Этот же день
POV Geno
Меня попросили позвать оставшихся в раздевалке. Невежливо было бы отказывать, пусть я и хотел, так что пришлось выполнять. Вернулся к ребятам и сказал, чтобы они поторапливались. Сам же, пока они выходили, забрал свой портфель и вышел чуть позже. В зале уже никого не было, поэтому я поспешил на выход, дабы не задерживать учителя. Подошёл к двери и толкнул ладонью, но, к моему удивлению, она не открылась. Тогда толкнул посильнее, надеясь, что просто приложил мало сил в начале. Даже потянул на себя подобие ручки.
Сделав шаг назад, в голову стали лезть не самые светлые мысли. Меня что, заперли? Да быть такого не может, зачем им это? Возможно, про меня просто забыли? Но как, если ребята, за которыми я ходил, сказали бы подождать и не закрывать двери? Они ведь знали, что в зале остался только я, или… в этом и заключался их план? Оставить меня здесь и уйти, словно ничего не случилось? Я покрутил головой. Нет, не верю. Они не могли так со мной поступить, просто не могли. Зачем? Какой в этом смысл? Это ведь глупо. И... Бессмысленно. Не понимаю, почему именно я? Почему всегда я попадаю в подобные ситуации? Почему они так сильно меня ненавидят? За что? Что я им сделал? Чем заслужил всё это?
По щекам потекли холодные дорожки, а сердечко болезненно сжалось. Я вновь постучал по двери и попробовал позвать кого-нибудь, но ничего не изменилось. В надежде побежал обратно в раздевалки, проверил обе, пытаясь отыскать такого же неудачника, но в них было пусто. Боль из сердца плавно перешла в глаза, пока я осматривал пустоту и понимал, что остался один. Один. Взаперти. Без возможности выбраться. Стало ещё страшнее, чем когда-либо. Вернулся в зал, с паникой осматривая просторное и светлое помещение. Да, оно освещалось лампами и было достаточно большим, но меня пугала лишь запертая на ключ дверь. Снова вернулся к двери и попытался её открыть. Стучал кулаком, бил, пытался выбить плечом, но сделал лишь больно себе. Даже ногами пинал дверцу, в надежде, что хоть кто-то услышит.
— Эй! Меня кто-нибудь слышит? Откройте дверь! Пожалуйста, прошу вас! Вы забыли меня! — громко кричал я, барабаня по двери в попытке привлечь внимание.
Не понимаю, почему никто не отвечает? Сейчас идёт урок, в коридорах гробовая тишина, неужели они не слышат? Звукоизоляции нигде нет, так что не так? Кабинет директора на этом же этаже находится, почему я до сих пор здесь? Может, от меня слишком мало шума? Может, стоит кричать громче?
— ЭЙ! ПОМОГИТЕ! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ! КТО-НИБУДЬ! ПОЖАЛУЙСТА! — сердце бешено колотилось, в глазах стоял страх, стекая по подбородку и капая на пол. Мой голос звучал как никогда громко, но быстро осип. Дрожал, пропадал, и я продолжал ломать дверь и кричать. Но никто не пришёл…
Оставив в покое ни в чём не повинную дверцу, я отошёл в сторону, тяжело дыша и всхлипывая, смотря на закрытый выход. Скатился по стенке рядом с портфелем и сел на пол, обняв колени и начав плакать. Что ещё мне было делать? Позвонить некому, докричаться — невозможно. Кроме того, чтобы плакать, больше ничего не могу. Всё равно ведь никто не увидит…
***
Сентябрь
«Дом Роллена»
Проснулся в холодном поту, с мокрыми ногами, которым стало жарко под одеялом. Сердце гоняло кровь по всему телу, согревая отдельные части, оставляя руки ледяными. Меня бросало в жар и в холод, перед глазами всё плыло из-за слёз. Лёгкие не получали кислорода, не получалось сделать вдох носом или же ртом, чужие руки крепко сжимали шею. Трясущимися от
страха и нервов руками я дотронулся до шеи и получил облегчение, когда некая несуществующая хватка ослабла. Дышать стало легче, но
боль и
страх никуда не уходили. Я сжал футболку в районе груди и прикрыл глаза, пытаясь внушить себе, что всё в порядке. Через пару минут всё вернулось в норму.
