Of College Loans and Candy Kisses

"Так что, тебе пришлось вытащить?" Хаджиме еще даже не закрыл за собой дверь. Он все еще стоит в ботинках, куртка свисает с одной руки, а Казуичи уже стоит перед ним, как нетерпеливый щенок. "Если нет, то этот придурок должен мне 30 долларов", — кричит Фуюхико, развалившись на диване. Они сделали ставки. Конечно, они сделали. "Мне не нужно было «вытаскивать»", Каз", — стонет Хаджиме. «Так что удачно расплатиться». Он снимает оставшуюся часть куртки, проталкиваясь локтем мимо Казуичи, чтобы добраться до вешалки, на которой собирается ее повесить. Милостивый подарок Нагито перевешивает ее в одну сторону. Наверное, только Хаджиме может это заметить, но он надеется, что его соседи по комнате слишком заняты ссорами, чтобы обращать на это внимание. "Тебе хотя бы заплатили?" Удача, похоже, не на стороне Хаджиме, поскольку Казуичи с ужасно быстрой скоростью вторгается в его личное пространство. Он скептически щурится прямо в глаза Хаджиме. "Я могу сказать, если ты лжешь, не забывай. Мы лучшие друзья", — говорит он голосом, который явно должен был звучать угрожающе, но по факту он просто прохрипел это. Он не пробыл дома и пяти минут, а Хаджиме уже чувствует, как начинает болеть голова. "Это разве твое дело?" "Да, Сода. Это действительно твое дело?" Фуюхико любит издеваться над Казуичи. Наверное, это одно из его любимых прошлых занятий. Обычно это раздражает Хаджиме, потому что Казуичи неизбежно приходит к нему и жалуется, когда Фуюхико грубит, но сегодня он благодарен за это. Это отвлекает Казуичи ровно настолько, чтобы Хаджиме проскользнул мимо него и направился на кухню. В этом крошечном общежитии нет ничего, что могло бы заглушить яростный крик из другой комнаты. Это уютная жизнь с двумя соседями по комнате и, несомненно, самая веселая часть колледжа, но на короткое мгновение Хаджиме скучает по обширной, обволакивающей тишине дома Нагито. Наверняка Нагито никогда не просыпается от звука чьего-то будильника или панических криков того, что у кого-то подгорели блины. Ему не нужно беспокоиться об учебе в библиотеке, потому что чья-то музыка слишком громкая или кто-то фальшиво поет в душе. Но опять же, Нагито определенно живет один, и Хаджиме не может согласиться, что это весело. Особенно в ночное время. Должно быть, иногда ему становится одиноко, хотя он уверен, что Нагито никогда бы этого не признал. Он тоже задается вопросом, где родители Нагито. Может быть, они в командировке. У них должна быть довольно важная работа, чтобы позволить себе такой роскошный дом, так что не будет слишком надуманным предположить, что большую часть времени они уезжают по делам. Эта мысль заставляет его чувствовать немного лучше: что Нагито не столько одинок, сколько ждет возвращения своих родителей. И, о, он еще не написал Нагито, как обещал. Хаджиме не из тех, кто нарушает свои обещания, но он не знает, что именно сказать. Слишком банально писать, что он хорошо провел время, и он надеется, что они скоро сделают это снова. Он сказал бы правду, потому что он действительно провел время лучше, чем ожидалось, но это все равно звучит слишком наигранно. С другой стороны, возможно, Нагито было бы полезно услышать, что Хаджиме повеселился. Он так взволнован, иногда так погружен в свои мысли, и это совершенно нормально, что Хаджиме не хотел бы себя так чувствовать. Хаджиме Хината: Эй, я прекрасно провел время сегодня. Мы должны сделать это снова в ближайшее время! Оно короткое, милое, по существу и немного неуклюжее, когда Хаджиме смотрит на него слишком долго. Он немедленно выключает телефон, чтобы не смущаться. Кроме того, он почти уверен, что Нагито уже спит. Всего восемь, и сам Хаджиме не может представить себе сон в такой час, но Нагито выглядит так, будто ему нужно гораздо больше отдыха, чем он получает. Он не выглядит усталым, как говорится, просто хрупким и… Болезненным? Это тоже кажется неправильным, но Хаджиме не может отрицать, что он такой худой и бледный, а его волосы самого неестественного цвета. Как будто оттенок просочился прямо из прядей. Они были достаточно близко, чтобы Хаджиме заметил розовые кончики, и ему интересно, были ли волосы Нагито в какой-то момент каштановыми или рыжими. Он пытается представить это, Нагито с копной ярких каштановых волос, и это заставляет его смеяться над тем, насколько это неправильно. Это слишком контрастирует с его вампирской кожей, заглушает навязчивую глубину его глаз, делает его улыбку слишком пустой даже в воображении Хаджиме. Нет, белый — единственный цвет волос, который подходит Нагито Комаэде. "Чему ты улыбаешься?" Он так погрузился в свое воображение, что не заметил шагов позади себя. В общежитии сейчас тихо. Без сомнения, Казуичи где-то дуется, и Фуюхико неизбежно пришел, чтобы найти его. "Ничего такого. Просто думаю о шутке, которую я слышал раньше", — запинается Хаджиме. Он вдруг чувствует себя странно защищающимся. Как будто он не хочет, чтобы Фуюхико знал, о чем он на самом деле думал. Хотя это и не странно, правда? "О, да?" Фуюхико приподнимает бровь. "что за шутка?" Он знает, что загнал Хаджиме в угол, и сам Хаджиме тоже это знает. Врать, придумывать что-то на месте — его известная слабость. Лучше промолчать, чем пытаться придумать какую-то чушь, в которую Фуюхико все равно не поверит. "Не надо мне врать, идиот". Его голос резковат, что в стиле Фуюхико, это означает, что ему не все равно. Хаджиме слышал это достаточно раз, чтобы понять, что это по-настоящему. Тем не менее, их крошечная кухня внезапно кажется шириной всего в фут, а дверь заблокирована твердой фигурой его соседа по комнате, так что у Хаджиме нет возможности выбраться. "Это не твое дело." С Фуюхико дела обстоят не так, как с Казуичи, он знает. По сути, нет смысла пытаться, потому что у Фуюхико есть способ получить информацию от кого угодно. Его легко спровоцировать, и он не отпустит Хаджиме, пока не получит ответы. «Да, это так». Фуюхико пожимает плечами и смотрит в сторону, и это совсем не то, чего ожидал Хаджиме. «Я просто хотел сказать тебе, что у нас с Казом на следующей неделе встреча с владельцем этой квартиры. Та, что в городе, которая нам всем так нравится.» Он вытаскивает бумагу, о которой Хаджиме не знал, и швыряет ее на стол. Хаджиме точно знает, о какой именно он говорит, даже не глядя. "Хорошо." Ему нечего сказать. Намек на то, что Нагито будет финансировать свою долю расходов, тяжело висит в воздухе. «Я все еще не знаю, смогу ли я себе это позволить». "Я так и думал. Мы просто хотели ввести тебя в курс дела, понимаешь. Так, на всякий случай. В любом случае, я пообещал Пеко, что загляну к ней в общежитие, так что меня не будет до конца ночи". Хаджиме кивает, странно поглощенный крошечными картинками сияющих открытых комнат и сверкающих окон. Он так сильно хочет этого: начать свою жизнь после колледжа со своими самыми близкими друзьями, но глубоко в его сознании есть ноющее чувство, говорящее, что он делает что-то не так. Он никогда не был исключительным, никогда не делал ничего необычного. Но теперь, когда ему двадцать два года и он наблюдает, как все вокруг него продвигаются к следующему этапу своей жизни, он чувствует себя неадекватным. "О, Хаджиме!" Фуюхико, едва выйдя из кухни, оборачивается. Хаджиме думал, что он ушел давным-давно. «Попробуй не влюбиться. Такие люди, как он, не интересуются чем-то настолько тривиальным».

***

На следующий день Нагито позвонили. Он немедленно спешит в больницу, потому что так сказал Мацуда, и когда его проводят в кабинет, он встречает холодный, покорный профессионализм, который Нагито видел только однажды. В глазах Мацуды нет света, когда он указывает на тошнотворно-черные реки, извивающиеся в мозгу Нагито. В его голосе нет никаких эмоций, когда он выписывает рецепт на новое лекарство в максимально высокой дозе и предупреждает, что даже это может не помочь. Он выглядит усталым, побежденным, поэтому Нагито улыбается еще ярче, давая понять Мацуде, что это не его вина. Он не винит его. Медсестра Мацуды обеспокоенно смотрит на него, и врач паллиативной помощи тоже, но улыбка на этот раз настоящая. Все равно он умирал все это время. Туманные дни депрессии прошли, и он знает, что умрет, так что это больше не имеет значения. Нагито просто с нетерпением ждет окончания этой встречи, потому что, как только он выйдет на улицу, он получит новое сообщение от Хаджиме, и он сможет пригласить его к себе, а потом они проведут день, играя в видеоигры. Это заставит Нагито чувствовать себя целым. Этот мир — царство антисептиков, радиоактивных красителей и поразительно ужасных результатов анализов — больше не имеет значения. Наконец-то есть что-то лучше.

***

Нагито вылетает из двери еще до того, как Хаджиме припарковал свою машину. Это должно быть жутко — Нагито явно наблюдал за ним, — но сияющей улыбки на его лице достаточно, чтобы Хаджиме отвел взгляд. "Хаджиме, ты здесь!" Его рука мотается туда-сюда так яростно, что это почти чудо, что он не теряет равновесия. Он напоминает Хаджиме о собаке, которая была у его бабушки с дедушкой, когда он был ребёнком: крошечное существо, которое практически вибрировала всякий раз, когда появлялся посетитель. "А ты что, думал, я не приеду?" Кричит он, взбегая по ступенькам, и Нагито бросается ему навстречу, прежде чем он успевает даже добраться до площадки. "Конечно, нет. Хаджиме никогда бы так не сделал". Нагито проводит его через дверь, мимо гардероба — день на удивление теплый, поэтому на Хаджиме только легкая рубашка — и, наконец, в игровую комнату, где на огромном телевизоре уже виден «Сумеречный синдром». Они снова держатся за руки, тонкие призрачные пальцы Нагито холодят ладонь Хаджиме. Это кажется таким нормальным, хотя они делали это только однажды, чуть больше недели назад. Нагито сажает его на диван и направляется к шкафу с телевизором, предположительно, чтобы забрать контроллер, который им понадобится. Это странно смелый шаг — во всяком случае, для Нагито — предположить, что Хаджиме вообще хочет играть в видеоигры. Он может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз Нагито принимал решение так твердо и без вопросов. То, что ему не приходится пересиливать тревогу и нерешительность определенно здорово, да, но Хаджиме записывает это как очередное странное происшествие за сегодня. Он не ждал звонка от Нагито, уж тем более в восемь