Лесник

— Эй, соня, чего дрыхнешь? — Катя ткнула ногтем спящего Германа в плечо и отошла на шаг. — Чего ты творишь, больно блин! — лесник приподнялся на локте и глянул в окно. Казалось, там был уже минимум полдень. — Вы что там с Машей устроили ролевые игры типа раб и госпожа да перестарались? — С чего ты… — У тебя вся спина, в таких недвусмысленных царапинах поверх старых синяков. И не надо говорить, что это последствия четверга. Маша тебя прощала таким образом? — Да с чего ты взяла, что я был у Маши? — он сел и осмотрелся вокруг в поисках брюк. Те преспокойно висели на стуле, рядом со свитером. Катя поставила на другой стул, что стоял у кровати, кружку и налила в нее горячего чая. — Чая выпей, попустит. Гера, ты приперся на рассвете, совершенно невменяемый. Ничего не сказал и завалился спать. Я думала пьяный, но от тебя не воняло. Ты просто элементарно дрых. Мертвым сном. Не проснулся даже когда снимала с тебя брюки. Свитер. — Спасибо тебе добродетельница, — саркастично произнес Герман и потер лицо ладонью, — который час? — Скоро пять вечера. — Сколько?! — лесник сел, едва не опрокинув кружку со стула. — Блин, а скотина? — Покормила уже, не парься. — Блин, вот это я поспал. — Где хоть был-то? — В лесу. Нашел петли браконьерские и выслеживал их всю ночь. Сегодня тоже пойду. Катя подошла и села на край кровати. Выгнулась кошкой. — Спину почеши, — указала себе куда-то между лопаток. — Ты капельницу сама себе поставила? — Герман присел удобнее и стал неспеша почесывать там, где она показала. — Та ну ее, эту капельницу. Я уже отекать начала от переизбытка жидкости в организме. — Катя у тебя ЧМТ. Не боишься последствий? — Да думаю, что все будет хорошо уже. Мультиков больше не вижу. — Не боишься, что они вернутся? Вдруг состояние опять ухудшится? — Не должно. — Катя задрала футболку. — По коже почеши, а не через одежду. — Слушай, не сиди так передо мной! — лесник с трудом подавил ухмылку и сглотнул.— А то сейчас у меня зачешется, причем не там, где надо. — Зачешется, я почешу, — ухмыльнулась она и скосила на него зеленый глаз. — Нет уж, никаких половых сношений, — прошипел Герман и отвернулся, скрестив руки на груди. — Вот так должна вести себя я, — Катя улыбнулась уголками губ, — ты капризничаешь, как дите малое. Хотя по факту мог бы просто воспользоваться, как любой нормальный мужик. — Я не нормальный. И просто не люблю. Знаешь ли, без чувств не выходит нормально. А утоление низменных инстинктов пока не хочется — Понятно, то есть в бане не считается, — она опустила футболку и уставилась в стену. — Так как в бане больше не повторится. Я не могу требовать с тебя ничего подобного. — Ну и ладно. — взгляд Кати стал грустный. — Хорошо, тогда сделай мне татуировку. На прощание, только такую, чтоб не как у всех. — На это надо много времени, но, в принципе, можно попробовать. Есть у меня один эскиз, как раз тебе подойдет. Но только завтра. Сейчас перекушу и снова в лес. — Можно я с тобой? — Жить надоело? Нет, конечно. — Гер, — она вдруг невольно задрожала, — тут ночью во дворе какой-то зверь шарахался. В избу входную дверь толкал, но не сильно. Фыркал, рычал. Собаки гавкали, но не лезли на рожон. Герман прищурился, встал и вышел в сени. Принюхался и вдруг отшатнулся. Человек и медведь. Хотелось стукнуться лбом о дверной косяк. Причем с разгона. Как он, возвращаясь домой вот в этом своем утреннем неадеквате, не почувствовал этот запах? Опять затупил, прямо как там, в лесу. Только теперь он рисковал уже не своей жизнью. Он вернулся в комнату и споро натянул брюки. Заметил, что теперь нужно затянуть пояс потуже, ибо на старом проколе они спадали. — Закроешься в своей комнате. Или пойдешь на чердак. Я не могу остаться сегодня дома. Никак. — лесник уже успел пожалеть, что не отправил девчонку с лесничим. Вот только теперь думать об этом было слегка поздно. — А если он ворвется в дом? — Я думаю, сегодня он не ворвется. Он