Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Знаю, ты все равно сделаешь по-своему, но… Не стоит привязываться к тому, кто однажды уже пытался лишить тебя жизни. Этот "озлобившийся волчонок" никогда не оценит того, что ты для него сделал... или сделаешь. Не привязывайся к нему, Ваньнин. Тогда не будет больно.
Примечания
Давно хотела поработать в сеттинге зомби-апокалипсиса. А делать нужно только то, что хочется)))
Посвящение
Моим читателям :)
Что ты сделаешь, если завтра наступит Посмертие? (часть 1)
31 июля 2023, 03:52
Шестьсот сорок третий день Посмертия
Цзян Си спокойно. Обманчиво спокойно. Но это то немногое, что все ещё позволяет держаться на плаву. То немногое, что не дает опускать руки. Хотя, казалось бы, самое время. Время, когда привычной жизни больше нет. Время, когда мутная капля соуса, вытекшая из сочного бургера, падает на пыльный дорожный асфальт. Мутная капля соуса, вытекшая из сочного бургера, найденного на первой попавшейся, совсем недавно оставленной людьми загородной заправке. Мутная капля соуса, проскальзывающая меж плотно сжатых на бумажной упаковке пальцев подростка… Мутная капля соуса, проскальзывающая меж плотно сжатых на бумажной упаковке пальцев Тасянь-Цзюня. Тасянь-Цзюня, который будто бы намеренно ест так, чтобы довести Цзян Си до нервного тика. Конечно же намеренно… Обратил небось внимание, что имеет дело с человеком, который даже в условиях Посмертия предпочитает по линеечке раскладывать столовые приборы и по крайней мере не забыл еще, что такое культурно принимать пищу, не пачкаясь и не забрызгивая все вокруг, как дорвавшаяся до помоев голодная свинья. Обратил внимание, когда они только дошли до городской столовой и, выбрав еду, расположились на уличной веранде. На уличной веранде за высоким столиком. На уличной веранде, где кроме них нет ни души. Слишком поздно для завтрака и слишком рано для обеда. Обратил внимание… Обратил внимание и теперь старается сделать все, чтобы вывести новообретенного опекуна из равновесия. Из равновесия, имеющего у Цзян Си свои четкие лимиты. Имеющего, но в данном конкретном случае требующего корректировки. Требующего… Однако когда Тасянь-Цзюнь в очередной раз рукавом куртки вытирает уголок губ, Цзян Си не выдерживает. Цзян Си не выдерживает и, еле-еле подавив в себе неимоверно сильное желание поморщиться, скрывает подкатывающий к горлу ком под безразлично брошенным дежурным: — Съедобно? Скрывает подкатывающий к горлу ком, тихо спрашивая вслух. Спрашивая вслух и между делом думая о том, как же давно он столь часто не пользовался своим собственным голосом. Отвык уже даже... Отвык уже, и слова на языке ощущаются непривычно тяжелыми. Отвык уже… А в ответ… А в ответ слышит нечеткое из-за не пережеванного до конца куска жесткой говяжей котлеты в чужом рту: — Не делай вид, что тебе есть до меня какое-то дело. Слышит и внешне ничем не выдает себя… Не выдает, что, если бы не его внутренняя выдержка, еще секунда — и чья-то бритая голова покатилась бы по асфальту. Не выдает, ни один мускул на лице не приходит в движение. Слышит, но плотнее сжимает пальцы на металлических палочках, делая вид, словно желает поудобнее перехватить их. Сжимает пальцы и дышит. Вдох-выдох. Сжимает пальцы, дышит, но не может удержаться от комментария, уже было поднося к губам небольшой ломтик тонко нарезанной куриной грудки: — Испытывая чужое терпение, прежде всего подумай, готов ли ты к последствиям. Не может удержаться от комментария, никак не ожидая, что рикошетом от Тасянь-Цзюня вернется чавкающее: — Раскачивая лодку, удостоверься, что умеешь плавать. Никак не ожидая и не успевая остановить взлетевшую от изумления бровь. Взлетевшую бровь, которая, естественно, не остается незамеченной. Не остается незамеченной и тут же попадает в фокус цепких глаз Волчонка: — Что-то не так? — Волчонка, который ехидно фыркает, уверенный, наверное, что нашел долгожданную брешь в чужой обороне. — Разве у нас не конкурс тупых цитат? Уверенный. Довольный собой. Победоносно вгрызающийся в мякоть хлебных булочек бургера. В мякоть хлебных булочек бургера, наблюдать неминуемую участь которых Цзян Си вынужден во всех подробностях. Вынужден наблюдать, резюмируя все вышесказанное: — В таком случае отдаю тебе заслуженную пальму первенства. Тасянь-Цзюнь откликается тут же. Раздраженно откликается, на