утра. Хаджиме быстро понял, что Нагито живет по довольно строгому графику. Он всегда спрашивал, прежде чем звонить, всегда следил за тем, чтобы Хаджиме не был занят чем-то гораздо более важным, чем он. Слова Нагито, а не Хаджиме. "Хочешь прийти сегодня?" Он спросил, и Хаджиме знал, что все его проекты и документы не могут ждать, не должны ждать, но голос Нагито звучал так потерянно и одиноко по телефону, что он не мог сказать «нет». Так что сказать, что он не ожидал этого — этого бодрого, беззаботного Нагито — было бы преуменьшением. «Кстати, чтобы забыть!» Нагито наклоняется, чтобы достать что-то, тщательно спрятанное за тумбой с телевизором. Хаджиме наблюдает, как он двигается, сканируя все тело в поисках любых признаков напряжения. Нет напряженных плеч, нет мелких, взбалмошных движений, но это мало его успокаивает. Нагито выглядит как человек, умеющий что-то скрывать, хотя эта мысль заставляет Хаджиме чувствовать странную вину. Он никогда не давал Хаджиме повода поверить в это, но все равно делает то же самое. «Это пришло на днях, и я так хотел поскорее тебе отдать». Нагито поворачивается к нему с большой коробкой в руке, украшенной в пух и прах ярко-зеленой подарочной бумагой и многослойным сверкающим бантом. Это застает его врасплох, и он чувствует, как румянец заливает его щеки, когда Нагито кладет его на колени. Сразу же после этого он плюхается на диван, так близко к Хаджиме, что тот может чувствовать небольшой жар тела Нагито. Он действительно выглядит обрадованным, как будто это он получает подарок вместо Хаджиме. Хаджиме, который, с другой стороны, чувствует себя сбитым с толку и более чем смущенным. Неловко не иметь чего-то и для Нагито, хотя они ни разу не упомянули о подарках. Что бы ни было внутри коробки, оно тяжелое. Оно прочное и прямоугольное, и Хаджиме сразу понимает, что это такое. Колебания Нагито начинают вызывать клаустрофобию. У Хаджиме возникает странное желание оттолкнуть его локтем, но это будет новый уровень грубости; кроме того, он знает, кто его действительно раздражает. Он сам, за то, что позволил Нагито даже подумать о том, чтобы купить ему что-нибудь такое дорогое, и Фуюхико с Казуичи за то, что в первую очередь непреднамеренно втянули его в эту ситуацию. Подарочная бумага слетает первой. Он позволяет ей лениво падать на пол кучками у их ног. Далее идет бант, который Хаджиме осторожно откладывает в сторону. Он видел, как Нагито не так уж и незаметно наблюдал за ним, и, хотя Хаджиме знает, что парень никогда не попросит об этом, ему стоит сохранить хотя бы это в целостности. Хаджиме просто забудет взять его с собой позже. Больше ничего не мешает Хаджиме ясно видеть гладкую красно-черную коробку, расположенную на дне. Он слишком высок, чтобы вытащить ее должным образом, так как она лежит у него на коленях, поэтому он кладет ее на землю среди подарочной бумаги и делает вид, что не замечает, когда Нагито пододвигается к нему еще ближе. Он издает радостный писк, когда Хаджиме достает содержимое. "Тебе не нужно было заворачивать ее" неуверенно говорит Хаджиме, и выражение лица Нагито искажается, лицо сморщивается во что-то, перекошенное и тревожное. "Я-я знаю, но я хотел, чтобы это был приятный сюрприз. На днях ты казался таким счастливым, говоря об ней, но…" Нагито нервно хрустит пальцами "тебе не нравится?" Если бы Хаджиме мог ударить себя прямо сейчас, он бы это сделал. Нагито все больше и больше замыкается в себе, когда говорит, и его голос слабо обрывается в конце фразы. Это так сильно напоминает то, как Нагито вручил ему деньги в кофейне. У него тот же омертвевший тон, такие же безжизненные глаза. И, как и в прошлый раз, Хаджиме был тому причиной. «Ты собираешься вести себя как придурок каждый раз, когда этот парень тебе что-то дарит?» ругает он себя. Его челюсти сжаты, чтобы соответствовать тому, что сжимает его грудь до полусмерти. Это боль, не похожая ни на какую другую: настолько острая и ослепляющая, что он инстинктивно знает, что есть только один способ это исправить. "Прости, Нагито". Хаджиме осторожно ставит коробку на пол. Так легче приблизиться, и это менее обременительно, поскольку он обнимает рукой тонкие плечи Нагито. Он ожидал движения: может, Нагито наклониться в его объятия или разожмет руки вокруг себя, но он не делает ни того, ни другого. "Мне очень нравится это. Очень, очень". Ему следовало бы сказать больше, но он никогда не нравилось подбирать слова, особенно сейчас, когда все настроение Нагито висит на волоске. Их утренний звонок всплывает в памяти, и, хотя он не думал, что это возможно, от этого ему становится еще хуже. "Я просто…" Хаджиме делает паузу, собираясь с духом, прежде чем обхватить другой рукой Нагито и притянуть его в полное объятие. «Наверное, не привык получать подарки. Я сам покупаю все, что мне нужно, и вообще мне странно, что ты купил мне что-то такое дорогое, а у меня нет ничего для тебя взамен.» Он может чувствовать через свою грудь, как быстро начинает биться сердце Нагито. Сердцебиение сильное, сильнее, чем он мог себе представить, но он не знает, списать ли это на хорошие гены или на нервы, очень похожие на те, что пронизывают его собственное тело. Нагито