Лесник

Катя тряслась от ужаса, сидя на кровати в полной темноте. За окном уже практически наступила ночь. Ветер шумел в вековых соснах. Над ними пролетали темные тучи, грозясь очередным дождем. Во дворе скрипела и хлопала дверь старого амбара. Скоро к ней присоединилась и оставшаяся створка калитки. Стало совсем жутко. Господи, зачем она вообще осталась здесь? Лежала бы сейчас в больничке, под присмотром медсестер и все было бы отлично. А вот теперь что делать? Сильно стукнула дверь амбара, заставив ее вскрикнуть. Хотелось вскочить на ноги, включить во всем доме свет. Запустить собак, но почему-то не получалось даже сдвинуться с места, так сильно сковал ее тело страх. И тут в окно что-то стукнуло. Тонко, остро и коротко. Катя едва не вскрикнула, но с кровати слетела в одно мгновенье ока. От безумного страха оцепенение прошло. Выглянула из-за стола и посмотрела на окно. На стекле удалось разглядеть маленькую округлую выщербленку, от которой в стороны расходились трещинки. Будто пуля попала. Вот только пули-то и не было. — Катерина! — это было больше похоже на шепот ветра, чем на голос. Но она явно различила свое имя. В стену комнаты, в которой обычно ночевала, грохнуло. Раздался негромкий, похожий на далекий раскат грома, рык. Она подпрыгнула на месте, схватила в руки винтовку и забилась в угол, за печку. — Ты дома, девонька? — раздался утробный рык, который она услышала даже в доме. А после раздался зубодробильный скрежет по окну в той, второй комнате и вдруг стекло брызнуло и влетело в комнату тучей маленьких, острых осколков. Катя зажала рот ладонью, чтоб не завизжать, а из открытой двери в комнату послышалось приглушенное рычание, хрип и кряхтенье. И шаги, кто-то топал в комнате, будто влезал в окно, недовольно ворча. Катя в этот момент едва не выпрыгнула в окно в своей комнате. Удержала себя только силой воли. Выглянула из своего угла. В дверном проеме стоял странный, будто сгорбленный силуэт, то ли в плаще, то ли какой-то хламиде, чуть не доходящей до земли. И она сумела даже разглядеть две тощие косолапые и, кажется, даже босые ноги. Вот только лица в темноте она не разглядела из-за капюшона, натянутого по самые глаза. И все же среагировала сразу, вскинув винтовку к плечу. — А ну, стоять! Лапы в гору! — выдохнула Катя как можно жестче. Вышла из-за печи, оказавшись выше этого субъекта. — Брось ружьишко, девонька, — голос у индивида был скрипучий, противный и слегка шепелявый. Казалось, во рту у него не хватало части зубов, — все равно не поможет. — Что вам надо? — Щенку твоему шелудивому привет передать, — просто ответил субъект и глаза его вспыхнули в темноте. — Так чего ж не говорите с ним напрямую? — она отступила на шаг, прикидывая, в какую сторону бежать и успеет ли надеть хотя бы сапоги. — Так время еще не пришло, а вот взять от тебя немножко, от гадюки бледной да в подарок ему оставить — самое милое дело. И вдруг он сделал какое-то неуловимое движение, будто переворачивал свой плащ наизнанку и набрасывая на плечи. Катя вздрогнула, в помещении грохнул выстрел и тело отлетело назад, будто сбитое машиной. Только то, что было дальше, больше напоминало бред сумасшедшего, нежели правду. Ведь в дальнейшем Катя вспоминала это не иначе, как кошмар. Этот засмеялся, с кашлем вперемешку и тяжело поднялся назад, хотя она точно знала, что попала. Капюшон на его голове оказался с ушами, а силуэтом напоминал звериную морду. И вот человек вдруг начал расти, будто на дрожжах. Слышался приглушенный хрип и хруст костей. И растущая тварь, двигаясь, словно ломающаяся заводная кукла на смещающихся, деформирующихся, вытягивающихся суставах, бросилась вперед. Снова грянул выстрел, пуля попала куда-то в растущее тело, откидывая его назад. Катя завизжала, едва ли не кубарем вывалилась в сени. Тварь в это время медленно поднялась и встала на две кривые ноги, лапы или что там у нее было. Голова ее практически касалась потолка, глаза светились красным. Пуля действительно не остановила его, хотя и задержала. Как, в принципе, и вторая. Но в хозяйстве у Германа были не только пули. Приглушенно рыкнуло. И в холку твари вонзились острые клыки Цербера, а в заднюю лапу вцепился и Фенрир. Животные трепали противника, забыв про страх. Катя воспользовалась моментом, вылетела во двор, забыв совсем о холоде и дожде. Нужно было