На Бензиновой Тяге | Running On Gasoline

Было ясно, что Аарон и Ники не собираются в ближайшее время покидать комнату. Терпение Эндрю было на исходе. Пришло еще одно уведомление; оно вело в групповой чат Лисов, из которого он не вышел только из-за сделки с Нилом. Там была фотография старшекурсников и Нила, тусующихся в комнате девочек. Они играли в «Карты против человечества». Нил прикрывал рот рукой и сильно краснел. Вероятно, ему выпало что-то похабное. Эту фотографию Эндрю тоже сохранил, для шантажа, конечно же. Сейчас шла последняя неделя учебы, и им действительно стоило бы уделить ей время. Нил работал как проклятый, в то время как Эндрю дополнительно занимался во время ночных наркоманских тренировок. Иногда он задавал разные вопросы по математике, ответа на которые не знал. В таких случаях Нил пригождался в качестве калькулятора. Калькулятор? Так вот кто для него Нил? У Эндрю не было времени размышлять над этим. Они были слишком заняты. В свободное время они упражнялись с ножами. Рене иногда приходила, чтобы поработать с Нилом над техникой, хотя ему ее помощь почти не требовалась. Он будто был создан для этого и обладал скрытыми навыками, которые быстро всплыли на поверхность. Похоже, что занять Нила чем-нибудь оказалось лучшим решением, чтобы сдержать худшие из его симптомов. Эндрю все еще не видел шрамов Нила. К тому же он старался не касаться его, хотя некоторые поцелуи все же случались. И даже тогда он не использовал руки. Эндрю понимал, что Нил жаждет чего-то большего. Спустя десять минут Эндрю получил еще одну фотографию, на которой Дэн практически полностью забралась на Мэтта и уснула, а Эллисон протягивает к нему какой-то карандаш для макияжа. Идиоты. Оставляют фотодоказательства своих преступлений. Эндрю оглядел коридор вдоль и поперек. Из некоторых комнат доносился шум. Было очевидно, что спортсмены уже закончили с учебой и начали праздновать. Дэн будет спать как убитая. Как-то раз она заснула на Мэтте, и тот захотел в туалет. Эндрю был практически уверен, что тогда Мэтт помочился в бутылку, лишь бы не потревожить ее. Любовь отвратительна. Ники снова заснул в кресле-мешке. Выходит, комната Мэтта и Ники сейчас свободна. Он отправил Нилу сообщение: «Ты купил кое-что. Принеси это в комнату Мэтта». Нил: «Что купил?» Эндрю: «65% какао». Нил: «Сейчас приду». Эндрю зашел в комнату и сел на кровать Сета, который все еще не пришел в себя. Дверь открылась, и Эндрю различил шаги Нила, вошедшего в комнату. — Кровать Сета? — спросил Нил. — Он не будет против, если мы ее одолжим. Нил неловко зашевелился. Королева драмы. Эндрю закатил глаза и взял несколько покрывал, которые лежали на неиспользуемой верхней койке. Нил пытался, но не смог скрыть выражение своего лица, пока Эндрю раскладывал покрывала и садился на них, скрещивая ноги. Нил нащупал плитку шоколада в своем переднем кармане. Его лицо выглядело таким мягким в слегка оранжевом свете комнаты. Резкие черты лица, такие знакомые Эндрю. И эти дурацкие, блять, потрескавшиеся губы; Нил, должно быть, сжевал их в кровь, пока корпел над учебниками и сдавал тесты. Эндрю старался думать о чем-то отвлеченном, лишь бы мысли ни были связаны с прижатием Нила к кровати и зацеловыванием его челюсти, которая отбрасывала такую четкую тень на его горло. Он услышал отчаянное бормотания Нила на ветреной крыше. «Я хочу, чтобы ты взял его в руку». Ладно, он готов это признать. Возможно, Нил не единственный, чье терпение на исходе. — Старшекурсники