Танцуя под биение твоего сердца (музыка любви)

      Две недели спустя наступил день прослушивания.       Как Бомгю и обещал, на следующий день, как Ёнджун рассказал им о предложении работы, они с Субином ввалились в его комнату, удивляя и поздравляя его. Как только же Бомгю остался наедине с Каем, тот без умолку говорил о том, какие мягкие были губы Тэхёна, продолжая трещать о том, что на вкус те были словно клубники, и так далее.       Между Ёнджуном и Бомгю всё было в порядке. Они не чувствовали себя неловко после того, что случилось в тот день, потому что на самом же деле это вывело их дружбу на новый уровень. Чуть позже, когда Бомгю узнал о том, что Джун однажды целовался с Хюнином, это дало ему повод шутить над парнем, который стал чувствовать себя комфортнее касательно всего, что было связанно с этим. Они добавили прикосновения друг к другу как свою рутину, и было нормально увидеть их, лежащих вместе на полу между тренировками или же обнимающихся в конце занятий.       И тем не менее, это было довольно невыносимо игнорировать поддразнивания Хюнина касательно нарастающего напряжения между ними.       Ёнджун и Бомгю находились на одном из занятий с остальными студентами, и каждый из них ждал своей очереди узнать, какую роль они получат в «Щелкунчике». Удивительно, но Ёнджун нервничал даже больше, чем Бомгю, даже несмотря на то, что для парня это было первое прослушивание во Франции. Они сидели у дальней стены, и Ёнджун казался беспокойным, присев только тогда, когда Бомгю буквально притащил его к стене, как увидел, что тот повторял свою пьесу третий раз подряд.       — Джун, успокойся, у тебя всё получится, — Бомгю схватил его руку и привлёк его внимание к своему лицу. — Ты знаешь этот танец наизусть, и он был идеален с первого дня, как мы начали тренироваться вместе. Поэтому всё будет в порядке.       Глаза Ёнджуна никогда не лгали. Он обернул своё сердце оболочкой, так что мог сдерживать всё свои эмоции внутри — факт, который Бомгю узнал недавно, когда они выбрались на ужин, и он увидел, с какой теплотой во взгляде Ёнджун смотрел на своего друга. Было сложно не попасться в ловушку его глаз, так как это была одна из ярких особенностей Ёнджуна.       Ёнджун с тревогой смотрел на парня, однако его улыбка, которую послал ему Бомгю, была довольно успокаивающей, что дала Чхве немного расслабиться.       — Чхве Ёнджун, ты следующий, — один из профессоров вошел в комнату, объявив. — И Бомгю, вы идёте вместе, будьте готовы.       Они вместе поднялись с места и разошлись у дверей, Бомгю в последний раз сжал руку Ёнджуна, безмолвно желая удачи. Бомгю всегда был хорош в том, чтобы скрывать свои эмоции, а не помогать делать это другим. Он чувствовал, как быстро сердце его билось об рёбра, но не подавал виду, претворялся, что с ним всё в порядке и он не нервничал, давая Ёнджуну сфокусироваться на себе. Он так же нашёл довольно странным то, что учитель позвал их обоих вместе, однако он отбросил эти мысли как можно дальше и вошёл в комнату, встречая главного директора академии.       — Доброе утро, мистер Чхве. Перед вашим выступлением мы бы хотели осудить кое-что, вы не против? — сказала пожилая леди, подталкивая очки пальцем вверх по носу.       Бомгю слабо кивнул и надеялся, что ноги не подведут его и он не упадёт.       — Как мы уже и говорили, вы были одним из лучших студентов из Кореи, и мы внимательно следили за вами, пока вы оставались во Франции. В первую очередь мы хотели бы поздравить вас с вашими достижениями в балете за всю вашу жизнь, вы потрясающий танцор, и вам нет даже двадцати. Во-вторых, мы бы хотели официально пригласить вас в кордебалет Национальной Парижской академии, если вы заинтересованы сменить шестимесячную программу по обмену на новую ступень вашей жизни. Мы также хотим сказать, что наша академия является главным залом, чтобы вступить в труппу балета Парижской Оперы поэтому, — вежливо объяснила дама, передавая бумаги в руки Бомгю.       Бомгю знал, что был хорош, однако это было обычное мероприятие, чтобы перед тем, как закончить учёбу, вступить в танцевальную труппу. Также, его проживание во Франции было очень хорошим, и он быстро приспособился, он даже не помнил, как чувствовал себя некомфортно или боялся потеряться в незнакомой стране. Он, как и другие студенты балетных школ, мечтал танцевать в России в труппе Большого балета или же в Великобритании в трупе Королевского балета, но этот шанс был более чем невероятен для его карьеры.       — Спасибо вам за похвалу; здесь, во Франции, я сильно вырос и как танцор, и как человек, и это был восхитительный опыт. Я с радостью приму ваше приглашение присоединиться к компании как профессионал, и я лишился слов из-за этого предложения. Спасибо вам, — Бомгю низко поклонился, и щёки заболели из-за широкой улыбки на губах. — Моё прослушивание для «Щелкунчика» всё ещё будет проходить здесь? — вежливо спросил он. И как бы он не был вне восторга от новостей, которые только что получил, он не желал нарушать планы и всё ещё собирался быть лучшим на двух выступлениях, в которых собирался участвовать.       — Да, да, прошу прощения. Можешь занимать позицию, а учитель Ким воспроизведёт музыку, как только ты подашь знак, — сказал директор, собирая на столе какие-то бумаги.       Прошлые новости дали Бомгю прилив энергии, и он позволил себе наслаждаться тестом так, словно нечего было терять, давая телу следовать за мышечной памятью, а самому погружаться в роль. Даже если он не получит ту роль, которую желал для финального выступления, он уже получил открытые перед его мечтой двери.       Как только он закончил танец, Бомгю смахнул бусины пота с головы, прежде чем те упадут ему на глаза, и сделал глубокий вдох, возвращая нормальный ритм своему дыханию. Он увидеть чёрные волосы парня в коридоре и узнал в нём Ёнджуна, и улыбнулся от мысли, что парень ждал его. У Бомгю никогда не было близких друзей в Корее, поэтому он хранил в своём сердце все, что они и Хюнин Кай сделал для него за прошедшие месяцы, начиная от нахождения с ним рядом и мелочей, как когда они ждали его, чтобы вместе от отправиться на обед, или когда они покупали его любимые конфеты, потому что они напоминали о нём.       И вот почему всё стало размыто для него, когда дело касалось Ёнджуна.       Он не мог понять точно: испытывал ли Ёнджун к нему какое-то влечение или же они были просто близкими друзьями.       Его чувства немного изменялись день за днём, даже несмотря на то, что он старался подавить это, так как не хотел разрушить их дружбу. Каждый раз, когда они тренировались вместе и Ёнджун подходил, чтобы скорректировать позу, он чувствовал, как в животе завязывался тугой узел, а сердце начинало колотиться быстрее. Бомгю также обнаружил себя в руках Ёнджуна гораздо чаще, чем можно было бы подумать, заметил только когда Хюнин Кай стал подначивать во время ночи кино, говоря, что даже он и его парень (он спросил об этом Тэхёна спустя неделю после признания и, наконец, они пара) не были столь прилипчивы друг другу.       Он часто думал о том, сможет ли кто-то такой, как Ёнджун полюбить его в один день.       — Бомгю, вы прослушивались на роль кавалера Феи Драже, верно? — он кивнул, и учитель по па-де-де посмотрел что-то на бумаге перед собой, прежде чем продолжить: — Ты заинтересован в последнем танце второго акта, это так? Па-де-де Феи Драже, — он снова кивнул. — Хорошо. Результаты будут вывешены на стенде в коридоре через пятнадцать минут. Удачи!       