Солнце за окном ярко светило, однако на душе скреблись кошки. Порой мне хочется, чтобы оно испепелило меня, но этого никогда не будет. Я поднялся с постели, поставив разгорячённые ступни на пол. Тот ощущался куском льда, отчего глаза закатились в наслаждении. Организм постепенно пришёл в норму и работал как раньше, так что можно было уже вставать. Время на телефоне говорило о том, что ещё и одиннадцати нет. И зачем я так рано подорвался? Из-за этих снов толком и не поспишь нормально, даже на выходных. Пора бы уже к этому привыкнуть и перестать бояться каждый раз. Так я говорю себе из раза в раз, но ничего не меняется. Единственное, что радует, это то, что сегодняшний кошмар был иным, чем мои постоянные, пускай он всё равно заставил вспомнить не лучшие моменты начальных классов.
Спать дальше не хотелось, а тупо лежать в постели не имело смысла. Я лениво встал и неспешно заправил постель. Вышло всё небрежно и немного криво, но меня это не беспокоило. Нет сил что-либо делать. Заправлять кровать, спать, есть, даже просто лежать не хотелось. Всё приелось и ничего не хочется. В такие моменты я, обычно, доводил себя до
селфхарма и становилось немного легче. Теперь же приходится искать иные пути успокоения. Взяв со стула домашнюю одежду, также неспешно оделся. Чёрное худи с изображением роликов, светлые свободные штаны, которые были немного велики. Носки я терпеть не мог, потому и носил их только тогда, когда куда-нибудь шёл. Дома в них не нуждаюсь, а сейчас тем более — ноги и без того горячие. В носках будет хуже.
Выйдя из комнаты, побрёл в сторону ванны, всё ещё сонно зевая. Включил свет, перед тем, как зайти и открыл дверь. Умылся холодной водой, чтобы поскорее проснуться и попал прямо в глаз. Сразу же зажмурился от
боли и начал его тереть, пока жжение не прошло. Жаль, что этим не
убить себя. А если вместо воды использовать кипящее масло? Навязчивую идею я заткнул зубной щеткой, начав чистить зубы до белизны. Она была средней жёсткости, однако десны кровоточили от моего подхода. Я сплюнул пасту в раковину, смотря за растекающимися пятнами крови. Ополоснул рот холодной водой, избавляясь от остатков. Закрыл кран и поднял голову, рассматривая себя в зеркало.
Бледная кожа, синяки под глазами, которые, кажется, стали ещё темнее и больше, а ещё растрёпанные волосы, всё ещё мягкие и отвратно выглядящие.
Урод, какой же
я урод. Неужели моя внешность всегда была такой страшной? Как вообще можно жить с таким лицом? Теперь понятно, почему всех блевать тянет от меня. Мне и самому тошно на себя смотреть. Вновь возникло желание разбить зеркало, чтобы больше не видеть себя, но нельзя. Спасибо мне за это не скажут, а только поругают. Протянув правую руку, я провёл большим пальцем по краю зеркала, представляя себе, как расстроятся родители, когда всё стеклянное в доме перестанет быть целым. Я резко отдернул руку и шикнул, когда почувствовал пощипывание.
На подушечке пальца появилась кривая царапина, из которой очень медленно пошла
кровь. Как я умудрился о зеркало порезаться? Неужто оно такое острое? В любом случае, — это станет мне уроком, чтобы в голову перестали лезть глупые мысли. Вытерев кровь о полотенце, я наклеил на порез пластырь. Не вижу смысла обрабатывать рану или ещё что-то с ней делать. Если я подхвачу инфекцию и
умру, то всем же будет лучше. Закончив дела в ванной, я направился в сторону кухни. Родители завтракали за столом и что-то обсуждали, но тут же замолчали, стоило мне зайти в комнату. Они тихо наблюдали за тем, как я поставил себе чайник и взял кофе, насыпал одну ложку в свою кружку. Без сахара, только сплошной кофе. Залил кипятком и сел за стол, перемешивая и дожидаясь, пока напиток остынет.
Родители переглянулись и продолжили смотреть на меня с беспокойством, пока мама не заговорила.
— Э-эм, сынок? Разве тебе не противен вкус кофе? — мамин голос был полон тревоги и звучал очень неуверенно. — Что-то случилось?
У меня с собой ничего не было, так что ответить не мог. Да и не стал бы, даже если бы и мог. Не хочу с ними говорить, не хочу постоянно
врать и не хочу
беспокоить. У них из-за меня и так
проблем полно, не стоит делать их жизнь ещё труднее. Моё присутствие только всё портит; вот бы
исчезнуть раз и навсегда. Они бы этого хотели.