хотят, чтобы ты пригласил монстров на их вечеринку? — предположил Эндрю. — Ага, — сказал Нил. — Ты придешь? — Это часть нашей сделки, но ты все равно спрашиваешь. — Я всегда должен спрашивать, — сказал Нил, слишком понимающе. Он достал шоколад из кармана. — Зачем ты попросил принести ее? Эндрю достал свою плитку темного шоколада, на лицевой стороне которой располагалась самая отвратительная этикетка, которую он когда-либо видел. На ней красовалась простая надпись: «94%». — Меня повысили? — Понизили. Не говоря ни слова, они обменялись шоколадными плитками. — Ты первый, — сказал Эндрю. Нил аккуратно откусил кусочек, отломив его ровно по линии деления. Будто пытался спровоцировать Эндрю. Мгновение спустя лицо Нила скривилось. — Горько, — сказал он. И почему-то откусил еще кусочек. Эндрю методично отломил кусочек и откусил ровный квадратик с приятным клацающим звуком. Он позволил ему растаять во рту. Вкус оказался богатым и ярким. Прикрыв рот, Эндрю спросил: — Да или нет? Лицо Нила смягчилось, как растопленный шоколад. — Да. Эндрю положил второй кусочек шоколада в рот и подождал, пока тот растает, прежде чем поцеловать Нила. Любовь отвратительна. Нил был прав насчет девяноста четырехпроцентного шоколада, он оказался невероятно горьким. Эндрю отстранился и языком очистил свой рот изнутри. Нил вытер губы. — Так было проще снять с меня рубашку? Эндрю пожал плечами, опершись на один локоть. — Ты и правда внимательный, признаешь ты это или нет. — И правда заработал эти девяносто четыре процента. Нил попытался подавить ухмылку и протянул назад одну из своих покрытых небольшими шрамами рук. Он стянул рубашку через голову, и глаза Эндрю вобрали в себя все. Шрамы разных видов и форм. Длинные, короткие и неровные. Неприятные, с вырезанными кусками плоти. Линии — тонкие или толстые, волнообразные, прямые или зазубренные, светлее или темнее оттенка кожи вокруг себя. Ожоги. Абстрактные формы. Их так много… слишком, блять, много. И за каждым из них скрывается своя история. Насильственная история. Эндрю почувствовал, как на него опустился знакомый холод. Он смирился с этим оцепенением. — Где я могу прикоснуться к тебе? — Я думал, ты запретил себе? — Сексуальные прикосновения. Это другое. — Где угодно выше талии. — Где у тебя талия? Нил выставил руку перед своим пупком, держа ее горизонтально. — Досюда спереди, а досюда… — Он приподнял руку на несколько дюймов. — …сзади. Начав со знакомого прикосновения, Эндрю прижал пальцы к обширному ожогу от утюга. Его пальцы выстроились в идеальную линию. Он провел рукой по уже знакомым шрамам, и коснулся большого участка светлой кожи, где, похоже, кто-то протащил Нила грудью по дороге. — Автокатастрофа, — сказал Нил. Эндрю не просил объяснений, но принял их. Он провел пальцами по шраму на талии Нила, где отсутствовал тонкий кусочек плоти, образующий пустоту в виде треугольника. — Он держал меня над электрической ножовкой и сказал не двигаться, иначе уронит. То же касается того, который внизу живота. Эндрю провел рукой по рассеянному скоплению ожогов на груди Нила с противоположной стороны от шрама от утюга. — Вот этот, на верхней части плеча — другой, он от пули. Остальные от раскаленной кочерги. Я слишком испугался, когда он сказал мне подложить еще одно полено в огонь. Я бросил его вместо того, чтобы положить. Он любил так играть, проверяя, какой жар я смогу выдержать. Никто не подносил раскаленную кочергу к груди Эндрю. Он представил, каково это — быть подожженным, только