Бомгю улыбнулся им, поклонился и ещё раз поблагодарил, прежде чем забрать свою бутылку воды рядом с дверью и покинуть комнату. И как только ноги его ступили в коридор, Ёнджун стал спрашивать о тестировании, взволнованный и счастливый, словно щенок, а после заключил в крепкие объятия.       — Как прошло, Бомми? — спросил Ёнджун с широко раскрытыми глазами, и, к счастью, Бомгю чувствовал его хорошее настроение, что, как Гю предположил, было потому, что его прослушивание также прошло успешно.       — Невероятно! У меня есть новости, которые я сообщу, как только объявят результаты, — губы Бомгю растянулись в улыбке, и он неосознанно схватил Джуна за руку. — Давайте позже поужинаем где-то вместе.       Они ждали в коридоре вместе с остальными учениками, ожидая результаты. Раньше, чем предполагалось, главный директор покинула комнату, в которой ранее был Бомгю, что заставило Ёнджуна нахмуриться в замешательстве, и повесила лист на стену. Те, кто оказались ближе к доске, были первыми, кто увидел, и парни услышали и как вздохи разочарования, так и тихие ликования.       Бомгю видел, как Чэхён робко пробирается к списку с некоторыми девочками из группы рядом, пытаясь разглядеть то, что было написано на листе. А как только она увидела, то повернулась к Бомгю с широко распахнутыми глазами, разинув рот. Бомгю нахмурился, и Ёнджун махнул головой в сторону, растерянны почему девушка глядела на них. С губ девушек рядом с ней слетели рассерженные вздохи, когда они скрестили руки на груди. Чэрён слабо улыбнулась им и стала что-то говорить, дабы ослабить их негодование.       — Давай посмотрим, что мы получили, — Бомгю направился к доске, и Ёнджун последовал за ним, так как они всё ещё сцепляли друг с другом руки.       Бомгю глядел на лист и искал сначала имя Джуна, который делал то же самое и для Гю, не сговариваясь. Бомгю широко улыбнулся, когда увидел, что Ёнджун получил роль Щелкунчика и принца, так как это одна роль, когда же Ёнджун увидел, что тот получил роль кавалера Феи Драже. Они посмотрели друг на друга и указали на имена друг друга на листе.       — У тебя получилось, — воскликнули они одновременно.       — У нас получилось, — засмеялся Бомгю и сжал сильнее руку парня.       Ёнджун моментально зажал его в объятиях, и Бомгю позволил себе остаться в его руках, наслаждаясь его объятием каждой клеточкой своего тела. Они длились довольно долго, прежде чем парни отстранились друг от друга, а Чхэён настигла их со стеснительной улыбкой на лице.       — Привет, Чхэ, — поздоровался Бомгю.       — Эм… привет. Я просто хотела поздравить вас двоих с прослушиванием, как и ожидалось от лучших танцоров в нашем классе. И я хочу поблагодарить тебя, Бомгю. Мне удалось заполучить роль одной из снежинок и… Феи Драже, — застенчиво сказала она с розоватым румянцем на щеках, и Ёнджун нашел девушку очаровательной.       — Не может быть! — воскликнул Бомгю, разворачиваясь к листу и находя её имя и позицию на бумаге. — О боги, поздравляю! Я говорил, что ты получишь роль, которая должна быть твоя, я уверен, ты будешь прекрасна. И я рад быть твоим партнёром, — Бомгю послал ей улыбку, как сделал это и Ёнджун, и, казалось, это помогло ослабить её тревогу. Гю также отметил, что Тэхён получил роль Снежного Короля, и как только Джун отыскал парня, они поздравили его.       — Поздравляю, Чхэён. Ты великолепный танцор, и ты будешь удивительной на сцене с ролью, которую получила. И если Бомгю будет что-то портить, можешь сказать мне я набью его задницу, — сказал Ёнджун и получил кулаком по руке от Гю. — Ауч! — Джун посмотрел на Бомгю, нахмурившись, потирая место удара.       — Сам напросился, — Бомгю нахмурился от досады.       — С-спасибо, я уверена, что выступление в этом году будет одним из лучших. Спасибо за комплименты, вы оба тоже невероятны, но не думаю, что нужно указывать на это, — девушку улыбнулась, — что ж, увидимся завтра не репетиции. Берегите себя.       — Увидимся, всего хорошего, — Бомгю помахал ей рукой и вновь вернулся к списку, чтобы ещё раз посмотреть на знакомые имена. — Ёнджун, да ты счастливчик. Мина получила роль Клары, и она хорошая.       — А, серьёзно? Я думал, одна из подруг Чхэён получила эту роль, — отметил Ёнджун, собираясь подойти к Бомгю, чтобы увидеть список ещё раз.       — К счастью, нет. Думаю, поэтому они и были злы ранее, когда увидели свои имена, — Бомгю молчаливо поблагодарил профессоров, что не поставили его в пару с тем, кто заставил бы его нервничать на репетициях.       — Так или иначе, мы будем праздновать, — Ёнджун взял руку парня и раскрутил вокруг, заставив того засмеяться.       — Хорошо, тогда на мне обед, — заявил он, как они зашагали по коридору.       После обеда у учеников не было занятий перед завтрашней репетицией. Бомгю и Ёнджун же решили не упускать шанс по-настоящему отдохнуть и отправились в кинотеатр, а как фильм закончился, Гю заныл, говоря, что они никогда не гуляли окрестностями, и потребовал отправиться к Эйфелевой башне ночью.       Ёнджун смеялся с того, как Бомгю почти устроил истерику, даже несмотря на то, что он не отклонил ни одного предложения. Прогулка от кинотеатра до Эйфелевой башни занимала не больше десяти минут. Бомгю выглядел как ребёнок, оказавшийся в новом городе, рассматривая всё, что окружало их, подпрыгивая и указывая на незнакомые строения и магазины.       Они держались за руки всё время, как шли, однако Ёнджун уверен, что Бомгю даже не заметил этого, шагая к башне, сфокусировавшись только на конечной цели.       Когда они, наконец, добрались до неё, солнце опустилось за горизонт, и огни башни уже были включены, щёлкая и создавая своего рода шаблон, который Бомгю только следует обнаружить. Он глядел яркими сверкающими глазами на башню, и Ёнджун тепло улыбнулся тому, что видел. Бомгю выглядел невероятно очаровательно, сконцентрировавшись на свете огней, что заставило Ёнджуна выудить из кармана телефон и заснять это.       Когда же Бомгю повернулся парню, чтобы указать его на башню, он нашел его смеющегося и снимающего его. Бомгю хныкал и просил Джуна выключить камеру, на что другой стразу же отвечал отказом. Они ещё долго смеялись, и только потом Ёнджун выключил её.       Атмосфера меж ними была спокойной; территория у Эйфелевой башни была почти пустой, так как было довольно странно приезжать на курорт в середине сентября и посещать столь знаменитую достопримечательность в ночь среды. Бомгю восторженно смотрел на башню, глаза его мерцали, так как это был первый раз, когда у него появилась возможность смотреть на неё так долго. Ёнджун же хотел показать ему все достопримечательности этого мира, если это значило видеть его таким.       — Что мы праздновали раньше? — спросил Ёнджун Бомгю тихим голосом, боясь разрушить тишину, которая комфортным пузырём окутывала их.       — Ну, — начал Гю, перемещая взгляд с Эйфелевой башни на глаза Джуна. Тот уставился на него с интересом во взгляде, однако Бомгю мог увидеть, что за этим пряталось, насколько взволнован он был, чтобы услышать новости. — Меня официально пригласили в кордебалет в труппу Парижской академии.       