Перелом

День вторника почти ничем не отличается от понедельника. После уроков жду Тоху на улице. Сегодня тепло. Весна. Травка зеленеет, птички поют, во рту воняет спермой. Делать нефиг. Пацаны из старших классов курят за углом школы. Я подхожу стрельнуть сигу. Мать уже решила, что я курю, оправдаю хоть в чем-то её надежды. Один мне говорит: — Будешь курить, хуй не вырастет. Я ржу: — Это из личного опыта? Тот натягивает суровую гримасу, шагает в мою сторону: — Слыш, сопляк, а ты чё такой дерзкий? Сжимаются кулаки, в висках начинает гудеть и тянет навстречу. За зиму в городе я уже соскучился по этому. По простому способу решения «кто тут круче», как у бабки в деревне, а не тупому выпендрёжу. Меня так и прёт. Ну, давай, попробуй, врежь, городской хлюпик, посмотрим, кто тут сопляк. Его останавливает другой чувак: — Вить, не трожь его, он ваще психованный. Я лыблюсь во всю харю. Фигали — я школьная легенда. — Да больно надо, — отзывается этот Витя, сплевывает себе под ноги и отворачивается. Второй даёт мне сигу, говорит, чтоб дул отсюда. Я с довольной рожей прошу прикурить. Он подносит зажигалку, и я затягиваюсь, сдерживая кашель. Курить, я пробовал, но не привык. Дым перешибает вкус и даже запах спермы. Немного отхожу, приваливаюсь к стене и закрываю глаза. Голова чуть кружится. Затягиваюсь глубже и всё же закашливаюсь. Тут замечаю Тоху. Он сурово сдвигает брови: — Ты обещал не курить. Блин, ещё одна мамочка на мою голову. Даже не помню, с чего я это ему обещал, но было дело. Картинно вздыхаю, выбрасываю сигу. Тоха радостно сообщает, что вечером у него никого. И мы сможем поиграть. Я и забыл! Он в школе до четырех, а предки вернутся не раньше девяти. Круто! У нас будет пять часов! До начала его занятий зависаем на заднем дворе возле площадки. Там мелкота развлекается со скейтом. Один жжет реально прикольно. Мне тоже охота. Я на скейте только пару раз пробовал в детстве — у кого-то был в соседнем дворе. Отжимаю скейт поиграться. Паренек не выделывается, уступает и даже показывает простенький трюк с переворотом. Потом вся эта мелкота вместе с Тохой надо мной ржут. Я не против. Чувствую себя как слон, но, в конце концов, раза с двадцатого удаётся провернуть доску и решаю на этом закончить. Повеселил детвору и хватит. Расходимся. Тоха заходит за мной в начале пятого, заваливаемся к нему. У него дома два компа по разным комнатам – Лёхин и сестры. Подключаемся к варкрафту. Новый мир, но в основном – всё то же самое, я довольно быстро осваиваюсь и раза с третьего успеваю отстроить лагерь. А Тоха опять вылетает — приходит ко мне, сидит рядом и смотрит, как я рублюсь. Один не хочет начинать по новой. Мне играть в одиночку стрёмно, и я тоже сливаюсь. Начинаем заново. Тохе в этот раз везёт чуть больше, но он опять вылетает быстро. И меня тоже вскоре сносят китаежи. Оказывается, прошло уже два часа, и мы решаем сделать перерыв. Вываливаемся в большую комнату, Тоха притаскивает кучу печенья и сок. Всяких вкусняшек у них всегда завались, странно, что они все не разжирели. Моя вечно сидит на каких-то диетах и не особо стройная, в отличие от Тохиной матери. Тоха неожиданно вздыхает: — Ты опять в деревню на всё лето… — прям таким грустным голосом. Я киваю. На лето меня всегда ссылают к бабке. Там неплохо. На мозги никто не капает, и можно целыми днями делать всё, что взбредёт в голову. Делать, правда, там особо нечего, но всё равно время летит незаметно. — А ты по мне скучать что ли будешь? – усмехаюсь, а самому становится тоскливо. Тоха дёргает плечом, отворачивается. Правда – расстроился. Вообще-то у него друзей побольше, чем у меня. И другие к Тохе и в гости ходят и его к ним отпускают. Но он будет скучать по мне. Приятно. Даже как-то внутри теплеет и тянет. Бодаю его лбом, мычу: — Не дрейфь, прорвёмся. Тоха смеётся, отпихивает меня. Сидим на полу перед журнальным столиком, заставленным едой, как на королевском пиру, точнее на этом… шейхском, которые на полу сидят и мычат ещё. Я тоже мычу, вытянув язык облизываю сахар и кунжут с печеньки. Тоха смотрит на меня с умилением. Я выделываюсь ещё больше, раскачиваю плечами, как восточные фифы и