и всего. Только и всего. Вся грудь Нила была усеяна линиями. Эндрю провел по ним пальцем. Словно очерчивал картинку по точкам. — В основном они от тесака или еще какого-нибудь ножа. Видишь эту линию, которая идет по всему телу? Она от ножа x-acto. Если я делал что-то не так, когда он обучал меня анатомии человека, он… стимулировал меня. Эндрю провел рукой по верхней части руки Нила. На ней нашелся странный узор, образованный грубо содранными участками кожи, которые зажили лишь частично. Старый и неприятный шрам. — Я боялся собаки. Он дал мне реальный повод. По животу Нила проходила своеобразная заплатка из четких светлых линий, такой же узор был и на локтях. — Колючая проволока. Не смог нормально перелезть через забор. Зацепился прямо за нее. Он провел пальцем еще по нескольким шрамам, слушая все новые и новые истории о креативности отца Нила и жизни в бегах. Когда Эндрю дослушал рассказы о шрамах на груди, которыми Нил был готов поделиться, то попросил у Нила руки. Он коснулся небольшого гребня на мизинце Нила. — Он хотел, чтобы я поиграл в ту игру с ножом, когда ты бьешь им между пальцами. Ловкость потренировал. Эндрю трогал пальцы Нила, не столько обращая внимание на шрамы, сколько на текстуру руки Нила. У Нила были тонкие шершавые пальцы, немного маленькие и почему-то кажущиеся… мягкими? Нил не был мягким. Он изрезан ножами. Такие люди, как они, не способны быть мягкими. — Большинство из них я получил из-за того, что плохо обращался с ножами. — Голос Нила напомнил Эндрю о том, что он должен был делать. — Я бывал неуклюжим ребенком. — Нил прищурился. — Или, может быть, такими были методы моих наставников. Эндрю взял Нила за другую руку. — На тыльной стороне пальцев возле суставов по середине есть небольшие следы. Я немного нервничал из-за того, что нужно было поднять что-то тяжелое, поэтому он предложил помочь. Он поднял мои руки к самому верху духовки. Эндрю нашел темную линию, о которой говорил Нил. Он положил руку Нила на его же колено и осмотрел свои костяшки. Эндрю сжал пальцы в кулаки. Как будто выжимал губку. Все алые излишки вытекли наружу. Когда он разжал пальцы, они оказались сухими. Без крови. Эндрю жестом показал Нилу, чтобы тот повернулся. Нил переставил ноги и сел к нему спиной. Было трудно не заметить, как изменился язык тела Нила. Он подтянул ноги ближе к телу. Скрестил руки, держась ими за свои локти. Напряг плечи. Эндрю увидел причину. На спине Нила крупными зазубренными цифрами было вырезано число «5 000 000 000» под множеством слоев других цифр. Слои сложно было разобрать, но похоже, что сначала были выцарапаны пять миллиардов, а последующие цифры беспорядочно прорезались поверх снова и снова, пока каждая из первых девяти не оказалась перечеркнутой, притом «0» оставался нетронутым. Это можно было понять по многократно зажившей и поврежденной коже, однако эта цифра переделывалась множество раз. Должно быть, Ублюдок иногда снижал «ценность», режа то место, над которым недавно издевался, не давая тому и секунды на заживление. Это было видно по тому, как вымученные линии в некоторых местах тянулись за другими косыми чертами. «Метка» была слишком низко, чтобы Эндрю мог до нее дотронуться. Он решительно положил руку на позвоночник Нила возле шеи. — Пустяк, — заявил Эндрю. — Знаю, — тихо сказал Нил. — Этот ему очень нравился. Он вырезал его очень глубоко и часто переделывал. В других случаях, когда я делал что-то глупое или безрассудное, он сообщал мне, насколько