Ζέφιρος.

II. Οι Φυσει Δουλοι.

      Купившего их эллина звали Ζεφιρε – мелкий торговец из портового квартала, занимающегося перевозкой товаров из Персии. Нагруженные тяжелыми мешками черные невольники приносили ему, как владельцу ту немногую прибыль, что могло хватить на оплату ценза для участия в политической жизни. На полках его лавки находились персидские сладости: пахлава – слоенное пирожное с медом и грецким орехом, сохан – пшеничная халва с медом и сахаром, тягучий гяз – сладкая нуга из древесного сока, гранатовый лавашак – тонко нарезанный мармелад; вавилонская керамика удивляла эллинистических покупателей, восточный текстиль с берегов Тигра и Ефрата одевал весь полис.       День предстоял долгий и утомительный полный бессмысленных хождений туда-сюда. Ζεφιρος зевнул и потянулся, разгибая затекшие суставы. Одев бело-синюю тогу и омыв лицо водой из медного ковша, он вышел из спальни в столовую, где у стола хлопотали несколько служанок. На столе стоял кувшин с разбавленным вином и ломоть хлеба с тонко намазанным маслом. Выпив вина и закусив Ζεφιρος вышел из дому на небольшую портовую улочку. С моря тянуло прохладой и свежестью от чего Ζεφιρος поежился. Бриз приносил запах рыбы. Белые стены домов оставались холодными под светом утреннего сонного солнца. Пройдя вверх по дороге Ζεφιρος вышел на агору – центральную площадь. Афины уже жужжали и шумели, толкаясь стараясь успеть первыми к храму. Сегодня были выборы в судейство.       Перво-наперво любой гражданин Афин должен был подтвердить то, что его родители были гражданами Афин и сам он является совершеннолетним. В случае обратном данному демоты имели право продать человека в рабство. Затем Совет Пятисот проводит для гражданина докимасию и если окажется, что демоты неверно указали возраст гражданина то на них наложится взыскание за внесение его в список. В ходе докимасии предлагается вопрос «Кто к тебя отец и из какого он дема, кто отец отца, кто мать, кто отец матери и из какого он дема?» Затем спрашивают о том, есть ли у него Аполлон Отчий и Зевс Отрадный и где находятся эти святыни; исполняет ли он свой долг по отношению к родителям, платит ли подати и отбывал ли военные походы. Допросив об этом, председатель говорит: «Пригласи свидетелей в подтверждение этого», «Угодно ли кому-нибудь выступить с обвинением против него?». Если никто не пожелает выступить против него, то тотчас же проводится голосование. После того как эфебы, – юноши, достигшие прав гражданина, – подвергнутся докимасии, их отцы выберут из фил сорокалетних попечителей для юношей. Из троих софронистов выбирают одного голосованием, поднятием рук. Эти лица собрав эфебов обходят храмы богов, затем отправляются с ними в Пирей и несут гарнизонную службу. Далее город выбирает все также поднятием рук четырех учителей, двое из которых обучают их гимнастике, другие фехтованию стрельбе из лука метанию дротика. Софронисты получают содержание от народа по 1 драхме каждому, эфебы по четыре обола. Софронист получая деньги эфебов закупает припасы для всех в общее хозяйство. Таким образом эфебы обучаются год и в его конце после народного собрания в театре показывают народу строевые приемы получая от города щит и копье. Затем в хламиде в течение двух лет они стоят на сторожевых постах охраняя границу и освобождаясь от всех повинностей. По окончанию двух лет они становятся на один уровень с остальными гражданами.       Таким образом рожденный эллин начинает свою жизнь как гражданин полиса.       Должности входящие в круг обычного управления, эллины выбирают жребием. Таким образом набирается и Совет Пятисот по пятьдесят от каждой филы. Обязанности пританов исполняет каждый из фил как выпадет жребий. Те из состава Совета, что несут обязанности пританов, собирают его ежедневно, а также составляют программу сколько дел и что именно обсуждать Совету, где будет проходить заседание. Также они проводят и Народные собрания – одно главное, где осуждается внешняя и внутренняя политика, второе для ходатайств и два других для прочих дел.       От эгейской филы Ζεφιρου выступал он и еще несколько избираемых. Во главе их филы стоял архонт Αριστοφον, что состоит в составе судебный отделений. Девять архонтов выбирают по жребию из собственных фил, а в десятой филе секретарь фесмофетов. От каждой филы примерно по 40 человек. Всего 501 член.       