно говорил насчет тебя,- услышала она уже знакомый холодный голос, пропитанный зловещим спокойствием, и заметила у своей головы темные мужские сапоги с кровавым острием меча, висящего на поясе.- Ты воистину само обличье дьявола. Тебе даже удалось околдовать Голиафа, который никогда не позволял и подходить к нему слишком близко. Радуйся, что отцу Кардену ты нужна живой, иначе твое существование окончилось бы уже сейчас. Как только его ладонь протянулась к ней, Эльмина тотчас же подумала о том, что воин собирается доставить ей больше страданий, сильней прокрутив стрелу в плече, отчего девушка совершила последнюю попытку защитить себя, перехватив его руку своей ладонью, что испустила из последних сил языки пламени. Она ожидала, что воин отпрянет от нее, как и все остальные, однако каково же было ее изумление, когда плачущий воин даже не вздрогнул. Он молча продолжал наблюдать, как пламя сжигает рукав его рясы, доходя до кожи, и совершенно не причиняет ему вреда. На мгновение позабыв о боли, дева подняла свой взгляд на мужчину, взглянув в его плачущие багровыми пятнами глаза. — Кто ты такой?- прошептала она, однако через миг ее пронзила еще одна вспышка жгучей боли, которая поглотила ее разум во тьму.

***

Эльмина пронзительно вздрогнула всем своим нутром, широко открывая рот от внезапно обрушившегося на нее ледяного потока, что вмиг вывел сознание девушки из непроглядного темного марева. Глаза застелили струйки воды, стекающие с ее лба, и она потянулась ладонями к лицу, дабы протереть их, однако ощутила стальную хватку на своих запястьях и услышала по обе стороны от себя громкий лязг металлических цепей. Тряхнув головой в стороны, девушка поморщилась от острой боли в раненом левом плече и наконец открыла веки. Она находилась в небольшом шатре, растянутом с помощью плотной, темной бурой ткани, что почти не пропускала внутрь солнечных лучей, создавая внутри лишь полумрак. Когда деве в очередной раз не удалось опустить руки, она чуть повернула голову: запястья ее были наглухо прикованы кандалами, что были прикреплены цепями к толстым древесным столбам. Глаза щурились от пестрой, режущей взгляд, алой рясы, полу которой Эльмина могла разглядеть перед собой. Ее поставили в унизительное для всякого человека положение - на колени, широко расправив руки в разные стороны, дабы глядеть на пленницу свысока и наслаждаться своим превосходством. Подняв голову, она словила на себе пытливый взгляд седовласого мужчины в кровавой рясе. Обычный люд в Нирвэйне и Белка многое успели поведать о пастыре Красных Паладинов, отце Кардене. Эльмина полагала, что прислужник дьявола имеет более зловещий и устрашающий вид. Хотя бы схожий на Плачущего Монаха. — Как любопытно,- с усмешкой на лице вдруг молвил он, сложив руки в замок и с интересом рассматривая девушку, словно перед ним невиданное доселе существо.- Сейчас, когда вы имеете такой болезненный и печальный вид, трудно вообразить, что внутри вас кипит столько бесовской силы, способной обратить всех нас в пепел.- Мужчина сделал еще несколько шагов вперед, приближая свое лицо к обнаженным запястьях девушки, где на коже красовались багровые отметины древних символов.- Не думал я, что мне представиться возможность воочию узреть истинный язык дьявола. — Занятный у вас подход, отче, к иноземным наречиям,- хриплым голосом произнесла Эльмина, ощущая, как саднит пересохшее горло.