все еще неподвижен в его руках: он даже не ответил на объятие. "Тебе не о чем беспокоиться, Хаджиме". Наконец Нагито отвечает. Его голос странно приглушен, и мысль о том, что Нагито плачет, ужасающе вспыхивает в голове Хаджиме, прежде чем он что-то осознает. Нагито совсем не плачет, но его лицо плотно прижато к плечу Хаджиме, руки прижаты к бокам. Его губы нежно касаются места соединения ключицы Хаджиме с его шеей. Горячие струи воздуха, вырывающиеся из его рта, скользят под рубашку Хаджиме, и в этом есть что-то настолько невинно-эротическое, что он мгновенно отскакивает от Нагито. На самом деле это не помогает; он все еще может чувствовать фантомное тепло тонкого дыхания Нагито на своей шее и мягкое трепетание его губ. Крошечная мысль вырывается вперед — что он должен был притянуть Нагито ближе, а не оттолкнуть его, — но он прячет ее в тайниках своего разума так же быстро, как она появилась. Он ведет себя исключительно странно, и, хотя сам Нагито не такой уж нормальный, Хаджиме не может представить, чтобы он просто позволил чему-то подобному уйти. И он прав; в основном, во всяком случае. Нагито встречает его взгляд полуосторожным взглядом. Похоже, он не совсем понимает, что происходит, за что Хаджиме не может его винить. «Я очень рад сыграть в нее» слабо добавляет он в последней попытке спасти то, что только что произошло. Что должно сработать, потому что, когда он, наконец, встречает взгляд Нагито, у него глупо кружится голова. Его руки сцеплены высоко перед грудью, рот широко растянут в широкой ухмылке, и его глаза. Они настолько сильно открыты, как в физическом, так и в переносном смысле, и внезапно Хаджиме понимает, что значит видеть, как чьи-то глаза сияют. "Здорово! Я так рад, потому что я купил две. Я не был уверен, что ты вообще захочешь ее, но я подумал, что это не повредит. Я дам тебе свою кредитку! Купи две копии любых игр, которые захочешь, и ты сможешь забрать одну домой, а вторую оставить.. Нагито обрывает себя, отчаянно роясь в кармане в поисках карты. Он триумфально размахивает ею несколько мгновений спустя. Она бледно-зеленого цвета с причудливым милым дизайном, изображающим спящего щенка; ничего похожего на утонченный блэк-метал, которого Хаджиме ожидал. Впрочем, это не имеет значения, потому что он отказывается брать кредитную карту Нагито. Даже если это немного заманчиво. "Нет, я… я не могу позволить тебе сделать это, Нагито" начинает Хаджиме, но это бесполезно, поскольку Нагито довольно громко шикает на него и хватает его за руку, чтобы положить карту. Его пальцы удивительно сильны для такого хрупкого человека. "Но, Хаджиме, ты должен! Как я могу купить тебе консоль, а потом ожидать, что ты будешь платить за свои собственные игры? За мой подарок?". Он снова вытягивает последний слог имени Хаджиме точно так же, как тогда в гардеробной. Это звучит плаксиво и надуто, и Хаджиме даже может понравиться такой тон. "Но я не… я имею в виду, Нагито, ты не обязан. Не то чтобы я просил…" Что неправильно говорить, даже если он был изящно прерван. Хаджиме уже понял это. Нагито мгновенно замирает, одна рука наполовину сжимает крепко сжатый кулак Хаджиме. "Оу! Я понимаю. С моей стороны было очень самонадеянно предполагать, что ты захочешь сыграть здесь во что-нибудь. Как мы выяснили, я ужасно играю в игры, так что вполне логично, что ты предпочитаешь играть в общежитии с друзьями. Или даже один! Одному все равно лучше, чем со мной". А потом хихикает. Не милый, звонкий смешок, который так хорошо подходит его голосу, а отдаленный, замкнутый, напоминающий Хаджиме о тайнах и глубоко запрятанных демонах. Этот смех практиковался слишком много раз, чтобы звучать аутентично, и Хаджиме его ненавидит. Но худшая часть всего этого — это случайная улыбка на лице Нагито, такая же, как на его аватарке; рукотворное существо, которое слишком сильно растягивает его рот, но все же выглядит так навязчиво красиво. «Нет, нет, пожалуйста, не расстраивайся. Мне неловко заставлять тебя тратить больше денег, вот и все». Хаджиме не может вспомнить, когда в последний раз был так терпелив с кем-то. Он гордится своей терпеливостью к повторению: он делает все эффективно, сокращает ненужные усилия и спасает его от остальных болтающих идиотов, которые никогда не слушают. Вот что делает его таким странным, когда он понимает, что не может представить, как он срывался на Нагито за все те разы, когда он говорил это раньше. Он не может представить, чтобы он сказал Нагито просто заткнуться, как он поступил бы со многими другими. "Хаджиме, ты такой странный". Нагито не комментирует свое заявление, и Хаджиме не уверен, что хочет этого, поэтому они привыкают к немного неловкой рутине, спокойно глядя друг на друга. В тишине трудно игнорировать жуткую музыку, льющуюся из телевизора. Хаджиме напрочь забыл о «Сумеречном синдроме», который все еще терпеливо показывает заставку. Зацикленная мелодия уже действует ему на нервы. Однако Нагито, похоже, это совершенно не беспокоит; он все еще пристально смотрит на Хаджиме. Странно, что кто-то так открыто смотрит на него, но в глазах Нагито есть что-то мутное, что дает Хаджиме ощущение, что в него вглядываются, а не просто