автомате: — Гондон. Цзян Си, удержав руку от раздраженного прикосновения пальцев к переносице, выдыхает: — Хватит уже. Не в ту сторону воюешь, — выдыхает, уводя разговор с рельс надрывного противостояния. — С ним все будет хорошо. Волчонок непонимающе зыркает поверх грязной бумажной упаковки: — Чего сказал? Цзян Си прикрывает глаза. “Господи, Юйхэн, можно было себе в зверушки выбрать кого поприличнее… Столько бродяжек по улицам слоняется… Бери — не хочу…” Нет, это выше его сил. И это только первый день… Первый гребаный день… Цзян Си прикрывает глаза и только после того, как мысленно досчитает до десяти, поднимает веки: — Сказал: “С твоим Ваньнином все будет в порядке”, — цедит по капле, цедит так, чтобы наверняка донести мысль: — Нужно просто немного подождать. Тасянь-Цзюнь огрызается, раздраженно клацая зубами: — Ты-то откуда знать можешь? Раздраженно клацая зубами, словно бы отрезает. Словно бы обрубает последние тонкие ниточки дальнейшей коммуникации. Словно бы… На деле же лихорадочно горящими мечущимися по лицу Цзян Си бледно-фиолетовыми омутами выдавая себя с потрохами. Выдавая с потрохами, что искренне хочет услышать ответ. Что не проживет и минуты, если не узнает правды. Цзян Си ненавидит это... Ненавидит… До скрежета зубов. До сдавливающего ребра изнутри чувства мерзкой беспомощности. Ненавидит, когда нужно кому-то что-то доказывать. Ненавидит… Но сейчас это, скорее, необходимость, чем собственная прихоть. Необходимость подкрепить слова дежурным, дающим подсказку о реальном ходе вещей, действием. Необходимость, потому что Цзян Си понимает свою ответственность перед Тасянь-Цзюнем. Понимает… Понимает в полной мере, ведь кто, если не он, просветит это непутевое создание. Непутевое создание, у которого в Посмертии, помимо гонора, остался разве что неисчерпаемый запас юношеского максимализма. Цзян Си понимает… И, отложив палочки на салфетку, неохотно медленно стягивает с до этого момента покоящейся на столе руки короткую кожаную митенку. Стягивает, оголяя ладонь. Оголяя кисть, открывает давно заживший, но все еще ярко выделяющийся между большим и указательным пальцем след от укуса. Глубокий. С рваными неровными краями. Алеющий на контрастно бледной коже. Открывает и, поворачивая к широко распахнувшему глаза Тасянь-Цзюню внутреннюю сторону ладони, ровно, будто бы спрашивая аудиторию в конференц-зале после окончания доклада, произносит: — Вопросы? Произносит и почти не моргая следит за тем, как испуг на живом лице подростка сменяется омерзением. Омерзением, которому Цзян Си даже рад. Не ему же одному здесь бороться с приступами подступающей тошноты. У всех ведь свои триггеры и слабые стороны… правда же? Омерзением, которое в свою очередь неспешно, плавно перетекает в осознание. Осознание, подкрепляющееся, кажется, непроизвольно вылетающим изо рта Тасянь-Цзюня: — Ему сейчас очень больно? «Тебе было больно, когда что-то подобное происходило и с тобой?», читается между строк… Читается то, что подросток сам напрямую никогда не спросит. Не спросит, потому что не в его характере. Не спросит, и Цзян Си не станет его за это винить. Не станет, нет… Не станет, но его так и подмывает сначала рассказать ждущему ответа Тасянь-Цзюню какую-нибудь жуткую байку. Напугать. Навести страху на и без того загнанного жизнью в угол скалящегося зверька. Но Цзян Си решает сжалиться. Решает сжалиться и пойти другим путем: — Он сейчас ничего не чувствует. Мультики смотрит, — пойти другим уже выбранным до этого путем привычного напускного спокойствия с легкими нотками осуждения. — Дай ему отдохнуть от тебя немного, в конце-то концов. Он заслужил. Пойти другим путем, возвращая кожаную митенку на место. Возвращая митенку на место и решая попридержать на будущее тот факт, что подобных отметин у него насчитывается на разных частях тела еще три. Три заживших укуса, которые он получил «в награду» за упорный труд — по долгу службы еще до начала официального отсчета времяисчисления Посмертия… Тасянь-Цзюнь сминает грязную упаковку из-под бургера в бумажный снежок, обиженно шмыгает носом: — Шутки у тебя, конечно… — А ты уверен, что я шучу? — холодно интересуется Цзян Си. — Уверен, что ему с тобой было лучше? Интересуется, прекрасно зная, что ранит подростка в самое сердце. В самое сердце, сбивая ритм, нарушая кровоснабжение. В самое еще не очерствевшее, даже