Do you want to be with somebody like me?

      Внутри общежитие выглядело ещë больше, чем казалось снаружи. Просторное фойе в золотых, бежевых и белых тонах было обставлено с упором на максимальный комфорт: удобные даже на вид диваны и кресла, ковёр из высокого мягкого ворса, занимавший почти всë пространство на полу, лаконично расставленная разнообразная зелень не бросалась в глаза, отлично вписываясь в интерьер, завершаемый объемной люстрой и несколькими милыми бра, рассеивающими приятный глазу желтоватый свет. Фойе разделялось на три протяжëнных коридора, вдоль которого располагались двери в номера; каждый вход был защищëн магнитным замком, похожим на терминал для банковских карт. Всë это великолепие тянуло, как минимум, на серьёзный отель, но никак не на «общежитие».       За стойкой ресепшена стояла молодая девушка, одетая в строгий чëрный костюм и белоснежную блузку. На бейдже красовалась надпись: «Администратор». Заметив парней, она кивнула в знак приветствия и улыбнулась: — С возвращением, господин Хан. Добрый вечер, господин… — она запнулась, ведь не знала имени второго.       Джисон хотел было представить своего спутника, однако сконфуженно замялся. Ли со стыдом осознал, что так и не сказал Хану своë имя. Щëки по-немногу заливало огнëм. — Ли Минхо, — спас он ситуацию и тоже слегка поклонился. — Господин Ли, — закончила приветствие управляющая. — Господин Хан, Ваша ключ-карта. Хорошего вечера.       Лицо Джисона удивлëнно вытянулось, но Хо не дал тому сказать ни слова, с небывалой для себя силой потащив младшего вперëд, попутно уточняя направление. — Нам… нам налево, сто одиннадцатая дверь. — Хан продолжал шокированно пялиться на него, открывая и закрывая рот, словно рыба на берегу.       Охранник, стоявший у входа в коридор, подозрительно посмотрел на Минхо, но останавливать не стал, ограничившись вопросом: — Всë в порядке? — А, да, всë хорошо, — пролепетал младший, спотыкаясь на каждом шагу, от шока забывший, как перебирать ногами. — Пришли, открывай. — Ли прислонился спиной к стене и скрестил руки. Джисон продолжал пялиться на него, широко раскрыв глаза. Подобное поведение начинало напрягать. — У тебя всë хорошо? Как дела у тебя? — если бы сарказмом можно было убивать, Хан уже лежал бы замертво. — Так… Так Вы — Ли Минхо?! Тот самый? — вновь обрëл дар речи младший. — Чего? В смысле «тот самый?» — раздражение сменилось недоумением. — Подожди… Только не говори… Ты читал мои книги? — Хо молился, чтобы это было не так. Но засиявшее лицо Хана говорило об обратном… — Бля-я-я-ять… — простонал Ли, развернулся и упëрся лбом в холодный косяк дверной панели. — За что мне это?.. Ебучий случай…       Радости Джисона не было предела. Он буквально скакал вокруг старшего, без конца повторяя его имя, другие жильцы, что были в коридоре, смотрели на них в недоумении. Лицо Минхо стало окончательно красным даже под щетиной и он попытался утихомирить взбесившегося парня. — Ради всего святого, тише, — шипел старший. — На нас уже люди смотрят.       Но Хан только больше распалялся, не в силах сдержать радости от встречи со своим кумиром, и Ли, чтобы избежать ещё большего внимания со стороны других жильцов, пришлось выхватить ключ-карту из рук Джисона, провести еë через считыватель и буквально сгрести ошалевшего младшего в охапку и втолкнуть внутрь. — Да какого чëрта, Джисон? — зашипел Ли, но Хана развезло ещë больше, то ли от того, кто он на краткий миг оказался в своего рода объятиях, то ли от произнесëнного его звездой собственного имени, то ли от всего вместе: детская психика не выдержала напора эмоций, ноги подогнулись и излучающий счастье всеми фибрами души парень оказался на полу. — Охуеть. Фанбой просто сотого уровня… — Минхо наклонился и пощëлкал пальцами перед лицом младшего. — Хэй, ты на связи? Реальный мир вызывает, отзовись. Да ëбаный матрас, завязывай, не то психушку вызову.       Минхо до глубины души ненавидел внимание от поклонников своего творчества. И тому были две причины. Первая: его замкнутый, даже закрытый характер и сильное тревожное расстройство, вкупе снижающие вероятность успешного межличностного контакта практически до нуля. Вторая же причина заключалась в стиле его книг, который был, мягко говоря, необычным. Минхо писал в разных жанрах: и романтику, и драму, и триллер; в его творческой копилке значился даже поэтический сборник. Но главной и объединяющей все его произведения темой была любовь между мужчинами. Не платоническая или дружеская, а самая что ни на есть традиционная: с поцелуями, отношениями, сексом и прочими сопутствующими вещами. И по этим двум причинам писатель прилагал массу усилий, дабы оградить себя от любого внимания со стороны фанатов: ни одной фотографии с лицом в соцсетях, выход на улицу исключительно в маске и ближе к вечеру, избегание людных мест — антисоциальная политика была выкручена им на максимум.       