смотрят. Как будто Нагито что-то оценивает; хотя что это могло быть, Хаджиме понятия не имеет. "Значит, ты хочешь поиграть?" спрашивает Хаджиме через минуту, потому что Нагито еще ничего не предложил, и он устал от затишья. Он неопределенно указывает на телевизор, и этого достаточно, чтобы вывести Нагито из ступора. "Конечно, Хаджиме". Мягкая улыбка — такая непохожая на ту, что была раньше, и гораздо больше подходящая ему — падает на лицо Нагито, когда он встает с дивана и возвращается к шкафу, чтобы взять контроллер. Им нужен только один, поэтому он на мгновение останавливается, чтобы обдумать, что выбрать. Всего их восемь, аккуратно выстроенных в отдельные держатели, хотя консоль поддерживает только четыре. Он купил их, потому что кто-то попросил — кого-то, кого Нагито отказывается вспоминать. Вероятно, тот же человек, для которого он купил консоль, считает Хаджиме, и он чувствует себя ужасно взволнованным при мысли, что Нагито купил для кого-то вещи, безгранично вложил в них душу, а их больше нет. Но, полагает он, самонадеянно предполагать, что они действительно умерли, и почему-то от этого ему становится еще хуже. "Хаджиме" кричит Нагито через плечо "какого цвета ты хочешь?" Он хочет сказать Нагито, что это не имеет значения. Он воспользуется противно ярко-фиолетовым, если это его ускорит. Музыка на заставке лопает его барабанные перепонки, и ему так сильно хочется сказать Нагито, чтобы он просто поторопился и выбрал уже что-нибудь. Но он этого не делает, потому что знает, какое беспокойство отразится на лице Нагито, и как сильно он хочет никогда больше не видеть это выражение. Вместо этого он стискивает зубы в сносной улыбке и отвечает: «Зеленый подойдет», потому что это ближайший контроллер к руке Нагито и, следовательно, самый быстрый способ положить конец его мучениям. "Хорошо." Нагито радостно возвращается к дивану, и в это время Хаджиме приходит к совершенно очевидному пониманию, что Нагито должен был чем-то запустить игру. Это делает отсутствие контроллера несколько подозрительным, но в то же время странно привлекательным; как будто Нагито хотел предложить ему возможность выбрать то, что ему больше всего понравилось, не спрашивая прямо. Он странный, причудливый, но, несомненно, вдумчивый. Небольшое падение, и Нагито снова сидит на своем место на изгибе дивана. Он не может находиться дальше, чем в трех футах, но расстояние кажется бесконечным по сравнению с его предыдущим нависанием. Хаджиме это не нравится. «Почему бы тебе не сесть ближе? Может быть, ты попробуешь сыграть еще раз». "Хаджиме, ты не хочешь этого. Кто будет разгадывать тайны, если я все контролирую?" Бледные пальцы сжимают контроллер чуть крепче, и, хотя он шутит — лицо расслабилось вокруг искренней улыбки и крошечного смеха — почти невозможно не заметить, как глаза Нагито метнулись к месту рядом с Хаджиме. Как будто он хочет пересесть, но в то же время боится, что ему не будут рады. «Я уже играл в эту игру. Думаю, я справлюсь». Он не упоминает, как он мог бы играть в эту игру с закрытыми глазами, что единственная причина, по которой он не возражает против того, чтобы снова пройти эту игру, заключается в том, что Нагито, похоже, она очень нравится. Хаджиме никак не мог сказать ему это: Нагито, который уже был таким пугливым и которому потребовалось так много времени, чтобы убедиться, что Хаджиме не вечно скучает в его присутствии. Глаза Нагито смотрят туда-сюда еще несколько раз. Хаджиме почти видел, как его мозг яростно работает, решая, что делать, поэтому он сжалился над ним и приглашающе протянул руку. "Пожалуйста?" Может быть, это жестокий трюк, потому что Нагито, конечно же, сейчас не откажется, но Хаджиме отбрасывает его на задний план, потому что он работает, и довольно скоро Нагито с трепетом подбирается все ближе и ближе. Он останавливается примерно в футе от него, чтобы заглянуть прямо в душу Хаджиме. "Хорошо" твердо говорит Нагито и протягивает контроллер Хаджиме. "Как ты будешь играть без этого?". Он шутит и мягко отталкивает предложенный предмет. Нагито краснеет темно-вишневым цветом и смущенно опускает голову. "Видишь? Я уже плохо начал». "Нет, тебе просто нужна небольшая помощь, вот и все". Хаджиме чувствует себя очень паршиво, говоря что-то подобное, но он говорит это от всего сердца. Он протягивает руки, навстречу Нагито, бросает на него вопросительный взгляд, на который тот отвечает с застенчивым согласием, и нежно переплетает пальцы с пальцами Нагито. «Просто послушай, я покажу тебе, что делать». Нагито смотрит на него, он это чувствует, и это настоящий подвиг — удерживать внимание на кнопках перед ним. Жгучий жар румянца поднимается вверх по его шее, и он тщетно надеется, что его кожа не станет такой красной, как кажется. Еще больше он надеется, что Нагито этого не заметит, но, учитывая их близкое расположение и напряженность его взгляда, это тоже почти невозможно. "Хаджиме такой хороший учитель" шепчет Нагито. Слова останавливают Хаджиме в ступоре, когда он уже собирается объяснять механику бега. «Я достаточно играл в эту игру, чтобы знать ее наизусть» так же мягко отвечает он. «И, э-э, множество других игр. Это веселое