— Ох, что у тебя с пальцем случилось? Где ты порезался? — заметила она и с волнением спросила. Кажется, она замечает абсолютно всё и за всё сильно переживает.
Я взял в руки кружку, чувствуя неприятное жжение на ладонях. Посуда нагрелась и обжигал руки, но мне это даже нравилось. На мамин вопрос покачал головой, как бы прося её не переживать за меня. Не хочу рассказать обо всём, что со мной происходит. Понимаю, что она беспокоится, но мне это не нужно. Я этого не заслуживаю. Не заслуживаю того, чтобы за меня волновались.
— С тобой всё хорошо? По ночам спишь так же или хуже? Может, всё-таки купить тебе снотворное? Хотя бы спать будешь лучше, — предложила она, с
болью в глазах осматривая моё хрупкое тело и измученный вид.
Снова покачал головой. Какой толк от этих таблеток? Возможно я и стану спать лучше, но стану
зависимым от них. Зависимость ни к чему хорошему не приводит. Потом вообще без них спать не смогу. Зачем такое надо? Если можно просто спать и бояться, зато спать, хоть и плохо. Знаю, что она время от времени добавляет мне лекарство в напитки, но это не выход. Таблетки не изменят
прошлое. Таблетки не заставят меня всё
забыть. Таблетки не
исправят меня.
— Отстань ты от него. Думаешь, что он не понимает, что делает? — вдруг заговорил отец, поставив кружку на стол. — Он сам прекрасно знает, что с ним происходит. Просто не напирай на него из-за каждой мелочи. Если он захочет нам что-то сказать, — скажет. А до этого момента не заставляй его чувствовать себя виноватым за оправданное молчание, — после этих слов он встал из-за стола, вымыл посуду и ушёл. Мама тяжко вздохнула и пошла мыть свою кружку.
С папой я был согласен. Понимаю, что они беспокоятся и переживают; только мне решать, когда и что им говорить. Мама заботится обо мне, правда делая это так настойчиво, лишь настраивает на негативные мысли. Сделав глоток слегка остывшего кофе, резко скривился, чувствуя на языке крепкую горечь. И как мама это может пить, пускай и с сахаром? Гадость какая-то.
— Еда в холодильнике, если будешь обедать, — сказала она мне, вытирая руки. — Нам уже пора,
люблю, — поцеловав меня в лоб, она ушла в коридор. Через несколько секунд хлопнула дверь, и я остался один.
Рука легка на лоб, дотронувшись до места поцелуя. Стало
совестно,
стыдно за самого себя и то, какая же я
сволота. Завтракать не хотелось, но нужно было. Встав из-за стола прошёл к холодильнику и нашёл в нём упаковку магазинного «Наполеона». Не знаю, насколько он будет вкусным, но её вполне хватит на завтрак, а может ещё и на вечер останется. Как раз с гадким кофе пойдёт. Вернувшись за стол и вскрыв упаковку, я отломал ложечкой кусочек и отправил себе в рот. Тесто было странным и не сильно подходило к торту, крем слишком жирный и какой-то маслянистый, от него подташнивало. В целом, запивая это кофе, можно переварить, главное не думать о вкусе. Так я всё съел и выпил, даже не заметив. Противно, невкусно и мерзко, но теперь хоть желудок порадуется, а то он уже устал весь сок из себя исторгать.
Выбросив упаковку и вымыв посуду, вернулся в комнату, размышляя, чем бы таким заняться. Раз уж встал рано, то нужно сделать что-то полезное. Достал из стола жёлтую ручку с изображением золотых перьев на корпусе и зелёный блокнот, сел на удобный стул и открыл пустую страницу. Давно я уже не писал разные истории, всё никак времени не было, да и желание отсутствовало. Сейчас самое удачное время, вот только что написать? Нужно что-то повседневное или сказачное? Романтическую историю или нечто из ряда мистика? Жестокий детектив, иль интересную историю будущего? В голове не было никаких идей, как бы я не рыскал по её полкам. Никакого вдохновения. Одна голая пустота. Может, просто писать всё, что придёт в голову?
