Шёпот твоей души

Неделей спустя

Апрель

Больница «О благо»

      POV Geno       Прямо рассказать родителям о случившемся вышло далеко не с первого раза. Лишь спустя несколько лет, пустых надежд и ложных страхов, я смог побороть свой глубокий и мучительный стыд. Сдерживал меня не только он, но ещё и странная установка, где-то случайно услышанная и запечатлевшаяся в памяти надолго. — «Мальчики не только не должны плакать, но также просить о помощи и жаловаться, они должны быть сильными и мужественными», — сказал, кажется, какой-то взрослый на улице.       Не знаю, видимо, в его понимании, мы — сверхсущества, внеземного происхождения, однако тогда, услышав лишь раз, принял к сведению и запомнил. Уже в школе, когда Киллер начал избивать меня со своими дружками, а одноклассники всячески издевались, я не мог никому рассказать, — это же не по-мужски. Мне нужно было уметь постоять за себя и дать сдачи, но из-за собственной слабости не мог этого сделать, из-за чего сильно переживал. Оставалось только терпеть и молчать, всё же мужчина должен быть терпеливым. И родителям, как бы это ни было глупо, тоже боялся сказать. Прекрасно зная их, страшно трусил и дрожал. Почему-то считал, что они могут возненавидеть меня за такую новость или, что хуже, будут разочарованы. — «Ты же мальчик, как тебя могли изнасиловать? Стыдно должно быть», — сказала бы так мама.       А всё из-за тех слов, которые ударили в голову и засели там, не желая выходить. Но теперь, когда я нашёл в себе силы рассказать, ничуть не жалею, ведь их реакция оказалась вполне нормальной. Всё же просить о помощи не стыдно и ничуть не плохо, мне даже стало как-то полегче, будто камень с плеч упал. Просьба о помощи — это не показатель твоей слабости; это просто факт того, что тебе нужен взгляд со стороны. Стоп, это же одно… ладно.       Разумеется, раз уж я сказал родителям, то, что им было необходимо знать, хоть и не всё, мне требовалась профессиональная помощь, ибо они мне полностью помочь не сумеют. Вот мы и поехали в больницу и обратились к психиатру, который, на основании нашей истории, дал направление к психологу, а уже после, на основе его слов, назначил лечение. И не какие-то там беседы с мозгоправом, а целый квест с заданиями!       Первым на очереди меня ожидали групповые занятия. Честно, о таких я знал только из фильмов, но в реальности никогда не принимал участия. С психологами-то толком не говорил никогда, а с группой тем более. Когда смотришь на это через экран, то всё кажется таким интересным и крутым. Никогда не понимал, чем такой метод может вообще помочь, но вот — узнал на практике, что он из себя представляет. По идее, моё время должно было быть в среду, ровно один час, но так как у них не нашлось пациентов с похожей ситуацией для группы, то они решили впихнуть меня в другие. Сразу в несколько, так что теперь я в неделю, пять дней подряд, пять часов занимаюсь с разными людьми.       Группы каждый день меняются. Например, в понедельник — группа работает над контролем агрессии, во вторник — борется со страхами, в среду — помощь для тех, кто не может принять себя и не доверяет окружающим, в четверг — люди с низкой самооценкой, пытающиеся себя полюбить, ну и в пятницу — группа тех, кто пытался и всё ещё хочет покончить с собой, те, кто нуждаются в смысле для жизни. Для меня это было слишком, но врачи уверяли, что такое лечение пойдёт на пользу. Одновременно с тем, как я развиваю навык общения с разными типами людей, ещё и привыкаю к резким изменениям, чтобы перестать бояться перемен. В первые дни просто молча сидел и наблюдал, анализировал их разговоры и запоминал людей, а также их истории. Было сложно вот так открыться незнакомым, учитывая, что родной матери едва смог, поэтому и потихоньку разведывал новую территорию, так скажем.       И потом, когда до меня вдруг дошло, что эти люди не опасны, что пришли они сюда за помощью, как я, и что вредить мне они не собираются, стал принимать активное участие в беседах. Говорил о себе, рассказывал смешные моменты, слушал и давал другим советы. В письменной форме, естественно. Всё было не так уж и страшно, просто мой, всё ещё детский мозг, любит выдумывать себе всякое. Группы каждый день становились больше, пока не остановились на девяти человек, не включая меня и врача. Ребята, примерно моего возраста, оказались такими же тихими и спокойными, разве что нашлись парни, похожие на Рипера, даже похуже. Но и они не пугали меня. Не знаю, что из этого выйдет, однако мне однозначно нравится такой формат лечения.       