Однажды издательство предложило ему провести фан-встречу по случаю особенно прогремевшей его книги (в сравнении с остальными, разумеется). Минхо едва не довëл себя до нервного срыва за ту неделю, что готовился к этой встрече, и если бы не нужда в деньгах, не стал бы ничего устраивать даже под страхом смертной казни. Но издательству удалось убедить его тем, что книги гораздо лучше, а главное, дороже продаются с автографом и непосредственно из рук творца. В итоге парень так перенервничал, что едва вытерпел час из запланированных трёх и буквально сбежал, сославшись на плохое самочувствие. Местные газеты наперебой тогда писали о том, что тот зазнался, словил «звëздную болезнь» и оскорбил своей глупой выходкой преданных фанатов, а Минхо месяц не выходил из дома, питаясь через день из тех запасов, что оставались в квартире, потерял восемь килограмм и миллиард нервных клеток. С тех пор он окончательно и бесповоротно зарëкся не иметь никаких дел с фанатами, предпочитая любовь на расстоянии. И чем больше это расстояние, тем лучше.       И вдруг он оказывается в ситуации, когда его ярый поклонник, до этого проявивший к нему невероятную доброту и не имевший при этом никакого представления о его личности, буквально валяется у него в ногах. Жизнь определëнно не готовила к такому повороту событий. Вследствие чего и так перегруженная сверх всякой нормы психика дала сбой. Абсолютно не думая о том, что творит, Минхо размахнулся и ударил лежащего на полу Джисона по щеке. Хлëсткий звук разорвал окружающий воздух в клочья.       По инерции от удара голова Хана повернулась в сторону, но Ли прекрасно видел его лицо, с которого медленно, словно утекающая жизнь, сползала улыбка. На щеке уродливой меткой заалел пятипалый след. — Вы… меня… ударили? — будто не веря, спросил Джисон. В уголках вмиг опустевших глаз скопились слëзы.       Три слова. Три глубоких шрама в районе души.       Минхо охватила крупная дрожь. Он смотрел на свою раскрытую ладонь и не мог осознать, как эта рука могла принадлежать ему. Дыхание перехватило. Глаза сильно зажгло. Паническая атака приближалась. И приближалась быстрее, чем все прошлые разы до этого. Слëзы лились градом, и всë, что мог сделать Ли — это безостановочно шептать «прости» в промежутках между спазмическими вдохами. Само его сознание задыхалось, превратившись в агонизирующий комок ужаса. — Никогда так больше не делайте. — холодный, как космический вакуум, голос вскрыл мозг. Прости, прости, прости, прости, прости…       В этот момент мягкие сильные руки осторожно обхватили его шею и прижали к груди. Ласковая ладонь бережно гладила по голове, успокаивая и щедро одаривая заботливым теплом. Сознание Минхо, почти достигшее дна панической бездны, по-немногу возвращалось, всхлипы становились реже, а сердце возвращалось в человеческий ритм.       Они лежали на полу и каждый осмыслял произошедшее со своей стороны. Однако оба были уверены, что такой катастрофы не случится больше никогда. Минхо успокоился, лишь изредка шмыгая носом. Тепло тела Джисона и его рука, гладящая по волосам, убаюкивали, полностью исчерпавший запас устойчивости организм затребовал своë: Ли начал засыпать. В этот же момент дверь в номер открылась, ощутимо дав парню по ногам. — Я верну… Ого! Вам удобно? — О, Чани-хëн, привет! — воскликнул Хан. — Ах ты ж… — зашипел от боли старший. — Было удобно, пока ты не пришëл… — крайне раздосадованный и смущëнный тем, в каком положении его застали, съязвил Минхо, вставая с Джисона и позволяя Банчану войти. — Милое начало, — ничуть не обиделся Чан, закрыл за собой дверь и, скинув с плеча спортивную сумку, протянул руку, расчитывая на рукопожатие. — Бан Кристофер Чан. Извини, что сделал больно. Не хотел. — Ли Минхо… — неприязненно косясь на протянутую ладонь, пробубнил парень. — Банчан поднял бровь в немом вопросе. — Хëн, он не любит прикосновений, — пояснил Хан, вставая рядом со старшим и раскинув руки для объятий. — Ага-а-а… — многозначительно протянул Чан, явно имея в виду недавнюю картину. Лицо Минхо снова начало краснеть, он буквально был готов провалиться прямиком на последний круг ада, лишь бы не стоять сейчас в этой квартире. — Эм… Ну, это тяжёло объяснить… — смутился