упала моя стоимость, и писал новую цифру. В конце концов он дошел до нуля. Теперь в этом больше смысла. Я думаю, он начал с числа, которое предложили Морияма, и злился, что они забирают меня у него. Они были его боссами, поэтому его планы сделать меня своим преемником пошли прахом, и… он был… взбешен. Эндрю мог касаться только шеи Нила. Ноль. — Если позволишь взять себя за рукав, тогда сможешь потрогать. Нил протянул руку назад, и Эндрю предложил свой рукав. Нил, еле ощутимо придерживая его, провел рукой Эндрю по шраму. — В детстве я всегда переживал из-за последнего нуля. Не знаю почему. Эндрю провел рукой по овалу изолированной кожи. Текстура ощущалась такой странной, такой интересной. Он понял. Время от времени Эндрю ощупывал выступы на своей руке. Это действовало практически успокаивающе. Напоминало ему о том, что он жив. Что Дрейк мертв. А Отец Нила — нет. Пока. Нил отпустил руку Эндрю и тот переключил внимание на другое место. Эндрю прикоснулся к неприятному пятну сгруппированных рваных шрамов за плечом Нила. — Ручка. Я получил четверку по английскому. На задней части ребер Нила располагались зажившие раны. По мере продвижения по спине они становились все ужаснее. Нил ничего не сказал, когда Эндрю дотронулся до верхнего. — Слева внизу, — сказал Эндрю, имея в виду искривленный участок кожи в левой нижней части спины Нила. — Ножка стула. Я сломал ее, или, ах, заставил его сломать. Поэтому он взял отколовшийся кусок ножки и… да. Он выслушал еще несколько историй и задумался о шрамах, которые никогда не увидит. Наверняка, была целая куча способов причинить Нилу боль, не оставив при этом следов. Аарон подвергался насилию в течение многих лет, но все его шрамы имели форму полос. Эндрю нашел похожий шрам, как тот, что от ножа x-acto, завитый нитью вокруг Нила. — Что это за узор? — спросил Эндрю, проводя по нему пальцем. Тончайшая линия тянулась далеко и выглядела так, будто ее многократно подчеркивали дополнительными слоями боли. Она останавливалась и скручивалась в определенных точках. Он убрал руку от Нила, когда линия начала заходить за допустимую зону. Нил пробормотал единственное слово: — Нервы. Эндрю пришлось приложить усилие, чтобы не одернуть руку, касающуюся узора. Нил оценил его сдержанность, он заслужил ее. Это было больше, чем насилие. Это был садизм. Больше, чем садизм. Что бы Эндрю ни видел, он напоминал себе, что насильники — это люди. Всегда люди. Только люди способны подчинять других своим отвратительным желаниям. Все, кто когда-либо прикасался к Эндрю. Тильда, которая причиняла боль Аарону. Люди, которые ранили Ники. Все они являли собой человеческую суть. Сейчас, глядя на Нила, Эндрю усомнился в убеждении, которого всегда придерживался. В отце Нила не было человечности. Эндрю закрыл глаза и положил руки на спину Нила. «Я слишком много ерзал». «Я слишком сильно нервничал». «Я слишком боялся». «Я сделал что-то не так». «Мне было страшно». «Я ошибся». «Я получил четверку». «Я сломал эту вещь». «Я сглупил». «Меня поймали». Очевидно, Нил всегда делал что-то не так. По словам Нила, он всегда вызывал гнев отца или плевал на наставления матери. Даже когда ему было девять лет, и отец бросил его на съедение голодной собаке. Даже когда его пальцы были слишком коротки, чтобы удержать нож. Даже когда ему было одиннадцать, и мать крикнула, чтобы он перепрыгнул через колючую проволоку. Каждый. Блять. Раз. Голос Нила не выходил у него из головы. По мере того, как он слушал, Эндрю