несмотря на весь напускной гонор, сердце. — Давай, ноги в руки и поехали соберем твои вещи, а потом я тебя кое с кем познакомлю, — разворачиваясь спиной, наконец бросает через плечо Цзян Си, приходя в движение. — Этот месяц поживешь у меня. Дальше посмотрим… — Я не понимаю, — прилетает в спину звуковой волной на повышенной громкости. — Ты же меня ненавидишь. А я тебя. В чем смысл? Почему ты согласился меня взять? Еще и кормишь за свой счет… Жить к себе хочешь заставить переехать… Ради чего все это? — Ну… — чуть громче, чем шепот, тянет Цзян Си, обращаясь скорее к мусорному баку, чем к подростку, оставшемуся позади. — Во-первых, кто бы еще, если не я, пошел на это? А во-вторых, Юйхэн — мой официально задокументированный супруг. Мне деваться особо некуда... Тянет, не особо и рассчитывая, что его расслышат сразу. Не особо рассчитывая, но… — ЧТО БЛЯТЬ? ЧТО? СТОП! В СМЫСЛЕ «СУПРУГ»? ЭЙ! Я С КЕМ ГОВОРЮ?! ЭЙ! Я ПРАВИЛЬНО УСЛЫШАЛ? ЭЙ! СТОЙ ТЫ… Крик больно бьет по ушам даже в инейрах. Больно бьет по ушам… Но Цзян Си довольный собой только усмехается. Усмехается, даже и не думая сбавлять шаг.***
Прошлое
***
За восемь недель до Посмертия
Email: SishengPeak-Сorporation@mail.ru
«Здравствуйте! Просим Вас пройти небольшой опрос. Это займет буквально несколько минут Вашего времени, но поможет нам улучшить качество обслуживания. Мы заботимся о каждом нашем клиенте. Просим Вас перейти по ссылке ниже непосредственно к опросу. Спасибо!»
«Как же задолбали», — первое, что проносится в голове Чу Ваньнина, когда он уже в который раз, сидя на паре, отвлекается на очередное уведомление из приложения «Почта». То магазины какие-то, в которых сам омега никогда не был, о скидках сообщат. То информация о внеклассных мероприятиях вуза прилетит... Теперь еще и это… И только Чу Ваньнин хочет вернуться к своим конспектам… Только снова берет в руку гелевую черную ручку… Только обращается в слух… Как вибрация телефона повторяется вновь… Но сейчас — уже благодаря приложению мессенджера:У Вас одно новое сообщение
Отец: Тебе пришло письмо на электронную почту. Обязательно пройди опрос!
Вы: Я на паре. Чуть позже, ладно? Это же не срочно. Обычная никому не нужная статистика…
Отец: Нет, срочно! Не забудь! И отвечай на вопросы вдумчиво! Я позвоню тебе после двенадцати — напомню.
Вы: ОК.
«Вдумчиво… Как же… Делать мне больше нечего…» только и успевает посетовать Чу Ваньнин, как в догонку прилетает…
Отец: И тебе нужно будет в скором времени пройти полный чек-ап. Сдать все анализы и пройти необходимых врачей. Помнишь, мы договаривались, что каждые полгода теперь нужно перепроверяться. Тем более, после перенесенной тобой инфекции…
«Пиздец… Я же как раз думал, куда можно просрать очередной целый день своего драгоценного времени…»
***
За пять недель до Посмертия
“Всегда пожалуйста, Юйхэн”. “Ты просто безумно меня выручаешь, спасибо. Я в этой дыре, кажется, еще на целую вечность”. — Господин Чу. Чу Ваньнин отрывается от экрана айфона. Отрывается от экрана телефона с включенным видеозвонком и смотрит на омегу в белом халате, приветственно вызвавшего его по имени. Чу Ваньнин отрывается от экрана айфона, быстро прощается на жестовом языке с коллегой и, выдернув беспроводной наушник, служащий, скорее, своеобразной заменой берушей, чем необходимым для прослушивания музыки устройством, обращает все свое внимание на работника оздоровительного центра “Сышэн”: — Здравствуйте. Обращает все свое внимание, цепляясь взглядом за планшетный компьютер в тонких длинных пальцах омеги. Тонких длинных пальцах, увитых серебряными колечками, инкрустированными мелкими фианитами. Тонких длинных безжизненно бледных, как и у самого Чу Ваньнина с недавнего времени, пальцах: — Все хорошо? Ничего не беспокоит? Голова не кружится? — и, получив отрицательный ответ, продолжает. — Хорошо. Должен вас уведомить, что результаты анализов будут готовы примерно через час, — высокий голос слабостатусного сотрудника снижен почти до минимума, чему омега безумно благодарен. Это, наверное, единственный элемент корпоративной этики “Сышэн”, который он отметил для себя уже давно. Да и вообще здесь всегда довольно тихо. Нет снующих туда-сюда толп. Пациентов кажется много, но они все так гармонично рассасываются по этажам, коридорам и рекреациям, что не создается ощущения чужого присутствия. Нет