Помимо групповых занятий, были ещё и другие лечебные процедуры. Такие как дыхательная гимнастика. Штука странная, но весьма нужная. На ней меня учат правильно дышать, если случился приступ, приснился кошмар или возник обычный страх. Глубокие вдохи и выдохи, ровное дыхание и мысленный счёт. Будет смешно, если я помру не из-за панички, а тупо из-за того, что буду дышать неправильно. Массажные сеансы стороной, увы, не обошли. Девушка умело помогала мне расслабить и без того напряжённые мышцы и восстановить нервную систему. Только вот её пальцы, мягко и аккуратно касающиеся моей спины, только напрягали. Понимаю, что это часть лечения, и это, вероятно, должно помочь мне справиться с гаптофобией, но это так невыносимо. По мне будто холодные лапки пауков бегают, до того неприятно. Благо, он лишь два раза в неделю, иначе бы я слёг. Предлагали ещё иглоукалывание, но тут и спрашивать не стоило: моё лицо дало однозначный и твёрдый ответ. Вот ещё, пусть только посмеют меня иголками тыкать, сам затыкаю.       Существовала также и арт-терапия, которая, по моему скромному мнению, была лучше всех. Эта чудесная музыка, яркие палитры цветов и мягкая глина, пластилин. Хоть многие и считают, что это сугубо детская процедура, мне кажется, взрослым она тоже должна помочь. Благодаря ей ты заглядываешь внутрь себя, узнаёшь о себе что-то новое, нестандартно мыслишь и находишь решение проблемы, о котором даже не подозревал. Она развивает память, мышление, повышает внимание и самооценку. Взрослым такого как раз не хватает. Я, правда, не уверен, что мне это как-то поможет, но, по крайней мере, так проводить время только в радость. «Чтобы быть счастливым, нужно быть здоровым», — сказал психиатр и назначил мне строгую диету. Теперь я питаюсь аж три раза в день! Это просто возмутительно. Как в меня должно столько влезать? А если есть не хочется, через силу пихать? И ведь питаться надо правильно и полноценно, а не постоянными перекусами. От мяса меня быстро начало тошнить, так что перешёл на овощи, фрукты и молочные продукты. От них хоть нет такой реакции. Не знаю, стану ли счастливым хотя бы капельку, но аппетит, возможно, вернётся, если столько есть, да и в весе прибавлю. Кто знает, может, и спать начну лучше? Буду кушать, ничего не поделаешь.       Ещё ходил к логопеду, так как именно он научит меня говорить, а это — самое главное в лечении. Ну, и куда же без врача, который будет с тобой говорить, чуть ли не каждый день, залезая в твою голову, словно червь? И нет, — это не психолог, а психотерапевт. Я раньше не знал, чем они отличаются, но теперь знаю. Психолог — он как консультант: говорит с тобой, выявляет симптомы, проблемы. Психотерапевт подробно интересуется твоей жизнью, даёт советы, словесно поддерживает, вы постоянно видитесь и разговариваете. А вот психиатр тобой вообще не интересуется. Ты просто приносишь ему бумажку от психотерапевта, он на неё смотрит, как на мусор, и выписывает рецепт на лекарства. Мне попался возрастной мужик, который не любит разговаривать и совершенно не умеет улыбаться. Только сидит и пыхтит как паровоз, постоянно возмущаясь. Не знаю, все ли они такие, но мне однозначно не повезло.       А вот с психотерапевтом повезло не то слово. Женщина была не молодая, но и не старая. Она оказалась очень тактильной, всех обнимала, гладила по головке, держала за руку. Но со мной она себя вести так не могла, хоть и хотела, поэтому сдерживалась. Сама по себе она очень милая и забавная. Вечно рассказывает истории из своей жизни, тем самым поднимая мне настроение, да и я сразу же начал ей открываться. Не знаю, источала ли она какое-то доверие или тепло, однако мне захотелось с первого же дня рассказать ей всё. Абсолютно. Я же сам решил, что мне нужно стать нормальным, а чтобы это произошло, нужно не только начать говорить, но и проработать все страхи и болезни. С ней мне это точно удастся.