Бомгю скажет и остальным, так как всё это произошло за время его путешествия, но что-то, что таилось внутри него, так и подмывало рассказать Ёнджуну первым. Он не мог понять, что именно это было, и, тем не менее, решил поддаться своим чувствам.       Ёнджун ахнул, стоило ему услышать это, и широкая улыбка растянулась на его губах, а глаза стали, казалось, больше, когда он тепло засмеялся.       — Что? Бомгю, это же отлично, — Ёнджун схватил парня в объятия, и оба сеялись в руках друг друга.       Бомгю чувствовал, как мысли становились нечёткими, а после последовало и те трепещущие в животе бабочки, которые появлялись каждый раз, когда он был так близок с Ёнджуном. Это было то, что Бомгю чувствовал регулярно, когда они обнимались. Бомгю не мог назвать это, боясь озвучить он это и станет оно слишком реальным, однако он чувствовал это в своём сердце. Бомгю знал.       — Ох, расскажи мне больше, я хочу знать всё, — сказал Ёнджун, почти прыгая на месте. Он держал обе руки Гю, а глаза его сияли так, точно он был тем, кто выиграл это место.       — Хён, — парень захихикал, становясь немного стеснительнее из-за реакции Джуна. — Они говорили со мной перед прослушиванием. Они осыпали меня комплиментами о моём таланте и том, чего я достиг здесь как танцор, и пригласили меня в кордебалет. Миссис Стюарт сказала мне, что это одна из дверей, что приведёт меня в парижскую Оперу, поэтому это отличное место для моего будущего, — объяснил Бомгю, и щёки его стали малиново-красными и уши также покраснели и стали очень горячими.       Ёнджун кивнул ему, чтобы тот продолжил дальше, широко улыбаясь, сильнее сжимая его ладони, придавая уверенности.       — Милый, я так горжусь тобой, — это прозвище никогда не переставало заставлять его сердце бешено биться об рёбра. Оно всегда заставляло Бомгю чувствовать покалывание и жар на щеках, как дурака. — Я говорил, что ты невероятен и завоюешь целый мир своим танцем. И я не могу дождаться увидеть тебя сияющим на сцене, так же как не могу дождаться поделить эту сцену с тобой. И я рад разделить туже страсть с тобой. Я чувствую, что ты действительно видишь меня, — признался Ёнджун Бомгю тихой ночью. — Ты уникальный, Бомгю. И ты в самом деле сияешь.       Бомгю чувствовал, как слёзы собрались в уголках глаз, однако он быстро сморгнул их. Ёнджун поднял его руки и прислонил к совей груди так, что Бомгю чувствовал, как быстро билось его сердце, как будто оно бежало от волнения. Бомгю широко улыбнулся парню и обвил руки вокруг его плеч, вновь обнимая его, на этот раз уткнувшись лицом в ёнджунову шею.       — Ты вдохновляешь меня, хён. Я не могу сиять без света со стороны, — сказал Бомгю застенчиво, боясь произносить эти слова в слух, а его губы были так близко к чужой шее; парень поглядывал на восторженный глаза парня. Однако, когда неожиданная волна уверенности прошлась по его телу, Гю убрал голову с его шеи и уставился на Ёнджуна, не думая о их близости и о том, насколько красивым был парень, когда был так близко. Бомгю осторожно наклонился и оставил лёгкий поцелуй на щеке Джуна, заставив его врасплох. — Спаисбо, что ты рядом, Джунни, — Бомгю заулыбался, когда Ёнджун залился краской из-за неожиданного поцелуя, который получил.       Уставившись в его сияющие глаза, Бомгю понял.       Он влюбился в Ёнджуна.

* * *

      Это был сумбурный месяц, мягко выражаясь.       Все их занятия были акцентированы только на репетиции Щелкунчика. Спектакль не мог иметь ошибок, всё должно быть аккуратно и идеально. Бесконечные, нескончаемые репетиции, вечные внесения правок в хореографию, и терпение учителей было на пределе из-за того, что им нужно дойти до совершенства как можно скорее — это всё, к чему танцоры уже привыкли. Так или иначе, это не исключало негативного эффекта на них.       У Ёнджуна и Бомгю были роли, которые играли большую часть представления, и поэтому у них были дополнительные репетиции после занятий. Они были доведены до предела, но им удавалось делать всё, о чём их просили. Здесь не было шуток; они пытались оправдать звание лучших танцоров академии, оба получив работу, как закончится год.       И несмотря на всю эту нагрузку, они любили это. Танец сам по себе не был просто искусством, как финальным продуктом, это также было путём, по которому они шли на первый план. Жертвы, которые приходилось приносить за это были ежедневными, и всё же это был их выбор. Это был путь, следовать которому они выбрали. Вся эта боль, все эти тренировки, они стоили того, стоило им оказаться на сцене, танцуя и раскручиваясь по ней. Ничто и никогда не могло заплатить за чувство танца с огненной страстью.       Месяц спустя настала последняя неделя перед выступлением, и всё шло так, как планировалось. По сравнению с нескончаемыми репетициями неделями напролёт, последняя неделя оказалась менее обременительной. Учителя поумерили пыл, говоря, что важно, как следует отдохнуть, позаботиться о себе, включая физическое и ментальное здоровье, а также позаботиться о собственных костюмах и своих вещах. Они не хотели подвергаться риску получить какие-то травмы или быть измотанным до пределов, после проделанной работы.       Выступление должно было проходить три дня, давая возможность большему количеству людей увидеть его. По планам оно начнётся в пятницу и последний день будет в воскресенье, а само выступление будет по два раза за день.       Это была среда и финальная репетиция; занятия собирались проходить в настоящем театре, в котором они будут выступать. Им нужно было понять, насколько покрытие сцены будет подходить им, проверить, нужно ли что-то исправить, так как их класс для занятий и настоящий театр были совершенно разными. Они собирались прогнать пьесу дважды, как это будет в день выступления: один раз для практики, а второй в костюмах, чтобы увидеть, нет ли нужды вносить корректировки и не повлияло ли новое место на хореографию выступающих.       Главной целью шоу такого масштаба было держать всё под контролем, чтобы всё прошло гладко.       Финальная репетиция начнётся чуть позже обеда после двух часов дня. Кай не принимал отказов, угощая Ёнджуна и Бомгю, акцентируя внимание на том, что в эту неделю они должны видеть только красоту этого мира. Тэхён же скулил, прося его парня позаботиться и о нём, однако Субин пришел на помощь, оплатив его счёт.       Трое парней вернулись к учителю и оказались первыми, кто вернулся, придя раньше, чем могли бы. Они пришли обсудить с учителем вещи, касающиеся современного шоу, которое было запланировано на несколько дней после пьесы.       Для них это оказалось проще, так как не нужно было танцевать всё время, как требовали того классические пьесы. Современное выступление было разделено на части, каждый из которых представлял разный вид танца. Было разрешено всё, кроме балета на таких выступлениях и было не обязательно учувствовать. Тем не менее, Ёнджун, Бомгю и Тэхён выбрали участвовать. Это была самая близкая возможность им станцевать впятером вместе. Поэтому, помимо подготовки к Щелкунчику, у этих троих так же были репетиции контемпорари, чтобы подготовиться к другому выступлению.       Бомгю прошёл через все процедуры подписания контракта как профессиональный танцор компании, и Ёнджун охотно помогал с этим, раздавая советы, говоря о своём опыте преподавании в Англии, будучи вместе с тем профессиональным танцором компании здесь. Бомгю не знал, что они будут танцевать в одной организации.       