«Где-то в глубине леса, подальше от шума и людей, жил лесной эльф. Его жизнь была наполнена яркими красками и радостными событиями. Родители его очень любили и верили в светлое будущее, которое его ожидает. Компания друзей поддерживала его интерес к жизни и разным увлечениям, с ними он никогда не знал печали. Все любили его за доброту, сострадание, отзывчивость и жизнерадостность. Но никто и представить себе не мог, что он был
несчастен.
Родители слишком строго к нему относились и не считались с мнением сына. Они хотели для него лучшего будущего, и не давали права выбора в этом. Они часто ссорились по этой причине и, в последствии, он оказывался
виноватым. Друзья же и вовсе просто завидовали тому, с какой улыбкой он встречает трудности на своём пути и общались с ним ради репутации.
Однако эльф не мог никому рассказать о своих
тревогах, ведь никто не стал бы слушать. Он не хочет
беспокоить своих близких глупостями, с которыми ему приходится жить. Ему не хотелось заставлять их беспокоиться и переживать, пускай они бы этого всё равно не делали. Вся его жизнь была построена на
лжи.
Лжи не только окружающим, но и самому себе».
Дописав последние строки и отстранившись от листа, я положил голову на руку, опирающуюся о стол. Чушь какая-то. Это должна была быть милая сказка, а не погружение в психологию. Кому какая разница, что происходит у этого эльфа? Никому не интересно знать о
горе и
проблемах персонажа. Никто не желает знать
правду.
Правда никого не волнует, всем подавай только
счастливые концовки. Я всё перечеркнул и зачеркнул, что букв стало не разобрать. Сердце забилось быстрее и мне стало жарко, пришлось даже немного оттянуть ворот худи, чтобы дышалось легче. Ладони немного вспотели, но быстро вытерев их об штаны, вновь взял ручку и задумался, перевернув страничку.
Что написать в этот раз? Может, что-то более конкретное и не такое расплывчатое? К примеру, описать собственные чувства по отношению к какой-либо ситуации или выразить мнение о чём-то? Кажется неплохой идеей, только бы не испортить.
«Чем является в нашей жизни
судьба? Есть ли какие-то доказательства её существования? И можно ли хоть как-то повлиять на неё? Каждый хоть раз задавался подобным вопросом, но ответ находили лишь единицы. Судьба преподносит нам приятные сюрпризы и доставляет много
боли, когда лишает нас того, что когда-то имело цену.
У многих из нас бывали такие моменты в жизни, которые принято называть: «удачное стечение обстоятельств» или же «совпадение». Но все мы прекрасно знаем, что совпадение или удача не могут сопровождать нас всю жизнь. Всему есть предел и у всего есть цена. Далеко не всегда мы знаем эту цену и делаем непоправимые вещи.
Как так выходит, что человек оказывается в нужное время в нужном месте? Как выходит, что он избегает опасности, даже не подозревая о ней? Вероятно, это и может называться судьбой. Но можно ли как-то изменить её? Или же человек не способен изменить то, что уготовила ему жизнь?
Если родители хотят, чтобы ты стал врачом, а ты хочешь совершенно иного, можно ли повлиять на будущее? Может, в этом и заключается
смысл человеческой жизни? Решить для себя: жить так, как хочет этого
судьба или пойти против неё и сделать своё будущее таким, каким
ты сам хочешь его видеть?»
Поставив вопросительный знак, я откинулся на спинку стула и положил холодную ладонь на лоб. Горячий, неужто заболел? Вроде не чувствую себя таким больным, разве что чуть-чуть. Душно как-то, нужно окно открыть и впустить в комнату свежий воздух. Для этого пришлось встать и дойти до окна, открыть его и вдохнуть уличный запах. Это меня расслабило настолько, что ноги сами собой решили подогнуться. Благо я не упал, но силы куда-то подевались, кое-как вернулся за стол и сел на нагретый стул. В комнате стало прохладнее, лёгкие получали достаточно кислорода для поддержания во мне жизни. Только не пойму, почему сердце так разгоняет кровь, и почему лоб горит. Организм уже не справляется со мной?
Написанная история выглядела ещё хуже, чем прошлая. Что это за выброс философии? Какая к черту судьба? Неужто в голову не пришло ничего нормального? Раньше ведь я как-то писал и писал красиво, интересно. Эти истории можно было читать родителям или же просто самому перед сном, но не это. Я просто
бездарность. Перечеркнув весь текст, я закрыл блокнот и, вместе с ручкой, бросил его в ящик. Я взялся за голову и закрыл глаза. Что не так? Почему так сложно сосредоточиться на чём-то? Ну не могу заболеть прямо сейчас, нельзя мне болеть. Учёба ещё толком не началась, а я уже слягу с простудой. И без того здоровье слабое, а тут ещё и психологические трудности.