Ζεφιρος вошел в судебную залу через второй вход, значащий номер его филы. Внутри его ожидали два баллотировочных помещения, также было для каждой из фил, и десять ящичков, всего сто, и две урны. В руках у него была табличка из самшитого дерева с написанным на ней именем, отчеством и демом, а также буквой «бета». Он бросил свою табличку в ящик, на котором была написана та же буква, что и у него.       Как только это сделали все служитель, старик с перевязанным глазам и в помятой синей тоге, перетряхнул ящички и фесмофет, седой скукоженный словно чернослив эллин в яркой бардовой тоге, вынул из каждого по одной табличке. Эти десять человек будут раскладчиками; они прибивают к полочке таблички, доставаемые из ящика. Полочек, к которым раскладчик, это было знакомое Ζεφιρω лицо с белыми курчавыми волосами и серой рябью морщин, прибивал таблички, было пять для каждой филы. В руке у архонта появиилсь бронзовые, частью черные, частью белые кубики, бросок их в ящички по жребию выбирает филу. Глашатай, свежий и упругий в чертах лица мужчина с двумя черными густыми бровями, которые словно молнии разрезали его лицо, выкликивал избранных. Как только Ζεφιρος услышал свое имя он ответил и вынул из урны желудь, показыв его председательствующему архонту. Архонт же, посмотрев желудь, кладет его табличку в тот же ящичек, что и буква на желуде. После этого Ζεφιρος показывает желудь еще раз служителю и проходит внутри загородки, получая трость той же окраски, что и судебное отделение, обозначенное буквой на желуде. Он проходит под зеленой притолокой в судебное помещение, где он получает государственную марку. Там он и остается, имея при себе желудь и трость. Помещение наполняется также избранными судьями.       Вскоре к ним приносят две баллотировочные урны, и двое фесмофетов вынимают из урн два кубика: один с цветом отделения, второй с именем должностного лица. Ζεφιρος получает место председателя в третьем отделении.       На этом выборы в судейство заканчиваются.       Ζεφιρος ушел от толпы, где первые председатели готовились к скорому заседанию суда, и спустившись вновь к порту, зашел к себе домой. На столе в деревянной миске лежал ярко-зеленый виноград, рядом стояла закрытая глиняная масленка и утренняя бутылка вина. В доме было пусто. Рабыни, что были при доме, работали в саду, изнутри было слышно их тихий лепет. Несколько раз они вовсе замолкали, прислушиваясь к шуму в доме, но затем возобновляли разговор. В спальной комнате, куда прошел Ζεφιρος, на тумбочке лежал документ на двух мальчиков. Сейчас они, как и остальные, работали в саду, уча от других рабов хозяйский язык. Ζεφιρος развернул его и прочитав несколько строчек сложил его на полку к другим свиткам.       Во дворе послышался громкий крик, а затем гром хохота. Раздраженный хозяин выглянул в окно спальни, откуда была видна часть сада.       Среди оливковых деревьев на траве сцепившись кувыркались братья. Их смуглые лица покрылись травяными соком. В руках у младшего была оливковая ветвь с зелеными плодами на ней. Старший норовил выхватить ее у брата, но тот крепко сжимал свой трофей. Увидев в тени окна силуэт эллина, служанки зашикали на детей, стараясь их успокоить. Разгоряченные мальчики не слышали сигнала и продолжали бороться за оливковую ветвь.       Ζεφιρος прикрикнул. Братья замерли и устремили взгляд на окно. Тень хозяина устрашающе не двигалась. Оба поднялись на ноги, а ветвь отбросили в сторону. Тогда Ζεφιρος исчез из окна и послышались его шаги по направлению к саду. Появившись перед провинившимися, он схватил братьев за уши и пройдя насквозь дом оставил их около входа. Причиной такой жестокости являлось религиозное отношение к оливам и оливковому маслу у греков. Согласно одной из легенд Афина подарила оливковое дерево Афинам, чтобы заручится их поддержкой в споре.       Через час Ζεφιρος вернулся с ним рядом стоял тот самый раскладчик, что показался знакомым Ζεφιρου. Его звали Φλεγογτε, когда-то давно он был выбран софронистом для Ζεφιρου. Что тогда, что теперь он был крупным владельцем шахт, что нередко работал для Ζεφιρου ростовщиком.       – Вот и они, – Ζεφιρος показал на братьев, прижавшихся к стене дома, – я не считаю, что шахты пойдут им во вред, – при этих словам он снисходительно, по-отцовски посмотрел на двух мальчиков.       Несмотря на сложившуюся в обществе систему неравенства, многие из греков испытывали жалость к невольникам. Такие эллины любили демонстративно и кичась отпускать рабов на волю или выдавать им формальную свободу, оставляя их при себе на попечении. Одним из таких сторонников свободного мышления был Φλέγοντος. На его шахтах люди отбывали некий установленный срок после чего их отпускали. Нередко государство пользовалось его копями, для наказания неугодных.       – Там они научаться говорить по-гречески и работать без устали, уверен тебя обрадует результат, – Φλέγοντος двумя тощими, полупрозрачными руками, под ногтями которых была видна угольная пыль, повел за собой.       Ζεφιρος проследил взглядом за удаляющейся троицей и пошел на его любимое вечернее развлечение – дискусы.       Между колонн вокруг одной возвышенной фигуры стояло еще несколько. Фигура говорила сбивчиво, было видно, что окружающие с недовольством слушают его речи. Сам говорящий был коротконогий, но роста среднего, не выше Ζεφιρον, обладал пышной густой бородой, что несмотря на сильный ветер как будто бы приклеилась к его лицу, легкая ухмылка говорила об излишней болтливости, а маленькие глазки бегали по сторонам, высматривая похвалы у публики. То был Αριστοτελης метек, что был учеником Πλατωνα, а затем учителем Αλεξανδρε Македонского.       – Ο Αριστοτελ, твои идеи о политии, как о власти большинства во благо остальных, конечно, вызывают массу вопросов. Сейчас среди большинства живущий в Афинах людей торжествуют идеи свободные и противные твоим представлениям о справедливости. Ведь разве демократия не отдает тебе же всю полноту власти?       – Да, демократия дала мне свободу быть, но не дала мне право иметь. Я беден и кошелек мой пуст, разве я могу говорить, что я вполне свободен? Я не лучше рабов, что покупаются и продаются не по своей воле, что не участвуют в политике, поскольку на то у них нет прав.       – Все верно, метек. Но разве твоя полития не будет той же демократией, где будут люди похожие на тебя, на рабов? Разве это не изъян любого из государств? Наличие рабочей силы, состоявшей из идиотов, у которых отсутствует политическое мышление.       – Да, в том сила государства, что отделены, словно скорлупа от ореха, люди граждане и люди идиоты.       – Αριστοτελ, скажи, но разве нет среди граждан людей семейных, далеких от политики, что не согласны жить для других?       – Из любого гражданина можно сделать раба, но не из каждого раба гражданина.       – Каким же тогда должен быть раб, чтобы стать с нами?       – Посчитать себя общественно нужным. Принять на себя ответственность за свою и чужую жизнь, что он может отнять, а может и не отнимать. Убить в себе лень, повиновение, раболепство перед хозяином. Это и все.       – Но раб останется не признанным никем. Да, у него будут повадки и черты стоящих здесь, но это не вернет ему свободы, не отпустит его с рудников, из домов, с полей.       – Ты спросил, как может раб стать рядом с нами. Я тебе ответил. Что же до этого, то раз невольник решил, что он существо нужное, что он ответственен за себя и других, что он независим от хозяина, то ему не зачем иметь свободу бюрократическую, ведь он свободен духовно. Пусть даже ему и не позволено выбрать другой труд, но он в праве стать мастером в данном ремесле. Он волен вечно бунтовать против своих оков, но такой бунт станет для него разрушителен, если же он примет свою работу, отдастся ей, то он станет выше своих хозяев.       – Ты говоришь, что раб должен смириться со своим уделом, но также предлагаешь ему убить в себе повиновение, так ли я тебя понял?       – Так. Повиновение обеспечивает более слабого опекой более сильного, для свободного человека это тяжесть. Мир с собственной судьбой, готовность к труду — это часть ответственности.       Темнота ночи опустилась на гимнасий, и Αριστοτελης помолчал, ожидая зажжения огней. Ему не хотелось говорить в темноте. Ζεφιρος почувствовал слабость, и прошедший день потянул его к кровати. Вновь спустившись к воде, он зашел домой и, не ужиная, лег спать.