О психологии и бессмертии

Болота сами по себе места удивительные: это места, где торф порой хранит слишком много тайн, которым, впрочем, лучше всего будет тайнами оставаться. Место, где находиться даже монстрам слишком опасно, а человеку и подавно. Место, куда никто и никогда не сунется. Ну кроме ветеринара, который заметил торчащие из него лосиные рога и в час ночи поперся забирать череп несчастного животного. Ну и маленькой девочки, которая сидела на заросшем мхом мосту просто чтобы отдохнуть. И еще одного пацана, который следил за ветеринаром, а затем вдруг раскрыл тайну ночных похождений сестры. В итоге на болоте, куда не должно было соваться ни одно живое существо, тем более ночью, в час утра на мосту сидели трое идиотов. — …весело, — присвистнул Риз, пытаясь понять, что вообще можно сказать в такой ситуации. Ему было неловко до безумия: несколько дней они не виделись, потому что дети не заходили к нему, а он сам не хотел соваться к ним. В конце концов, в последний раз он наезжал на Алису, а теперь извинения выглядели бы, ну… Жалко. Бесполезно. В общем, лоб средних лет боялся извиниться перед ребёнком. Макс показал несколько жестов, которые Алиса перевела как: «очень весело, а теперь проваливай, педофил». — Да почему сразу педофил?! Дети многозначительно на него посмотрели. — Да я пошел за трупом животного! На болотах часто можно найти трупы разных животных, и вот я, кажется, нашел труп лося… Я даже понятия не имел, что Алиса тут бывает по ночам! И вообще, вы какие-то слишком озабоченные… — То есть ты шляешься с детьми по безлюдным местам, а озабоченные мы? — Да! — Пи… — Макс хлопнул подругу по плечу, — …во. Затем мальчик показал ей несколько жестов и та, немного подумав, вздохнула и поднялась на ноги. — Ладно. Пойдем. Ночью шляться по болоту — хреновая идея. Мы проводим тебя до города, а за трупом возвращайся днём. — Стоп. А ты тогда что тут ночью делаешь? — Я тут находиться могу. Я знаю наизусть с точностью до секунд, когда подует ветер, а ты наступишь на мокрый камень, поскользнешься, упадешь, ударишься головой об камень и сдохнешь. — …ты бы так не говорила, не будь тут чего-то интересного. Алиса пару секунд затупила, пытаясь понять, был ли это выпад в её сторону, но Риз с горящими глазами вскочил и стал оглядываться. — …дядь, ты позавчера смотрел, как свиньи сожрали человека… — да… И… Эм… Вспомнив тот день, ветеринар невольно замялся, не зная, что можно было сказать девочке. Стоило ли ему извиниться за те нападки или просто больше не говорить об этом? Он не имел понятия. Алиса смотрела на него, думая, о чём-то. В конце концов она махнула рукой в неизвестном направлении и заговорила: — Вон там есть племя каких-то странных тварей. Говорят, они были одним из поколений сектантов… Но они очень опасные. Прям очень. — Мы можем глянуть? Просто со стороны. — Мы умрем… возможно. — Это значит «можно»? Алиса и Макс переглянулись. Последний поджал губы, но всё же отвёл взгляд, засунув руки в карманы. — …ну, мы же не собираемся лезть на вилы? — резюмировала девочка и пожала плечами. — В любом случае, мы пришли на поножовщину с пистолетом. А это уже их проблемы, а не наши… *** Ризу стоило признать: он был слишком стар для собственных замашек. Алиса и Риз передвигались, почти сливаясь со звуковым фоном происходящего, реагировали на любой шорох, передвигались без лишних движений и прекрасно ориентировались на местности так, будто это был их дом, а не бесконечное болото, где можно было забыть, в какую сторону ты шёл, и потеряться нахрен. Риз же был рыжей шпалой, которая не пропускала ни одной хрустящей ветки и возможности ненарочно выругаться. Тем не менее, он чувствовал себя героем какого-то фильма, когда дети, наткнувшись на первого