Щенок

— Ответь теперь, Аяз. Нужно ли проявлять милосердие к преступникам? Мальчик оробел и опустил голову. Ответит то, что думает — и как бы скажет отцу: «ты всё это время говорил со стеной». — Да... — он решается, ведь без ответа его просто не отпустят. — Ты уверен? — голос Анхера стал куда строже, заставляя тринадцатилетнего мальчика залиться краской и понурить голову ещё сильнее. — Повтори свой ответ. Живо. Ох, он начинает злится... — Да. — Понятно. Послышались тяжёлые шаги, направляющиеся куда-то в сторону. Прошло меньше минуты, как сильная отцовская рука скинула Аяза со стула, он уперся ладонями в пол; розга тут же обожгла спину. Аяз никак не ожидал этого. Он вскрикнул, а когда боль чуть отступила, в недоумении посмотрел на отца. Взгляд того строг, даже, можно сказать, полон гнева, глаза сами сурово сощурены. Юное сердце затрепетало в ужасе. О, Алмора, да он в ярости! Мальчик не выдержал грозного взгляда сверху и поспешил вновь уставиться в пол. Удар не заставил себя долго ждать. Юноша едва смог сдержать крик, зажав рот руками — вместо него был лишь скулёж. На глазах появились слёзы. Но ребёнок не смог спокойно снести третий удар: он взвыл. За что?! Удары посыпались градом, Аяз не успевал и вздохнуть. Всё его существо охватила боль, позорные слёзы больше не сдержать, как и визги. Казалось, этой пытке нет конца. Юный аристократ и не сразу понял, когда его прекратили бить. — Не нашёл ответа? Со стороны мальчишки слышались лишь всхлипы, его тело подрагивало. Анхер взял новую розгу и слегка погладил ею худую спину. Рубашка слишком тонкая, чтобы защитить; кожа ужасно горела. Аяз не хотел верить, что экзекуция продолжится, что родной отец способен на такое. Сопротивляться не было и в мыслях — бесполезно, будет только хуже. Сейчас приемлем лишь один ответ, но мальчишка всё же пытается взывать к милости: — П-пожалуйста... Но отец глух к мольбам. Всегда был. Сейчас он исполнен желанием самыми жёсткими методами выбить из сына правильный ответ. Даже если после этого навек останутся шрамы — плевать. Этот щенок покорится, обязательно покорится! У него нет выбора. Анхер замахнулся. Аяз зажмурился, но мигом позже так широко распахнул глаза, как только мог. Он никогда не думал, что может так кричать. Этот удар был куда больнее всех предыдущих. Как будто кожу сдирают! Мальчик не смог кричать долго — закашлялся, а после заскулил и заревел. Прежде он не знал такой боли и от неизвестности только страшнее. Отец дал немного времени отдышаться, но едва ли потому что сам устал избивать сына. Вскоре он нанёс ещё удар. А потом ещё. ... И ещё. Мальчишка сложил руки в замок. «О, Алмора, избавь меня!» Снова удар. — О чём ты молишься?! — голос отца был подобен рычанию хищного зверя. Вопрос этот риторический — итак очевидно, о чём. Но Анхера возмутил сам факт, что его сын сейчас взывает к Богине вместо того, чтобы подчиниться. Он ударил ещё раз так пять, снова не давая передышки — крики юноши стали больше похожи на хрипы. Хотел и шестой, и скорее всего ещё не менее десяти, но некто вошёл в комнату, прервав «беседу» с сыном. Аяз сжался на полу, его трясло, ощущение, будто скоро потеряет сознание, он плакал и поскуливал, точно и правда щенок; на белоснежной рубахе виднелись красные пятнышки.