По ту сторону

Всю оставшуюся ночь Каэдэхара просидел у окна, погруженный в свои размышления. Большинство мыслей были наполнены мраком и безысходностью. Но, как Кадзуха ни пытался, вывести их из головы не получалось. Они, словно рыболовные сети, поймали его разум и безостановочно впихивали новые. *** Когда утром за стеной в соседней комнате звоном раздался писк будильника, Кадзуха встрепенулся и глянул на часы. 6:00. Всю ночь он не смыкал глаз и сейчас они болели так, словно их щедро залили лимонным соком. Но было страшно ложиться в кровать. Иррациональный страх того, что эта невыносимая боль вернётся, будет съедать его изнутри, а он даже помощи попросить не сможет, цепкими лапами обвился вокруг шеи, где сейчас красовалась повязка, которую Скарамуччу так старательно завязал. Не думать о Скарамучче становится все труднее. И причину этого Кадзухе понять не мог, как он ни старался. Перебрав в голове множество вариантов он так и не нашел подходящего, потому что каждый казался страннее предыдущего. От варианта «просто он кажется необычным» до совершенно абсурдного «влюблён». И эту версию Кадзуха уничтожает в зародыше. —Эй, Кадзуха, ты как? - слышится тихий полусонный голос со стороны двери. Каэдэхара выныривает из мыслей, в которых в последнее время всё чаще находится. —Я.. нормально. Наверное.. - неуверенно отвечает самурай. Он обводит взглядом вид за окном, потому что смотреть на Скарамуччу сложно. Точнее, сложно контролировать странную реакцию организма на Скарамуччу. Брюнет тихими, почти незаметными шагами подходит ближе. Кадзуха чуть за сердце не хватается, потому чувствует, что оно снова ускорит ритм. —Ты что, не спал всю ночь?! - удивлённо округляет глаза Скарамучча, разглядывая алые, уставшие глаза напротив. И красные они не из-за природного цвета, а из-за нехватки сна. Спать хочется, но Кадзуха запрещает себе. —Да нет, спал, просто мало, - врёт Кадзуха, вымученно улыбнувшись. И ложь эта неприятно скребёт где-то под рёбрами. Он не привык лгать. Он ненавидит лгать, но чтобы почём зря не беспокоить Скарамуччу приходится к ней прибегнуть. Каэдэхара чувствует себя скверно. Скарамучча сверлит его своим аметистовыми глазами, прожигает дыру. Любому нормальному человеку станет некомфортно под таким взглядом, но Кадзуха, видимо, ненормальный, потому что вместо дискомфорта чувствует жар по телу. Он морскими волнами проходится по венам и скрывается где-то в голове. Он ощущает, как начинают рдеть щёки. Кажется, в комнате стало слишком душно. —Хорошо, я тогда пойду на учебу. - Скарамучча бросает ещё один коротенький взгляд, полный подозрения, и наконец покидает ронина. Духота в комнате сходит на нет, сердцебиение успокаивается. Кадзуха делает глубокий вздох и переводит взгляд на свои руки. Те снова едва заметно подрагивают. Да что ж такое?! Неужто Скарамучча действительно обладает возможностью бросаться импульсами электричества, раз руки рядом с ним всегда трясутся? И чёртово волнение с недавних пор тоже появляется. В коридоре слышится хлопок двери: Скарамучча ушел. Тишина. Минуту спустя снова хлопок. Наверное, Скарамучча опять забыл ключи или телефон. Но за хлопком не следует привычная ругань, проклятия всего живого и гневного топота. Вместо этого он слышит цокот каблуков и шорох чьих-то сапог. Кадзуха напряжённо покидает подоконник и подходит к двери чуть ближе. Воры? Но разве грабители ходят на каблуках? Только если это не... —Розалина, мать твою, ты какого черта в чужую квартиру заходишь?! И откуда у тебя дубликат ключей?! - гневным полушёпотом упрекает подругу спутник. —Прекрати ворчать, Аякс. Мне просто нужно забрать чёртов Глаз и всего-то, - равнодушным тоном отвечает девушка, проигнорировав его вопрос. Цокот ее туфель теперь слышится где-то около кухни. Ворчание Тартальи тянется за ней. Кадзуха задерживает дыхание. —Но не таким же способом! Тем более это квартира моего друга, и так проникать в нее - неуважительно! - продолжает гнуть своё рыжий. —Аргх, прекрати жужжать! Мы же не обкрадываем ее, в самом деле. Нам просто нужно отыскать мальчишку и забрать Глаз, - Синьора в какое мгновение очень резко и неожиданно оказывается напротив двери Кадзухи. Тот слегка отшатывается. Страх тугим узлом затягивается внизу живота. Кадзуха сглатывает. Дверь распахивается. Розалина