громкоговорителей и ужасной навязчивой музыки, которая бы орала на весь этаж. Все плазмы на белоснежных стенах, если они есть, показывают научно-популярные передачи без звука и с пониженной яркостью. Да еще и каждому посетителю при входе выдается гаджет, на который приходят оповещения в открытый там же с помощью менеджера личный кабинет. Приходят оповещения с тихой вибрацией и зажигающейся мутным светом лампочкой. Омега в кипенно-белом халате продолжает: — Отдыхайте пожалуйста, господин Чу. За вами придут. Если почувствуете себя хуже, не стесняйтесь, стучите. — Спасибо, — отзывается Чу Ваньнин, кивая тепло улыбающемуся сотруднику. Сотруднику, который, выполнив свою непосредственную задачу, уже было разворачивается на каблуках черных лакированных балеток, чтобы вернуться в лабораторный кабинет, как бросает взгляд на невольного свидетеля их непродолжительного диалога. Невольного свидетеля их непродолжительного диалога и по совместительству — единственного, помимо Чу Ваньнина, клиента в небольшой рекреации. Невольного свидетеля их непродолжительного диалога и, судя по тому, что его знают без проверки данных планшетного компьютера, — довольно частого посетителя оздоровительного центра “Сышэн”: — Добрый день, господин Цзян. Частого посетителя, медленно склоняющего голову в приветственном жесте: — Добрый. Частого посетителя с очень приятным бархатистым голосом. Частого посетителя сильного статуса, сидящего на белом кожаном диванчике напротив Чу Ваньнина. Сидящего расслабленно... Печатающего что-то в макбуке, установленном на выданном в регистратуре подносе-столике из черного металла. И омега бы соврал, если бы сказал, что не сразу обратил на него внимание. Соврал, потому что есть такой типаж людей, который приковывает к себе взгляды. Приковывает, и все тут… Ничего не можешь с этим поделать. Общепризнанная красота — понятие субъективное, имеющее свои четкие рамки, а вот эффектность… Другой разговор. Но когда эти две стихии создают гармонию… Это убийственная смесь. Смесь, которая временами даже пугает. Убийственная смесь, в совокупности с каплей взрывоопасного вещества под названием «молодость» дающая разрушительный эффект. И не то чтобы Чу Ваньнину такое нравится… Пугает, скорее… Потому что выглядит неживым... Каким-то идеально вылизанным... Но то, что пугает, притягивает, верно же? То, что пугает, никогда не оставляет равнодушным… Первое, что бросается в глаза… Белая свободная рубашка с закатанными по локти рукавами. Белая свободная рубашка с расстегнутым на две верхние пуговицы воротником, в просвете которого прямо в яремной ямке поблескивает довольно крупный микродермал. Микродермал с камнем лазурно-голубого цвета. Белая свободная рубашка и темные джинсы с искусственными потертостями, облегающие длинные вытянутые ноги. Джинсы, чуть задирающиеся из-за особенностей позы и открывающие щиколотки, увитые вытатуированными на белоснежной коже монохромными перьями. Лицо же… Лицо молодого альфы отличается преобладанием острых аристократических черт. И тут одно из двух… Либо он выиграл в генетическую лотерею, либо надо отдать должное стараниям отличных пластических хирургов. Прямой нос, выделяющиеся скулы, красивая четкая линия нижней челюсти, глаза… Глаза альфы большие. Миндалевидные. Обрамленные пушистыми ресницами. Глаза, реальный цвет которых скрыт под медовыми контактными линзами. Глаза… Чей прямой взгляд Чу Ваньнин невольно ловит, когда скорее всего исчерпывает временной лимит всех возможных приличий, разглядывая незнакомца. Невольно ловит взгляд и со смущенной извиняющейся улыбкой поспешно опускает глаза в погасший экран айфона. Опускает глаза в погасший экран айфона и укоризненно смотрит прямо в свое собственное отражение. “Какой позор. Ваньнин, о чем ты только думаешь. Это же чужой человек. Тебе было бы приятно, если бы тебя так внимательно изучали?” В свое собственное темное отражение… — Прошу простить мою бестактность, но могу я задать вам вопрос? Отражение, которое, стоит чужому уже знакомому приятному голосу нарушить наступившую тишину, кажется, дает трещину испуганной полуулыбки одними уголками губ: — Да, конечно, спрашивайте. Внутри же уже во всю завывает сирена повышенной социальной опасности:“Черт. Черт. Черт. Вот надо было тебе начать рассматривать незнакомого человека? Черт. Нормально же сидели. Черт”. И уже