Сто восемьдесят семь секунд

День ▶

      Калеб действительно любил Лололошку. И знал, что его любят в ответ.

      Парень был всем, чем, совсем недавно, Калеб не являлся. Его характер был добрым, но твёрдым. Он умел постоять за себя и отстаивать своё мнение. Калебу это нравилось.       Люди сами шли к нему, заводили с ним разговор, восхищались им. Это Калебу нравилось меньше, но ничего не поделать — шатен был душой и их компании, и всего «Сияния».       Он помог ему измениться. Стать ближе к версии себя, которой Главный секретарь мог бы гордиться. Всего за пару месяцев сделал то, что его "отец" не смог сотворить за многие годы. Хотя, если подумать... он никогда и не стремился это сделать. Скорее, хотел уничтожить всё человеческое, что было в Калебе.       И поэтому, он не имел права дать тому умереть.

Я ждал тебя. И я ждал тебя вновь.

Но я сотворил ошибку, которую не исправить.

      Он падает вместе с парнем на дорогу, полную осколков стекла и кусков разрушенных зданий, спасая его от шальной пули.       Но острый прут, которым была проткнута шея и яркий голубой платок, твердил Калебу о последующем цикле.

День ▼

      Лололошка любил ромашковый чай. И абсолютно ненавидел алкоголь, который ему однажды предложил Калеб. Он смешно морщил нос, когда Главный секретарь наливал себе немного светло-коричневого напитка.       После такого, не стоило лезть целоваться к нему. Врежет. Больно.       Музыка Калеба ему тоже не нравилась. Он закатывал глаза, но ничего не говорил, когда тот ставил очередную пластинку.       Зато нравилось слушать Калеба. Тот долго рассказывал о своём детстве, подростковой жизни и Свет знает чём еще, находясь под легкой эйфорией, созданной алкоголем. А после, Лололошка сам рассказывал о прошедшем дне, о чем-то, что он вычитал в книге. И много о чем еще...       От него веяло юношеским максимализмом.       И он должен продолжать жить.

Я взглянул назад, но я потерял путь.

Я потратил так много времени, которое больше не вернуть.

      — Калеб! — Лололошка отталкивает мужчину, который встал между юношей и полицейским, в которого пытался выстрелить, но глупо промахнулся.       Выстрел.       Ещё раз.

День ◀

      Если не брать в учёт создание революционной организации и сопутствующие данному преступления, Лололошка был идеальным гражданином Империи. Аграрный комиссар, один из лучших! Его поселение напоминало небольшое райское местечко, где все жители были приветливы и радостно улыбались.       Он помогал им во всем, строил лучшие дома, давал лучшие инструменты, всегда принимал во внимание малейшие их жалобы. Даже ящик сбора, который постоянно требовала Империя, он собирал сам.       Он бесстрашно бился с жуткими созданиями и имел, непонятно откуда взявшегося, дракона в качестве питомца.       Лололошке его работа была в радость. И как же Калеб завидовал этому, сидя за кипой своих бумажных отчётов.       Он был примером свободы.       А потому не мог погибнуть.

Я хотел бы сказать тебе «Держись!».

Но эти дни навсегда ушли.

Держись. Я всё еще сожалею о тех словах,

которые никогда не сказал.

      Лололошка хватает того за руку и бежит изо всех сил подальше от площади. Калеб старается не отставать. И когда только парень успел стать таким быстрым? И всё равно ему не хватает всего пары метров, чтобы забежать в открытое здание — проход рушится, заваливая парня грудой бетона и металла.       Ещё пара минут и всё начнется вновь.

День 309

      С каждым новым циклом, Калеб начинает все сильнее верить в то, что был обречен переживать эти полчаса раз за разом. Из этого не было выхода для них двоих. Снова и снова, тот будет вынужден смотреть за тем, как его любимый человек умирает ровно в 14:56:53, когда яркое солнце Алотерры находится практически в зените.       У него больше не было сил держать себя в руках. Те лишь сильнее тряслись с каждым «новым» днём. Картинки смертей навсегда отпечатались в его голове.

С открытыми глазами и прострелянной головой. Лицом вниз в луже крови. В неестественной позе на дороге. Повиснув у него на руках, защищая от пули.

      Он не мог их забыть.

Я осознал, что вынужден наблюдать за временем.

За переменами, что происходят, и за днями, что пролетают мимо.

      Пускай они никогда и не смогут покинуть этот проклятый цикл вместе. Он позволит Лололошке сделать это одному. А заодно и всем людям, которые и понятия не имели о том, в какой блядской ситуации оказались. Мысль о собственной смерти больше не пугала его.       Звуки от перестрелок, горящих костров и собственных ботинок слились в единое целое, создавая белый шум. Сердце бешено стучало, но Калеб не смел ни на что отвлекаться, лишь смотрел прямо перед собой. Он успеет. И этот цикл обязательно станет последним.

Но этот шрам во мне, он остаётся.

      Вновь, как и тогда, заколебавшая площадь. Повстанцы. Полицейские. Одно и то же, одно и то же он видел раз за разом. Он больше не смотрит на них. Его интересует один единственный человек.       — Лололошка!       — Калеб?! — Всё те же удивленные голубые глаза. Хотел бы Калеб провести вечность, смотря лишь в них.

Когда твоя улыбка начала пропадать,

      Крепкие руки прижимают парня к себе, собственное лицо утыкается в волнистые каштановые волосы. Они стоят на месте.       Выстрел.       Еще один.

Я умолял,

      — Калеб? Калеб! — тело Главного секретаря опустилось на землю одновременно с телом полицейского, которого подстрелил Радан. Тот был не таким уж и плохим парнем, подумалось мужчине. И даже его голубой ирокез больше не бесил. — Калеб!!              Он посмотрел на Лололошку, что навис над ним. Его руки крепко держали лицо брюнета. Помимо собственного имени, до Калеба доносились лишь всхлипы и рыдания. Он был рад, что смог увидеть его глаза в последний раз, пусть те и были полны слёз.       Уже привычным движением, из последних сил, он поднял вверх часы, смотря на циферблат.       14:58:22… 23… 24…

Лишь бы она никогда не была…

      — Прости, — Калеб изображает гримасу, издалека напоминающую улыбку, — в завтра ты отправишься без меня.

с т ё р т а.