Невыносимомо вокруг

Ни малейшего желания больше оставаться в этой реальности. Жизнь больше не такая контрастная, нет разделение на плохое или хорошее, только один сплошной серый быт. Для чего сейчас нужны какие-то чувства? Почему нельзя просто застыть во времени? До жути невыносимо вокруг. Все тело неугомонно дрожит, особенно пальцы. Сейчас они очень привлекают внимание, почему-то хочется рассматривать бесконечно. Очень тонкие, полностью красные от холода, но, даже так, ладони только сильнее нервно потеют. Сигарета почти упала из столь ненадежного хвата. Она уже и не первая, но далеко и не последняя. В кармане пачка, а если её не хватит, то найдутся несколько купюр, которые после окажутся в кассе табачки рядом. Либо же щедрые случайные прохожие, которым не важно, что перед ними явно школьник, обязательно поделятся. Один неуверенный шаг, второй, третий, ещё несколько. Все конечности стали в несколько раз тяжелее обычного, переставлять ноги даётся с большим трудом. Шаткое состояние совсем некстати, ведь срочно нужно найти поблизости хоть какую-то крышу над головой. Стоять, оперевшись на ограду детской площадки под дождём в одной только кофте — далеко не лучшая идея, темболее на улице давно не май месяц. На календаре уже почти ноябрь, последние числа октября, что даёт о себе знать в образе пронизывающего до костей холодного северного ветра. Даже лавочка под короткой крышей подъезда является спасением, теперь не так мокро. Но приходится вжаться в ледяную стену, навес и правда очень маленький, не в состоянии полностью закрыть скамейку от косого дождя. Плитка слишком быстро остыла от утреннего солнца, к вечеру уже больше походит на куски льда. Тонкая ткань капюшона не помогает, и без того тяжёлая и болезненно ноющая голова теперь точно отмерзнет, температура останется не больше чем у плитки. В очередной раз резкая тяга никотина, после паузы длинной в пару минут. Попытки зажечь зажигалку так и не увенчались успехом, сколько не чиркай, она уже отжила своё. Напротив появляется женщина, так дразняще закуривая. Глаза загораются с новой силой от желания. Можно было бы попросить прикурить, но социофобия — страшная штука. Даже в самую сильную ломку невозможно найти в себе силы что-то спросить у человека, а просить — темболее. Остаётся только наблюдать и вдыхать такой приятный и такой горький дым. Но даже такая сладость оказывается мимолётной — девушка тихо матерится и заходит обратно в здание. Веки тяжелеют, глаза почти закрыты. Всё тело онемело, температура уже не столь ощутима. Шаги. Но на этот раз не свои. Приходится перебороть себя и поднять взгляд с земли. Тёмный силуэт стоит спереди, какой-то незнакомый парень. Холодная рука касается плеча обжигая, немного трясёт, что никак не отвлекает от полубезсознательного состояния. — идём со мной, — убедившись в немощности тела подхватывает под руку и заводит в подъезд. Тёплый воздух ударяет в лицо, щеки моментально краснеют. Незнакомый человек под руки тащит до лифта, после, останавливаясь на последнем этаже ведёт на лестничную площадку. Платформа перед закрытой дверю ведущей на крышу явно обжита. Старая деревянная скамейка, которая уже трещит от влаги, своеобразная мусорка в какой-то коробочке от еды, рюкзак на полу весь в пыли, некоторая одежда просунута сквозь прутья решётки, чтобы её не постигла учесть рюкзака. — уютно, —единственное на что хватает сил выпалить уставшее тело