- Стало быть, всякий иной язык, кроме латыни, нарекается вами демонским? — Слова твои остры и коварны, словно змей, поселившийся в Древе Познания и искусивший человеческие души, за чьи грехи вынужден расплачиваться весь род людской. Демоны имеют невинный облик, ибо жаждут лишь спастись от Божьего возмездия, слившись с толпой. — Значит, вы боитесь меня, отче? Отчего же вы так спокойны тогда? Вы ведь наверняка знаете, что мне уже удавалось отпирать кандалы и освобождаться от оков. — Эти цепи выкованы в металле, что не способен расплавить даже священный огонь. За долгие годы служения Господу мне уже попадались отродья, схожие с вами и даже более опасные. Я и мои Паладины заковали их в эти цепи, они пытались уничтожить их адским зеленым пламенем, что исходил из их конечностей, но у них ничего не вышло, металл даже не нагрелся. Эти оковы имеют истинную силу Всевышнего, что намного могущественнее демонов. — Если вы полагаете, что я могу принести вам какую-либо пользу, вы глубоко заблуждаетесь. Ваши Паладины должны были все разузнать обо мне и поведать, что я проживала в людской деревне и не поддерживала никаких связей с фэйри. — Все верно, миледи,- завел мужчина руки за спину.- Но вы здесь вовсе не для этого. — Что же вы сразу не приказали своему плачущему воину убить меня, а привезти в лагерь живой? — Всякая живая душа жаждет Божьего спасения: будь то это простой крестьянин, вспахивающий клочок земли собственными руками, будь то усеянный золотом и шелками горделивый король, или же оскверненная дьявольской рукой душа. Мои Паладины много рассказывали о тебе, о том, как ярко алеет пламя в твоих руках и как горят раскаленной сталью ведьмовские символы. Однако поведали они и о том, как хорошо отзывался о тебе простой люд в Нирвэйне, как ладно тебе удавалось избавлять их от хвори. Я знаю и о том, как ты спасла от неминуемой гибели нашего брата. Ты знала, что тебя ждет смерть, если твоя истинная сущность раскроется, но все равно приходила в лагерь Паладинов и смотрела за тяжело раненным братом. Что двигало тобой тогда? — Всякий страждущий имеет право на спасение,- отозвалась Эльмина.- Тот Паладин не есть мой враг, он - человек, что нуждался в моей помощи, и я не могла отвернуться от него. — Слова твои кажутся мне истинными. Недаром сказано в Евангелии от Луки: “На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии”. Господь милостив ко всем, даже к тем, кого породил сам дьявол. Оттого я протягиваю к тебе руку, предлагая Божий свет и покаяние, дабы очистить душу от скверны и посвятить жизнь служению Всевышнему. В красивых и на первый взгляд милосердных словах пастыря Эльмина отчетливо ощущала меж строк личную корысть, что была еще скрыта от девушки и вовсе не была жестом Божьей милости. — Вы предлагаете мне дать обет отречения и постричься в монахини, дабы молить Бога о прощении? Или же вы жаждете сказать нечто другое? — Пламя твое горит адским светом, в чьих бликах горят глаза нечистого, но, коли душа твоя и помыслы жаждут Божьего пристанища, ты можешь снять оковы дьявольского плена со своей души, обратив бесовское пламя в очищающий огонь Божий. Избавив земной сад Господа, где мы все пребываем сейчас, от демонов, населяющих его, дух твой найдет мир и покой в светлых объятиях Всевышнего. — То есть, иными словами, вы предлагаете мне стать на вашу сторону и вместе с Красными Паладинами сжигать фэйри на костре? — Не на мою сторону, а на сторону Господа,- поправил ее Карден.- Того желает сам Всевышний. — Что же скажут Паладины, узнав, что вы приняли в свои ряды фэйри - демона, которого надобно истребить? Или вам уже известно, как ввести в обман ваших воинов и подчинить себе дьявольское отродье?- пронзительно взглянула она в глаза старика, который прекрасно осознавал весь смысл ее слов. — Вам ни к чему беспокоиться об этом, миледи,- спокойно отозвался он.