жителя местного племени дикарей, затащили его в кусты. Из-за лиственной завесы он смог разглядеть то, что некогда было человеком: это было нечто гуманоидной формы, имевшее через чур странную белую кожу. В целом, исключая этот жуткий цвет и странную одежду, которая была представлена набедренной повязкой и маской со странными символами, странным было лишь строение его тела. Всё оно — ноги, спина, руки и шея, — изгибалось, словно у змеи. Вместо прямых и понятных костей у него была одна огромная сверхподвижная система позвонков. Оно могло, казалось, откинуться назад, сложиться пополам и так уставиться на них в любую секунду. Тем не менее, вместо этого оно медленно перетекло на место рядом с собой, осмотрелось и побрело дальше, сначала проползая ногами шаг, перенося на новое место центр тяжести и делая другой шаг. — Ебать… — Тебя слишком легко удивить, дядь. — Ну, знаешь ли… в моём родном городе люди бы в обморок падали при виде такого. — В городе, кажется, скучно. — А вы там никогда не были? — Мама и Дженни иногда ездят туда по работе, но нас не берут с собой. — Почему? — В последний раз когда меня взяли в город, мама забирала меня из полицейского участка, потому что я отмудохала педофила. Мне было пять, я плохо помню, но это точно было. — На самом деле, в городе довольно весело, — Риз оставил при себе то множество вопросов, которое у него появилось. — Как-нибудь я… то есть, вам стоит съездить туда. Сверстники там, кино, торговые центры, интернет… Крутое место. — …наверное, и вправду стоит съездить, когда в этой деревне останется пять человек… Просто чтобы не чокнуться. Алиса медленно выплыла из кустов и двинулась дальше, Макс незамедлительно последовал за ней. Риз, как бы стар ни был, с прежним энтузиазмом последовал за ними. Пройдя несколько сотен метров они наконец услышали что-то, похожее на признаки жизни, и стали осторожно пробираться по кустам на источник звука. В конце концов они оказались в зарослях, расположенных возле лагеря существ. Поселение, если его, пренебрегая уважением ко всем в мире поселением, можно было назвать таким, было переполнено странными людьми. Некоторые из них спали в трясине, торча из неё головой, некоторые ходили по ветхим домам, которые стояли там уже наверняка несколько веков, кто-то просто обходил окрестности. Некоторые из них имели достаточно примитивное оружие из самодельных луков и копий, однако выглядели они всё же достаточно опасно. — Вы буквально живете рядом с другой разумной расой и еще не наладили контакт? — Риз наклонился к Алисе и почти неслышно зашептал ей на ухо. Макс показал несколько жестов, которые, как Риз успел выучить, уже называли его педофилом. — Они не разумны, — так же тихо прошептала Алиса. Она что-то показала другу жестами, и тот кивнул. — Мы отвлечем их и пойдём домой. Тут опасно дальше находиться, — пояснила она, и Риз мог только согласиться. Макс пошарил рукой по земле и, нащупав камень, швырнул его в противоположную от них сторону. Риз успел лишь заметить, как один из дикарей рядом с ними натягивает лук и стреляет в сторону, из которой полетел камень. Секунду спустя он наконец осознал, что из глаза мальчика торчит стрела. Алиса, видевшая это всё также, не закричала. Она не издала ни звука: просто сделала глубокий вздох и толкнула мальчика на ветеринара. — Беги. Отнеси его к доктору Хирургу. Я скоро буду. Риз не успел ничего сказать: она просто вытащила пистолет и выскочила из кустов. Он хотел ей помочь, что-то сказать, отказаться, но не смог. Наверное, ему было страшно. Пугало даже не то, что на нем был истекающее кровью тело ребенка, а то, что точно такой же ребенок с широко распахнутыми от испуга глазами теперь отвлекал на себя внимание. *** Алиса не особо боялась