младший и всё-таки повис на Банчане. — Я вообще расчитывал остаться сегодня здесь, но, пожалуй, лучше вернусь на студию. — Бан отечески похлопал Джисона по спине и снова накинул сумку на плечо. — Потом мне всë расскажешь. Так, стоп. Ты что, плакал?! — Чан перевëл взгляд на Минхо в ожидании объяснений и удивился ещë больше. — Вы оба?! — Хëн, давай я тебе всë объясню. Ты правда не так всë понял… — по привычке затараторил Джисон, но Чан прервал его мягкой улыбкой. — Джисони, видит бог, я до смерти хочу знать, что тут творится, но, судя по всему, вам самим не мешает разобраться между собой. Я вернусь завтра и ты всë мне расскажешь, хорошо? Чанбина я предупрежу, чтобы тоже не приходил. — он потрепал своего младшего по волосам и вышел из номера, добавив, прежде, чем закрыть дверь: — Будь умничкой! — Будь умничкой?! — Ли пытался сдержать смех, но получалось плохо. Точнее, вообще не получалось. Хан угрюмо надулся. — Терпеть не могу когда он так говорит… — Минхо не мог остановиться: Джисон был похож на обиженного малыша, который изо всех сил пытается казаться взрослым, но его стараний никто не видит. «Какая же прелесть», — пролетело в голове у старшего. «Ты ебанулся?», — тут же отреагировало язвительное сознание. — Вы так мило смеётесь… — улыбнулся Хан и тут же смутился, увидев удивлëнное лицо Ли. — Простите, я не это хотел сказать… — Прекрати звать меня на «Вы», ощущаю себя стариком каким-то. Расслабься, в самом деле, — проворчал старший и прошëл дальше в комнату, являвшую собой совмещëнную с кухней гостиную. В середине её стоял большой диван, на котором по-хозяйски и разместился Минхо, загинув ногу на ногу. — А, извините. Привычка. — поймав укоризненный взгляд Хо, Джисон развëл руками. — Больше не буду. — Можешь звать меня «хëн», если так сложно сразу перестать мне «выкать», — великодушно позволил Минхо. — Окей, — улыбнулся Хан и сделал сердечко из пальцев. — Просто я думал, что ты куда старше меня, хëн, когда первый раз увидел, и поэтому… — Это последствия, — перебил Ли и, заметив вопрос в глазах младшего, пояснил: — Вынужденного затворничества. Я всего лишь девяносто восьмого года. — Ха, а я знаю!!! — засиял Хан, но тут же глаза его расширились, словно тот увидел призрака, Минхо даже напрягся от такой резкой перемены. — Ой, Вы, наверное, голодный! Ой, ты. Голодный?       Ли тяжело вздохнул и прикрыл лицо рукой, пряча улыбку. — Нет, я бы лучше поспал, на самом деле. Сегодня был охуеть какой тяжëлый день. Моя психика на пределе. «Думаю, ты это и так понял», — едва не ляпнул Ли, но вовремя прикусил язык. Сердце снова прищемило виной за ту пощëчину. — Кстати говоря, о хуëвых днях… — подавив приступ стыда, старший вспомнил вещь, не дававшую ему покоя. — Ты как мою квартиру нашёл, м?       Этот вопрос застал Джисона врасплох. Он поочерёдно то краснел, то бледнел, пытаясь что-то сказать, но вместо слов получался только лепет. Минхо, уже успевший привыкнуть к его подробнейшим объяснениям каждой мелочи, с интересом наблюдал за нервничающим с каждой секундой всë больше Ханом. — Ты что, следил за мной? — решил усилить давление старший, но для Джисона это оказалось уже слишком. — Нет! — выкрикнул он и тут же стушевался. — Правда, все вышло случайно. Я всë объясню, но не сейчас, можно? Пожалуйста. — жалобно-просящее выражение на лице младшего было настолько проникновенным, что даже насквозь язвительный Минхо не выдержал и жестом позвал присесть рядом с собой. Джисон, как уличный кот в поисках ласки, подошëл к старшему и сел на полу, подогнув ноги под себя и положив голову на сиденье дивана. — Господь, ну в кого ты такой эмоциональный… Ладно-ладно, только не реви снова. — старший задумался на пару мгновений, но всë же положил ладонь на голову Хана, перебирая его невероятно мягкие волосы между пальцев.       Удобный диван, мерный тихий гул кондиционера, изорванные в клочья нервы и тепло рук Джисона, так по-домашнему безопасно обнимающих его колени, сделали своё дело: Минхо наконец задремал. Сквозь полусон парень почувствовал, как его очень аккуратно, боясь разбудить, подняли на руки и отнесли на кровать, накрыв сверху махровым пледом. Ли ощущал на себе взгляд младшего какое-то время, но был слишком вымотан, чтобы выбраться из сладкого плена всë быстрее охватывавшего его тело сна и как-то отреагировать. Вдруг лба коснулось что-то очень мягкое и теплое, и последнее, что услышал Минхо, прежде, чем окончательно провалиться в пучину сна, был шëпот возле самого уха: «Спокойной ночи, хëн»…       В ту ночь Минхо впервые за долгое время увидел сны.