Жар не проходил, но зато начала болеть голова, из-за чего мне было ещё противнее. Чем бы занять себя? Писать стихи — явно глупая затея: раз уж рассказ написать толком не могу, то рифму и подавно не подберу, только нервы потрепаю себе. Вернее, то, что от них осталось. Но занять руки, а точнее голову, чем-то стоило. Взгляд пал на стоящие на полке учебники. Сделать уроки? А почему бы, собственно говоря, и нет? Всё равно заняться нечем, хоть так голову себе забью. Рука потянулась к какой-то книжке, и я взял учебник по литературе. М, блеск, как раз творческий предмет. Задание из дневника гласило, что мне нужно написать анализ стихотворения Пушкина. Не можешь написать стих — так будь добр, сделай анализ чужого. Прям для меня задание.
«Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день
печали был мне дан.
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи, —
Храни меня, мой талисман.
В уединеньи чуждых стран,
На лоне скучного покоя,
В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман.
Священный сладостный
обман,
Души волшебное светило…
Оно сокрылось, изменило…
Храни меня, мой талисман.
Пускай же ввек сердечных ран
Не растравит воспоминанье.
Прощай, надежда; спи, желанье;
Храни меня, мой талисман.»
Ух, какое непонятное выражение чувств. Никогда не понимал поэтов, как вообще можно выразить свои эмоции через рифмы и намёки? Не проще ли написать напрямую, без метафор и лишних фраз? Наверное, им проще рассказать всё так, чтобы не каждый мог понять, — на то они и стихи. Но мне нужно как-то его проанализировать. Хм, речь идёт о каком-то талисмане и, следуя логике стихотворений, он не материальный. Быть может, что-то произошло в жизни автора, что омрачило его жизнь и погрузило в печаль. Чья-то
смерть или
потеря чего-то важного. Возможно, он был на волоске от смерти, и его спасло какое-то
чудо. И теперь это самое «чудо» его защищает от всех бед этого мира. В чужих странах, с разбитым сердцем, от гроз и стихий.
Не знаю, прав ли я в своих мыслях, но думаю, что записать их всё же стоит. Только вот голова гудела и гудела сильно, больше в районе лба, чем у висков. Она у меня побаливает время от времени, но не часто так сильно. Её будто кто-то держит и с силой сдавливает, ломает мне череп, сверлит дыру во лбу — не знаю, как это описать. Но помимо головной боли и жара в теле, бешено работающего сердца, боль перетекла в другие части тела, а в особенности в живот. Я опустил руки и надавил на него, пытаясь уменьшить
боль. Это не помогло. Поднял ногу, согнул в коленке и поставил на стул, прижав к животу. По какой-то непонятной причине это всегда убирало и ослабляло
боль. Не знаю, как это работает и с чем связано, но это так. Однако сейчас толку от этого не было.
Пришлось присоединить к ней ещё одну ногу, но легче не стало. Пот стекал под одеждой, а к горлу подступил неприятный ком. Подташнивало — не очень хороший знак. Ощущаю себя как девочки, у которых очень болезненные месячные. К счастью, их у меня быть не могло, так что и сравнить точно нельзя было. Просто не с чем. Наверное, стоит прилечь и скрутиться, поджать под себя ноги и полежать так немного. Окно открыто, а свежего воздуха нет. Смысл было его тогда открывать? Никакого проку от этой дырки в стене, такая же
бесполезная, как и я.
Поднявшись со стула, уже хотел было пойти к кровати, как меня резко скрутило. Голова упала вниз, руки надавили на живот, и я ощутил подступающую к горлу тошноту. Знакомый до отвращения привкус заставил меня сорваться с места и побежать прямиком в туалет. Выбежав из комнаты и включив в нём свет, упал на колени и, стоило поднять крышку унитаза, как меня вырвало. Из меня вышел весь завтрак с частичками кофе, и вышел достаточно сильно. Дело проходило слишком громко, и от моих звуков тошнило только сильнее, но я ничего не мог с этим поделать. Из глаз текли слёзы, из носа — сопли, пот стекал по лицу и телу, было холодно и жарко одновременно. Особенно пол ощущался ледяным, словно я был на северном полюсе.