смерти. К двенадцати годам она уже видела её, и не раз, — иногда даже убивала сама, — так что девочка привыкла к мысли, что она умрет. Смерть — это просто смерть в конце концов: конец, точка, финита ля комедия. Ты умер, больше тебя ничего не колышет. Пугает, когда умирает кто-то рядом, а ты остаешься в этом мире. Один. Испуганный и брошенный. Выбежав из кустов, она пару раз выстрелила на ходу но, оказавшись в центре заброшенного поселения в отдалении, вытащила нож. Огнестрел эффективен против людей: они недостаточно быстры для пули, а их тела легко прострелить, ведь кости легко ломаются, а раны заживают неделями. Против монстров работает либо бита, либо нож, либо, что вообще оптимально, бензопила. Из всего арсенала, правда, удавалось носить только нож. В следующую секунду к ней устремились несколько существ, и Алисе оставалось только отпрыгнуть в сторону. Она на звук полоснула ножом, и из оказавшегося рядом змеечеловека прыснула кровь, а сам он зашипел. Девочка еще пару раз вогнала в его тело нож, после чего рванула в сторону, уворачиваясь от копья вонзившегося в пространство, где она была секунду назад. Она отбежала на десяток метров и снова вытащила пистолет: самым простым вариантом было просто стягивать их всех в одну точку, отбегать, отстреливать и отбегать снова. Однако учитывая, что из глубин леса тоже стали появляться твари, это могло сработать только пару раз максимум. Она выпустила несколько пуль и побежала в сторону, однако когда в её ногу внезапно впились зубы, она громко заорала, пнув спрятавшегося в траве змея. Хромая, она засунула створ пистолета в рот и, зажав его зубами, вогнала в существо лезвие. Когда оно разжало пасть, она смогла сделать рывок в сторону, после чего начать размахивать ножом. Вокруг была толпа на секунду отпрянувших монстров, которых по самым оптимистичным подсчетам оставалось особей семнадцать. Это было практически самоубийство. Но Алиса не могла позволить себе просто сбежать, и теперь уже не просто из-за Риза и Макса, но и потому, что с раненой ногой далеко уйти не получится. Вариант оставался один, и узнай мать, что она собирается делать, дала бы пиздюлей за слабоумие и отвагу. Укусив себя за щеку, девочка сорвалась с места и, за пару секунд преодолев несколько метров, оказалась у одиноко стоящей твари, в которую воткнула нож. В её плечо, которое к её сожалению не было частью металлического протеза, впились клыки. Алиса не имела ни малейшего понятия, были ли они ядовитыми, но ей было уже всё равно: она просто крепко сжала талию существа и резко перебросила её через себя, делая «германский мостик». Когда пасть слегка ослабила хватку, она дернулась, разрывая свою же кожу, и извернулась, после чего засадила лезвие в грудь змея по самую рукоятку. Повторив процедуру резкими движениями пару раз, она наконец оставила обездвиженный труп и отшатнулась, выпрямившись. Оставшиеся твари остались поодаль, выжидая, что дало ей пару секунд на передышку. Утерев пот со лба, она глубоко вздохнула и заорала. Оставалось ещё где-то шестнадцать. *** Риз не мог сделать ничего лучше, чем взвалить тихо шипящего мальчика на плечо и броситься в ту сторону, с которой они пришли. Ломясь через деревья и не обращая внимание на звуки за спиной, он бежал, набирая ту скорость, которая превращала всё вокруг в смазанное кино. Он не заметил, как выбежал с болота и как его перестали преследовать, он просто бежал в полной тишине, слушая лишь тихие всхлипы Макса и своё бешено стучащее в ушах сердце. Парень прорвался через лесной массив и влетел в город, пересек несколько улиц, после чего ворвался в больницу и добежал до хирургического кабинета. — По… помогите, — выпалил он, распахнув дверь и ввалившись в помещение. Хирург, дремавший