- Главное, что должно тревожить вас - спасение вашей души. Так что вы скажите? Насколько власть нечистого сильна над вашей волей и сердцем? — Вы упоминали Евангелие от Луки, отче, я же предпочту ответить стихом из Первого послания от Иоанна: “Всякий, ненавидящий ближнего своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей”. Вы предлагаете мне убивать, а я - не губитель чужих душ. Уж лучше смерть. — Что ж,- недовольно поджал сухие губы пастырь,- Господь учит нас терпению и милости, оттого я дам вам время на раздумья. Пастырь быстро отвернулся от пленницы, направляясь к выходу из шатра и оставляя деву одной. Эльмина наблюдала, как колыхается его алая пола под его быстрыми мелкими шагами, увидев на мгновение, что солнце уже начинает близиться к закату. Острая боль в плече вновь пронзила тело девушки, словно в нее вновь вонзилась режущая сталь. Повернув голову к источнику боли и взглянув на рваное окровавленное платье, что было уже окончательно испорчено, девушка заметила, что к ране был прижат сложенный в несколько слоев кусок грубой ткани. Видно, останавливали кровотечение, но об остальном вряд ли Паладины позаботились. Силы Эльмины быстро истощались, она не была в уверена, что их хватит на исцеление, но выбор был невелик. Если дева не позаботится о ране сейчас, излечить заражение ей точно не удастся. Закрыв веки и прочитав несколько раз Отче наш, дева нашла в себе силы едва затянуть открытую рану, оставляя после кровоточащего плеча лишь розоватую кожу, что всегда имеет такой оттенок, когда она только заживает. Она знала, что останется шрам, но это мало волновало ее, особенно сейчас, когда жутко хотелось пить и уснуть. Как только девушка склонила голову, опуская тело на ноги и опираясь боком о правый столб, солнечный свет на миг озарил шатер - кто-то вошел внутрь. Открыв глаза, девушка увидела уже знакомую черную как ночь рясу и полы грубого темного плаща. Ее глаза уже в третий раз встретились с плачущим взглядом темного монаха, безразлично смотрящего на нее сверху вниз. Эльмина отметила, что взгляд его отличался от взора его пастыря; Плачущий Монах не ощущал торжествующего злорадства над ее положением. Широкими шагами он приблизился к девушке и чуть наклонился, Эльмина заметила в его руке дубовую глубокую кружку, из каких обычно мужчины пьют пиво в тавернах. Однако отвар, что содержался в ней, имел совсем другой запах. — Пей,- суровый воин католической церкви был немногословен, подсовывая кружку ко рту. Сделав несколько глотков, Эльмина тотчас же распознала отвар, каким ее поили: это снадобье содержало настой из цветков сон-травы, а сильно выраженную горечь придавали ей листья полыни. Чуть не захлебнувшись, девушке пришлось выпить варево до последней капли, и, как только она ощутила странное покалывание в кончиках пальцев, с досадой поняла, что отвар этот содержал еще один компонент - цветки батуры, скорее всего высушенные на солнце и перетертые в порошок. Отец Карден оказался более изощренным, чем показалось Эльмине на первый взгляд. — Я знаю, зачем отец Карден велел поить меня этим отваром,- кашлянув, произнесла Эльмина.- Священники полагают, что травы эти избавляют людское тело от колдовского влияния, однако за несколько дней его принятия он забирает у всякого столько сил, что он едва сможет вымолвить слово. — Это снадобье очистит тебя,- внезапно отозвался воин, хотя дева совсем не предполагала, что он вступит с ней в разговор.- Он приблизит твою душу к истинному Богу. — Но разве не молитва приближает душу людскую ко Всевышнему?- тихо произнесла дева, ощущая легкое головокружение.