Постепенно вернулись остальные танцоры, и они начали первую репетицию.       Ёнджун не был Щелкунчиком, это Щелкунчик был Ёнджуном. Он влился в роль всем своим телом и душой, становясь частью истории. Он сиял и был потрясающим на сцене, и Бомгю, наблюдавший за ним из-за кулис, стоял с широкой улыбкой на лице, когда же грудь наливалась теплом от гордости. Он мог часами смотреть, как Ёнджун танцевал. Он был заворожен тем, как тот мог передать сотни слов движением своего тела.       После перерыва в тридцать минут, предназначенного для того, чтобы отдохнуть и перевести дыхание, танцоры должны были одеть свои костюмы, а те, роль кого предполагала смену одежд, должны также были подготовить всё, чтобы быстро переодеться, так как это была финальная репетиция.       Ёнджун и Бомгю делили маленькую комнату со своими партнёрами Чхэён и Миной. Комната была самой ближней к сцене, так как Джун и Мина должны были довольно часто переодеваться за время пьесы. А чем ближе к сцене, тем лучше.       Бомгю словил себя на мысли, что это было довольно даже мило, что Мина было очень милой и часто помогала Чхэён, так как для девушки это была первая большая роль. У Мины не была хорошая репутация, когда Бомгю только приехал сюда, но с самого первого дня она доказала, что слухи, которые парень слышал, были неправдивы.       Так как они были в комнате вместе с девушками, а сегодня спешить им было незачем, они смогли переодеться в уединении и даже выделить время на то, чтобы осмотреть свои одежды и внести в них последние изменения. Ёнджун был первым, кто вошел в ванную, чтобы переодеться. Когда же он вышел, девушки общались о каких-то сериалах, которые они смотрели, поэтому только Бомгю заметил парня, так как он ждал прямо напротив двери, ожидая.       Дыхание Бомгю спёрло.       Ёнджун уже выглядел неописуемо, а на нём был даже не один из самых красивых костюмов, которые он собирался использовать за врем пьесы. На ногах у него были только обтягивающие колготы, однако же верх представлял собой довольно длинный красный вельветовый корсет с длинными рукавами и золотые пуговицы, выстроившись в ряд, украшали пиджак спереди. Бомгю был очарован парнем, который в свою очередь застёгивал последние пуговицы.       — Как я выгляжу, Бомми? — спросил он, опуская руки на бёдра, встав в одну из начальных поз, расправил плечи, так, чтобы из-за этого мускулистая грудь казалась больше.       — Т-ты выглядишь как всегда великолепно, Ёнджун хён. Красный очень идёт тебе, —заикался Бомгю, всё ещё не в силах подобрать слов из-за того, как прекрасно выглядел Джун. Бомгю хотел бы восхищаться и смотреть на Ёнджуна часами, но не мог.       — Спасибо, — застенчиво ответил он, и Бомгю буквально видел, как румянец расцветал на его щеках из-за комплимента.       Да, красный точно шёл Ёнджуну лучше всего.       Бомгю перестал глядеть на парня и отправился в ванную, чтобы сменить свои одежды на одежды кавалера. Однако прежде он умыл лицо холодной водой из раковины, чтобы ослабить то головокружение, что чувствовал. Почему он чувствовал себя так? Это был всего-то Ёнджун.       В том была и проблема. Это был Ёнджун.       Как только же Бомгю покинул ванную, Ёнджун ждал его в комнате один, когда же девушки вышли на растяжку перед танцем, сразу же прихватив с собой и свои одежды. Ёнджун печатал что-то в телефоне, когда Бомгю показался в дверях. Когда же он поднял голову, его реакцию было не скрыть. Его глаза слегка округлились, рот приоткрылся, когда он уставился на Бомгю, осматривая парня с ног до головы, пытаясь перевести дыхание.       Бомгю был потрясающим в этой одежде, словно сам член королевской семьи.       Ёнджун не говорил ничего по меньшей мере секунд тридцать, осматривая Гю, тем самым взывая к его смущению, заставляя не встречаться с глазами Джуна и глядеть на детали его костюма.       — Так… Как я выгляжу? — спросил Бомгю, почти шепотом.       Ёнджун хотел было сказать, что он был самым красивым человеком на всей Земле, хотел бы сказать, что он был невероятно прекрасен. Он мог бы потратить минуты, или даже часы, говоря о том, каким красивым был Бомгю.       Тем не менее, он боялся, что для его друга это звучало бы довольно странно. Он пытался придумать альтернативу комплименту, чтобы тот не был столь очевидным, однако он словно забыл все слова.       — Бомгю, ты выглядишь потрясающе. Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать, насколько ты красив, поэтому давай просто представим пять разных прилагательных в моей речи, пожалуйста, — сказал Ёнджун, стараясь уменьшить напряжение в комнате шуткой.       — Спасибо, хён, — Гю засмеялся, а ёнджуново сердце подпрыгнуло к горлу, не готовое к этому.       Они вышли из транса, когда услышали голос одного из учителей, который звал всех танцоров, что всё ещё одевались, так как последний прогон начинался через пять минут.       Если Бомгю будет принцем в следующей жизни, то Ёнджун хотел бы стать королевским художником: так бы он мог тратить часы, отображая каждую деталь, каждый участок его лица, чтобы увековечить это.

* * *

      Это был решающий день.       Ёнджун ночевал в комнате Кая и Бомгю, потому что он слишком нервничал и был слишком встревожен, чтобы ночевать одному. Оба парня старались успокоить его и отвлечь за день до этого, много смотря сериалы, поедая гамбургеры. Закончилось всё тем, что Ёнджун уснул в кровати Бомгю, и проснулись они, прижавшись друг к другу; Хюнин не сказал и слова по этому поводу, и они оба были рады.       Было очевидно, что их дружба становилась чем-то другим, чем-то, что парни ещё сами не смогли осознать, однако они знали, что что-то происходило.       В их отношениях всегда был замаскированный под подначиванием флирт, а так же заметные проявления симпатии, как, например, когда Бомгю каждый день приносил Джуну его любимые протеиновые батончики на занятия или Ёнджун, который приносил Бомгю его любимый кофе и составлял ему компанию, когда парню необходимо было закончить с эссе в колледж, даже если это значило провести три часа в тишине, пока Бомгю набирал его на компьютере.       Также напряжение меж ними почти звенело в воздухе. У них было много дополнительных репетиций, и это стало для них нормой. Однако были моменты в танцевальном зале, когда воздух становился невыносимым, как это напряжение окутывало их. На прошлой неделе они готовились к выступлению, а после голова Бомгю кружилась ещё целую ночь. Они отрабатывали некоторые пируэты, и Ёнджун, пока объяснял то, что выучил в Англии об оси тела во время поворота, стал сзади Гю. Он нежно держал парня за талию, взволнованно рассказывая об этом, но всё, о чём мог думать Бомгю, были ёнджуновы руки на его талии и нежный голос над ухом. Бомгю ничего не мог поделать, когда мурашки побежали по его телу, стоило Ёнджуну фыркнуть ему на ухо.       В ту ночь Гю грезил о том, какие мягкие могут быть губы Ёнджуна, когда те накроют его, и казалось, точно он сходил с ума, когда проснулся.       Хюнин Кай сопровождал их и Тэхёна в театре три часа, прежде чем началась презентация, что была назначена на шесть вечера. Кай хотел поддержать своих друзей и своего парня, также надеясь получить место в первых рядах, дабы сделать хорошие фотографии.       Трое парней, как и всегда, были первыми, кто пришел, и они использовали эту возможность, чтобы приготовить свои вещи, которые понадобятся им к выступлению. Чуть позже Мина и Чхэён так же оказались в совместной гримёрной, разбирая свои вещи.       