бежать, причем, как можно дальше, ведь в избе теперь творилось нечто невообразимое. Казалось, там сейчас падало все, что могло падать, доносился дикий рев оборотня и рычание собак. И вдруг один из волкособов громко пронзительно завизжал и затих. Катя испуганно осмотрелась. Как она убежит от твари? Он ведь нагонит ее в десять шагов. А с такими размерами морды, тощую Катю раскусит, словно травинку. Из сарая за ее спиной донеслось ржание и топот. Она подбежала к двери и с трудом отперла тяжелый засов, открыла дверь. Жеребец выглянул в отвор посмотрел на нее большими влажными глазами. Вышел, напуганно фыркая и вдруг лег у ее ног. И в этот момент из дома донесся визг второго волкособа. Судорожно цепляясь руками за длинную гриву, она взобралась на покатую спину коня, обняла руками его шею, сжала покатые бока ногами и Ренегат вскочил на ноги. Как раз вовремя, так как из избы выскочила здоровенная темная туша. Бросилась на них, но конь, поджав толстый зад, бросился вперед, умело обходя деревья. Вперед, в лес. Тварь, несшаяся следом, поотстала, но преследовать не прекратила. Каждый раз, оборачиваясь назад, Катя видела неясную тень мелькающую среди деревьев. Явно видела и алые глаза. И ей было безумно страшно и не только от того, что их преследовало чудовище, но и от того, насколько близко мелькали мимо них деревья, грозя оказаться прямо на пути у перепуганного насмерть коня. Но нет, Ренегат, казалось, знал дорогу и несся по лесу, не сбавляя хода. Вот только куда? Сколько она скакала подобным образом, Катя не знала. Она страшно замерзла. В мокрых носках ноги озябли и онемели от постоянного напряжения. Когда жеребец глухо загугукал, она встрепенулась, приподнимая голову. Конь сбавил ход и Катя заметила небольшую округлую полянку, посреди которой у большой сосны что-то невнятно светлело. Тело. Она остановила коня и спешилась. Осторожно двинулась к полянке. И тут до нее дошло, кто лежал сейчас на этой поляне. К кому принес конь. — Гера, — тихонько зашептала Катя, подходя к полянке, пока не зацепилась ногой за толстую цепь, едва не упав. Остановилась, осматриваясь, заметила натянутые по периметру поляны цепи, переступила через них, — Герман. Вставай, сюда идет чудовище! Гер! Он, казалось, не слышал ее слов, просто лежал на лесном пологе, чуть прикрытый какой-то тряпкой. Поэтому она подошла к нему ближе, села на корточки и коснулась кончиками пальцев горячей головы. И в этот момент лесник резко подобрался, приподнимаясь, с каким-то жестким рыком и вперился ей в глаза желтыми звериными зенками. От неожиданности Катя потеряла равновесие, резко села на зад и начала отползать от него. — Что ты тут делаешь? — шипел он, наступая и гремя цепями. — Я же сказал тебе сидеть дома! Выйди за круг, немедленно! Катя! Тело его скрутила судорога, заставив изогнуться и замычать от боли. Катя попыталась приблизиться, но он с силой толкнул ее в плечо, отшвырнув едва ли не за пределы круга. Она упала, зашибив дыхание от боли, но все же продолжала видеть, как он упал в полог, начал изгибаться там, конвульсивно подергиваясь, будто в приступе эпилепсии. Очень похоже на то, как это делал тот, только процесс проходил медленнее. Хотелось помочь ему, но рык и клацанье зубами удерживали ее на месте. Лесника продолжало ломать. Так же послышался хруст костей и он негромко вскрикнул. И в этот же момент конь, стоящий поодаль, всхрапнул, задрал хвост веником и рванулся прочь вглубь леса. Сзади послышалось гулкое дыхание. Катя обернулась и в свете выглянувшей из-за туч Луны увидела приближающегося к ним огромного бурого медведя с красными глазами и седой маской на морде. От ужаса она оцепенела. Но даже не это было сейчас самым страшным. Сзади послышался рык и, казалось, большое тело поднялось с лесного полога, шурша листвой, приближалось. И Катя, как никто другой поняла, что означает “Попасть меж двух огней”. Краем глаза она заметила огромную тушу в поле зрения. Обернулась и поймала отвисшую челюсть рукой. Вместо Германа сзади на двух лапах стоял огромный темный волк, с роскошной чуть вьющейся гривой и яркими желтыми глазами. Все четыре лапы зверя были закованы в кандалы, но это не помешало тому пригнуться, встав в боевую стойку и зарычать на нее. А с другой стороны злобно заклокотал медведь. — Ну, пи…ц! — выдохнула Катя, когда оба оборотня двинулись в ее сторону.