- Как в Библии сказано: "И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему". Плачущий Монах пленял множество фэйри за годы служения Богу, и многие из тех говорили искуснейшие речи, дабы ввести воина в обман и избежать его карающего меча. Однако впервые он встречал фэйри, что читал Библию. И хоть его лицо ни на миг не подало ни единых изменений, этой ведьме удалось его изумить. Но поддаваться ее коварным речам он не собирался. — Всякий, кто умеет читать и различать буквы, может разыскать священное Писание и запомнить несколько стихов. Однако нечистым созданиям никогда не понять истинного Божьего замысла, заложенного в Его словах. — Отчего же тогда ты так уверен в том, что понимаешь верно Божье слово?- задала вопрос Эльмина, заметив, как глаза Плачущего сузились.- Мое пламя вредило прежде всем: и людям, и фэйри. Лишь мой народ был неподвластен огню, и я была уверена в том, что больше на свете нет таких. Однако ты… Я поняла твою истинную суть ещё тогда, в лагере Паладинов. Твой запах не схож с людским, хоть и сильно рассеян из-за постоянного пребывания среди них. Уже дважды за день Монах ощутил изумление, что выводило его из привычного равнодушия. Лишь его народ обладал таким умением, эта девушка - первая фэйри, какая имеет такую же особенность, как и он. Воин сразу уловил в ее речи иноземные нотки - немудрено, что ранее ему не встречались подобные ей, она была не из здешних мест. — Ты и твои сородичи преклоняют головы пред ложными богами,- холодно ответил Плачущий на ее вопрос.- Язычникам не дано познать истину Божьего слова. Головокружения становились все сильнее, отчего Эльмина не могла более сосредоточиться на их беседе, зажмурив глаза и пытаясь совладать с теряющимся рассудком. Она знала, что в происходящем с ней виновен отвар, каким напоил ее Монах - они хотят сломить ее волю, довести до безумия, дабы она приняла предложение Кардена принять их сторону. Эльмина не ощутила, как Плачущий снял с ее раненого плеча прижатую ткань, чтобы проверить состояние увечья. — Твой вид умеет быстро восстанавливать раны,- утвердительно произнес Монах, убирая ненужное тряпье, потемневшее от крови девушки. — Мы можем исцелить не только свое тело,- отозвалась она, все ещё сильно зажмурив глаза.- Я могу… лечить… Мой… мой народ, он… Мы - целители, издревле лечили всех живых существ. Жили мирно, пока… пока нас не уничтожили… Всех до единого,- почти неслышно произнесла девушка. Темный воин ничего не ответил на ее слова, лишь отчетливо запоминал все, что та молвила. Понимая, что она скорее всего более ничего не скажет, он быстро покинул пределы ее шатра, оставляя девушку одну мучаться от последствий снадобья. Но несмотря на терзающую ее боль душевную и телесную Эльмина как никогда ощущала приятное тепло в груди - в месте, где под одеждой платья был сокрыт ее деревянный нательный крестик.

***

Выходя из шатра отца Кардена, аббат Уиклоу с любопытством уставился на приближающегося к ним темного воина, чье лицо было едва скрыто за широким капюшоном. Мужчина убедился, что его не зря нарекают зловещим кошмаром фэйри: одного лишь взгляда на Монаха хватало, дабы душу охватил холодящий нутро страх. Такая же темная лошадь покорно шла за ним, неся на спине мужчину, перекинутого через седло. — Ты заставил нас поволноваться, сын мой,- Карден был единственным, кто не боялся подходить к Плачущему так близко, что немудрено, он приходился воину приемным отцом. — Это он?- последовал за ним Уиклоу, однако не решился приблизиться ближе.- Знаменитый Плачущий Монах? Воин медленно повернул голову к мужчине, обращая к нему свой пронзительный ледяной взгляд. Аббат ощутил пробегающий по телу холодок от пронизывающего взора его плачущих глаз и в то же время восторг. Уиклоу остался доволен: его ожидания полностью оправдали себя. — Его Святейшество прислал аббата Уиклоу наблюдать за нашим походом против фэйри,- ответил на немой вопрос Монаха Карден.