***

      Пушистое, горчичного отлива, с округлой спинкой в виде полосок и двумя подлокотниками кресло нравилось мне так сильно, что я готов был выкрасть его из-под носа врача. Такое удобное и вместительное, здесь и для Рипера место останется, правда мало, но это уже его проблемы. Сев по-другому, залезая на него с ногами, всё же передумал и перекинул их на подлокотник, облокачиваясь спиной на второй. Вот оно: идеальная поза и место. Удобнее уже не будет. Сколько можно копошиться с этим? Так ведь и время моё выйдет, а я только и успел, что поздороваться. «Всё, я готов», — сообщил женщине, сидящей за компьютером. Она была так погружена в работу, что, казалось, совсем не замечает меня. Потому и глаза подняла чуть позже. — Так быстро? — внезапно спросила она с таким удивлением, что я и сам изумился. Осмотрев меня, с недоверием добавила: — Тебе… точно так будет удобно? «Да. Лучше я уже сесть не смогу», — ответил ей, усмехнувшись. Иначе провозимся до самого вечера. — А как же пол? — её взгляд упал на лежащий, возле меня, большой ковёр. Пушистый и полосатый. — Я специально для тебя купила коврик, чтобы ты не сидел на голом полу. Можешь даже лечь. «Извините, но мы не настолько с вами близки, чтобы я сидел на полу. К тому же, коврик явно лишний, он будет только мешать». — Ну, я могла бы тоже на пол присесть, что уж тут, мне разве нельзя? — я бы поверил, что она это серьёзно, но знакомый смех чайки и вскипевшего чайника меня переубедили. — Если передумаешь, скажи. С радостью составлю тебе компанию. «Конечно», — по-доброму улыбнулся ей, устраиваясь поудобнее. Спине стало как-то больновато, видимо, поза не такая и удобная, как мне казалось. Немного поёрзав, закинул ногу на ногу и продолжил так полулёжа ожидать. — Прости, у меня столько работы, я совсем ничего не успеваю, — натянуто и неловко улыбнулась мисс Ройс, виновато смотря в монитор. — И чай у меня закончился, и какао с печеньем. Последний пациент всё умял, я даже не успела сходить в магазин. «Видимо, он был очень голодным. Не торопитесь, я подожду», — ласково улыбнувшись, положил блокнот на живот и опустил голову, глубоко и тихо выдыхая. Действительно, куда торопиться? Мы, и так, постоянно говорим, нужно иногда отдыхать.       Это место приглянулось мне своими тёплыми оттенками и изобилием растений. Высокая пальмочка стояла возле окна в сером горшочке, в противоположном углу находилась «Монстера» с рваными листочками. Молочного цвета шторы с белым тюлем были очень длинными и лежали прямо на полу. До меня доносился запах фиалок на подоконнике и свежескошенной травы с улицы. На соседней стене, по левую сторону от меня, на коричневых полках, поселились разнообразные книги, старинные подсвечники, небольшая шкатулка, цветок «Гортензии» и «Драцена». На противоположной стене висели картины с пейзажем, чьи-то портреты и фотография кораллового рифа. На рабочем деревянном столике был лишь один маленький кактус, горы бумаг, папок, чистых листов, ручек, карандашей и предметов для рисования. Больше всего места занимал компьютер, который, скорее всего, старше самого Рипера. Для меня он старый, хоть и всего-то на год. — Я закончила, — известил меня лёгкий, но в меру уставший голос взрослого. — Не возражаешь, если я прям отсюда буду говорить? Так вставать не хочется, — лениво зевнула она, потягиваясь. «Не возражаю. Вам ведь тоже должно быть удобно», — напомнил я, чуть улыбнувшись. — Ну хорошо, — кивнула она. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь последние дни? «Не то, чтобы прям замечательно, но и не плохо, совсем. Мне больше хочется смеяться, нежели плакать. Думаю, это хороший признак». — Очень хороший, зайка, — ангельски улыбнулась женщина. На моём лице тут же вспыхнул румянец, заставляя щёки гореть от стыда. Как бы я не просил её называть меня по имени, она всё равно продолжает давать мне подобного рода прозвища. Невозможно к такому привыкнуть. Слишком мило. Смущает. — Ничего не происходило эти дни такого, что вызывало бы у тебя смех? «Было. Кое-что. На уроке физкультуры Рипер хотел похвастаться тем, какой он сильный и ловкий, так что не придумал ничего умнее, как подкинуть баскетбольный мячик высоко в потолок. Но там была сетка, и он о ней знал. Через неё этот мячик и пролетел, а обратно не смог. Так и остался там. А вот учитель этому не обрадовался, поэтому моего друга в наказание заставили ходить на корточках двадцать кругов», — даже сейчас такая глупость вызывает у меня положительные эмоции и дурацкую улыбку. Этот парень знает, как выставить себя полным придурком. — Ох, ну… вероятно, он просто хотел тебя порадовать. Вот и порадовал, только не так, как рассчитывал, — рассеянно отозвалась она, не зная, как на такое реагировать. Для меня это уже в порядке вещей. Каждый день такой. «Это точно. С ним не соскучишься», — подтвердил я, кивая. — А как в школе дела? Одноклассники к тебе хорошо относятся? «Нормально. Со многими я никогда не общался, но с некоторыми иногда перебрасываемся парой словечек. С нами иногда ещё и Блуберри с Дримом проводят время, но чаще всего они со своим лучшим другом. Мы не делимся с ними секретами и не обсуждаем что-то личное, только по поводу школы». — М, а экзамены? Тебя они не пугают? Всё-таки стресс, как никак. «Да не особо. Русский и обществознание я точно сдам, математика сложная, но, возможно, тоже выйдет, а вот литература… Не уверен, что помню на зубок каждое произведение, так что если вдруг мне попадётся вопрос, типа: «Как звали второстепенного персонажа такого-то произведения, которого выдумал учитель биологии?», я точно не отвечу». — Ну-ну, я не думаю, что учителя захотят тебя завалить. Такого вопроса или похожего на него точно не будет, можешь успокоиться, — заверила она, облокачиваясь на спинку офисного кресла. «Да кто его знает? Нужно всегда оставаться начеку», — ответил и нахмурился, опуская глаза. — Вот поэтому и нужно уметь расслабляться, — склонив голову, радушно улыбнулась психотерапевт. — Много думать и постоянно чего-то ожидать вредно, что там твой друг говорил? «Если ты будешь думать о плохом, то это плохое и случиться. А если оно случиться, ты замкнёшься в себе и перестанешь со мной говорить. А мне этого не надо», — никогда бы не подумал, что он может выдать что-то такое умное, но в то же время такое глупое. Так на него похоже. — Правильно, так что бери с него пример и не переживай. Он сам с этим справится, — так уж и быть, позволю ему переживать за нас двоих. Обидется же. — Что там с родителями у тебя? «Ой, с ними вообще замечательно! После того, как я им всё рассказал, они стали такими общительными и эмоциональными, что иногда кажется, что они моего возраста. Постоянно меня куда-то ведут, мы часто гуляем, они от меня ни на шаг не отходят. Если я иду в гости к Риперу или гулять, то они не пустят, пока не позвонят ему, а если в школу — то без него мне тоже нельзя идти. Они стали опекать меня куда больше, чем в детстве», — горестно подчеркнул я, печально вздыхая. — Ну, а как ты хотел? После такого они будут беспокоиться и переживать за тебя, на то они и родители. «Знаю, но они беспокоятся о всяких пустяках!» — возразил я. — А что им остаётся? Притворяться, что ничего не случилось? Конечно, они будут хотеть тебя защитить и будут переживать, даже когда ты станешь совсем взрослым. У меня вот, двое детей. За младшую дочь можно не переживать: она как скажет, как ударит, так и всё, вопрос исчерпан. А вот старший сын… совсем ребёнок. Материнское сердце всегда будет стремиться к детям, несмотря на то, как далеко те находятся. Это наша обязанность. «И сколько ему лет?» — поинтересовался я, вскинув бровь. Как младшая сестра может быть сильнее и опаснее? — Двадцать четыре через месяц стукнет, — прискорбно выдохнула Сара. Ну нифига себе, ребёнок. Да он же старше Рипера! «М-да, легче мне от этого не стало, но зато понятно, что мои родители не поехали