за столом, всполошился и тяжело вздохнул, когда ветеринар уронил перед ним Макса с простреленным глазом. — Это что? — хмуро глянул он на Риза. — Его… Глаз… Стрела… — А я не вижу… В углу инструменты и ремни. Тащи сюда. Быстро. Ветеринар бросился в угол, где была тумба с различными отсеками. Перехватив ремни, он рванул её на себя и подкатил к столу, где врач уже включал свет. Макс на столе изо всех сил старался сохранять спокойствие и не издавать звуков, хотя иногда всё же сдержаться ему не удавалось. — Анастетик? — Риз свалил на стол ремни и стал помогать хирургу их затягивать на Максе, который бился крупной дрожью. Он смог замолчать, укусив себя за щеку, но всё же дергался, когда в его кожу впивались грубые края. — Третий снизу, справа. Риз сел на корточки и трясущимися руками стал шариться в тумбе. Когда он извлек из неё несчастный шприц и смог его наполнить из склянки с темным стеклом. Он тут же подал хирургу перчатки, а затем, когда тот их спешно натянул, передал обезбол. Операция, казалось, длилась не больше получаса, и всё это время Риз трясся, наблюдая, как из Макса вытаскивают инородный предмет, затем останавливают кровотечение, извлекают остатки глазного яблока, обрабатывают края. Парень просто смотрел на пустую глазницу, в которой ходил скальпель, и не думал ни о чём, кроме этого. Какое-то время спустя в кабинет ввалилась ужасно выглядящая Алиса. Она содрала с глаз загустевшую кровь и, увидев, что её друг не умирает, упала на стену, по которой сползла на пол. На спокойный вопрос хирурга, что делать, она ответила, что еще несколько часов точно продержится, после чего тяжело выдохнула и отрубилась. Закончив с Максом, доктор окликнул её, и когда девочка проснулась, то поднялась и поплелась к его рабочему столу, где уселась в кресло. Тихим хриплым голосом она перечислила свои ранения, описала произошедшее и попросила бинты с антисептиком. — Ты думаешь, что сможешь сама всё это обработать? — иронично уточнил хирург, доставая иглу, нити и прочее, что понадобилось бы для зашивания её рваных ран. — …я надеялась… — Что, всё еще считаешь меня педофилом? — Дядь Кольт, я признаю, я была малолетним дебилом… — Это было пол года назад. Ты не особо выросла. Да и могу поставить свою зарплату на то, что ты всё еще называешь мужчин старше брата педофилами. — …э… ну… — Бывает. На Алисе ран было, пожалуй, слишком много. Ноги, плечи, шея, голова — всё было в крови, под которой скрывались ошметки разорванной кожи и голое мясо мышц. Нетронутыми остались, пожалуй, только живот и грудь, что здорово упрощало задачу. — Укусы, наверное, были не ядовитыми… — в полу бреду резюмировала она, наблюдая, как кожу ноги сшивают по кускам. — У ядовитых змей обычно по одному ряду зубов… — Надо будет запомнить, — пробормотал Кольт. — Матери твоей сразу звонить, или когда она первая осведомится, не попала ли ты в этот кабинет? — Если время ещё позволяет, то не звоните ей вообще. — Ты же понимаешь, что она узнает в любом случае? — До того, как мне вставят пи…здюлей, мне еще надо кое-что сделать. — Ты хочешь вернуть брату глаз, верно? — Верно. И… как я могу это сделать? — Ты прекрасно знаешь способ. Мне рассказать Ризу? — Нет… Я сама схожу. — Ну смотри. Риз дернулся, когда прозвучало его имя: то ли от того, что он не помнил, чтобы говорил при хирурге своё имя, то ли от того, что в этих местах было что-то, способное восстановить даже глаз. — Сейчас пойдешь? — Да. Если мама позвонит, скажите, что не знаете, куда я пойду. И про глаз Макса ничего не говорите. — Да-да… как скажешь. Если что, с вами ничего не было, вы заходили за пластырями и куда-то вместе убежали. — Риз, ты тоже ничего не говори. Я вернусь через несколько часов, всё это время ты был дома и