Сперва они нанесли макияж и сделали причёски, и только после, когда до выступления оставалось тридцать минут, они все надели свои костюмы. Ёнджун и Бомгю направились в уборную по коридору, пока девушки переодевались.       Когда же они переоделись, то вернулись в комнату, и Бомгю не осталось незамеченным то, как дрожали руки Джуна из-за тревоги. И прежде чем они вошли в комнату, Гю остановился, чтобы взять ёнджунову руку в свою, глубоко вдыхая, чтобы успокоить и себя, сжимая руку парня, в попытках унять дрожь.       — Ёнджун, посмотри на меня, — нежно попросил он, и Ёнджун поднял глаза, чтобы уставиться в глаза Гю. — Ты будешь великолепен. Это уже так. Просто будь собой. Ты был выбран на эту роль, потому что твои способности даже лучше этого, и директор видит твой потенциал и доверяет тебе. Ты самый лучший танцор, с которым мне удавалось проводить время и прилагать усилий на тренировках. Ёнджун, ты собираешься покорить это выступление, и оно всё твоё. Ты лучший танцор, которого я видел, и ты вдохновлял меня становиться лучше каждый день, да? — осторожно сказал Бомгю, прожигая взглядом дыру в голове Джуна.       Бомгю не заботился о том, что обнажил свои чувства. Всё, о чём он мог думать — это как он мог помочь Ёнджуну успокоиться. Звуковой сигнал, установленный за кулисами, оповестил, что у них осталось десять минут до выступления, и пусть это разрушило момент, взгляда друг от друга парни не отвели.       Ёнджун так нежно смотрел на него, что Бомгю почти расплакался. Парень ничего не сказал, только и сделал, что вовлёк Гю в крепкие объятия, чувствуя, как плечи его расслабились из-за исчезающего напряжения. Бомгю позволил себе потеряться в его руках и насладиться теплом чужого тела, которое согревало его грудь и окрашивало щёки.       Ёнджун был тем, кто разорвал объятия, однако он снова взял руку Гю в свою и поднёс к губам, чтобы оставить на ней лёгкий поцелуй. Бомгю наслаждался внезапным актом близости, и это же заставило его щёки залиться более яркой краской. И прежде чем они ушли, Ёнджун обхватил ладонями лицо Бомгю, а тот, в свою очередь, почувствовал, как ноги стали ватными. Он затаил дыхание, не зная, что случится (или не случится) дальше, также как и не знал, что Джун собирался делать.       Ёнджун поддался вперёд, и Бомгю прикрыл глаза, когда стук собственного сердца эхом отдавался в ушах. А после он почувствовал горячие губы Чхве на своём лбу, оставляя лёгкий, как пёрышко, поцелуй, точно крылья бабочки только что поцеловали его лицо. Ёнджун отстранился немного назад и соединил их лбы, всё ещё держа его лицо руками, пальцем проводя по щекам Гю, пока тот обнимал его за талию.       — Ты мой любимый человек, надеюсь, ты знаешь это, — прошептал Ёнджун, заставляя сердце Гю упасть к пяткам.       Оставалось ещё так много всего, что не сказал Ёнджун; так много всего, что таилось в его интонации, так много того, о чём знали они оба. Только Бомгю и Ёнджун знали, как много они прошли в своей жизни, чтобы оказаться там, где они были сейчас, и только они знали, как необычайно удивительно быть в самом деле предметом чьего-то искоренённого обожания спустя целую вечность. Это было ново для них, однако в то же время ощущалось так знакомо и так правильно.       — Сломай себе ногу, ладно? — прошептал Бомгю тем же тоном, что и парень.       — Ты тоже. У меня есть для тебя сюрприз, когда закончится выступление, ладно? Найди меня, когда закончим, — Джун широко заулыбался, заставляя Бомгю почти извиваться от любопытства.       Бомгю кивнул и они разошлись. Выход Ёнджуна был с левой стороны, когда же Бомгю — с правой. Джун в спешке направился на туда, оставляя безумно влюблённого Бомгю позади, который мысленно проигрывал то, что произошло и повторял звучавшие слова. Он улыбался и был уверен, что выглядел как полнейший идиот, однако ему всё равно.       Директор студии заглянула за кулисы, чтобы оглядеть всё поближе, когда начался отсчёт. Десять секунд до начала. Бомгю глубоко вдохнул и прикрыл глаза на мгновение. Когда же он распахнул их, большие красные шторы были разведены.       Шоу началось.       Бомгю должен был появиться только под конец первого акта в «Щелкунчике», поэтому он позволил себе понаблюдать за частями, в которых появлялся Ёнджун. Как он и говорил: парень сиял на сцене. Он порхал вокруг, точно хореография не требовала никаких усилий, была очень лёгкой для исполнения, он двигался так грациозно, что даже Бомгю остался с раскрытым от удивления ртом. Это было такое зрелище — наблюдать за танцем Джуна.       Когда же Ёнджун закончил своё первое соло, его встретили овациями, кто-то даже поднялся со своих мест, и Бомгю чувствовал, что готов заплакать от переполняющей его радости. Ёнджун заслуживал танцевать на всех сценах мира и слушать, как миллионы людей выкрикивали его имя из-за его таланта.       Подошла очередь Бомгю, и он вышел на сцену вместе с Чхэён. Они так сильно нервничали, что оба могли почувствовать, как потели их руки. Тем не менее, как только по залу полилась музыка, они забыли обо всём, сконцентрировавшись на танце.       Одна вещь, которую Бомгю считал довольно забавной в том, чтобы быть артистом, заключалась в том, что он слабо помнил то, что происходило на сцене. Адреналин так часто выбрасывался в кровь, что он всегда забывал, что происходило на сцене, ослеплённый гормоном и страстью. Он никогда не мог вспомнить публику, точно он был слеп и просто двигался за музыкой. И пусть он не помнил этого визуально, чувство, когда он находился на сцене, было уникальным. Это было своего рода зависимостью, и ни один артист в мире никогда не устанет от этого.       Между первым и вторым актом был пятиминутный перерыв для того, чтобы зрители не устали от трёхчасового шоу. Как только Бомгю и Чхэён покинули сцену, они побежали, как ошпаренные за кулисы в выделенную комнату, чтобы сменить одежду, потому что они были теми, кто начинал второй акт вместе с Ёнджуном и Миной. Оба они уже были переодеты и ждали их в гримёрной, чтобы помочь сменить одежду.       Им удалось переодеться меньше чем за три минуты и даже выпить немного воды, следя за тем, чтобы не выпить слишком много.       Когда же выступление снова началось, они вчетвером вышли на сцену, играя по сюжету. Персонажи Мины и Ёнджуна путешествовали в прекрасную страну Сладостей под управлением Феи Драже — Чхэён — и её партнёра, — Бомгю — который управлял королевством, прежде чем Ёнджун вернулся. Он рассказывает девушке о том, как был спасён от Мышиного Короля Миной и вновь превратился в себя. И в честь юной героини он устраивает праздник сладостей по всему миру.       И после этого наступило время знаменитого соло Феи Драже, которое Чхэён отыграла с лёгкостью. Как и Ёнджун, девушка получила громкие овации, и Мина даже проворковала, когда заметила девушку с наполненными слезами глазами. Она покинула сцену, и настало время для соло Бомгю, который уже ступал по сцене, стоило девушке скрыться.       Точно так же, как Ёнджун, он делал всё, чтобы его движения казались лёгкими, точно сам парень не прилагал никаких усилий, чтобы сделать это. Бомгю позволил себе стать персонажем, позволив фальшивым королевским одеждам смотреться на нём заслужено. он кружил с грацией и изяществом по сцене, стараясь передать его любовь к танцу через свои движения. Он закончил пьесу, гордясь своим выступлением, и он был тем, кто получил самые громкую реакцию зрителей. Он мог чётко разглядеть в этой толпе Хюнин Кая, который пристально наблюдал за его, Ёнджуна и соло Тэхёна.       