когда кажется, что сердце вот-вот так разгонится в груди, что вылетит на сверхзвуковой скорости из горла вместе с кровавым потоком… Как “господин Цзян”, прикрыв макбук, начинает: — Я надеюсь, что вы мне подскажете… Видите ли, для меня в последнее время достаточно остро встал вопрос изучения жестового языка и… — “О, Небо, спасибо, жестовый язык, конечно!” — Знаете, очень сложно найти хорошие курсы, школы. А спросить не у кого. На отзывы в интернете тоже ориентироваться не стоит, сами понимаете. — “Какой же хорошо поставленный голос. Ему бы на радио…” — А тут увидел, как вы по видеосвязи разговаривали, и засмотрелся даже. Подумал, что, если не спрошу, где вы так хорошо научились жестам, то, возможно, упущу свой шанс. Чу Ваньнин понимающе кивает в ответ, безуспешно стараясь унять внутренний мандраж: — Я говорю на нем с самого детства. Жизненные обстоятельства обязывали. — Оу, — как-то даже разочарованно тянет незнакомец, — понятно… Как-то даже разочарованно тянет незнакомец, но омега спешит прояснить ситуацию: — Но вы обратились по адресу, — старается говорить уверенно, твердым голосом, но сердечный ритм все еще не пришел в норму, поэтому приходится делать паузы, чтобы набрать в грудь побольше воздуха на будущее. — Я хоть и студент, являюсь действующим преподавателем жестового языка. В основном учу детей и подростков, но веду и одну взрослую группу. Однако, помимо меня, естественно, у нас в центре очень много самых разных преподавателей… Альфа оживляется: — Вы серьезно? Не шутите? — улыбается не широко, но довольно открыто, на самую малость обнажая верхние зубы. — Я бы действительно совершил преступление, если бы не спросил… Вы прямо мое спасение. А где вы преподаете? Обнажая верхние зубы вместе с серебряными шариками циркуляра пирсинга смайл. Пирсинга смайл, на котором Чу Ваньнин с секунду тормозит, прежде чем дать ответ: — А, да… Секундочку. Конечно, — склоняется к своему открытому тканевому рюкзачку, по причине заевшей сегодня утром в дороге молнии основного отделения. — У меня где-то была визитка. Вот. Выуживает из кожаного картхолдера маленькую цветастую визитку. Выуживает, поднимается на ноги и двумя руками протягивает ее с легким уважительным поклоном: — Вы окажете нам большую честь, если придете. Мало кто интересуется. И нам всегда очень и очень приятно видеть новые лица. “Господин Цзян” подцепляет карточку указательным и средним пальцами, словно какую-нибудь тлеющую сигарету. Привычный жест, судя по всему… Подцепляет карточку и быстро пробегается глазами по тексту. Быстро пробегается глазами по тексту… А после… Поймав взгляд Чу Ваньнина, снова занявшего свое место на кожанном диване напротив, обещает: — Я приду. Не сомневайтесь. Как я могу упустить такую возможность…***
За шесть недель до Посмертия
Корпорация «Сышэн»
Опрос сотрудника №230917483
Диктофон включен.
Запись начата.
Менеджер корпорации «Сышэн»: — Итак, приступим. Вот. На экране список подходящих для вас кандидатов. Просмотрите все досье и утвердите наиболее приемлемые варианты. Если кто-то понравится, сообщайте соответствующие номера мне, я буду вносить их в базу данных... Цзян Си: — Мне нужен Лев. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Что простите? Цзян Си: — Лев. По гороскопу. Менеджер корпорации «Сышэн»: — У нас достаточно Львов… А почему именно этот знак Зодиака интересует? Цзян Си: — Да так… Пока вас ждал в холле на плазмах крутили какой-то фильм ВВС про хищников, вот в голову и пришло. Менеджер корпорации «Сышэн»: — И все? В этом дело? Цзян Си: — Ну, мне же нужно как-то ускорить процесс. Думаете, мне искренне есть дело до того, с кем меня хотят насильно спарить, если потребуется экстренное спасение популяции нашего вида? Поверьте, случись «что-то», что заставило бы нас всех в кратчайшие сроки приводить протокол «Посмертие» в действие, переживания об отсутствии своего биологического потомства — последнее, чем я лично буду озабочен. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Первостепенная задача компании — сделать жизнь наших сотрудников как можно лучше и комфортнее. Если вы позднее найдете партнера, то все настоящие договоренности аннулируются. Вас никто ни к чему принуждать не станет. Но пока вы холосты, компания берет на себя ответственность по подбору вам подходящей слабостатусной партии. Мы сопоставили все ваши запросы и предпочтения… Цзян Си: — И справились наверняка ведь на ура. Прогнали необходимые сведения через компьютерную программу, чтобы отсеять неугодных лишь на основании биологических показателей и ответов в нескольких жалких дежурных ежегодных анкетках, которые многие проходят методом тыка, чтобы не тратить время. Чем же мой запрос оставить только Львов отличается от вашего способа работы? Ну, не морщитесь. Вам не идет. Лучше скажите вслух, о чем думаете. Я вижу, вас подмывает. Давайте. Скажите. Все равно эти записи никто никогда не прослушивает. А если кто и прослушает, то хоть посмеется. А так это останется между нами. Считайте, коллегиальная солидарность. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Меня предупреждали, что с вами дело иметь будет сложно… Цзян Си: — Но вы рискнули. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Мне пообещали двойной оклад. Цзян Си: — Прелестно. Люблю честность. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Значит, оставляем Львов? Цзян Си: — А вы быстро схватываете. Много там еще? Менеджер корпорации «Сышэн»: — Достаточно. Как с остальными будем решать вопрос? Бросим монетку? Цзян Си: — Вы нравитесь мне все больше и больше. Но нет. Слишком долго. С каждым еще возиться… Давайте уберем всех, кто ниже метра семидесяти восьми. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Но для омеги это довольно высокий рост… Это… Цзян Си: — Зато сколько сразу улетает в черный список, правда? Менеджер корпорации «Сышэн»: — Хорошо. Осталось четверо. Цзян Си: — Тогда… Он не должен быть «нашим» сотрудником. Клиент, родственник кого-то, попавший по ошибке в списки… Без разницы. Кто угодно, но не «наш» сотрудник. Имеются такие? Менеджер корпорации «Сышэн»: — Секундочку. Вам повезло. Одно совпадение. Вот… Досье вашего «кота в мешке». Его-то хоть посмотрите, чтобы потом претензий не было. Цзян Си: — Вряд ли во время апокалипсиса кто-то на горячей линии будет принимать жалобы неудовлетворенных клиентов. Ну, только если ему не пообещают двойной оклад… {Cебе под нос} Чу-Вань-Нин? Что это за имя такое вообще? Боже правый, как только людей не называют… Менеджер корпорации «Сышэн»: — Апокалипсис, скажете тоже… Утверждаем кандидата? Цзян Си: — А его мнение вы спрашивать, конечно же, не будете? Менеджер корпорации «Сышэн»: — К сожалению, данная информация строго конфиденциальна. Если бы он был нашим сотрудником или вип-клиентом, мы бы, естественно, поставили молодого человека в известность и решили вопрос. Но он лишь сын одного из наших с вами сослуживцев и не имеет права получать подобные сведения. Цзян Си: — Тогда делайте, что должны. Мне не улыбается перспектива проторчать тут весь день. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Подпишите здесь и здесь. Оставшихся «Львов» вношу в лист ожидания на случай возможного летального исхода выбранного вами кандидата. Цзян Си: — Оптимистичненькие прогнозы у вас, конечно.Щелчок диктофона.
Запись завершена.
Менеджер корпорации «Сышэн»: — Вы же понимаете, что данная процедура — чистая формальность. Вероятность, что протокол «Посмертие» когда-нибудь станет нашей реальностью, тем более в ближайшее время, равна одному проценту. Не более. Компания хочет предусмотреть все. Все возможные риски. Мы должны быть благодарны, что о нас так заботятся. О нас. О наших близких. Что готовятся даже к тому, что никогда, скорее всего, и не произойдет. Цзян Си: — И именно поэтому нас всех в срочном порядке подняли на уши. Из-за одного несчастного процента. Да-да. Сами-то верите в то, что говорите? Менеджер корпорации «Сышэн»: — Я верю своему руководству. И вам советую делать то же самое. Цзян Си: — Может, и правильно. Может, имеет смысл. Но знаете, что временами не дает мне покоя? Вы вот никогда не интересовались, чем занимаются «Исцелители», например? Разные слухи ходят, но никакой конкретики. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Здесь я вам не подскажу. Вы же наверняка знаете, что проекты, подобные «Исцелителям», держатся под строжайшим секретом для сотрудников ниже платинового уровня доступа. Цзян Си: — А вот вы и сами себе противоречите. Как можно слепо верить руководству, которое делает все, чтобы скрыть от своих же клиентов и тем более сотрудников (за редким исключением) плоды собственной деятельности. Подумайте об этом. А я, пожалуй, поспешу откланяться. Документы мне на память или себе оставите? Менеджер корпорации «Сышэн»: — Физическая копия ваша. Я уже внес изменения в базу данных, так что делайте с бумагами что хотите. А если вдруг поменяете решение… Захотите Рыб там посмотреть… Приходите. Цзян Си: — Как мило. Но думаю, что буду вынужден отказаться от столь щедрого предложения. Нумерологии мне на ближайшее будущее достаточно. Менеджер корпорации «Сышэн»: — Астрологии… Цзян Си: — Да похуй как-то, знаете… Приятного рабочего дня.***