- Кого ты принес?- приблизился он к его добыче. — Зеленого Рыцаря. — Сегодня Господь улыбается нам,- лицо пастыря озарила торжествующая улыбка, он махнул Паладинам рукой, дабы те сняли его с лошади.- Этот гад любит прятаться и убивать моих людей. Один из них, совсем ребенок, умер на моих руках по пути в Минотавр от его стрелы. Гордишься ли ты этим, Зеленый Рыцарь?- глядел в его глаза Карден, пока тот еле держался на ногах из-за ранения.- Не ответишь? Замечательно, для тихонь у нас есть брат Солт и его кухни. — Невероятно,- с интересом разглядывал аббат лик пленника, словно выбирает домашний скот на прилавке,- он так похож на человека. — Да, такие бывают. Они сливаются с толпой, огнем или сталью. Но ты еще запоешь и расскажешь все, что нам нужно знать об этой ведьме. — Ты уверен, что хочешь послушать меня, священник?- тяжело прохрипел Гавейн, еле сумев поднять голову, дабы взглянуть тому в глаза.- Я знаю много тайн и секретов,- кивнул мужчина в сторону стоящего неподалеку Плачущего Монаха, готовый в любое мгновение схватиться за меч и защищаться от воинов Папы. Карден знал: если фэйри заговорит о нем и расскажет, какую истинную сущность имеет его приемный сын, гнева Папы не миновать, а Уиклоу так и ждет его промаха, пристально наблюдая за каждым его шагом. Священник и так рисковал, держа в одном из шатров пленницу-фэйри. Прошло уже несколько суток с тех пор, как ее поят тем жутким варевом, а ее разум все еще оставался при ней, не сломленный и не искаженный. Появление аббата и непокорность девчонки были для Кардена нестерпимо зудящей занозой, что портила все его планы и замыслы. Еще и эту ведьму с мечом невозможно уловить. Чаша терпения пастыря медленно, но верно наполнялась, подходя к своим краям. — Отведите его к брату Солту,- процедил он сквозь зубы, кивнув головой в сторону того шатра, и Паладины беспрекословно подчинились, уводя вон хитрого фэйри. Монах продолжал стоять на месте, на несколько мгновений потеряв возможность передвигаться, и долго смотрел вслед пленнику, которого изловил собственными руками. Он был уверен, что тот сообщит всем о его истинной сути, дабы отомстить за многочисленные убийства братьев, жизни которых хладнокровно отобрал Плачущий. Однако он промолчал, не известил всем о том, что узнал, хотя мог. Отчего? С малых лет Монах был твердо убежден: демоны не имеют чувств любви и состраданья, ибо они есть бездушные порождения тьмы. Их одолевают лишь низменные греховные желания, а стремление их одно - заманить на дьявольскую сторону больше искушенных людских душ в угоду своему властелину. Каждый день и каждый час воин противился собственной природе, борясь с демоном, что поражает его душу и плоть извращенными искушениями. Он научился укрощать тьму, что таится в нем, научился противостоять нечистому - тому, кто породил его в этот мир, дабы осквернить сад Божий. Такие создания не способны на милосердие и добро, полагал он. Однако теперь мысли его были неспокойны. Его мучал едкий червь сомнений, поражая его истинные помыслы. Повелитель тьмы вновь пытается искусить его, усомнится в своей вере. Он старался тряхнуть головой, дабы извести шепот мыслей его разума, но сейчас ему ничего не удавалось. Демон, что не имеет души, проявил к нему, заклятому его врагу, милосердие. Проклятая огненная ведьма, что поклоняется языческим богам, говорит отрывками из Священного Писания. Воин церкви все еще пытался противиться, однако его прежние убеждения уже стали сыпаться словно плохо построенный песчаный замок, покрываясь сеткой тонких трещин.