Он покинул сцену и смотрел оставшееся шоу, пока не пришло время его дуэта с Чхэён. Это был последний танец перед дуэтом Мины и Ёнджуна, который и завершит пьесу.       Пришло время, и они оба шагнули на сцену. Это было необъяснимо, талант и намерения исходили из тел двух танцоров балета. Публика была взволована, не слышалось и слова из зала, так как те были точно загипнотизированы их танцем. Кто-то сидел, разинув рот, кто-то плакал, будучи ошеломлённым пьесой.       Мина и Ёнджун вышли на сцену, занимая свои места. Они хорошо сработались вместе, а химия меж ними текла точно рекой. Они двигались синхронно, а их баланс был идеален. Основная часть хорошего дуэта — говорить со своим партнёром и быть на одной волне.       Мина в самом деле парила над сценой, когда Ёнджун поднимал её, они танцевали не только своими телами, но и своим взглядом. Бомгю мог увидеть страсть в глазах Ёнджуна, его обжигающую любовь к танцам, которую никому не было под силу забрать.       Когда они закончили, опустились шторы и послышались громкие овации. Когда же шторы были открыты вновь, все актёры выстроились на сцене по группам, чтобы поблагодарить публику за присутствие. Солисты и актёры особых ролей вышли на сцену последними, поэтому Ёнджун, Бомгю, Тэхён и их партнёры вышли на сцену последними.       Их группа была последней, которую позвали, и стоило им выйти на сцену, как толпа закричала и заликовала, и каждый из них получил по букету цветов. Люди, поднявшись со своих мест, хлопали по меньшей мере с две минуты, и Чхэён не выдержала и расплакалась ещё тогда, когда стояла за кулисами.       Ёнджун, Бомгю и Мина обняли её, шепча, что всё хорошо и они рады за неё. Она никогда раньше не получала больших ролей, и она никогда раньше не верила в свои танцы, поэтому сейчас у неё не осталось слов. Впервые её окружали по-настоящему хорошие люди, которые не принижали её танцы, как её «друзья».       Шторы открыли вновь, на этот раз показывая директора академии. Он давал довольно большую речь о выпуске студентов, которые танцевали сегодня, однако зрители совсем не обращали на него внимания. Он позвал учителей, берущих участие в постановке, и кто-то тихо им зааплодировал.       Шторы закрылись в последний раз, и все актёры исчезли в своих гримёрных, чтобы переодеться и покинуть театр. Ёнджун и Бомгю позволили девушкам спокойно сменить одежду в гримёрке, а сами вновь заняли уборную в коридоре, не сказав и слова. Они вернулись в комнату и обнаружили, что девушки уже закончили и собрали свои вещи, поэтому, махнув на прощание, держа в руках свои пачки и сумки, вышли.       И так остались только они.       Вновь напряжение меж ними затрещало в воздухе, но ни один из них не обратил на это внимания. Они собрали свои вещи по сумкам и вместе оправились к комоду, чтобы снять макияж. Бомгю ничего не мог с собой поделать, то и дело поглядывая на Ёнджуна, стирая свой макияж. Их глаза встретились через зеркало. и парни залились смехом.       — Вот, — Бомгю осторожно ухватился пальцами за подбородок Ёнджуна, чтобы стереть размазавшуюся полоску от подводки чистым ватным диском. — Теперь всё.       Бомгю всё ещё держал руками его лицо, смотря в глаза; между ними было так много несказанных слов. Гю был тем, кто разрушил момент, отстранившись от парня, прежде чем он сам превратиться в заикающиеся беспорядок.       — Что за сюрприз? — от отпустил лицо Джуна и выпрямился, выбрасывая использованные салфетки в урну.             — Ох, угадай. Я уверен, что у тебя есть парочка идей о том, что это может быть, — Ёнджун поднялся с места и привалился к стене рядом с урной.       — Ёнджун, у меня в самом деле нет идей. Здесь нет никакой подарочной упаковки или чего-то в этом роде, — Бомгю закатил глаза, жестом обводя комнату.       — Это своего рода часть загадки, — Джун усмехнулся и скользнул рукой в карман штанов, чтобы выудить подарок.       Это был кулон с небольшим синим камнем.       Бомгю ничего не смог с собой поделать, когда челюсть упала куда-то к полу от удивления. Ёнджун в самом деле не обязан был покупать ему что-то, однако он всё равно сделал это. Бомгю чувствовал, как скрутило живот, когда бабочки в нём стали порхать внутри.       — Ёнджун, что за… Почему? Ты не обязан был, — Бомгю глядел на подвеску в его руках, не прикасаясь, точно это бы заставило ту превратится в пыль в его руках.       — Не обязан, но хотел. Сегодня значимый день для тебя… — ответил Ёнджун, скребя затылок, слегка смущённый своим действием.       — Пожалуйста, — парень обошел его, улыбаясь. Ёнджун же поддался вперёд, чтобы одеть подвеску ему на шею. — Она прекрасно, — сказал Бомгю. глядя на небольшую подвеску.       — Это так, — согласился Джун, не думая об украшении. Он говорил о Бомгю.       Бомгю поднял голову, переставая разглядывать подвеску, и вновь схватился за лицо Ёнджуна, поддаваясь вперёд, оставляя лёгкий поцелуй на него щеке, застигнув парня врасплох.       — Спасибо, — прошептал он так близко к губам Ёнджуна.       — Чёрт, могу я поцеловать тебя? — спросил Ёнджун, почти не дыша, глядя только в глаза Гю.       — Да, пожалуйста, — прошептал в ответ Гю, сокращая расстояние меж их губами.       Поначалу это было лишь касание губ, точно оба парня пытались прочувствовать почву, понять, что будет дальше. Потом же Бомгю предался чувствам, целуя парня с большей настойчивостью, притягивая того даже ближе к себе. Руки Ёнджуна робко отыскали путь к талии парня, когда же руки другого были на его лице. Их рты стали двигаться в танце, и Бомгю боялся, что Джун ощутит, как сильно билось его сердце о грудную клетку, так как они буквально склеились друг с другом, не оставляя свободного места меж их телами.       Они целовались жадно, передавая свои чувства через поцелуй, через кончики пальцев, через сердца. Бомгю целовал Ёнджуна с пламенной страстью, чувствуя, что сердце его разлеталось на миллионы кусочков, когда Джун сжимал пальцы на его талии. Он почувствовал выдох парня на своих губах, а также напряжение, появившееся в мышцах его плеч, на которых лежали руки Гю.       Ёнджун целовал его так же, как и прикасался. Осторожно, заботливо и особенно. Точно если бы Джун хотел воплотить все слова в одно движение. Он уже делал это, когда танцевал, однако это было удивительно найти тот же подход и с поцелуем. Тем не менее, Бомгю не возражал.       Бомгю немного отстранился, втягивая воздух, но Ёнджун вовлёк его в следующий поцелуй моментально. Гю повёл головой вбок, смеясь, когда же парень рукой схватил его подбородок, не давая сделать этого.       — Можем ли мы поговорить об этом за ужином? Я очень голоден и не думаю, что это хорошая идея: остаться здесь закрытыми на всю ночь, — пошутил парень, и Джун захохотал.       — Конечно. Идём, — согласился он и отстранился, заставляя Бомгю захныкать от потери его рук на совей талии. — Тем более, что наш фанклуб уже ждёт у входа.       Они схватили свои сумки и покинули комнату, держась за руки, чтобы встретиться с Хюнин Каем, Тэхёном и Субином в лобби театра. Когда же они встретились, Кай чуть не задушил их обоих, которые смеялись с реакции друга, отвечая на объятия. Субин также обнял парней, однако более сдержано, и только после Кай стал дразнить их за их сплетённые руки.       — Должен ли я напомнить о том, как ты почти умер. когда Тэхён обнял тебя в тот день, когда вы впервые поцеловались? — издевался Ёнджун с фальшивой невинной улыбкой на лице. Кай ахнул, уставившись на Ёнджуна, не веря, как его лучший друг предал его перед его парнем.       — Он что? — растерянно спросил Тэхён с игривой улыбкой на лице.       — Он не рассказал тебе, как нервничал в тот день из-за тебя? — спросил Бомгю, поддерживая эту игру. — Он почти потерял сознание, выбирая себе наряд, и ох, парень, когда ты сделал ему комплимент… Он почти упал замертво на месте, — драматично добавил Гю, заставив остальных парней засмеяться.       — Хватит обо мне! Это не честно; два на одного, — взвыл Кай, скрещивая руки на груди.       Они все засмеялись и отправились на ужин. Они решили поесть бургеров в месте рядом с общежитием, разговаривая обо всём, что происходило за последнюю неделю, перескакивая с темы на тему; говорили и о том, как Ёнджун, Бомгю и Тэхён чувствовали себя после выступления, что они бы хотели сделать лучше в следующий раз, и что Кай с Субином думали об этом.       Это стало их частью: ужинать вместе и говорить о всякой чепухе. Они хорошо подходили друг другу, и обстановка была знакомой. Они уже были знакомы друг с другом, и чувство принадлежности, будучи частью чего-то, успокаивало все их тревоги. Они были больше, чем просто группой парней.       В какой-то момент вечера Хюнин заметил подвеску на шее Бомгю, пока Субин разговаривал с Ёнджуна о видео играх, от которых когда-то сходил с ума. Кай незаметно указал на украшение, и Бомгю махнул головой, говоря таким образом о том, что расскажет ему об этом позже.       Как только они оплатили счёт, то решили разойтись по общежитиям. Напротив ресторана Кай схватил Тэхёна и Субина, говоря остальным парням, что идут купить мороженое.       — Я хочу шоколадно-мятное мороженое. Я отдам тебе потом деньги, — сказал Ёнджун с щенячьими глазами, держа Кая за руку.       — Не волнуйся, хён, я куплю тебе мороженое, — засмеялся он, взъерошив волосы Чхве.       — А я? — спросил Бомгю, надув губы.       — Сам себе купишь, — Кай пожал плечами, и Бомгю только сильнее надул щёки, однако Ёнджун оттащил парня так, точно тот был злым щенком, готовый кусаться.       — Бомгю-хён, я куплю, куплю, — сказал Тэхён, заставляя парня улыбнуться.       — Тэхён-а, ты единственный, кому я могу доверять, — Бомгю крепко обнял парня, не давая вдохнуть.       — Эй, эй, хватит. Я куплю тебе мороженое, — заскулил Кай, и парни засмеялись. — Верни мне моего парня. Мы идём сейчас, пока.       Как только они разошлись, парни стояли плечом к плечу, ожидая, когда ко-то из них разрушит тишину.       — Хочешь прогуляться, Бомс? — Ёнджун был первым, кто заговорил, и Бомгю осторожно кивнул.       Ёнджун взял парня за руку, переплетая их пальцы, заставив щёки Гю немного покраснеть, когда они отправились на прогулку. Казалось, Ёнджун держал в голове место, в которое хотел отвести Бомгю, поэтому парень просто шагал рядом, позволяя себя вести в неизвестность. Он пойдёт с Ёнджуном куда угодно.       Одна из вещей, которую любил Бомгю о Париже, было то, что улицы города всегда были спокойными. Это не было так же, как в Сеуле или Нью-Йорке, наполненных высотками и бизнес-сделками, которые только и имели значение. В Париже улицы были живыми. Здесь было много небольших домиков, и каждый из них охранял свою историю о том, как это было построено, и о тех, кто жил здесь. Каждый раз, когда Бомгю посещал небольшое кафе или совсем маленький магазинчик на углу, он терял счёт времени, говоря с владельцами и слушая их истории.       Довольно скоро они вышли на небольшой сад в одном из районов. Здесь оказались небольшие уличные фонари с желтоватым светом и несколько деревянных скамей для тех, кто хотел бы присесть. В середине был фонтан с бюстом из материала, напоминающий мрамор.       В саду было тихо, и только пожилая пара сидела на скамье напротив фонтана. Бомгю тепло улыбнулся им, когда же Ёнджун прошёл мимо, опускаясь на скамью подальше от пары. Они сели, и Ёнджун не отпускал руки Бомгю даже на секунду.       — Хотел бы ты сказать что-то первым, или… — сказал Ёнджун низким голосом, всматриваясь в лицо Бомгю.       — Можешь начать, — ответил Бомгю, разворачиваясь на скамье, чтобы сидеть лицом к Ёнджуну.       Ёнджун сделал глубокий вдох, сжимая руку Гю, стараясь привести себя в чувства.       — Ты мне нравишься, Бомгю. Нравишься, как никто не нравился раньше и это немного пугает меня. Но самое смешное в том, что я не боюсь. Я не боюсь, потому что это ты, и любить тебя неизбежно. Это на самом деле лучшее, что случалось со мной, и я могу только поблагодарить тебя за это, — сказал Ёнджун; его взгляд был мягким и любящим, когда он смотрел на Бомгю, сдерживающего слёзы от того, как тот смотрел на него.       — За что ты благодаришь меня? — прошептал он, не понимая, за что Джун благодарил его, если он не сделал ничего. Он должен быть тем, кто благодарил парня за то, что он ему нравится, который заставлял его чувствовать, что тот достоин этого.       Ёнджун улыбнулся и поднял одну руку, чтобы опустить её на лицо Гю.       — Спасибо за то, что ты такой, какой ты есть. За то, что заботишься обо мне, поддерживаешь, когда я потерян и забываюсь в стрессе, за то, что научил, что такое любовь и как это любить. Я могу благодарить тебя бесконечно, Бомгю-а, за все те вещи, которые ты сделал для меня, и, уверен, ещё сделаешь.       Тон Ёнджуна был таким, который Бомгю никогда раньше не слышал, и это заставило витать того точно во сне, ощущая то заветное чувство любви, которое он желал и видел в фильмах и книгах несколько лет подряд. Бомгю прикрыл глаза и почувствовал, как слеза упала на щеку, скатываясь с неё, однако Ёнджун быстро стёр её своим большим пальцем.       — Чхве Бомгю, я влюблён в тебя и благодарю именно за это.       — Чхве Ёнджун, — Бомгю почти скулил, уставившись своим стеклянным взглядом на лицо Ёнджуна. — Прежде всего, ты плохой, потому что заставил меня плакать, ты должен знать это, — пробубнил парень, надув щёки; Ёнджун засмеялся. — Во-вторых, ты в самом деле хочешь, чтобы я умер, да? Как ты можешь говорить такие вещи, если именно ты был тем, кто заполучил меня с первого дня?       Глаза Ёнджуна расширились, когда он услышал слова, покинувшие уста Гю, чувствуя, как сердце застучало быстрее. Бомгю глядел на парня, а во взгляде было что-то сродни любви, и голова Ёнджуна закружилась.       — Чхве Ёнджун, я совершенно и окончательно очарован тобой. Я даже не могу подобрать правильных слов, чтобы описать то, что чувствую, потому что эти чувства накрывают меня с головой, и, похоже, ты делаешь всё в десять раз хуже. Ты чувствуешь это? — спросил Бомгю, когда прислонил ёнджунову руку к своей груди, к сердцу, которое колотилось так сильно, точно парень пробежал марафон, не меньше. Глаза Джуна округлились, когда он почувствовал его сердцебиение, а губы приоткрылись, даже несмотря на то, его сердце выстукивало ту же мелодию. — Ты можешь почувствовать, что делаешь с моим сердцем? Как легко было влюбиться в тебя и полюбить даже незначительные вещи? Как, например, морщится твой нос, стоит тебе широко улыбнуться, или как-то, что ты кружишь вокруг, когда ешь твою любимую еду, или как ты радуешься тому, что делаешь, не связанное с танцами. В тебя так легко влюбиться, и если бы это было бы не так, я бы всё равно сделал бы это, — закончил Бомгю с самой милой улыбкой на лице, которую Ёнджуну удавалось увидеть.       