Радовало лишь то, что в желудке не было пусто, ибо блевать пришлось бы кое-чем другим. Желчь ведь кислота, пускай и слабая, но если слишком часто и много будет проходить через гортань, то так может сжечь её или сделать что-то плохое. Тогда вообще есть больше не смогу, всё будет выходить через то, через что попадает в горло. Цвет выходящей субстанции был иным, но у меня не возникло желания рассмотреть это повнимательнее. Как-то не до того было. Блевал так минут пять, если не больше. И больше всего меня нервировало, когда рвота просто не шла самостоятельно и приходилось пихать в себя пальцы и помогать ей с этим. Тошнило от собственных звуков, запаха в помещении и вида этой жижи. Из-за этого рвало больше, чем хотелось бы.
Как только последний раз ушёл в унитаз, я тут же смыл это дело, чтобы лишний раз не провоцировать свой организм. По лицу стекали слёзы, сопли, пот, слюни и остатки блевотины. Мне было невыносимо жарко, однако живот и голова уже не так сильно болели. Единственное слабость во всём теле была и ломота, даже не уверен, что смогу встать. Неподалёку стоял освежитель воздуха, которым я воспользовался. Помещение наполнилось морским бризом и тошнотворный запах стал медленно исчезать в нём. Стало легче дышать. Я немного откашлялся, стараясь не блевануть, пускай немного и хотелось. Как только мне стало полегче, начал подниматься с пола, держась за стенку.
Всё кружилось и плыло перед глазами, во всём теле и впрямь была слабость. Пришлось постоять так немного, прежде чем покинуть тесное помещение. Вышел в коридор и выключил свет, пошёл в сторону кухни. Ну, пошёл — это громко сказано, скорее поковылял, едва держась на ногах, придерживаясь за стены и мебель, из последних сил ползя в комнату. Спешить мне было некуда, так что добрался не быстро. Налил себе в кружку кипячёной воды и выпил, делая небольшие глотки. После выпил ещё один бокал, потом ещё. В животе уже ощущалась небольшая тяжесть, а комок тошноты из горла ушёл, оставив горький осадок, вероятно, желудочного сока.
Видимо, не заболел. Неужели тортик оказался не свежим? То-то я думал, что за кислинка ощущалась в креме. В мусорку лезть и проверять сроки годности не стану — поверю на слово. Наверное, стоит смотреть, прежде чем что-то брать. По крайней мере не умер и не сильно отравился, но остался без завтрака. Ладно, не страшно, просто заменю его обедом, но попозже. Вернулся в комнату также медленно, как и полз на кухню. Убрал учебник по литературе и взглянул на время. Скоро двенадцать, ничего себе я долго всё делаю, как черепашка. Почему же время так медленно идёт? Нет, наоборот, слишком быстро. Я только позавтракал и рассказы испробовал, уроки сделал, проблевался, не могло же пройти почти два часа?
Можно было ещё поделать математику или физику, но я решил, что лучше немного расслабиться. Взял одну из любимых книжек, залез на кровать, поставил к стене подушку и открыл на нужной странице. Мне хотелось просто уйти из реальности и не думать о том, что тревожит мою грешную душу. А раз уж не могу сделать этого в собственном мире, то сделаю в мире этого автора.
«Прогулка по краю отвесной скалы может вызвать
страх, несмотря на ясное понимание того, что установленное заграждение не даст вам упасть. Не важно, что дорожка совершенно не скользкая, а заграждение не кажется хрупким; ваше сердце всё равно бьётся быстрее, а ладони потеют. Само по себе знание того, что вам нечего бояться, не уничтожает ваш
страх. Даже несмотря на то, что большинство людей могут контролировать свои действия и твёрдо ступать по дорожке, они лишь изредка позволяют себе окинуть взором открывающиеся перед ними пейзажи. Опасность ощущается даже тогда, когда объективно её не существует».
Экман, автор этой книги, стал для меня тем, кто показал мне прелести психологии. Раньше я всегда считал её скучной и ненужной, в особенности
ненавидел психологов и психотерапевтов, которые лезут в твою голову. Мне казалось это неправильным и неприятным, но, с помощью этой книги, мне стало известно, как правильно описывать те или иные эмоции. К примеру, что
страх описывается не только суженными зрачками и округленными глазами, но также и притоком крови к ногам, так как тело отдаёт всё тепло для того, чтобы мы могли убежать от опасности. Брови отвечают за печаль, глаза — за страх и радость, а гнев больше описывает какие-либо изменения в теле и поведения. В общем, книга действительно интересная и стоит того, чтобы изучить основы.
