Перелом

Все же открываю глаза и осматриваю себя. Вся футболка уляпана белыми пятнами. От руки тошнотворно воняет спермой. Не выношу этот запах, сразу вспоминаю Кита и мутит неимоверно. Вытираю ладонь о траву и пытаюсь стереть следы с футболки. В этом году Кит не сможет мне ничего предъявить. Если сунется, пошлю его нахер. И в школе не буду нарываться. Фиг он мне чего сделает. Добравшись до воды, стягиваю футболку, хорошо, что штаны остались чистыми. Но от кожи на животе тоже воняет. Раздеваюсь, смываю с себя все следы и полоскаю футболку. С трудом, но всё же удаётся избавиться от запаха. Время половина седьмого. Прусь в библиотеку, рассчитывая вернуться домой с Голумом. Не самая приятная компания, но тратить деньги на маршрутку я не буду, возможно, придётся докидывать на телефон, а пешком я доберусь только к утру. Машина Голума уже во дворе. Заглядываю внутрь. Они с библиотекаршей опять гоняют чаи с печеньем, предлагают мне тоже, я не отказываюсь – жрать охота. Вру, что велик сломался, и я приехал на маршрутке. Голум говорит, что надо было сразу зайти к нему, он бы довез. Я киваю, спрашиваю, а не поедет ли он в среду. Он смотрит на библиотекаршу, та вспыхивает и кивает. О! А они тут, походу, не только чаи гоняют. Интересно, они прямо тут трахаются, в какой-нибудь подсобке или он её до дома провожает? И что она в нём нашла? Вроде сама не страшная. А на него смотреть тошно. Реально ведь похож на Голума. Один этот хвостик на лысой макушке чего стоит. Фу. Ещё пиджак болтается как фиг знает что, весь зажеванный, хуже моей мокрой футболки после отжима. Ближе к восьми подтягиваются Голумовские ботаники-астрономы. Голум показывает планетарные туманности в телескопе и на картинках, сделанных Хабблом. В телескопе они выглядят просто как пятнышки. Крошечные пятнышки диаметром в несколько световых лет, прощальные фейерверки умирающих звезд. Большие звезды умирают красиво, извещая о своей кончине чуть ли не всю вселенную. Всю дорогу до дома Голум трындит о том, что люди до сих пор ничего не знают об устройстве мира и чем больше мы совершаем открытий, тем больше становится вопросов. А потом, вдруг спрашивает: — Мама-то нынче приедет в твой день рождения? — Угу. Если бы она меня ещё забрала. Если бы на неделю пораньше… Тут Голума пробивает на откровения, и он сообщает, что был влюблен в мою мать чуть ли не с пеленок и даже сватался к ней. Меня аж передергивает от мысли, что он мог бы быть моим отцом. А тот намекает, что зайдет меня поздравить. Типа к матери хочет опять подкатить? Она всё равно его отошьёт. Она любит высоких и наглых. Хотя, мой отец вроде был не таким. Бабуля говорит, он был тихим и бледным, как поганка. А я, будучи мелким, вешался на шею каждому новому другу матери. Мечтал, что он останется, что будет новым папой, будет катать на спине, играть со мной в футбол и всё в таком духе. Не знаю, откуда взялись эти фантазии, так как в реальности ни один из отцов моих друзей ничего подобного не делал и мой родной тоже. Я никогда не скучал по нему и мне было за это стыдно, особенно когда мать привозила к нему на могилу. Я смотрел на фото и ничего не чувствовал, только позже понял, что вспомнить нечего. И ждать от отцов тоже нечего, кроме «твердой руки» разной степени тяжести. Хотя, будь у меня отец, возможно, у нас было бы больше денег, возможно, у меня бы был грёбаный комп. Возможно, мать не страдала бы недотрахом, и так ко мне не цеплялась. И к тому же ей было бы кому закатить истерику, помимо меня. И мне было бы не так страшно её расстроить, и необходимость возмещения материального ущерба не казалась бы концом света. Возможно. И, если бы этому папаше было на меня насрать, меня бы это более, чем устроило. И если подумать, если закрыть глаза, то Голум не худший вариант. Но шансов у него нет. А он между тем, рассказывает, как мои предки хотели