головой», — усмехнувшись, поднял на неё взгляд. Не знаю, уместна ли тут подобная шутка. — Если только тем, что любят тебя, а так — да. Мы, взрослые, очень странные, когда дело касается наших детей. «Не думаю, что когда-нибудь пойму это». — Подожди, у тебя ещё впереди целая жизнь. Будут и дети, и любимая женщина. Или, может, мужчина? — как-то ехидно произнесла она, загадочно улыбнувшись. Что там у этой женщины в голове творится? «Не знаю, о чём вы там думаете, но мой ответ нет». — Ты даже вопроса не знаешь. «Всё равно. Хватит думать за меня и обо мне всякое. Я сам решу, кого любить, а кого прибить», — нахмурив брови, сморщил нос и выдохнул, словно бык. — Ох, ладно-ладно, не злись, золотце, — усмехнулась она, ласково обращаясь ко мне. — Главное, чтобы человек оказался хорошим.       Её рука протянулась к забытой кружке, в которой находился остывший кофе. Она поднесла её ко рту и сделала глоток, тут же скривившись от отвращения. Меня это рассмешило, так что, отвернувшись, прыснул в спинку кресла. Мисс Ройс так сильно уходит с головой в работу, заботясь о других, что о себе совсем забывает. Не удивлюсь, если она ещё и не ела. Её работа требует того, чтобы отдавать себя всю без остатка другим, решая чужие проблемы. Меня такая работа только бесит, потому как хорошие люди вынуждены идти на такие жертвы. Но… она с этим справляется. Не помню, чтобы хоть раз слышал от неё того, как сильно она устала или что ей всё надоело. Вот бы и мне быть таким же сильным. — Как проходит твоё лечение? — избавившись от мерзкого привкуса во рту, она подняла на меня взгляд глубоких ореховых глаз. — Меня очень беспокоит групповая терапия. Там ведь много незнакомых тебе людей, а это лишний стресс и тревога. Всё хорошо? «Да. С этим у меня никаких проблем нет», — заверил её, улыбнувшись. Даже как-то горжусь собой. — В самом деле? — изумилась она, высоко поднимая тонкие брови. — Я удивлена. «Вы в меня вообще не верите?» — надулся я, опуская брови и хмурясь. А ещё врачом себя называет. — Нет-нет, что ты. Верю, конечно, — запаниковала она, размахивая руками, — просто… переживаю. Сам ведь прекрасно знаешь почему. «Знаю, но нет причин для волнения. Поначалу мне и вправду было сложно влиться в коллектив, но со временем стало куда проще. Наблюдая за… сеансом, слушая их и анализируя разные истории, я держал у себя в голове, что эти люди не опасны. Они такие же как и я, потерянные и напуганные. Им нужна помощь, ровно как и мне. А раз уж они сломлены, то для меня не опасны. Я же сам для себя не опасен», — окончил мысль, фыркнув. Ещё бы я для себя стал угрозой. — И то верно, — согласилась она, с улыбкой выдыхая. «Мне весело на этих занятиях, так что не переживайте». — Хорошо, постараюсь не так сильно за тебя беспокоиться, — пообещала она. — А с остальными как дела идут? «Арт-терапия — полный улёт. Музыка, рисунки, лепка, — это всё так… потрясно! Ты погружаешься в творчество, даёшь полёт фантазии, развиваешь внимание и память, смотришь на проблему под новым углом. Мне она нравится, очень. Пока толку никакого, но настроение поднимает только так. Дыхательная гимнастика вещь полезная. Можно научиться правильно дышать и справляться со страхом. Кажется, я даже стал быстрее успокаиваться после очередного кошмара», — эмоционально расписал я, ничуть не жалея о подобной практике. Не зря начал лечение, столько нового узнал. — А как же массаж? — выгнув бровь, хитро прищурилась Сара. «Ужас. Ужас ужасный. Мне он вообще не нравится. Противный. Лучше бы его не было», — хмуро ответив, громко фыркнул. — Почему? Неужели всё настолько плохо? «Да, не представляете, насколько. Девушка, которая мне его делает, она молодец, у меня нет к ней претензий или личной неприязни. И я знаю, что это важная процедура и полезная, но мне она не нравится. Хоть врач и делает всё аккуратно и безболезненно, но каждый раз, стоит её пальцам прикоснуться к моей спине, так я напрягаюсь куда больше. А мне ведь