Перелом

Тоха с утра появляется с улыбкой, но выглядит замученным. Дома был скандал, что он не вернулся вчера из школы и телефон у него был отключен, хорошо хоть мать не унюхала алкоголь. Тоха наврал ей, что плохо ответил на уроке и так сильно расстроился, что решил сбежать и повеситься. Теперь он будет раз в неделю ездить к психологу. К тому же, к которому уже несколько лет ходит мать. Немного смешно, но Тоха как-то сильно не рад, ведь та будет сливать всё, что он ляпнет. Вот опять у него из-за меня проблемы… Машкова вернулась за свою первую парту — как и следовало ожидать. Ну и пофиг, чтобы внести ясность, подсаживаюсь к Гвоздю. Этот тип живёт в каком-то другом измерении, на уроках всё время рисует или чертит лабиринты, при этом учится чуть ли не на отлично. В прошлом году он и меня подсадил на лабиринты, но сегодня у меня слишком кипит башка. Тоха в обед спрашивает про Катьку и вспоминаю, что обещал всё уладить. Но я к ней не подойду — она источает тёмную энергию прямо как моя мать. Говорю Тохе, что займусь этим, когда Катька чуть подостынет, но он качает головой и идёт к ней. Я складываю на груди руки и наблюдаю — уверен, что она его пошлёт. Но нифига. Они отходят в сторонку. Стоят и треплются. Тоха мило улыбается. Прям бесит опять. Звенит звонок, Тоха протягивает Машковой руку, та даёт ему свою. Типа друзья… — Ну, что? — спрашиваю, когда он подходит ко мне, хотя и сам видел. Тоха жмёт плечами: — Просто извинился, обещал сводить в кафе в качестве компенсации. Сказал, что ты вообще ни при чём. Вроде оттаяла. Она само очарование. Меня чуток перекашивает, но беру себя в руки, спрашиваю: — Так она тебе нравится, как девушка? Тоха давится смешком: — Как «де-вуш-шка». — Он особо выделяет это слово, вытягивается вверх и скрещивает на груди руки, глядя на меня со своей дурацкой насмешкой. — Очень. Я не знаю как это понимать… И что такого в слове «девушка». Меня уже просто бесит, но всё же сообщаю: — Если хочешь с ней… что-то. Я точно не против. — Буду иметь в виду, — Он лыбится ещё шире, но так же криво, скептически качает головой и валит. Едва заглядываю в класс, училка объявляет, что меня ждёт завуч, и я вспоминаю, что вчера прогулял. Прусь с трудом переставляя ноги. Так хочется снова забить и свалить. Но я должен продержаться. Когда-нибудь ведь это закончится. Кит в отместку за прогул делает то, что я ожидал — лапает лицо. Я терплю, у него хватает ума в этот раз не совать пальцы в рот и в конце концов он всё же убирает руки, позволяя выполнить основной долг. Я справлюсь. Должен. Поджидаю Тоху после уроков и домой идём вместе. Тоха всю дорогу задумчиво смотрит перед собой и только в подъезде поднимает глаза на меня: — На тренировку-то пойдёшь со мной? — Конечно. — Киваю. И предположить не мог, что это под вопросом. И тут меня осеняет, делаю жалобные глазки и вздыхаю: — Только мне домашку теперь не с кем делать… Он виновато поджимает губы, потом решительно кивает: — Давай я пораньше зайду. Постараюсь. В итоге расстаёмся лишь на час. Я за это время успеваю пожарить сырники и пытаюсь сделать блины — выходит не очень. Точнее вообще никак — бесформенные клочья. Тоха, застав меня за этим делом, умильно чешет репу и открывает окно, пытаясь выветрить с кухни чад. Вокруг всё в муке и жирных пятнах. Приходится прибираться, больше нам разместиться негде, у меня стол маленький и завален хламом в три этажа. Успеваем сделать русский и математику. Биологию он зачитывает вслух уже в трамвае. Я тихонько любуюсь, как он шевелит своими пухлыми вечно бледными губками, которыми целовал Машкову. На них так и хочется подуть, чтобы чуток отогреть. Но они вдруг сами начинают на глазах краснеть. И даже по щекам у Тохи расползается легкий румянец. Такой розовенький Тоха бывает только после тенниса или пробежки, а тут — ни с того ни с сего. Он внезапно опускает читалку и смотрит на меня. — Ты меня слышишь вообще? Жму плечами. Тоха закатывает глаза и, тяжело вздохнув, отворачивается к окну. Закусываю губу, но всё же улыбаюсь. Да, Тошенька, я извращенец, ты же знаешь уже… надеюсь я всё же не слишком пахабно пялился? Вроде не думал ничего такого даже… Только на его губки смотрел. На корте «ничего такого» не думать почти невозможно. Но Тоха сегодня сам на себя не похож. Какой-то вялый, неловкий. Промазав по мячу, морщится и украдкой смотрит на меня, жалобно и будто надеясь, что я не заметил. Начинаю подозревать, что его всё же продуло на крыше. И какого фига я там тупил, раздувал всякую фигню, надо было раньше валить. После тренировки, чтобы окончательно не простыл, сразу тащу его на трамвай. Идея снова кончить в давке одинаково пугает и манит. Но