ребенка и как долго меня ждали. И как мой отец лопался от гордости и счастья, когда я родился. Тогда все ждали девочку. В моей семье вообще рождались одни девочки. У бабули было четыре сестры. Одна старшая и три младших. И все они уже померли. Она говорит, мужья свели их в могилу. Бабуля же замужем не была и родня за это её презирала. «А вышло, вот как». Голум, вопреки моим протестам, довозит до самых ворот, я выскакиваю из машины и ныряю в калитку, в надежде, что этого никто не заметит. Перехватываю пару пирожков и плюхаюсь в кровать. Ноги гудят. В голове первозданный хаос, словно после большого взрыва. Мелькают картинки: велик, тот бугай, тетка с симками, беготня, Тоха, улётный оргазм с фейерверком спермы. Это было круто, но что теперь? Мне светят постоянные стояки? Черт, но как же круто я кончил. Сегодня шестое. Ещё только шестое. Как же хочется в город. Увидеть Тоху. И к тому же теперь стрёмно идти на речку. Чёрт. Надеюсь, меня не выцепят менты из-за этой дурацкой симки. Блин, Тоха, тоже в шоке. Ничего, пусть знает, на что я способен. Пусть знает, я без него пропаду. Тоха там с девочками ходит по дискотекам. И это бесит. Но я справлюсь. Скоро я вернусь, и всё будет как раньше. Он сам сказал, ему без меня скучно. Мы снова будем не разлей вода. Нет, я не буду ему мешать встречаться с девчонками. Он ничего не узнает о моих заскоках. Я смогу. Утром ещё сквозь сон слышу раскаты грома и стук дождя о стекло. Гроза и это так кстати. Не надо ломать голову идти ли на речку. Можно вообще не вставать с кровати. Да, я клялся себе не дрочить, но вчера это было так сладко… Ничего не хочется сильнее, чем испытать это вновь. Но… сперма. Да пофиг. Продираю глаза и подтягиваю к себе грязную футболку. Ну, чтобы не забрызгать всю кровать. А мысли опять возвращаются к Тохе. Точнее к его члену. И на детские мои фантазии уже не похожи. Хочу его, хочу трогать. Хм. А это ведь уже «эротические фантазии». «Эротические» – прикольное слово. Раньше, когда дрочил сроду ничего себе не представлял. Просто смотрел на себя и трогал, даже порно не вспоминал. Но сейчас это по-особенному и намного приятней. Эротичный Тоха. Как звучит! Тоха бы запросто мог стать порно-звездой. Можно придумать какой-нибудь сюжетец, типа с эротичными танцами. Как все придаются разврату прямо во время дискача. Только без баб. Не хочу видеть Тоху с бабами. Вспоминается какое-то порно, как два мужика ебут одну бабу. Один в жопу, другой спереди. Фу. Чёрт, не хочу никаких баб. Хочу, чтобы он был только мой. «Мой» Тоха. Только мы вдвоем. Хочу касаться его. Гейское порно мы с Тохой зырили только одни раз и это было гадко. Типа, мужик заходит в кабинку общественного туалета, а там дыра в перегородке и в ней жопа. И он начинает туда хуй сувать. Потом ещё кто-то приходит и всё в таком роде. Фу, гадость. Я бы точно не хотел увидеть подобное с участием Тохи. Хочу просто… видеть его. Прижимать к себе. И… «Целовать». Да, «целовать», как бы глупо это не звучало. Хочу целовать его «там». Хочу, чтобы он кончал, бесконечно кончал мне в рот. Чтобы был только мой. Скручивает. Вскидываюсь и зажимаю свой член в кулаке. Вылетает струя, и только тогда я вспоминаю про футболку – поздно, всё уже на простыне и одеяле. В нос ударяет знакомая вонь и я невольно вспоминаю член Кита. Но это пофиг. Сжимаю сильней веки и дрочу дальше, не хочу останавливаться, не сейчас. И тут слышу снизу: — Что, мой хороший? Из меня выстреливает ещё пару раз. Потом чуть отпускает, я валюсь и сворачиваюсь. Надо что-то ответить, но не могу рот раскрыть и только сиплю. Так хорошо. Остальное пофиг. А бабуля уже возле лестницы и орёт: — Игорь? У тебя всё хорошо? Бля, щас ещё карабкаться начнёт. Раскручиваюсь, вдыхаю, раздираю слипшиеся и пересохшие губы, облизываю их и кричу: — Да, бабуля. Сам начинаю ржать, зажимая себе рот. Вот хрень. Но как же хорошо!