Ёнджун был удивлён признанием Бомгю, его сердце стучало в груди, а живот скручивало от предвкушения. Никогда, даже за миллионы лет, Ёнджун не мог подумать, что услышит такие прекрасные слова, как те, которые сказал Гю. Он чувствовал, что почти плакал, так же, как и Бомгю, однако он был слишком шокирован, чтобы понять свою реакцию.       — Милый, — позвал его Ёнджун, опуская руки на его лицо. — Спроси меня, если хочешь, — прошептал он, наклоняясь ближе. — И ты будешь моим.       — Ох, хён, глупо для тебя думать так, — Гю засмеялся, поддаваясь ближе. — Я уже весь твой.       Бомгю преодолел расстояние между ними, целуя Ёнджуна так, как он мечтал. Было бы глупо думать о каких-то метафорах, когда дело доходило до простого поцелуя, однако они могут поклясться, что чувствовали мурашки и покалывания по всему телу, когда губы их слились в поцелуе. Сперва поцелуй был нежным, как закрепление правдивости их слов, с которыми столкнулись, прежде чем разойтись. Однако что-то изменилось в их поцелуе.       Так же, как и с танцем, они передавали через него все свои чувства, стараясь передать через это прикосновение то, что нельзя было описать словами. Ёнджун наклонил голову, чтобы углубить поцелуй, и Бомгю позволил ему делать всё, что тот хотел. Бомгю коснулся губ Ёнджуна и провёл по ним языком. Бомгю выдохнул на его губы и впился короткими ногтями в кожу на затылке Джуна, получая тот же вздох в ответ.       Они отстранились, переводя дыхание, однако держались рядом, соединив их лбы. Бомгю ненадолго прикрыл глаза, однако и этого времени хватило, чтобы Ёнджун наклонился, осыпая его лицо краткими поцелуями. Гю хихикнул, когда почувствовал короткий поцелуй на кончике носа, щекоча его кожу, заставляя парня схватить его лицо и оставить грубый поцелуй на его губах.       — Хён, ты станешь моим парнем? — с любовью в голосе спросил Бомгю, смотря прямо в глаза Ёнджуна.       Ёнджун оставил три коротких поцелуя на его лице и ответил:       — Да! Да. И ещё сотню раз да, мой дорогой.       Балет был самой важной вещью с самого детства Бомгю. Безусловно, это было его счастьем. Он любил танец, и, вероятно, танцы любили его в ответ. Все его усилия, все те жертвы, которые ему нужно было сделать, были окуплены не только тем, что он оказался на сцене. Бомгю любил танцы и благодаря этому узнал, что такое любовь. Из-за танцев Бомгю был любим из-за того, кем он был.       Танцы помогли ему найти любовь, и даже если он не планировал этого, любовь настигла его, несмотря ни на что.       И этот путь должен был стать извилистее, так как танцы станут его работой. Он был профессиональным танцором с контрактом, и он знал, что всё станет сложнее. Это был его выбор, и он не жалел и на секунду. Бомгю был настроен на достижение своих целей и мечт, и он будет тяжело работать ради них, зная, что он не будет заботиться о травмах один.       С Ёнджуном рядом он мог достичь всего.       Они вернулись в общежитие, находя совместную комнату Кая и Бомгю пустой. Они упали на кровать Гю, упираясь спинами в стену, когда подтянули ноутбук Бомгю для просмотра фильма. Вскоре после начала послышался стук в дверь.       — Можем ли мы зайти? Вы оба одеты? В безопасности? — они услышали голос Хюнина за дверью, а слова его заставили Бомгю закатить глаза, а Ёнджуна громко засмеяться.       — Входи, придурок, — ответил Бомгю и кинул подушку в парня, стоило ему переступить порог, Субин громко фыркнул за его спиной.       — Ауч! Подло, — жаловался Хюнин, подбирая подушку с пола, пропуская Тэхёна и Субина внутрь.       — Ты получил подушкой, потому что надоедаешь, — ответил Бомгю с фальшивой улыбкой.       Если бы кто-то сказал Бомгю семь месяцев назад, что ему нужно будет организовывать свою жизнь во Франции, и что он встретится со всем тем, что встретил в Париже, он рассмеялся этому человеку прямо в лицо.       Он никогда не жалел о том, что поставил танцы своим приоритетом, однако сейчас Бомгю был в сотню раз увереннее в том, что сделал правильный выбор. Он нашёл настоящую семью, которая любила его каким он был, и самое важное — он нашёл свою любовь.       Довольно иронично говорить, что Бомгю нашёл свою любовь в городе любви. Однако Бомгю нравилось говорить, что ничего не может быть случайным.       Судьбой Бомгю было встретить Ёнджуна в Париже, и это то место, где началась их история.       Судьбой Бомгю был Ёнджун.       Влюбиться в него и понять, что значит для него любить. Судьбой его было понять то чувство, когда сердца соединяются. Понять, как это — иметь кого-то, на кого можно было положиться, кого можно любить и лелеять.       Бомгю любил глубоко, и как только его сердце выбирало кого-то, он будет любить это до конца. Танцы были его первой любовью, которая росла из расщелин его сердца, точно он родился с этим. Бомгю не мог чётко сказать, что же было его второй или третьей любовью. Единственное, что он точно знал, так это то, что Ёнджун станет его последней любовью. Истинной и единственной любовью.       После того, как они съели мороженое и провели некоторое время вместе, Субин должен был вернуться в свою комнату, а остальным парням нужно было хорошо отдохнуть, так как шоу будет идти ещё два дня. Они должны были восстановить энергию и хорошо отдохнуть. Также как и днём ранее, Ёнджун и Бомгю умостились на ёнджуновой кровати.       — Спасибо, — прошептал Бомгю, уткнувшись в ёнджунову шею.       — За что? — спросил он, заставив Гю смотреть на него, подняв его подбородок.       — За всё, — сказал Гю с искренней улыбкой.       Он не произнёс этого вслух, однако Ёнджун понял, что тот имел ввиду. «Спасибо за то, что любишь меня, спасибо, что ты рядом, спасибо, что не разочаровался во мне, спасибо, что веришь в меня. Спасибо».       — Тебе не нужно благодарить меня, — Ёджун так широко улыбнулся, что его глаза стали похожи на два полумесяца, и Бомгю уставился, а после и притронулся пальцами к родинке под его глазом. Ёнджун притянул парня и ещё раз поцеловал его, наслаждая вишнёвым вкусом, оставшимся на его губах после мороженого. Как только они отстранились, мятный вкус губ Ёнжуна взбодрил парня.       — Не знаю, съел ли ты пасту или мороженое, — заскулил Бомгю, и Ёнджун ущипнул его за место на талии, которое, точно знал: было очень чувствительно к щекотке. Бомгю извивался в руках Джуна, когда тот пальцами щекотал его.       — Не оскорбляй шоколадно-мятное мороженое передо мной! — бросил Ёнджун, выглядя оскорблённым, когда его парень засмеялся рядом.       Они были влюблены и великолепны.       Бомгю быстро привык каждый день засыпать в руках Ёнджуна.       (— О Боже, вы настолько банальны, — сказал Хюнин, сидя на кровати напротив, когда они ели мороженое ранее.       — Говорит мистер Тэхённи-давай-купим-парные-кольца, — сказал Бомгю подразнивающим тоном, заставляя Кая покраснеть и буквально накинуться на него, чтобы заткнуть.       — О боги, тебе лучше заткнуться прежде, чем я убью тебя, — застонал Кай, пряча лицо за одеялом, когда Тэхён нежно гладил парня по голове, а Ёнджун и Субин только смеялись.       Да, Бомгю привыкнет к этому).