***

На четвертые сутки пребывания в лагере Эльмине казалось, словно ее лишили конечностей. Боль от сдавливающих тонкие запястья кандалов перестала ощущаться на третий день, кожа приобрела синюшный оттенок с лиловым ободком в местах нахождения железных оков, постоянно согнутые суставы колен нескончаемо ныли, отдавая глухие болезненные позывы почти до живота. Дева имела столь сероватую бледность, будто она уже давно не жилец, за которого ее вполне возможно было принять, ведь Эльмина не могла даже шевельнуть пальцем. Каждый божий день она изумлялась, что ей еще удается открывать веки и порой приходить в себя после нескончаемого непроглядного марева, где она стала пребывать все дольше и дольше с каждой новой порцией отвара. Однако дева, как никто другой, знала, что страдания эти не будут долгими: если употребление снадобья продлятся с такой же частотой еще несколько дней, в одно утро она уже не проснется, уснув вечным сном до скончания веков. Возможно, она заслужила такую участь за те тяжкие грехи, что она совершила в прошлом, за которые до сих пор не может простить себя. В нос ударил знакомый запах свежей весенней зелени и душистого жасмина, отчего сердце девушки болезненно сковало безумным дрожащим испугом. Мысль о том, что Белка мог попасться в руки к Паладинам, страшила ее во сто крат больше, нежели собственная скорая смерть, отчего она даже оживилась, дернув запястьями и вытянув вверх шею, дабы взглянуть на вошедших в шатер. Однако страх ее, во славу Господа, не подтвердился: несколько Паладинов бросили на пол израненного мужчину, словно забитое животное мясо. Тело его было повсюду покрыто жуткими ожогами и глубокими ранами. Левый глаз полностью сомкнут, пальцы рук и ног омывала его собственная кровь. Эльмина подумала, что этому бедолаге повезло меньше чем ей. — Завтра продолжим беседу на кухне, бесовская тварь,- с ядовитой ухмылкой прошипел один из Паладинов и скрылся за навесным куском ткани, что был входом в шатер. Лишь сейчас мужчина позволил себе издать протяжный мучительный стон после долгих часов нестерпимых терзаний, каким придавали его в шатре брата Солта. Девичий природный дух ватрена тотчас же уловил оттенки страданий мужчины, отчего она болезненно изогнулась. Внутреннее исцеляющее пламя, что горит в сердцах ее народа, всегда помогало Эльмине выявить причину хвори у человека, чей недуг скрывался внутри плоти, не проявляя себя снаружи. Ощущая истинные боли страждущего, деве удавалось четко выявить корень болезни и вырвать его, словно сорняк в земле. Боль мужчины была столь остра, что девушке даже не приходилось сосредотачиваться на нем: ее тело горело словно в адском огне. Сердце Эльмины предательски заныло от жалости - никакая живая душа не заслуживает испытывать такие страдания. — Ты, видно, та самая Эльмина из Поморья?- тихо прохрипел мужчина, чьи слова изумили деву, заставив на время даже позабыть о телесной боли.- Белка много говорил о тебе, рассказывал, что ты способна на настоящие чудеса. Ее уголки губ на миг дернулись: значит, мальчику удалось разыскать спасенных фэйри из своего народа. Душа ее теперь была спокойна за голубоглазого юнца и не корила себя за то, что не привела его к родным сама, оберегая ребенка от возможных опасностей. — Он нестерпимо болтлив,- прошептала она, едва улыбаясь. — Когда фэйри удалось захватить Граммэйр, войска Красных Паладинов и Утера Пендрагона осадили город. Я до сих пор не могу вообразить, как ему удалось пробраться в город через осажденные ворота. Он был очень решителен и серьезен, когда просил помощи, дабы вызволить вас из лап Паладинов. Грозился, что отправится спасать вас сам, коли никто не решится. Слова мужчины вызвали у девушки ком в горле, что неприятно давил глотку и вызывал нежеланные слезы. Дева уже не помнила, когда плакала в последний раз: слишком много их пролилось в прошлом. — Я как раз отправлялся искать пропавшую группу фэйри, что шла в город. Мальчик сам обратился ко мне, хотя никогда прежде мы не говорили. Уж сильно просил он прийти к вам на помощь и рвался самому отправиться спасать вас. Как долго вы держали путь вместе? Он очень привязался к вам. — Чуть меньше двух седмиц,- отозвалась Эльмина.