времяпрепровождение». Ему почти стыдно признаться в этом. Очень редко он находит кого-то, кто действительно впечатлен его способностью часами оставаться приклеенными к экрану телевизора, и, хотя это приемлемо по всем правилам, он все еще не может избавиться от ощущения, что это пустая трата времени. «Это так вдохновляет, что у Хаджиме так много любимых вещей. Помогать людям и играть в игры. Ты действительно потрясающий». Ни одна из этих вещей не кажется Хаджиме особенно удивительной, но он все равно кивает, и это, кажется, успокаивает Нагито. Если честно, то, все эти слова, немного тешат его самолюбие, но они также заставляют его чувствовать себя немного подавленным: как будто Нагито говорит комплименты скорее из-за недостатка опыта, нежели от искреннего восхищения. Трудно представить, как Нагито рос в этом доме. Здесь так много комнат, но все они кажутся какими-то безличными, нетронутыми. Трудно представить маленького Нагито, сидящего за кухонным столом, вокруг которого разбросаны тетради с домашним заданием. Или в гостиной, увлеченным новым хобби теплым субботним днем. Хуже всего, когда Хаджиме задается вопросом, был ли он совсем один, как сейчас, или его родители присутствовали чаще. "Ты действительно так думаешь, да?" Нагито кивает, волнистые пряди волос касаются щеки Хаджиме от этого движения. Его пальцы слегка дрожат. "Я бы не стал лгать о чем-то подобном". Дело в том, что Хаджиме не из тех, кто верит словам: он знает лучше, чем кто-либо, насколько бессмысленными они могут быть. Но голос Нагито такой серьезный, такой неподдельно искренний, что Хаджиме с трудом сомневается в нем. "Да, ты бы не стал" ласково отвечает Хаджиме, и на самом деле он недостаточно хорошо знает Нагито, чтобы соглашаться, но где-то, где-то глубоко внутри он знает, что это правда. Когда он начинает слишком много думать об этом, Хаджиме понимает, как быстро все развивается: как он перешел от неохотного создания профиля к встрече с Нагито, к тому, чтобы приезжать к нему домой последние два месяца. Если бы Казуичи или Фуюхико сказали ему, что это должно произойти, он бы просто посмеялся над ними. Заводить друга никогда не входило в план, только получать достаточно денег, чтобы поддерживать жизнь после выпуска, и плюс ко всему, не делать ничего слишком странного в процессе. Но сейчас, когда он смотрит на Нагито — такого мягкого и довольного рядом с ним — он не может представить, что все может быть иначе. Он также не может представить, что случилось бы, если бы Нагито нашел кого-то другого, и, как ни странно, он почти злится, когда кратко думает, что кто-то воспользовался бы добротой Нагито. «Хаджиме-» Он вздрагивает, когда слышит свое имя, яростно вырвавшего из разума, и с удивлением понимает, что Нагито отдергивает его руки. Или пытается, во всяком случае. Он делает небольшие отрывистые движения, которые мало что дают. «Ты делаешь мне больно», — ноет он. На что Хаджиме в ужасе смотрит вниз и понимает, что его пальцы безжалостно сжимают контроллер под ними. С пальцами Нагито которые оказались в ловушке посередине. Хаджиме издает самый неуклюжий крик и роняет контроллер, как будто тот его обжег. Он вырывается из слабой хватки Нагито и приземляется между ними. "Ты думал о том, как плох я буду в игре, Хаджиме?" Нагито моргает, глядя на него. "Я же говорил, что будет лучше, если ты сыграешь сам". "Нет! Я не...ничего подобного и в помине не было. Ты в порядке?" Хаджиме берет руку Нагито в свою ладонь. Середины его пальцев слегка покраснели. "Не о чем беспокоиться, Хаджиме. До тех пор, пока с тобой все в порядке". Нагито запутанный. Его трудно читать, он взбалмошный, и его искреннее отсутствие заботы о себе беспокоит Хаджиме. Им нужно поговорить об этом, но он не готов поднять тему. Тем более, он знает, что Нагито снова спросит, о чем Хаджиме задумался. "Все хорошо. И если ты в порядке, как насчет того, чтобы поиграть, а?" Он берет контроллер с дивана и осторожно кладет его обратно в ладонь Нагито. "Думаю, я научил тебя достаточно на данный момент". Нагито кивает, как и предполагал Хаджиме. Его пальцы сгибаются вокруг контроллера, пока он не держит его естественным образом. «Я надеюсь, что на этот раз они усложнят задачу» комментирует Нагито, открывая последнее сохранение. «Не так уж интересно решать все на полпути». Хаджиме хихикает. «Если это слишком просто для тебя, я изменю настройки сложности, хорошо?» Он улыбается восторженному кивку, который получает, и снова усаживается на диван. Нагито делает то же самое, и это делает его счастливым. Между ними все кажется намного спокойнее, намного естественнее, чем во время их первой встречи. Конечно, этого следовало ожидать, но Хаджиме думает, что сможет к этому привыкнуть. Он развалился на диване, достаточно близко, чтобы случайно коснуться рук, и подшучивает, как будто весь мир существует только в одной комнате. Они удобно устраиваются в углу дивана. Нагито выжидающе наклоняет контроллер к Хаджиме всякий раз, когда у него возникает вопрос, и Хаджиме отвечает с таким терпением, которого он никогда не ожидал от себя. И даже если голова Нагито в конце концов упирается в плечо Хаджиме, ну, в любом случае, никто этого не увидит.