становилось все хуже и хуже. «Боже, — подумал Эндрю, — заткнись нахуй». — Получается, — сказал Эндрю, — ты виноват в получении каждого из этих шрамов. Затылок Нила отклонился назад. — Я… что? — Ну, ты был… — Постукивая пальцем по спине Нила, Эндрю начал перечислять все причины. — …Глуп. Неуклюж. Суетлив. Невнимателен. Испуган. Умничал. Все это — твои ошибки. Нил моргнул. Он посмотрел через плечо на Эндрю, и его лицо расслабилось. — Шестьдесят процентов. — Ты не впечатлишь меня своими процентами, — бесцветным голосом сказал Эндрю. Нил улыбнулся и положил руки на покрывало, развернувшись лицом к Эндрю. Эндрю вновь опустил взгляд на длинный шрам от ножа x-acto. Однажды Бетси сказала ему, что утешение можно найти в чем угодно. В самом незначительном, самом глупом, самом бессмысленном действии — например, в рисовании дерьмового рисунка, нескольких минутах дыхания под дождем или покупке еды, которая нравится, — все это ненадолго может сделать тебя менее несчастным. Этого не хватит, чтобы стереть всю ту боль, с которой Нил сталкивался на протяжении всей своей жизни. Ничего не хватит. Эндрю знал, что пытаться бессмысленно. Тем не менее, он отломил большой кусок от своей шестидесяти пятипроцентной плитки шоколада и протянул его Нилу. — От той, которую ты получил, может, блять, вырвать, — объяснил он. Глаза Нила смягчились, и он откусил уголок плитки. — Пялишься. — Я заставляю свой мозг ассоциировать шоколад с тобой. Эндрю закатил глаза так сильно, что они чуть не вывалились из глазниц. — После этого мы пойдем тренироваться с ножами? — Ага. Я расстелил покрывало, чтобы твои драгоценные лодыжки не испачкались. Лучи теплого света комнаты мягко касались темных волос Нила. Он вцепился в покрывало рукой, как будто оно могло подсказать ему ответ. Оно, в каком-то смысле, немного успокаивало. И было бесполезно. Однако, возможно, Эндрю сможет на несколько минут показать Нилу и другую сторону мира. — Хочешь, чтобы я помог, да или нет?

***

Нил осознал, что никогда не начнет лучше понимать чувственные сигналы. По крайней мере, не за оставшиеся тридцать восемь дней. Он все еще ощущал теплые руки Эндрю на своей коже. И не возражал. — Что, хочешь испачкать мои драгоценные лодыжки? — поддразнил Нил. — Я ничего не хочу. — Забавно. — Нил усмехнулся краешком рта. — Ведь я — ничто. Эндрю взглянул на него. «Шестьдесят восемь процентов» — подумал Нил. — Ты не отрицаешь. Эндрю наклонился вперед, упершись рукой в кровать. — Я не собираюсь использовать руки. Обозначь диапазон. — Выше талии, — бросил Нил. В этом диапазоне было одно место, где располагалось очень много нервов. Конкретно этого скопления нервных окончаний Натан никогда не касался. Он не был уверен почему, вероятно, он предпочитал резать Нила в тех местах, на которых было больше жира, ближе к животу. Эндрю нашел место без шрамов. Он начал с поцелуев вдоль шеи Нила, а затем прошелся языком вниз от его ключицы, скользя между его грудными мышцами и переходя к соску, на который надавил поцелуем. — Все еще «да»? — Все еще «да», — подтвердил Нил. Эндрю резко лизнул сосок Нила, задействовав совершенно другую область нервов. Нил чувствовал, как удовольствие вырывается из-под языка Эндрю и пробегается вниз по позвоночнику. Жар пронзил его, словно электрический разряд. Он вцепился в покрывало обеими руками настолько резко, что трение о ткань обожгло его кожу. Эндрю сильнее надавливал языком, совершая вихревые движения и нежно покусывая сосок Нила зубами. Нил