Но дальнейший текст как-то расплывался, и вся суть была мне непонятна. В голове начали возникать мысли, из-за которых мне весь день было паршиво. Мысли эти были о Рипере и вчерашнем дне. Я старался не думать об этом, но чем больше отвлекал себя, тем дольше меня это беспокоило. Поэтому решил немного поразмышлять на эту тему, чтобы успокоиться. Эти придурки, которые лезли ко мне на протяжении всего времени, казалось, не оставят в покое. Подшучивали, смеялись и говорили колкие гадости, чтобы задеть меня и потешить себя. Больше всего я
боялся, что они применят физическую силу или сделают со мной то, что
сломает меня
окончательно.
Страшно было даже думать об этом, и предполагать подобное заставляло сердце стучать быстрее и чаще. Благо, Рипер оказался поблизости и вступился за меня. Это его совершенно не касалось, ему не стоило лезть не в своё дело, но я благодарен. Мне действительно приятно знать, что он пошёл на это, осознавая все риски. Хоть в этот раз его чрезмерное любопытство сделало добро. Не знаю, что он сказал тем ребятам, но они очень быстро разбежались. Меня это не особо волнует, просто приятно осознавать тот факт, что кому-то не всё равно. Правда, из-за меня у него теперь могут возникнуть
проблемы. Надеюсь, что те парни не объявятся в ближайшее время. Иначе мне придётся избегать своего спасителя и стараться сделать всё возможное, чтобы вновь не втянуть его в драку. Его ведь могут и исключить за такое. Не думаю, что ради меня он будет рисковать своим будущим. Я этого
не заслуживаю.
На самом деле он не так уж и плох, как мне думалось раньше. Эта упёртость и настойчивость весьма ценные и хорошие качества, если знать, как правильно ими распоряжаться. Он явно не знает, да и мне не особо приятно, что он всё время крутится рядом и не даёт прохода. Слишком уж он прилагает усилия в том, в чём не нужно. Лучше бы учился лучше и спортом занимался, а не с такими как я общался. Но его отличие как раз и заключается в этой навязчивости, ведь именно она показывает его намерения. В отличие от остальных ему
хочется со мной быть в тёплых дружественных отношениях. И мне кажется, что в этом он весьма
искренен.
Он, может, и выглядит временами очень
холодным и
отстранённым, будто бы
равнодушным ко всему миру, но на его лице достаточно часто задерживается улыбка, и мне кажется, что она не так
честна, как его отношение ко мне. Он словно
прячется за ней,
защищает себя от
проблем и
тревог,
скрывает боль или что-то
травмирующее — не знаю. Я никогда не понимал таких людей, которые предпочитают прятать душу за натянутой улыбкой. Зачем скрывать от других своё состояние, если практически всем и так всё равно? Гораздо проще не показывать эмоций вообще, чем заставлять себя радоваться жизни. Человеку вообще не должно быть дела до того, что думают по этому поводу окружающие. Не у них ведь
проблемы. Но я буду считать, что это просто мои мысли, а не реальность.
Может, он и показывает свою серьёзную и холодную сторону, но мне всё же приятнее видеть его улыбку. Не знаю, что за стереотипы о голубоглазых живут в головах у многих, но Рипер не кажется мне таковым. Да, его глаза, в которых не просто видно море, а проблёскиваются сами волны и белая пена, выглядят холодными, но я уверен, что его сердце горячее и живое. Он очень
эмоциональный и
ранимый, даже если не показывает этого. Сколько раз я его игнорировал, а после избегал — наверняка ему было очень неприятно и обидно. Он ведь ко мне с чистой душой, добром, а я веду себя как последняя
скотина. Даже ни разу не извинился за это…
Моргнув, тут же вылетел из мыслей и посмотрел время лежащего под боком телефона. Глаза собирались выкатиться и покинуть тело, брови улетели высоко вверх. Чего? Хотите сказать, что я почти час тупо читал и думал? Час? Не, ну это уже жутко. И странно. Жутко и странно. Брр. Аж мурашки по коже прошли. У меня иногда бывает такое состояние, когда все действия и мысли заторможены — в такие моменты ощущаю себя черепашкой или улиткой, очень медлительной и ленивой. Обычно такое случается в период болезни или же во времена особенной усталости, но никогда так сильно не было.