***

Будильник Хаджиме звучит ровно в пять. Это визжащий, пронзительный звук заставляет Нагито вздрогнуть, и Хаджиме тут же жалеет, что поставил такую большую громкость. Он старается выключить его как можно быстрее, но все же та спокойная и приятная атмосфера улетучилась. "Тебе нужно идти?" Голос Нагито звучит тонким и трепещущим. Он больше не прислоняется к Хаджиме, вместо этого предпочитая пригвоздить его взглядом, слишком запутанным, чтобы понять. "Мне не нужно" нерешительно отвечает он. Что является правдой: он не должен. Но ему правда пора, потому что он прекрасно помнит про незавершенное эссе, забытое в рюкзаке на полу машины, и как бы ему не хотелось покидать дом Нагито, все же сильнее он не хочет не спать всю ночь, доделывая задания. "Но у меня есть работа, и я не знаю, как я закончу ее к завтрашнему дню, если не уйду сейчас. Понимаешь…" Он позволяет фразе неловко оборваться, поднимая руку, чтобы потереть затылок, и опускает взгляд вниз, пытаясь не смотреть в глаза Нагито. Хаджиме знает, что сдастся, как только увидит его выражение лица, и согласится оставаться столько, сколько Нагито захочет. "У меня есть кабинет, которым ты можешь воспользоваться. Если ты хочешь." Слова произносятся не запинающимся, неуверенным тоном, к которому Хаджиме привык в подобных ситуациях. Нагито звучит счастливо, на самом деле. Как будто он решил великую дилемму. Которая у него есть, в некотором роде. У Хаджиме уже есть все бумаги в машине, так что имеет смысл принять его предложение. "ты не возражаешь, если я буду здесь работать?" Он осторожно спрашивает: «Это будет не очень интересно для тебя. Я не могу разговаривать, пока сосредотачиваюсь». Кажется необходимым добавить эту часть: может быть, потому что он немного боится, что Нагито захочется понаблюдать за Хаджиме, пока тот работает, и он знает, что это определенно помешает ему что-либо сделать. А может быть, еще и потому, что он не хочет, чтобы Нагито грустил, когда Хаджиме закроется в кабинете на несколько часов. «С чего бы мне возражать? Это выгодно нам обоим, не так ли? Ты закончишь свою работу и останешься здесь подольше». Как только слова слетают с его губ, глаза Нагито комично расширяются. "Но это явно эгоистично с моей стороны" быстро отступает он. "Ты не должен оставаться здесь только потому, что я этого хочу". Хаджиме ненавидит нервное выражение, промелькнувшее на его лице. Нагито выглядит так, будто ждет, чтобы его отругали за то, что он имел наглость озвучивать свои желания. Все его тело находится в напряжении и особенно руки, а пальцы левой руки в неустойчивом ритме постукивают по подушке рядом с ним. Глубоко внутри — или, может быть, не так уж глубоко — Хаджиме винит себя. Они бы до сих пор лежали, свернувшись калачиком, на диване, вместе наслаждаясь Сумеречным синдромом, если бы не его неспособность закончить свою работу. "Что ж, твой дом намного лучше, чем моя спальня" пытается исправиться Хаджиме. А затем, поскольку Нагито выглядит таким расстроенным, — Я все равно лучше проведу остаток дня с тобой. Я думаю, сегодня вечером будет какая-то вечеринка, на которую мои соседи по комнате хотят меня затащить, но я просто не в настроении». На самом деле так и есть..наверное. Между буйным соседом по комнате Пеко и сверхъестественной способностью Казуичи вынюхивать каждое движение Сони не проходит и дня, чтобы Хаджиме не был приглашен на ту или иную вечеринку. Они хороши в умеренных количествах, но он давно перерос пьянки по выходным и отход ко сну рано утром, которые так ожидаются от студентов колледжа. Казуичи любит называть это своей последней битвой перед взрослой жизнью, а у Фуюхико всегда есть Пеко, с которой можно ускользнуть в конце ночи, но Хаджиме предпочел бы сосредоточиться на пугающем будущем, нависшем над его головой. А также, возможно, ему понравится мягкое спокойствие компании Нагито. "Не думаю, что ты действительно это имеешь в виду" дуется Нагито. Он поднимает руку, чтобы пригладить волосы, падающие ему на глаза; детский жест, от которого сердце Хаджиме сжимается от чего-то домашнего, что он не может назвать. "Ты сказал, что не будешь мне лгать, так зачем мне лгать тебе?" Хаджиме упрекает. «Мои вещи в машине, так что я быстро их возьму и сразу же вернусь». Они оба одновременно встают с дивана, хотя Хаджиме более расслаблен. Нагито практически вскакивает со своего места, сияя. "Хорошо, Хаджиме! Тогда я приготовлю кабинет". Он мчится к едва заметной двери в коридоре, ни разу не оборачиваясь. Раздается отчетливый, эхом щелчок, когда Нагито проскальзывает в него. Когда он ушел, Хаджиме внезапно осознает, насколько его присутствие заполняет комнату. Теперь все тихо — ни хриплого дыхания, ни шарканья одеждой, ни пустой болтовни, ни плавного хриплого хихиканья. Мысль крутится у него в голове всю дорогу до машины и обратно, где его встречает Нагито с охапкой бумаг, пока он идет через гостиную. Нагито выглядит так, будто торопится. Его