подавил стон, вспомнив, что их товарищи по команде находились в соседней комнате общежития. — Эндрю, — сказал Нил. Не распознав особой настойчивости в голосе Нила, Эндрю перешел к другой груди и начал посасывать ее с удвоенной силой. Нил увидел, как Эндрю поднял руки, чтобы коснуться его плеч, но затем сжал их в кулаки. Его губы дрогнули. Эндрю поднял голову и поцеловал полуулыбку Нила, прикусив его нижнюю губу. Нил удовлетворенно хмыкнул, откинувшись на покрывало, ожидая в любую секунду ощутить на себе горячие руки Эндрю, но тут его настигло разочарование. Как раз в тот момент, пока он начал опускаться, Эндрю вынул язык из выемки ключицы Нила и перешел на его плечи, оставляя засосы. Он остановился рядом со шрамами и начал проводить по ним гребнями зубов, ненадолго останавливаясь, потакая желанию изучить текстуру рваной кожи своим горячим, скользким языком. Нил начал хватать ртом воздух, когда Эндрю вернулся к его соскам; он опустил руку к джинсам. Эндрю сбавил напор, когда расслышал звук застежки-молнии, и отстранился, чтобы дать Нилу возможность приспустить брюки вместе с резинкой боксеров. Эндрю взглянул на Нила потемневшими глазами, в которых горело что-то такое, что заставило сердце Нила забиться сильнее. Он обхватил пальцами свой член, и Эндрю потянулся рукой к руке Нила, но вновь одернул себя и отстранился. — Постой, — задыхаясь произнес Нил. Эндрю замер. Его глаза темны, как две морские пучины. — Ты сказал, что не прикоснешься ко мне, пока я не прикоснусь к себе, — сумел выдохнуть Нил. — Но ты не говорил, что я должен кончить. — Это подразумевалось, — голос Эндрю прозвучал более хрипло, чем обычно. Напряженный взгляд Эндрю скрылся, когда он опустил голову ниже и впечатал поцелуи между грудными мышцами Нила, перемещаясь вниз к его пупку, пока не добрался до талии. Эндрю сдвинулся в сторону и попробовал на вкус бок Нила, скользя выше. Нил вздрогнул. Свободной рукой он сжал покрывало. — Нечестно, — выдохнул Нил. Эндрю взглянул на руку Нила. — Можешь прикоснуться ко мне. Нил воодушевился. — Где? — Плечи и выше. Нил протянул руку и провел ею по волосам Эндрю. На ощупь как перья. Он обхватил рукой подбородок Эндрю и притянул того к себе, увлекая во влажный поцелуй. Пальцы Нила путались в волосах Эндрю, пока тот зацеловывал его шею и подергивал зубами его ухо. — Эндрю, — сказал Нил. Он держал одну руку в волосах Эндрю, а другой нагнетал непрекращающиеся ритмичные движения. Эндрю подул Нилу в ухо. Нил издал звук, на который, как ему самому казалось, он не был способен. Он продолжал обводить головку большим пальцем, пока его рука не увлажнилась потом и спермой. Эндрю навис над Нилом. Он уперся в кровать двумя руками вокруг головы Нила, расставив колени по бокам его бедер. Нилу открылся вид на член Эндрю, выступающий из-под джинсов. Нил старался не касаться коленями. Эндрю перекрыл обзор, вновь подавшись вниз, оставляя поцелуи, пока не добрался до соска Нила. Казалось, будто на этот раз он точно знал, какая комбинация посасываний, покусываний и полизываний вызовет у Нила дрожь. — Блять, — пропыхтел Нил. Упершись ногами, он начал двигать бедрами, не поспевая за рукой. — Эндрю. — Можно укусить? — Да, — прошептал Нил. Нил еще раз увидел, как Эндрю подносит руку к его лицу, но в последний момент сжимает пальцы. Тогда Нил заметил, что ногти Эндрю покрашены в черный. — Эндрю, — прошептал Нил. — Мне нравятся твои ногти. Ты… — Нил поднес руку ко рту, в попытке заглушить громкий возглас, когда Эндрю