расслабиться надо». — Ну… тебе просто нужно привыкнуть. Как было с группой. То, что тебе всё ещё неприятно — совершенно нормально. Так быстро и не должно начать нравится. «Знаю. Время нужно. Просто мне любые прикосновения омерзительны, даже родительские. Не думаю, что время мне как-то поможет», — положив голову на спинку кресла, опустил глаза и вздохнул. Любые прикосновения причиняют дискомфорт, но не Рипера. Почему так? Всё дело в моих чувствах? Или доверии? Это очень странно. — Не стоит заранее опускать руки, верь в себя, — тепло улыбнулась мне женщина, склоняя голову. Кажется, она верит в меня куда больше родителей. — Как у тебя со сном? Кошмары ещё мучают? «Мучают, только их словно меньше стало, и не пугают так сильно. Я этому не особо радуюсь, так как похожая ситуация уже была. Спустя время их число возросло, и они стали куда страшнее. Поэтому и ожидаю повторения». — А вдруг, не будет повторения? Что если их и вправду становиться меньше? — предположила она, взмахнув рукой. «Тогда я буду несказанно счастлив», — мечтательно улыбнулся я, очень хотя такого исхода. — А как кушаешь? Проблем с едой нет? «Ну… учитывая, что в меня теперь впихивают еду раза три в день, то не очень. Для меня это много и мне от неё плохо становится. Вот уже неделю, как без мяса живу. Тошнит от него и, если честно, не особо хочется начинать его есть. Поэтому живу на фруктах, овощах, йогуртах. Они лёгкие и быстро усваиваются». — Тошнит? Только от мяса? Ты не мог его переесть? «Нет, не думаю. Наверное, пройдёт. Я питаюсь так, как этого заслуживает моё тело, хах. Но пока не чувствую себя шибко счастливым, скорее уставшим», — глупый доктор, обманул меня. — Ничего, об этом можешь не переживать. Всему своё время, — уверила она, легко кивнув. Время, время, гадко уже от этого. — А что там с логопедом? Ты ведь занимаешься с ним? «Ещё бы не занимался. Глупые у вас вопросы», — усмехнулся я, приподнимая уголки рта. — Какие есть, — пожала она плечами, — ну так? «Нормально, полагаю. Вот вроде бы я и знаю все буквы, их звучание и произношение, а учусь этому заново. Дурацкие голосовые связки. Очень обидно, что приходится учиться этому с нуля. Пока у меня получается так себе, но, если прикладывать больше усилий то, думаю, в ближайшие пару месяцев точно начну говорить. Да и мой врач обещает хороший прогноз». — Ну, вот видишь, всё у тебя хорошо будет. Не надо переживать, солнце, — глупо улыбнулась она, снова обозвав меня, вгоняя в краску. — Что там с приёмом таблеток? Ты послушно их принимаешь? Не балуешься? «Конечно нет. С этим дядей психиатром лучше вести себя мило и воспитанно, сдержанно. А то как даст в нос своим лбом и всё — и не нужно мне никакое лечение», — насупился я, припоминая эту ворчливую морду и лысую голову. С таким человеком вообще водиться не хочется. — А-ха-ха, не такой уж он и злой, просто не очень общительный. Тебе он никого не напоминает? — рассмеялась она, на что-то намекая. «Кого это? Меня, что ли? Не, я не такой. Я добрый. А он нет. Мало того, что выписал мне столько таблеток, что на всю жизнь хватит, так и делает это ещё с таким лицом, словно я эту бумажку достал из канализации», — обиженно хмыкнул на её намёк. — Так таблетки эти нужны, и нужны тебе. Их много потому, что у тебя много… скажем… сложностей. И они все лечатся именно так. Разве они не помогают? «Помогают, вроде, пока не очень заметно. Просто их так много, что при виде всех этих баночек меня воротит. Там и от бессонницы, и антидепрессанты, нейролептики от всяких психических сдвигов, и ноотропы против стресса. Я никогда в своей жизни не пил столько. Этих таблеток так много, что можно открыть свою аптеку и продавать ещё дороже», — в моей голове уже родилась идея маленького бизнеса, но её разбили в пух и прах. — Не надо их никому продавать или отдавать, они исключительно для тебя. Я понимаю, что тебе трудно адаптироваться к новой жизни и разнообразному, возможно, даже непонятному