ржу: — Нам тут ещё обнаженных девиц с бусами не хватает для полного счастья, — поднимаю руки и изображаю эти их танцы. Потом подталкиваю Тоху: — Давай, ты ж умеешь. — Да пошел ты, — отпинывается он. А я уже завёлся. Вскакиваю, продолжаю вертеть плечами и пытаюсь поднять Тоху: — Ну, давай, давай, подвигай попой. Он смеётся и отбивается, скручивается в какую-то странную позу. Вижу, что у него опять стояк. Ах, ну да, мы же стеснительные мадамы. Вспоминаю, как он зажигал в клубе, и там ему было пофиг. А тут-то, блин, все свои. Я обычно делаю вид, что не замечаю его стояки, но тут чё-то находит, зырю прямо на него с ухмылкой и говорю: — Хочешь, помогу? Тоха гневно сдвигает брови. А я опускаюсь на колени, открываю рот и двигаю перед лицом рукой, изображая отсос. Тоха огрызается: — Я иногда сомневась, ты прикидываешься, или, правда, дебил. А меня начинает доставлять эта идея. Тохе бы я запросто отсосал. Интересно, было бы посмотреть, как он кончает. Будет ли так же дёргаться и свистеть, как Кит. Или хрипеть «о-о», как мужики в порнухе. Блин, у Тохи это выйдет вообще угарно. Меня совсем несёт: — Я серьёзно. — Прикладываю к груди ладонь: — От чистого сердца предлагаю товарищескую поддержку. Тохино лицо перекашивает целомудренным гневом. Ой, блин, мальчик-одуванчик. Ну, чё такого? По малолетству вообще терлись друг об друга пиписьками и норм было. А потом нам глупости надоели, мы же взрослые. Куда уж мне, сосунку, понять. Ржу: — Не ссы. Один раз не пидорас. Он вскакивает и вылетает из комнаты. Блин… Наверное, зря я. Знал же, как он к этому относится. С тех пор, как эти стояки начались, Тоха вообще зажатый стал, он и поссать теперь отворачивается. Можно подумать, я там чего-то не видел. Смешно, но фиг, знает, может мне тоже крышу снесёт, когда это начнётся. А Тоха и так комплексует, что пиздец. Фиг знает, что на меня нашло. Дебил и есть. Плетусь за ним. Он стоит на кухне и зырит в окно. Паршиво до тошноты. Аж живот свело. Выдавливаю: — Тох, прости. Я не хотел… Чего не хотел? Вообще-то хотел. Но не этого... Тоха поворачивается, улыбается, но как-то сдавленно: — Это же ты. Я. Да, я конченый отморозок, это уж точно. Не знаю куда лучше смотреть на него или в пол. Тоха выходит, проходя мимо, хлопает по плечу: — Погнали, ещё пару заходов успеем, пока предки не вернулись. Я вспоминаю выражение: «камень с души свалился». Что-то точно откуда-то свалилось. Правда, потом, уже дома, полночи валяюсь, глядя в потолок. Правильно мать говорит: я бесчувственный ублюдок. А Тоха… Он же как ребенок. Хоть и строит из себя старшего. Сам такой.. ранимый. Вообще не понятно, как он меня терпит. От меня одни неприятности. А он слова не скажет, ещё и утешает потом. А я так и лезу своими грязными лапами и паршивым ртом в его чистенький мирок. Не удивительно, что Кит ко мне прицепился. Сразу, поди, заметно, что такой отморозок, как я, согласится на любую хрень. Сосать вонючий хуй, чтобы он замял материальный ущерб. А я ж так долбаный копм хотел. За который мать один хрен обломала. А если бы ей за окно пришлось платить, она бы повесилась. Может, и к лучшему, у нее же не жизнь – сплошное страдание. А я отправился бы наконец-то в детдом или куда подальше. В школе опять привычная мудатень. Все разговоры про годовые оценки и ещё про собрание родителей. Сегодня мать придёт в школу, представляю в каком настроении она вернётся домой. На последнем уроке ощущаю себя бомбой с часовым механизмом. Секунда за секундой приближают к катастрофе. Я чувствую её неотвратимость. Даже её запах с привкусом спермы и дыма. Но я держусь. Держусь из последних сил. И, кажется вот, осталось чуть-чуть и тут возле моей парты останавливается Перовна и вопрошает: — А голову ты где забыл? Я фиг знаю о чём она, просто на автомате рычу: — Да пошла ты. Она с размаху хлопает рукой по парте, так, что подскакивают тетради и ручки, а она орёт: — К директору! Быстро! Нахер, второй раз за день, я туда не пойду. Перовна дёргает меня за рукав, чтобы встал, и я сваливаю из класса. Сбегаю по лестнице. Блин, во время уроков одежду не выдают, да и бирка осталась в рюкзаке. Пофиг. Валю из школы. Просто подальше.