прикусил его сосок. Он ощутил удивительно приятное покалывание боли. Эндрю был беспощаден. — Наша… соседняя дверь… команда… Эндрю засосал мочку его уха. Нервы пронзил электрический разряд. — Здесь только ты шумишь, — прошептал Эндрю ему на ухо. Нил бессвязно стонал. Его рука была горячей и скользкой. Он пытался держать хоть какой-то ритм. Но Эндрю все дразнил и дразнил его жестким поцелуями, засасывая его уши, затем соски, а после и все остальное, до чего ему было разрешено дотрагиваться; Нил потерял всякое подобие контроля над своим темпом. Нил плавился, словно магма, а Эндрю разил молнией. Он будто обхватывал рукой молниеотвод. Статическое электричество накапливалось в испарине вкупе с ощущениями от языка Эндрю. — Блять. Да, — задыхаясь выпалил Нил. Он крепко сжал пальцы в волосах Эндрю. — Да… да. Он с уверенностью мог сказать, что «да» было любимым словом Эндрю, потому что каждый раз, когда он произносил его, Эндрю начинал посасывать все интенсивнее, и его язык ощущался еще горячее на неровной коже Нила. Эндрю остановился, задыхаясь, и уставился прямо Нилу в глаза. Воспользовавшись случаем, Нил притянул голову Эндрю ближе и поцеловал того в шею. Эндрю вздрогнул, его дыхание сбилось. «Ох». Нил снова поцеловал Эндрю в шею. Эндрю сцеловал довольное выражение с его лица. Затем мстительно посмотрел на Нила и сказал: — Прикоснуться к твоей руке, да или нет? — Да, — сказал Нил. Тепло ладони Эндрю окутало ладонь Нила, и он помог ему ускорить темп. Хаотичные движения направляли удовольствие в совершенно неожиданное русло. Нил непроизвольно дернул бедрами. — Нил? — прошептал Эндрю, замирая на одно мучительное мгновение. — Сколько, блять, раз я должен сказать «да», Эндрю? — прошептал Нил срывающимся голосом. — Да. Да, да, да. Эндрю выдавил нечто похожее на смешок и крепче сжал руку, пока Нил все продолжал шептать «да». Он использовал руку Нила как продолжение своей собственной, проводя скользкой ладонью Нила по его члену, пока тот не стал трепыхаться, как отбойный молоток. Его движения были невероятно плавными и в то же время грубыми; Эндрю не сбавлял темп ни на минуту. — Да. — Лицо Нила обдало жаром. — Да… Эндрю. Эндрвью… Эндр… Ах… — Он приблизился к кульминации. Когда Нил крепко вцепился в волосы Эндрю, тот предупреждающе укусил его за другой сосок. Нил практически заскулил, и ладонь Эндрю крепче сжала его ладонь. С последним содрогающимся стоном Нил кончил в их с Эндрю руки. Эндрю продолжил ласкать Нила пальцами, массируя ими головку и выпуская последние капли наружу. Он чувствовал, как член Нила пульсирует под их хватками. Эндрю не прерывал зрительного контакта; его лицо раскраснелось, а дыхание сбилось. Ладонь Нила внезапно остыла, когда Эндрю отпустил ее. Он вытер ее о покрывало и провел чистой рукой по волосам Эндрю, притягивая того к себе для еще одного тягучего поцелуя. Слюны было больше, чем зубов. Эндрю не отстранился полностью, вместо этого прижавшись лбом ко лбу Нила. — Ты скулил, — сказал Эндрю. Его дыхание приятно пахло мятой и шоколадом. Нил слишком сильно задыхался, чтобы говорить внятно. Отчего-то его лицу стало еще жарче. — Заткнись. Лицо Эндрю ничего не выражало, но Нил мог бы поклясться, что тот был доволен собой. «Пятьдесят три процента» — подумал он. Нил сгреб часть покрывала и вытерся. — Тебе? — Нет, — сказал Эндрю, садясь. — Оставь покрывало. Нил оделся и оставил Эндрю одного. Он сделал пять шагов по направлению к коридору, и его осенило. «Зачем оставлять покрывало?»