курсу лечения, но это нужно сделать. Ты ведь сам этого хотел. «Хотел и хочу до сих пор. Наверное, я слишком сильно тороплю события и жду какого-то чуда. Глупо, да?» — по-идиотски улыбнувшись, опустил взгляд на коврик. — Вовсе нет. Чудеса, порой, случаются, особенно если их не ждут. Так что твоё поведение и отношение к лечению ничуть не плохи. Тебе просто нужно время. И вера. «С последним у меня всё плохо», — глупо рассмеялся, смотря на врача. Она также неловко улыбнулась, ничуть не злясь на меня. — Как раз об этом и хотела тебя спросить. Какая у тебя цель? В смысле, как ты сам считаешь, когда всё наладиться и наладиться ли вообще? Каковы твои ощущения на этот счёт?       Ох, до чего же умные вопросы пошли. Сейчас бы ещё сообразить. «Имеете ввиду, что со мной будет дальше? И чего именно я хочу?» — Да. Надеюсь, ты уже задумывался об этом. «Больше всего на свете я хочу начать говорить, и, думаю, что это скоро случится. Очень скоро. Кошмары не прекратятся, страхи не уйдут так быстро, как мне того хочется. Таблетки ещё будут нужны, потому что доверять людям и спокойно с ними говорить будет пока затруднительно. Да, станет значительно проще, но не настолько, чтобы быть с ними откровенным. А вот прикосновения… минимум через полгода я смогу без страха и отвращения к кому-то притронуться». — Полгода? Не слишком долго? — поразилась мисс Ройс, с беспокойством смотря на меня. «Нет. Я объективно оцениваю свои силы и, пусть даже случится чудо, но гаптофобия пройдёт не скоро. Это самая большая проблема, для которой нужно куда больше времени», — с грустью завершил я, тяжко вздыхая. Может, Рипер и есть то чудо, которое мне поможет? Должно же быть этому хоть какое-то объяснение.       Женщина хотела сказать мне что-то, но в последний момент передумала, словно боялась сказать лишнего. Немного придвинувшись к спинке, хмурясь от онемевшей и болевшей спины, придвинулся к подлокотнику, чтобы колени оказались на противоположном. Сара рефлекторно потянулась к кружке, но тут же резко отдёрнула руку, по-видимому, вспомнив вкус холодного и горького кофе. Обратив внимание на лежавшие под рукой бумаги, она стала копаться в них, пытаясь найти нужные. Через минуту эти бумажки нашлись, и я признал в них свои тесты, вернее, результаты. — Кстати, я тут твои тесты проверила, — между делом произнесла она, поглядывая на меня. «Все? Когда успели-то?» — округлив глаза, изумился я. — Да так, ночью не спалось, решила себя чем-то полезным занять, — виновато улыбнулась она, потягиваясь. «Вы их домой забирали? Так можно?» — Не знаю. Я же их проверила, а где — кому какое дело? — хмыкнула она, глупо улыбнувшись. «И что там?» — Начну с хорошего. Биполярного расстройства, булимии, диссоциативного расстройства личности, истерии, мазохизма, невротических расстройств, нервной анорексии и психоза у тебя нет. Но есть подозрения на параноидальное расстройство личности, ОКР, ПТСР, депрессию, депривацию сна, антропофобию и суицидальное поведение. «Ох… многовато для меня одного. Вы так не думаете?» — неловко натянул улыбку, не зная, как реагировать на столь страшные диагнозы. — Это всё последствия твоей травмы, так что ничего удивительного. Это лишь результаты тестов, они не могут быть точны на сто процентов. Нужно будет провести анализы и повторно сдать тесты. Не волнуйся, это всё лечится. «Легче мне от этого как-то не стало, уж простите».       