с самым высокомерным видом глядит на него сверху вниз, Тарталья рядом застывает. Молчание. Синьора протягивает к нему раскрытую ладонь. —Глаз. Отдай. Сейчас же. - стальным, властным тоном говорит блондинка. Ее глаза поблёскивают кристалликами льда на солнце, хотя оно ещё не взошло. —Именно. Давай по-хорошему, а? Я не хочу причинять тебе вред, потому что ты кажешься хорошим парнем. Да и Скарамучча, вроде как, считает тебя другом, - глаза Тартальи стекленеют, тон приобретает металлические нотки. А вот это уже серьезно. Справиться с одной Синьорой - сложно, а справиться сразу с двумя предвестниками катастрофы - невозможно. Кадзуха медленно пятится назад, руками ища в воздухе хоть что-то, чем можно защитить себя. Тщетно. Пальцы ловят только пустоту. —Нет. Не отдам, - Каэдэхара решает вести дело дипломатическим путем, раз отбиваться нечем. —Аргх.. как же ты невыносимо упрям, Кадзуха. Будь мы сейчас на улице, я бы без промедления перемолола тебе кости, - трёт переносицу Розалина, в ее голосе слышится неприкрытое раздражение. —Прошу тебя. Отдай. - пытается на этот раз Тарталья, выставив вперёд ладони, мол, смотри, я безоружен. —Да зачем он вообще вам нужен?! Все равно стихией управлять не сможете. - озадаченно спрашивает Кадзуха, склонив голову набок. Первое правило боя: не показывать страха, иначе им непременно воспользуются. —Понятия не имею, потому что нужен он не нам, а этому сумасшедшему Дотторе. Но нам велено забрать его, поэтому сейчас же отдай эту безделушку, - твёрдо говорит Тарталья, протянув ладонь. Теперь рыжий понимает, что простыми, мягкими уговорами вещицу не получить. На что он вообще надеялся? —Не могу, честно, - улыбается Кадзуха так буднично, словно это не у него сейчас Глаз Бога пытаются забрать. У Синьоры начинает дёргаться глаз и Каэдэхара может поклясться, что в мыслях она заготовила план по его убийству. Кадзуха настороженно вытягивает ладонь перед собой, когда в руке Розалины появляется холодного голубого оттенка огонек. —Я не хотела рушить квартиру, но видимо придется твоему дружку покупать новую, - Синьора запускает огонек в сторону самурая, но тот в последнюю секунду уворачивается вправо, и огонек врезается в окно. Тарталья, что-то очень недовольно шикнув, хватает спутницу за руку и опускает ее вдоль тела. Та на это внимания никакого не обращает, потому что огонек перебрасывается на левую ее руку и она запускает его снова. Промах, потому что на этот раз он прилетел в кровать. Подушки вмиг разлетаются в стороны. Кадзуха только чудом успевает выбежать из комнаты и двое бегут за ним. —ОТДАЙ. ЕГО. - повышает голос Розалина и парень кожей спины чувствует ее приближение. Каэдэхара быстро натягивает обувь и выбегает в подъезд. На лестнице он слышит звук, похожий на трещание льда. Спину обдаёт лютым морозом и Каэдэхара старательно держит глаза открытыми, потому что очень хочется зажмуриться. По лопаткам расползается тупая боль, и ронин рефлекторно хватается за плечо. По спине начинает тонкими струйками стекать кровь, а голоса позади вдруг затихают. На середине лестницы юноша останавливается и оборачивается. Ни Тартальи, ни Синьоры позади уже нет. От удивления он даже забывает про рассеченную лопатку, потому что какого черта?! Они не могли за несколько секунд уйти, ибо даже хлопка двери совершенно точно не было. Да и зачем бы они стали бросать его тут, неспособного бежать после ранения, когда до заветного Глаза рукой подать? Каэдэхара неуверенно ставит ногу на ступеньку выше и стискивает зубы от боли. Делает ещё один шаг, и ноги теперь кажутся залитыми бетоном. Но он делает ещё шаг вперёд. Ещё, ещё и ещё. И вот он уже стоит перед дверью квартиры Скарамуччи. Напрягает слух, прислушивается: ничего. Ни звуков шагов, ни голосов, ни шуршания одежды. Полная тишина. Даже не по себе как-то. С трудом самурай открывает дверь и на ватных ногах плетётся в ванную, за аптечкой. Правда уже там обнаруживается весьма ошеломляющий факт: обработать и забинтовать рану самостоятельно даже при помощи анемо не получится. Потому что ранение как минимум нужно видеть. А помощи одного лишь зеркала будет недостаточно: обзор наполовину будет недоступен, да и придется очень постараться, чтобы извертеться и видеть повреждение, а в подобном положении что-либо