За пять недель до Посмертия (продолжение)
Цзян Си чувствует, что еще немного — и его лицо начнет болеть от одного только несвойственного мимике приветливо-милого выражения. Еще немного — и в висках появится ломота. Еще немного… и Цзян Си понимает, что не выдержит. Расколется. Понимает, поэтому прибегает к единственно верному ходу в сложившейся ситуации: — Раз уж нам тут еще сидеть и сидеть… — единственно верному ходу дать отдохнуть себе и не потерять настрой первого положительного впечатления. — Может быть, в благодарность за помощь я угощу вас кофе? Чу Ваньнин как-то даже теряется, немного нервно заламывая пальцы рук. Как-то даже теряется и сначала не находит, что и ответить. А потом: — А, ну что вы, какая помощь… Говорит тихо, потерянно-прохладно. Говорит, а по ощущениям — будто бы за окном шелестит осенняя листва. Говорит, и Цзян Си больше не церемонится, идет ва-банк: — Вы же сдали кровь, а после этого просто необходимо восполнить водный баланс. Не хотите кофе — принесу, что скажете. Позвольте мне просто сделать вам приятное. Вы подняли настроение мне, я просто-напросто хочу отплатить вам тем же. Так… Кажется работает… “Давай, мой хороший, ну… Соглашайся… Давай же…” Чтобы быстрее подтолкнуть к принятию решения, Цзян Си даже шутливо добавляет: — Я не отстану. Чу Ваньнин задумывается. Видимо решает, какое из зол здесь меньшее… Чу Ваньнин задумывается, а затем размыкает потрескавшиеся губы: — Тогда… — “Умничка, продолжай”, — молоко… Самое обычное, если можно. Коровье. У них оно здесь есть вроде бы. “У них тут это только, кажется и есть… Все остальное так… Для вида… Потому что мало кто берет что-то другое… Но тебе пока что об этом знать не обязательно…” Цзян Си, отставляя в сторону поднос-столик: — Конечно. Прекрасно вас понимаю, сам в последнее время только молоко и пью. Вкусовые рецепторы как будто отключило… В глазах напротив не верящая надежда: — У вас тоже? “Сюрприз-сюрприз, карамелька. Тебе еще столько всего предстоит узнать… Закачаешься…” Цзян Си, подхватывая макбук подмышку, поднимается на ноги: — Да, говорят, последствия вируса… — это так забавно. Так забавно делать вид, что тоже ничего не понимаешь. Делать вид, что с оппонентом в равных условиях, имея в арсенале целый оружейный склад. — Какого именно, правда, никто не знает. Не берите в голову. Я сейчас вернусь. И как только… Как только разворачивается к омеге спиной, позволяя лицу расслабиться. Расслабиться и принять естественное скучающее-безразличное выражение… Сзади раздается: — Давайте я схожу с вами. — “Блять… Чудесное предложение, охуенное, если я правильно понял”. — А то буду неудобно себя чувствовать. Не люблю быть должным. Да и ноги разомну. Сидеть-то еще долго… И делать уже особо нечего…***
За шесть недель до Посмертия
Телефонный разговор
Воскресенье
07:02 am
Входящий звонок
Звонок от абонента:
“Любимый братик🦚 (дополнительный телефон экстренной связи)”
Абонент “Ван Чуцин“ принимает звонок
Абонент “Ван Чуцин”: — Физкульт-привет всем ранним пташкам. Не все могут не спать сутками, дорогой, в курсе? Чуцин сейчас на прогулке с собакой, его нет дома, так что… Перезвони часика через два, Цзян Си, ладно?.. Любимый братик🦚: — О, поверь, Чжэнъюн, нет необходимости. На часы смотреть я умею и знаю, что с вероятностью восемьдесят процентов он отсутствует, потому что ранним утром в выходной ты точно не согласишься исполнить хозяйский долг. Я звоню конкретно тебе. Абонент “Ван Чуцин”, который не Ван Чуцин: — Ну, ничего ж себе… Чем обязан? Погоди-погоди, сейчас отмечу день в календаре. Ежегодный праздник организую. {Пауза} Только знаешь, что-то не сходится… Звонишь-то ты на мобильный моего супруга… Любимый братик🦚: — Он перед тем, как уйти, всегда оставляет его на зарядке в вашей комнате. Ты всегда выключаешь звук на телефоне, он — нет. Сечешь? На твой я бы тебе не дозвонился. {Пауза} Сюэ Чжэнъюн: — Твою бы внимательность и везение в нужное русло… Цены бы не было… Любимый братик🦚: — Шутки в сторону. Давай-ка теперь начистоту и по делу. У меня, кажется, не так уж и много времени. Поведай-ка мне, когда мы начинаем собирать вещи в бессрочный отпуск? {Пауза} {Затяжная} Сюэ Чжэнъюн: — {Тяжелый вздох} Ох, Цзян Си… Сказать тебе честно… Я никогда толком не знал, как к тебе относиться… Вот вроде и всегда восхищался твоими умственными способностями, но это отчаянное желание играть с жизнью в русскую рулетку… Бросить вызов «а что если?»