Тоха стаскивает со спины рюкзак и вешает на плечо спереди, между нами. Чёрт, он заметил в прошлый раз? Или сам парится, что опять встанет? Впрочем, это не важно — важно, что Тоха пытается сохранить между нами нормальные отношения, я ведь его младший братик и это не изменится. Но он сказал: «тебе не надо для этого ничего делать». Я так надрывно стараюсь? Может он поэтому вечно ржёт надо мной? Я, наверное, дебильно выгляжу, когда пытаюсь быть адекватом. А он типа мне разрешил: «Не стесняйся, дурачочек наш, неспособный себя контролировать, дрочи сколько влезет, ты же ещё мелкий. Я рюкзачок подложу и сделаю вид, что не заметил». Немного смешно, но грустно. Вечер провожу дома. Завтра выходной, уроки можно не делать. И завтра у меня опять будет день с Тохой. Я счастлив. Позволяю себе немного расслабиться в душе. Ну, мне ведь можно сказать, разрешили. Сперму быстро смывает — никакого запаха и можно предаваться мечтам как я целую Тоху. Не в губы конечно, сразу намного ниже, там где мальчикам намного приятней. Чёрт, надо остановиться, а то мне крышу сорвёт. Я не должен о таком думать… Но Тохе ведь тогда понравилось… Жалко ему спермы что ли для младшего братика… Пять минут и делов. Понимаю, что снова гоню. Не могу остановиться, хочу его член, хочу… Наконец, спускаю и мысли вскоре приходят в порядок. Я знаю, что не должен так делать. Я поганый извращенец. Родился таким, наверное. Это моё предназначение. Кит вот заметил… а я и так прикасался к Тохе поганым ртом сразу после того, как сосал говнюку. Если бы Тоха знал… Может, мне надо перестать бороться со своими заскоками, признать, что я конченный ушлёпок и тупо дрочить почаще, спускать пар, тогда я смогу сохранять адекватность при нём… Субботу начинаю именно этим — перед встречей с Тохой едва вылажу из душа и кажется на члене уже мозоль и сегодня он уж точно больше не встанет. Тоха, как и обещал, звонит ровно в двенадцать и зачем-то тащит меня гулять на набережную, говорит, мне там понравится. Обычно днём там только тёти с колясками и детьми, ума не приложу, что там делать. Но меня ждёт сюрприз — куча байкеров. Просто тьма. Я за всю жизнь столько не видел. Оказывается, сегодня стартует мотопробег. Тоха вычитал в нете. Шастаем между байками. У меня полные штаны радости. Жаль тут нет Серого. Ему сейчас, наверное, не сладко. От этого немного тоскливо, и вспоминается, как Кит пророчил мне, что стану петухом на нарах. Стараюсь не думать об этом. Вокруг столько офигенских байков! И рядом Тоха. Ходит за мной, заглядывает в глаза и улыбается. Обожаю его. Расцеловать готов, но держусь. В три вся толпа выстраивается в колонну и с оглушительным рёвом рассекает по центру, потом уезжает в сторону московского тракта. Грустно смотреть им вслед, но я остаюсь в полном восторге. Мы ещё немного зависаем в центре, лопаем по шаурме. Я продолжаю давиться восторгом, и так хочется сказать Тохе, как я его обожаю. Как много для меня это значит. Он значит. Какой он клёвый. Самый лучший. Единственный. И это вовсе не мелочи, то что он для меня делает. Я вынесу что угодно вот ради таких моментов — когда он кажется таким счастливым, когда так на меня смотрит. К шести ему надо домой, и мы возвращаемся. Я уже перед дверью, цепляю его за руку и мычу: — То-о-ох, спасибо. — Не за что. — Он оборачивается, сжимает мою руку и делает шаг навстречу. Замирает. — Я рад, что тебе понравилось. — Ооочень. — У меня сердце тоже замирает, потом глухо ухает куда-то в позвоночник. А Тоха проводит пальцем по моей ладони, от неё разбегается тёплая волна. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не замурчать от удовольствия. И не наброситься на него. Едва стою на ногах и меня заносит ещё ближе навстречу, так что соприкасается наша одежда. И Тоха не шарахается… и у меня мелькает безумная мысль… Ну, будь Тоха девочкой, которая мечтает о поцелуе — сейчас подходящий момент. В какой-то другой реальности, в которой я не полный кретин, а Тоха девочка, которой я не сосал член, я бы сегодня должен был подарить цветочки и сейчас поцеловать в губки. И мне кажется он был бы вовсе не против. Он же романтик и такой нежненький, как котёнок. Хотя, это же он практически сводил меня на свидание, значит, и целовать, наверное, должен он. Я на всякий случай отстраняюсь, помня, насколько поганый у меня рот. Сам усмехаюсь — блин, размечтался, что Тоха хочет меня поцеловать. — Ну, пока. — Он медленно выпускает мою руку. Я тоже отпускаю его, хотя это трудно. Меня так плющит, что чуток штормит. Пошатываясь добредаю до своей двери. За спиной хлопает Тохина. Я пару минут созерцаю ручку замка, потом разворачиваюсь и иду к Дэну. Дома рехнусь.