сделать будет ой как непросто. Кадзуха устало выдыхает, потирает переносицу и мысленно спрашивает у своего отражения: почему всё так? Почему каждый раз его пытаются убить? Почему каждый раз так много проблем? Почему нельзя просто отсидеть эти два месяца в спокойствии и вернуться домой? Почему этот «Дотторе» вообще пытается конфисковать Глаз Бога Блондин, прислонившись спиной к столешницы, в которую вмнтирована раковина, медленно сползает на холодный кафель. Он прячет лицо в коленях. Путешественница как-то рассказывала ему о Мондштадте и упомянула мальчишку - Беннета - который, по её словам, «сказочно невезуч». Кадзуха сейчас ощущает себя этим самым Беннетом. Потому что происходящие в его жизни события даже с натяжкой удачей не назовёшь. Он невесело усмехается воспоминаниям и большим пальцем левой руки нащупывает Глаз. Соприкосновение с брелоком утихомиривает ураган внутри. Но он разрастается снова, когда Кадзуха случайно касается своего повреждения. По ощущениям на его спине сидел большой пиро слайм на протяжении пары суток, потому что он снова чувствует жжение. Неприятно. Каэдэхара убирает руку от раны и зарывается ею в волосы. Мысли затихают, а глаза сами собой слипаются: всё-таки бессонная ночь не может пройти бесследно. И он плюёт на данный самому себе запрет, потому что он чертовски устал. *** Сон прерывается громким окликом Скарамуччи. Сначала Кадзуха хочет его проигнорировать, потому что голова раскалывается и любой шум или движение отдаётся пульсацией в висках. —КАДЗУХА! - настойчиво зовёт Скарамучча и раздражённо бормочет, когда ответа не дожидается. Брюнет разворачивается, и, судя по приближающимся шагам, идёт к ванной. А Кадзуха даже подняться не в силах. Дверь едва с петель не слетает от слишком резкого открытия, и Скарамучча с поднятой вверх рукой удивленно застывает. Переводит аметистовый взгляд на полуживого Кадзуху и удивляется ещё сильнее. Или, скорее, пугается. Он подлетает к нему и садится рядом на колени, тряся блондина за плечо. —Эй, Кадзуха? Мать твою, что с тобой опять произошло? Блять, да ты ж тут.. скоро от кровопотери сдохнешь.. - говорит Скарамучча очень испуганно, в голосе проскакивают истерические нотки. Кадзуха не реагирует. Потому что вдруг даже пальцем пошевелить не получается. Онемение во всем теле прекращает любые попытки что-то сказать или сделать. Он и может, что глазами вращать медленно-медленно. Скар тянется к шкафчику над зеркалом и достает оттуда верного друга Каэдэхары - аптечку. Брюнет еле как двигает полумертвого-полуживого соседа спиной к себе и принимается лихорадочно стягивать с него рубашку, которую тот все ещё носит на себе. Парень отбрасывает ее в дальний угол ванной комнаты и дрожащими руками нашаривает в аптечке что-то. Секунды 4 спустя вытаскивает прозрачный пузырек и тут же ставит обратно. Так он проделывает несколько раз прежде, чем находит нужный. Раз пятнадцать брюнет очень нецензурно выругивается себе под нос, пока пытается хоть что-то сделать с этим. И если бы Кадзуха мог видеть степень повреждения своей лопатки, то, должно быть, отправился в беспамятство. Она была плохой. Нет, она было просто кошмарной. Лопатку пересекала хоть и небольшая по длине, но очень глубокая рана, из которой безостановочно сочилась кровь. Ее было много. Больше, чем от ранения на шее. Алым окрасилась рубашка самурая, а заодно и сам Скарамучча в ней перепачкался. Минут 30 Скар возился со всем этим в компании весьма нецензурной брани, пока Каэдэхара сидел на полу ни живой ни мертвый. И Кадзуха испытывал глубочайшее чувство благодарности, поскольку даже в такой ситуации он вспомнил о его просьбе: не вызывать скорую. Врачи со стопроцентной вероятностью упекут его в больницу, а ему тут, вроде как, ещё с аркой этой и тремя сумасшедшими разбираться надо. В конечном итоге Скарамучча привстал с кафеля и принялся спасать своё лицо и руки от крови в холодной воде. После он очень аккуратно приподнял Каэдэхару и за локоть довел его до дивана в гостиной. Удивительно, что в таком состоянии он все же смог двигаться, ведь получасом ранее даже руки были недвижимы. Видимо, остановка кровотечения предоставила возможность двигаться. Там он, лишь коснувшись мягкой поверхности, провалился в небытие. Снова. Боги слишком сильно ненавидят его.