- Неужто вы… — Я не мог отказать такой решительной просьбе. К тому же, я бы не простил себе, если бы с этим мальцом стряслось что-то дурное, когда он отправился в одиночку в лагерь Паладинов. А я уверен, что он так и поступил бы. — Значит,- горестно вздрогнуло ее сердце,- значит, вы терпели все эти муки из-за меня, того, кого вы никогда прежде и не видывали. Пытаясь вызволить незнакомца, вы сами пострадали. Я перед вами в долгу. Как ваше имя? — Меня нарекли Зеленым Рыцарем, но мое истинное имя - Гавейн,- прошептал он, кривясь от очередной вспышки боли.- И вы ничего должны мне, миледи, я не смог спасти вас. Девушку терзало непримиримое чувство вины. Этот храбрый мужчина, кому удалось вызволить столько невинных созданий, кто так рьяно и беззаветно защищал свой народ, кому удалось достигнуть невозможного - отобрать такой большой город у Паладинов с малым количеством фэйри, лежал сейчас подле нее жестоко искалеченный изощренными пытками, и все от того, что хотел вызволить ее, чужеземку, которую никогда в глаза не видел. Эльмина не желала брать еще один грех на свою душу, она не позволит, чтобы хоть кто-либо простился со своей жизнью из-за нее. Она знала, что, излечив его, жизнь ее будет в крохотном шаге от кончины, однако смерть не страшила деву; нет для ватрена конца краще, чем умереть, спасая жизнь другому. — Вы можете приблизиться ко мне?- промолвила дева.- Мне нужна лишь ваша рука. Мужчина глядел на нее несколько мгновений, обдумывая ее слова, а после, превозмогая острую боль во всем теле и стараясь проглатывать страждущие стоны в горле, стал медленно продвигаться телом ближе. Из последних сил он оперся раненой спиной о деревянную перекладину, где свисала закованная рука девы, и протянул свою. В тот миг Эльмина словно ожила: в ней появилась невероятная сила, что сжала кровавую мужскую ладонь. Закрыв глаза, девушка сосредоточилась лишь на нем, глубоко вдохнув воздуха в легкие. Совсем слабое, согревающее девичьи ребра пламя с тяжким трудом распалялось, растекаясь по телу и разгоняя теплоту по венам. Недостаток еды и солнца сильно сказались на способностях девушки: ей еле удавалось терпеть те невыносимые мучения, какие приносили рыцарю его раны. Очаги увечий были на всем теле, особенно сильно отдавая жгучим огнем в суставах, многие из которых были раздроблены, и груди, где алели свежие ожоги от раскаленного железа. Ей не удастся излечить все повреждения, но по крайней мере мужчина сможет спокойно видеть и ходить. Вновь глубоко вдохнув, Эльмина стала едва слышно шептать христианскую молитву на родном наречии, обращаясь ко Всевышнему с искренней просьбой исцелить отважную живую душу и избавить тело от тяжких мук. Гавейн с изумлением наблюдал, как ладони девушки плавно озарились приятным золотистым светом, отражая блеск ее мерцающих алых узоров на щеках. На нездорово бледной коже искрились ее метки, принимая вновь отчетливый багровый облик. Эльмина читала молитвы до тех пор, пока не ощутила, что начинает слишком быстро терять свое сознание с миром и начиная погружаться в сумрак. Она понимала, что не провела лечение до конца, но на большее ее силы не были способны. Гавейн не мог поверить своим глазах, когда внезапно осознал, что пронзительная невыносимая боль во всем теле заметно стихла, оставляя лишь легкое жжение в области свежих ожогов, что сейчас уже порозовели, и небольшие ноющие позывы в области ног, где были повреждены колени. Мужчина решился пошевелиться и изумился сильнее прежнего, понимая, что имеет силы подняться на ноги. Мучительный гул в ушах исчез, а глаза, что нестерпимо саднили от порезов, были в прекраснейшем состоянии, словно им и не причиняли никакого вреда. И хоть слабость в теле ещё была ощутима, Зеленый Рыцарь мог ходить и нормально разговаривать без телесных страданий искалеченной плоти. Он с благоговением взглянул на свою спасительницу, и радость его от излечения поникла: дева выглядела хуже прежнего. Казалось, кожа ее была белее первого снега, волосы совсем потеряли всякий блеск, а голова полностью повисла, не имея сил более держать тело ровно. Она так и не открыла глаз, отчего мужчина не на шутку испугался, подумав, что дева покинула этот мир. Но она ещё была жива, о чем говорило ее едва заметное тяжёлое дыхание. — Потерпите ещё немного, миледи,- прошептал Гавейн, поднимаясь на ноги и подходя ближе к девушке.