Время летит так быстро, а я ещё толком ничего и не сделал. Проснулся, порезался о зеркало, позавтракал, пописа́л, сделал уроки, проблевался, сел читать и подумал немного. Получается, всё это делалось мной около трёх часов? Большего бреда мне не доводилось слышать. Это же насколько нужно быть медлительным? Радует то, что сердце вернулось в норму, жар прошёл, голова и живот перестали болеть, но сильная усталость, а также боль во всём теле, всё ещё меня сопровождала. Не хотелось ничего делать, совершенно ничего. Можно было бы почитать ещё пару страниц, учитывая, что я даже эту не прочёл, но не буду. Наверное, стоит пойти и пообедать, раз уж позавтракать не вышло. Заодно и прогуляюсь, немного проветрюсь, хотя не думаю, что мне это чем-то поможет.
Отложив книгу в сторону, осторожно поднялся с кровати, как вдруг вся комната поплыла, а в глазах потемнело. Ну классно, ещё и головокружение меня посетило, кого ещё ждать? Понос? Насморк? Может, обморок? В любом случае, никакие сюрпризы меня, наверное, уже не удивят. Главное просто не испугаться, держать себя в руках и не поддаваться панике, если что-то щёлкнет в голове, или меня посетит очередное воспоминание. Как только комната перестала кружиться, я, держась за стену, очень медленно поковылял в сторону двери. По коридору шёл, практически полз, очень медленно. Мне потребовалось почти пять минут, чтобы добраться до кухни. Спешить было некуда, так что это и не так трагично. Просто ноги толком не шли, отнялись и едва передвигались, только стенки мне и помогали сдвинуться с мёртвой точки.
Наконец оказавшись в помещении с едой, прошёл к холодильнику и достал оттуда казан с гречкой. В тарелку вывалил совсем немного, оставив мясо, так как не хотел рисковать своим испорченным желудком. Поставил в микроволновку разогреваться и убрал посуду обратно, выключил печь и, взяв нагретую тарелку, сел за стол. Зачерпнул ложкой немного, подул и отправил в рот. Снова гадость. Интересно, мне вообще хоть какая-нибудь еда нравится? Есть что-то, что будет приятно есть? Гречка была очень сухой, вдобавок пресной, как будто соль в доме кончилась. Есть такое было просто невозможно, но пришлось. У меня просто не осталось сил, чтобы встать за солью, да и лень было, раз уж на то пошло. Пришлось довольствоваться этим и надеяться, что желудок это переварит.
Может… стоит дать Риперу шанс? Парень ведь неплохой, не виноват в том, что со мной так сложно. Если я продолжу его избегать и игнорировать, то сделаю хуже нам обоим. Он будет обижаться на меня, я — буду мучаться от
чувства вины и
совесть загрызёт. Никому ведь это не нужно? Вряд ли мне удастся отговорить его от этой затеи, но мы можем просто общаться. Простое общение, приятельство, без всякой лишней игры в «дружбу» или ещё что. Главное ему не привязаться ко мне, и мне не стать зависимым от него. Хотя что-то подсказывает, что мы уже стали думать друг о друге больше, чем раньше. В конце концов, кому может стать плохо от простого общения?
Обед закончился, на удивление, также быстро, как и начался. Кое-как встав из-за стола, я пошёл к раковине и вымыл посуду. Это же гречка — тарелку мыть нужно сразу, а то потом не отмоешь. Когда закончил с этим, вновь, уже в который раз, вернулся в свою комнату. Зашёл и обессиленно упал на кровать. Не стал укрываться и не использовал подушку, просто лежал около края. Сил не осталось что-то делать, ничего не хотелось. Я решил немного поспать, сделать себе небольшой дневной сон, так скажем.
Кошмары всё равно никто не отменял, выспаться мне тоже не удастся, но, может быть, проснусь хоть с какими-то силами?
С этими мыслями я медленно стал погружаться в сон, под тиканье часов в гостиной. Тишина в доме приняла в свои объятия, позволяя мне как можно скорее покинуть этот жестокий, прогнивший насквозь реальный мир, полный негатива и несправедливости.
End POV Geno