лицо слегка покраснело от напряжения, и когда он увидел Хаджиме из-за угла, он будто защищая прижал все к груди. "Хаджиме!" восклицает он чуть выше обычного. "Мне просто нужно положить это в свою комнату, и тогда я вернусь. Ты знаешь, где находится кабинет, заходи!" Затем он проносится мимо, едва не врезавшись в стену, когда мчится к фойе. Хаджиме наблюдает, как он исчезает за углом, и не может избавиться от вопросов, всплывающие в голове. Что бы ни держал Нагито, это должно быть важно, иначе он не выбежал бы из комнаты. Это не касается Хаджиме, но это не значит, что он не хочет знать, что в них. Однако, кроме как спросить Нагито, он ничего не может с этим поделать. Поэтому он пожимает плечами и идет к двери, которую Нагито оставил слегка приоткрытой. Сквозь щель видны длинные шторы кремового цвета. Они обрамляют стену с окнами, идентичными тем, что на террасе. Довольно приятное место, как и весь остальной дом, думает Хаджиме, входя. Все приглушенно, от темных книжных полок вдоль стен до замысловатого стола из старинной бронзы и мрамора, стоящего прямо посередине. Он выглядит старым и очень, очень дорогим - полная противоположность, современному, столь же дорогому компьютеру. Ноутбук Хаджиме меркнет по сравнению с ним, несмотря на то, что он стоит больше тысячи долларов. Он аккуратно ставит свою сумку на пол рядом со столом и удобно усаживается в кресло. Оно намного уютнее, чем он мог себе представить, учитывая высокую прямую спинку и минимальную амортизацию. Он выпрямляется и немного потягивается, в ожидании, пока загрузится ноутбук. Поначалу работать в чужом кабинете всегда немного неловко. "На полке есть генератор белого шума, если хочешь". Очевидно, Нагито проскользнул в комнату — чего Хаджиме не заметил, пока парень не начал говорить. "О, эм, нет. Я в порядке. Но спасибо". "Хорошо." Нагито добродушно пожимает плечами. Он все еще выглядит немного нездоровым, весь раскрасневшийся, как будто он бежал. "Тогда я оставлю тебя. Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится". Хаджиме кивает в знак согласия, но Нагито уже повернулся, чтобы убежать. Он осторожно закрывает дверь за собой, и только тихое жужжание ноутбука составляет Хаджиме компанию. Незаконченный документ, который он оставил открытым, вспыхивает перед ним, и он стонет.

***

Спустя четыре часа Хаджиме печатает последнее слово. Он радостно захлопывает ноутбук и откидывается на спинку кресла, чтобы размять затекшие мышцы. На улице давно стемнело, что указывает на то, как долго он работал. Он переключает внимание на свой телефон, который все это время лежал экраном вниз. Его ждут девять текстовых сообщений, все из его группового чата с Казуичи и Фуюхико. Лучший друг: Где ты?? Лучший друг: Знаешь, сегодня вечером мы должны пойти к Миоде. Лучший друг: Гандам уезжает на эти выходные, так что мисс Соня наконец-то даст мне шанс! Ты должен быть моей правой рукой! Казуичи никогда не боялся двусмысленных сообщений; факт, очевидный из последовавшей за этим беседы между ним и Фуюхико. Фуюхико Кузурию: Да, Хаджиме, ты не хотел бы пропустить, чтобы его отшили в седьмой раз за этот месяц. Он смеется над этим, хоть это довольно преувеличенная шутка, прежде чем проигнорировать остальные сообщения. Хаджиме Хината: Я не приду сегодня вечером, извините, ребята. Как он и ожидал, ответы приходят мгновенно. Первое представляет собой неразборчивую цепочку смайликов от Казуичи, которые, по его мнению, означают разочарование, за которым следует гораздо более грамотный ответ от Фуюхико. Фуюхико Кузурию: Ладно, мужик, не забудь презервативы. Хаджиме практически слышит его смех. Он тоже не отвечает; они оба знают, где он, и ему не хочется тратить следующие десять минут на то, чтобы отбиваться от их плохо продуманных пошлых шуток. И еще более важно, чтобы он нашел Нагито, который занимался черт знает чем все то время, пока Хаджиме кряхтел над своим эссе. Поэтому он собирает свои вещи, изо всех сил старается вернуть все на свои места и сосредотачивается на том, чтобы определить, где может быть Нагито. Оказывается, ему не нужно далеко ходить. Искусственные голоса доносятся из игровой комнаты, и, учитывая, что в этот час вокруг никого нет, вполне логично, что он найдет там Нагито. "Нагито?" Он довольно быстро, разными способами, узнал, насколько пугливым может быть Нагито, поэтому он зовет его, направляясь к дверному проему. "О! ты закончил!" Нагито сидит на диване словно аршин проглотил. Его ноги идеально стоят на земле, руки на коленях. От этого Хаджиме стоит как вкопанный, пока его разум яростно пытается вычислить, что могло случиться, из-за чего он выглядел таким нервным. "Нагито, ты…" "Уже поздно, не так ли?" Нагито стоит и дрожит; Хаджиме может видеть дрожь по всему телу. Его голос слишком сильно дрожит, ломается на последнем слоге и полностью стихает. Он сглатывает. "Уже поздно, не так ли?" Нагито начинает снова. "Так ты не хочешь переночевать?"