… Любимый братик🦚: — Ладно, позаговаривай мне зубы, я разрешаю. Даже подыграю. Тебя это пугает? Сюэ Чжэнъюн: — Нет, что ты. Я уже привык за столько-то лет. Последний шанс забить тревогу у меня был, когда ты перестал чувствовать грань между профессиональным долгом и личной жизнью. Сейчас-то уже поздно… Совсем поздно… Любимый братик🦚: — Я не думал, что мы когда-то вернемся к этому разговору. В мою рабочую задачу входила и их социализация тоже… Сюэ Чжэнъюн: — И социализировал бы на здоровье, но на моей памяти только ты, зная всю подноготную, додумался затащить бледнокровных выродков к себе в постель… Любимый братик🦚: — Вот тут ты сильно ошибаешься. Память тебя подводит… Да и кто сказал, что это изначально была моя инициатива? Сюэ Чжэнъюн: — Избавь меня от подробностей, ради всех святых. Одно дело — удовлетворять свои сексуальные девиации, рискуя только собственной шкурой. Другое… Приводить их ко мне в дом, ставя под удар жизнь моего сына. Любимый братик🦚: — Ты прекрасно знаешь, что они не опаснее нас с тобой. Они в Мэн-Мэне души не чают. То, что произошло тогда, лишь несчастный случай… Это могло случиться с каждым из нас вне зависимости от качества крови. Сюэ Чжэнъюн: — Я не обвиняю тебя. Или кого-то из них. Ты не подумай… Просто хочу донести, что сейчас происходит то же самое. В точности то же самое. Ты лезешь на рожон… А потом сам же будешь страдать. Потом сам же будешь иметь дело с непоправимыми последствиями. Думаешь, что самый умный? Думаешь, если подтвердишь свои догадки, станет легче? Не станет. Станет только хуже. Поверь. Иногда легче всего жить в неведении… Но знаешь, мне действительно нужно разделить это с кем-то… Поэтому… Вещи в бессрочный отпуск будем собирать примерно через месяц, Цзян Си. Месяц. Максимум два. Любимый братик🦚: — Сука… И ты собирался дальше молчать? Сюэ Чжэнъюн: — Есть то, на что никто из нас не в силах повлиять. Узнаешь ты, не узнаешь, — ничего не изменится. Это не имеет смысла сейчас, понимаешь? Как и разговоры о том, кто прав в том, что происходит, кто виноват… Нужно делать свое дело, а не сеять панику. Делать свое дело в соответствии с регламентом. Задача сейчас — сплотиться перед общей угрозой… Любимый братик🦚: — Общей угрозой, которую мы сами себе и создали… Честно, Чжэнъюн, плевать я хотел на ваш корпоративный пиздеж о всеобщем благе и вселенском равновесии. Для меня все было понятно уже тогда, когда я впервые увидел… То, что увидел… Было понятно, что это лишь ебаный вопрос времени… Только я-то дурак думал, что, придя сюда работать, сделаю хоть одно доброе дело за всю свою долбаную жизнь. А в итоге мы всего лишь все эти годы заметали следы неизбежного. И только… {пауза, тяжелый вдох} Об одном прошу… Если со мной что-то случится… Спаси моего брата. Спаси любой гребаной ценой. Что бы ни случилось. Обещай мне. Сюэ Чжэнъюн: — Я обещаю. А ты… не хорони себя раньше времени. Любимый братик🦚: — Как пойдет… Ты будешь Чуцину говорить? Сюэ Чжэнъюн: — Уж точно не сегодня. И не завтра. А может быть, и вообще не скажу до последнего. Я не хочу его нагружать всем этим. А ты тоже, будь добр, держи язык за зубами… К тебе должны были вчера прикрепить омегу… Удачно все прошло? Любимый братик🦚: — Лучше некуда. Теперь я официально владелец гарема. Сюэ Чжэнъюн: — То есть до этого ты им не являлся? Главное утрясти для вида бумажные вопросы, потом мы что-нибудь придумаем. Не переживай. Любимый братик🦚: — Мне-то чего переживать. Не мне же гормоны глотать и с беременным пузом ходить. Сюэ Чжэнъюн: — Ну, тоже верно… На день рождения Мэн-эра заглянете? Любимый братик🦚: — Конечно. Напиши мне потом, чего ему там хочется в подарок. Сюэ Чжэнъюн: — Обязательно. Я передам Чуцину, что ты звонил… Любимый братик🦚: — Буду премного благодарен.