был без понятия, где мы. Пожалуйста. Риз хотел сначала возразить, но у него не получилось. Он просто кивнул, не зная, что делать. Алиса, когда ей закончили бинтовать голову, встала на ноги и, почти обычным шагом, вышла из кабинета. Она не сказала ни слова на прощание, просто махнула рукой и захлопнула за собой дверь. Повисло молчание, в котором доктор стал приводить в порядок кабинет: раскладывать инструменты, отстегивать Макса от стола, убирать окровавленные ваты и бинты. Риз же помог мальчику сесть и стал проверять его рефлексы. — …куда пошла Алиса? — наконец смог спросить он, смотря, как пацан щурится, но всё же старается смотреть на фонарик. — Есть одна вещь, способная… Вылечить подобные потери, — пояснил Кольт. — Я рассказывал ей, когда она спрашивала, можно ли ей заиметь нормальные руки. — И что это? — Растение. Небольшой цветок, растущий в глубине леса. Их крайне мало, лично я знаю расположение только одного. Он входит в симбиотические отношения с носителем и фактически заменяет ему какую-либо часть тела. Возможно отрастить хвост, крылья, жабры… Руки и глаза. — Разве я не должен был пойти с ней? Это же опасно. А она… В состоянии овоща. — Видишь ли. Ты мне не нравишься. Риз с удивлением глянул на Кольта. — Не принимай это на свой счет: мне люди в принципе не нравятся, — пояснил доктор. — Эти дети несколько особенные. Как и Фике, в принципе. В их случае я даже решил отойти от сделок: в конце концов, я в каком-то плане друг этой семьи. Им я благоволю. А остальным, видишь ли… Я готов помогать только за определенную цену. — За душу, я так понимаю? — Верно. Вы же недавно разбирались с призраком Анны Мур, верно? Она наверняка про меня говорила. — Кто вы вообще? — М? Да так, просто Алхимик. — Это я понял. Можно поподробнее? Кольт тяжело вздохнул. — Видишь ли, — сказал он, протирая скальпель. — Я живу в этом городе уже не первую сотню лет. Конечно, я не старше библиотекаря, но всё же. Когда я еще был человеком, то увлекался алхимией, изобрел какую-то бурду, выпил… И всё, я уже часть местной экосистемы. Такой же монстр, как и остальные, только с несколько расширенными возможностями. Я всё еще был алхимиком, только теперь я мог орудовать еще более интересными материями, чем ткани и травы. И я решил, хм, монетизировать свои способности. Я обменивал разнообразные зелья и вещества на самую интересную материю — материю души. Конечно, тела и сознания с этим согласны были, а вот сами души — редко. Но бывали и исключения, да… Хотя, мне было безразлично, чьё согласие получить. Я и сейчас готов многое обменять на душу, хотя и не для всех. Семейству Кляйнов-Бруксов, правда, из личной симпатии, я помогаю просто так. — И именно поэтому вы хотите сейчас, чтобы я обменял свою душу на информацию, куда она пошла? — Что? О. Нет. Это мне вовсе не интересно. Ни ты и твоя душа, ни то, чтобы ты за ней пошел. — Почему? — Потому что я верю в неё, я полагаю. В конце концов, она убьет множество монстров, выкопает этот несчастный цветок и вернется и без твоей помощи. — Но она пострадает. — А если с ней пойдешь ты, то она пострадает вдвойне, пытаясь беспокоиться о тебе. — Я настолько бесполезен? — Не сомневайся. Кольт уселся в своё кресло и вытащил из стола какую-то книгу, в чтение которой мгновенно углубился. — Вам с Максом лучше остаться тут, пока Алиса не вернется. На меня не обращайте внимание: вы мне не интересны. Риз переглянулся с мальчиком, но тот лишь помотал головой. Он показал пару жестов, но тут же остановился: его здесь никто не понимал. — Доктор, у вас есть какая-нибудь бумага и ручка? — спросил Риз. Хирург, не отрываясь от книги, вытащил из стола блокнот и карандаш. — Итак, Макс… — вздохнул Риз, забрав предметы. — Не хочешь немного поговорить?