Сочувственно взглянув на меня, она лишь еле слышно вздохнула. Положив голову на мягкую спинку кресла, я прикрыл глаза, слушая, как её тонкие пальчики застучали по клавиатуре. Ещё не успели договорить, а она уже занялась работой. И почему ей так мало платят? Учитывая, скольким она уже помогла, то должна быть миллионером. Усмехнувшись своим мыслям, устало выдохнул. Я знаком с ней всего ничего, но при первой встрече почувствовал, что она надёжный человек. От неё словно исходила аура добра и тепла, которая так и кричала мне, что я могу ей верить. И поверил. Ни капельки не жалею об этом. Она действительно хороший человек, тот самый, кто вытащит тебя со дна и пригреет у сердца, сказав лишь слово. А я ведь ни разу ей не сказал даже «спасибо». Такой говнюк. Надо бы поблагодарить. Вряд ли ей такое часто говорят. «Я должен был сказать это раньше, но, почему-то, не сделал этого. Спасибо огромное за вашу работу. Вы заботитесь обо мне, как о собственном сыне, и я очень ценю это. Возможно, я не самый лучший пациент, но, надеюсь, доставляю вам не так много хлопот», — виновато улыбнувшись, заглянул ей в глаза, мысленно извиняясь. — Ох, не стоило, — отмахнулась она, смущённо улыбаясь. — Я же просто делаю свою работу. Твоё выздоровление, — вот моя благодарность. Поэтому поправляйся скорее и начинай новую жизнь. А за проблемный характер не переживай — ты просто ангелочек. «Это потому, что я альбинос?» — предположил, выгибая бровь. — Я никогда не видела альбиносов, но уверена, что ты самый милый из них, — склонив голову, лучисто улыбнулась мне, немного смущаясь. — Зайка, ты не можешь быть плохим. Ты самый светлый и невинный мальчишка за всю историю моей работы. «Спасибо, наверное. Если не секрет, то кто у вас самый проблемный?» — Хм, — задумчиво хмыкнула она, потирая подбородок и опуская глаза, — дай-ка подумать. Есть одна девочка, лет восьми, у неё агрессивные вспышки и раздвоение личности. Вот это — настоящая проблема. Притом у одной из них ещё и депрессия, вперемешку с параноидной шизофренией. Ей постоянно кажется, что её вторая личность хочет её убить и завладеть телом. Хотя, как я поняла, она и есть вторая личность. «Ух, это ужасно. Наверняка вам с ней сложно приходится», — я уже пожалел, что спросил. — Ну, постепенно мы находим общий язык, так что… — она не закончила фразу, возвращаясь к работе.       Мне даже жалко её. Она одна каждый день говорит с разными людьми, часть из которых ещё и опасны. И ведь не скажет, что устала или тяжело. Может, ей тоже нужна помощь? Нужно спросить, всё ли у неё в порядке. «А у вас… всё хорошо?» — осторожно поинтересовался я. — К чему ты это, малыш? — подняв глаза на меня, она с интересом замерла. «Ну… просто вы так сильно за меня переживаете, всегда спрашиваете, всё ли у меня хорошо. А я за вас переживаю. Вы же уходите с головой в работу и совсем себя не бережёте. Может, случилось что?» — Ох, нет-нет. Не переживай по пустякам, я в порядке, — слабо улыбнулась она, прикрывая глаза. Что-то её «в порядке» не убедительно звучит. «Не особо я вам верю», — нахмурив брови, с недоверием покосился на неё. — Чего так? Да всё хорошо, правда. У меня нет никаких проблем, а если бы и были, то я бы тебе о них не сказала. Нечего свою головушку чужими бедами забивать. «А я хочу. Для меня это важно!» — На этот случай у меня есть любимый муж, который с радостью меня выслушает. «Так я тоже могу. Сделайте ему выходной, хотя бы на денёчек», — упорствовал я. — Ха, нет, Гено. Я ценю твою заботу, но не стоит. Давай мы лучше тебе будем помогать, хорошо? «Ну ладно. Тогда расскажите ту историю, когда вы спрыгнули с крыши больницы, чтобы спасти своего пациента». — Эту? Ну хорошо, — она тут же убрала в сторону всю работу и полностью ушла в рассказ. — Один мальчик так сильно не верил в себя и в то, что в мире остались хорошие люди, что после недели лечения, уже хотел уйти на тот свет, вслед за своей семьёй. Я чудом заметила его светлую макушку, бегущую по лестнице на крышу. Какой-то дурень не закрыл дверь, вот он и пробрался туда. И вот я побежала за ним-…       Пока она рассказывала эту историю, я думал о том, что буду делать, когда начну говорить. Перво-наперво расскажу родителям и порадую их, блокнот выбрасывать пока не буду. Приду в школу, буду вести себя как обычно, а потом опа — и я случайно что-то скажу. Главное, чтобы Рипер был в этот момент рядом. Кажется… я уже знаю, каким будет моё первое слово, вернее, фраза. Его это точно шокирует.       End POV Geno