меня искал, — в этом Герман абсолютно не был уверен, но из двух зол именно остаться в доме и было наименьшим. И что это за медведь такой, что бродит вокруг домов? И где его псы? — Оставь мне тогда хотя бы ружье! — А ты стрелять умеешь? — Немного. Дед, бабкин муж, учил. Лесник подошел к висящему на вешалке ватнику, достал из кармана ключи и пошел в соседнюю комнату к сейфу. Долго стоял над ним доставая из недр большой футляр и коробку с патронами. Подумал, достал вторую. Принес это все богатство в основную комнату и положил на стол. Раскрыл футляр и легко, достаточно профессионально начал собирать какое-то диковинное ружье. Разорвал коробку и достал из нее патрон. Большой, остроносый. С черным наконечником и алой полосой ниже черного. Взглянул на него серьезно. Достал из футляра магазин и быстро зарядил его патронами. Присоединил к ружью, следом оптический прицел и быстрым шагом пошел к выходу. Катя, непрерывно следящая за всеми его манипуляциями, посеменила следом. Лесник встал на пороге. — Это снайперская винтовка Драгунова. Вот это затвор. Я снял ее с предохранителя. Вот затвор, передергиваешь вот так и она готова к работе. Смотришь в прицел, только не сильно близко, чтоб глаз не набить, и плавно спускаешь курок. Он вскинул винтовку, уперев приклад в плечо и выстрелил. Тело слегка содрогнулось, а останки мотоцикла, которые он оттащил до этого за двор, подпрыгнули и ухнули так, что едва не вылетели стекла в доме. Благо, от дома это мертвое чудо техники лежало метрах в пятидесяти. И все же было страшно. Испуганная Катя выглянула из-за его спины. — Это что было? — выдохнула она. — Бронебойно-зажигательный патрон. Любого врага может остановить. — У меня что, в противниках танк? — Нет. Но, возможно, это зверь. — Очень мило. Я эту хрень удержу? — Это не "трехлинейка", а ты девочка не такая хрупкая, как кажешься. Плечу, правда, больно будет. Если крепко держать не будешь. И прицел тебе сильно не поможет в случае чего, но пусть лучше будет. Поняла, как надо? — Да. — Закончились патроны, меняешь магазин, вот так, — он нажал кнопку, отщелкивая магазин, после присоединил обратно, — теперь давай ты. Он протянул ей винтовку и Катя с опаской взяла ее в руки. — Боже, она тяжеленная! — выдохнула она, поднимая оружие к плечу. —Всего четыре с половиной килограмма. Ты давай, не болтай лишнее. Работай. — Может дашь мне карабин? — Не дам. Держи винтовку и стреляй по байку. Ну! Она прицелилась и спустила курок. Показалось, что в плечо ударили кузнечным молотом, а уши заложило от грохота выстрела. Догорающий мотоцикл будто отпрыгнул в сторону, словно живой. — Блин, больно! — Катя опустила винтовку и потерла плечо рукой. — Терпи, так надо, — Герман забрал винтовку из ее рук и оба зашли обратно в дом. — Позволь спросить, зачем тебе дома снайперская винтовка? Еще и такой убойности. — Застрелиться хотел. — пробурчал лесник и зарядил второй магазин. Отстегнул первый и добавил патронов в него. — Смотрю, легких путей ты не ищешь, — Катя сидела рядом, внимательно следя за его действиями. — А у меня иначе и не выйдет, — уклончиво ответил лесник, — патронами не разбрасывайся, у меня их мало. Он вышел кормить скотину, после чего, закрыл все сараи, кроме амбара тяжелыми ставнями. Оставил только отдушины. — На чердак пойдешь? — обратился он к Кате. — Возьми меня с собой, — занудила она. — Катя, не нуди! Я же сказал! — лесник натянул гольф с высоким горлом и начал натягивать берцы. — Со мной тебе будет угрожать опасность! — Гера, я не буду мешать. — Я же сказал, нет! — вдруг рявкнул он и она вскрикнула от страха, отступила назад. Глаза Германа были желтыми, словно у зверя, белки почернели. — Хочешь на чердак, лезь на чердак! — Я лучше тут посижу, — Катя обняла винтовку и забралась с ногами на кровать, — уходи и не пугай. Лесник молча вышел из дома и крепко притворил за собой дверь. — Так будет безопаснее, Катен. Так будет безопаснее.