- Я клянусь, что вызволю вас, чего бы мне это ни стоило. Дева издала короткий стон, медленно мотая головой и пытаясь вымолвить слово, но ничего не выходило - ей казалось, что шевелить губами было также невыносимо тяжко, как сдвинуть с места каменную глыбу. Мужчина внимательно осматривал ее кандалы на запястьях, обдумывая, каким образом их можно отворить, но довольно быстро понял, из какого металла они были выкованы. Рыцарь тяжко вздохнул, почесав подбородок: ему не под силу справиться с ними без ключей, но оставить деву здесь, бросить человека, спасшего ему жизнь, было немыслимо. — Можно попытаться вырвать кандалы из древесины,- размышлял он, дергая на себя одну из оков и пытаясь сорвать его из столба, но понял, что у него слишком мало сил, последствия от пыток все же давали о себе знать. Едва ощутимое прикосновение посиневших женских пальцев остановило попытки Зеленого Рыцаря и заставило обратить свой взор на деву, какой удалось опереть голову о столб. — Сир Гавейн,- безумно тихо произнесла она, заставляя мужчину наклониться к ней ближе, чтобы расслышать ее слова,- молю вас выслушайте меня. Эти оковы… их ничто не отворит, лишь ключи, какие для них предназначены. Я истратила последние силы на ваше исцеление, оно не полное, оттого у вас нет достаточных сил, чтобы сразиться с Паладинами, но есть силы, чтобы сбежать подальше из этого лагеря. — Я не оставлю вас,- твердо отозвался Гавейн.- Я до конца своих дней не прощу себя, если вы умрете. Если бы не вы, завтрашние терзания погубили бы меня. Я не могу оставить вас им на растерзание. — Вы действительно хотите отплатить мне за свое спасение? — Больше всего на свете, миледи. — Тогда уходите сейчас же из лагеря и отыщите Белку. Уверена, он прячется в лесу. Возможно даже, неподалеку отсюда, и уже продумывает план, как бы нас обоих вызволить. Он храбрый сердцем, но слишком юн, защитите его, Гавейн. Если хотите отплатить мне, сделайте все, чтобы силы мои не были отданы напрасно. Вы клянетесь мне в этом? — Я клянусь вам, миледи,- по-рыцарски кивнул он, положив ладонь на область сердца.- И никогда не забуду того, что вы сделали для меня. Как звался ваш народ, леди Эльмина? — Ватрены,- на выдохе отозвалась она.- И я буду помнить вас, Зелёный Рыцарь. А теперь живее ступайте, уходите. Поджав губы, мужчина нахмурил брови: ему было ненавистно чувство собственной неспособности что-либо сделать, дабы спасти юную девушку. Но он дал ей священную клятву, а посему обязан сдержать ее. Оглянув взглядом весь шатер, он осмотрел сквозь прорези все в округе и обнаружил, что задняя его сторона никем не охраняется, поэтому решился уходить оттуда. Дождавшись удачного момента, он, немного поежившись от ноющей боли в теле, прижался телом к земле и осторожно приподнял ткань шатра. Он в последний раз оглянулся на спину пленницы. — Как только я доберусь до своего народа, соберу отряд лучших наших бойцов на вашу выручку. Я освобожу вас, миледи, и не позволю Тайным забрать вас к себе. Увидев лёгкий кивок в ответ на его слова, Гавейн переполз через ткань и быстро оказался на улице за пределами шатра. Никогда он не чувствовал себя более низко, как сейчас, позорно сбегая из лагеря своих врагов, а не отражая удары их клинков. Но идти на рожон было крайне опасно, он не имел при себе оружия, которое вряд ли бы смог крепко держать в руках. Иногда и бравым рыцарям лучше стоит тихо улизнуть под покровом ночи, дабы вновь не пролилась кровь.