Омега короля

Мягкая поступь отдаётся звонким эхом, отлетающим от свода высокого потолка и толстых стен, когда омега в сопровождении фрейлин направляется в купальню по запутанным коридорам замка. В помещении пока ещё слишком зябко, стены не успели прогреться, хотя погода уже радует тёплым солнцем. Омега ёжится. Его, как и всегда, разбудили с петухами, а это около 6 утра. Тэхён так безбожно хочет спать, но ему не позволено. Его Высочество обязан подавать правильный пример: вставать рано, радовать всех будто первый весенний цветок, быть красивым и кротким и обязательно к 7 утра являться к общесемейному завтраку, ни минутой позже. Как-то раз он уже умудрился опоздать, тогда его отец, а по совместительству король, оставил его голодным на весь день, запретив слугам давать ему и крошку хлеба. С тех пор Тэхён ошибок не повторяет. У него просто нет на них права. Законы Уира слишком строги к омегам, и даже королевская кровь от этого не спасает. У него куча уже ненужных занятий по этикету, танцам и далее по списку, потому что он должен быть достойной партией для альфы. За каждым его шагом и взглядом пристально следят, он практически никогда не бывает один, в прислужении только омеги, из охраны — беты, никаких альф поблизости, чтобы ни йоты чужого запаха случаем не зацепилось. Про адовость течек и слова говорить не стоит. Он обязан быть девственно чистым во всём. Его папа так и не сумел подарить супругу и стране альфу. Он, Тэхён, единственный ребёнок. Омега, то есть не способен править, и именно поэтому его ждёт участь овцы на выданье. Отец подберёт наиболее выгодную партию, чтобы государства составили сильный альянс. А, может, уже подобрал. Тэхён не знает, с ним такие вопросы никто не обсуждает. Через несколько недель наступит его совершеннолетие, и на празднестве, как и заведено, будет объявлено о помолвке. Он впервые увидит своего будущего мужа, и всё, на что он может рассчитывать — это краткий разговор при всех, поскольку незамужнему омеге запрещено оставаться с альфой наедине, и молиться о том, чтобы партия стала выгодной не только отцу, но и ему самому, хотя на такую роскошь сильно рассчитывать не стоит. За удручающими мыслями Тэхён и не заметил, как дошёл до нужной комнаты. Слуги с тихим скрипом открывают перед ним дверь и прошмыгивают следом. В помещении уже натоплено, над купелью клубится пар, приятно пахнет маслами. Омеге помогают раздеться, и он погружается в приятно обжигающую кожу горячую воду. Хочется нырнуть с головой, чтобы все мысли вымыло, потому что они не отпускают. Пока прислуживающие омеги обтирают тело Его Высочества от возможного за ночь проступившего пота или естественных выделений, Тэхён не может перестать терзать себя. Будущее пугает его. Он не может сказать, что живёт как в сказке, это далеко не так. Он очень устал от нынешних порядков, но неизвестность беспокоит куда больше. Он же не дурак, каким кажется, каким должен казаться. Омега прекрасно понимает, что из договорного брака едва ли может выйти счастливая семья. А ещё он прекрасно понимает, что омег в большинстве стран, так же как и на его родине, ни во что не ставят. Многие альфы не чураются рукоприкладства и насилия, Тэхён очень этого боится. А ещё он дико боится близости, которой невозможно будет избежать. В брачную ночь они обязаны будут пройти обряд консумации. Только от мысли об этом всё внутри холодеет. Его первый раз, с абсолютно чужим человеком, на глазах у десятка посторонних. Это просто отвратительно. А затем из раза в раз соития, чтобы подарить своему альфе наследника. Потому что это его обязанность. Если ему попадётся приличный альфа, то он будет брать его только в течки для зачатия, а если же нет, то муж имеет право брать его, когда вздумается, независимо от желания Тэхёна. Омега, конечно, никогда замков из сладкой ваты не строил, но, как и любому другому, ему хочется любви. Любить и быть любимым в ответ. Родить от любимого мужчины, иметь настоящую семью. Сейчас, когда час неминуемого близится, эти тяжёлые думы раздирают его душу. С процедурами заканчивают быстро, как и всегда по утрам. Слуги помогают омеге одеться, укладывают волосы и сопровождают на завтрак. Он пришёл вовремя, поскольку зал ещё пуст. Так как он младше и ниже по статусу, то по этикету, он должен приходить первым и ожидать остальных, затем присоединится его папа, как королевский супруг, а последним во главу стола сядет король. Покидать же зону обеда можно исключительно в обратном порядке. Никто не имеет права встать из-за стола, пока король не закончит трапезу и не покинет зал. Это утомительно и занимает куда больше времени. Обычно в такую рань Тэхён не сильно-то и голоден, потому с завтраком справляется быстро, но приходится сидеть и ждать, пока остальные закончат приём пищи. Это если забыть о том, что омега бы предпочёл подольше поваляться в постели и совсем не против завтрака в одиночестве, а еще лучше в собственной комнате, но это вообще что-то из разряда фантастики. Из очередного потока мыслей его вырывает звук открывшейся двери и последующий шорох одежды. Папа пришёл. Тэхён, как и положено, встаёт, чтобы поклониться, а папа, как часто делает, слегка пренебрегает обычаями и подходит, чтобы оставить невесомый поцелуй на виске сына. Увидь это король, проблемы бы были у обоих, но такие мелочи — их маленькая тайна. Тэхён с улыбкой смотрит на папу и присаживается на своё место следом за ним. Омега любит те минуты, пока они наедине. В них он чувствует себя любимым и нужным, когда приходит отец, это ощущение исчезает. Тэхён скользит взглядом по мягким чертам лица напротив. Его папа всё такой же красивый, как и прежде, кажется, будто время над ним не властно. Ким Сокджин — первый омега государства и полностью этому статусу соответствует. Высокий, стройный, внешность аристократическая, пухлые губы и добрые глаза, вежлив, учтив, мягок. Он пример образцового омеги, им сложно не восхищаться. — Как спалось, милый? — как и положено, первым прерывает тишину папа. — Неплохо, но мало, ты ведь знаешь, — один уголок приподнимается в улыбке. — Знаю, я бы и сам не прочь вставать попозже, — понимающая улыбка в ответ. — Пап, я знаю, что не вправе лезть, но может, хотя бы тебе отец рассказывал о планах на меня, — нервно закусывает нижнюю губу, — ведь скоро моё совершеннолетие. — Ох, милый, твой отец едва ли посвящает меня в свои планы, — вздыхает тяжело, — но я знаю точно, что с завтрашнего дня начнутся приготовления к празднеству. — Есть ли вероятность, что о помолвке не будет пока объявлено? — с надеждой. — Боюсь, нет, мой милый. Думаю, он уже нашёл тебе пару. Последние дни он практически ночует в кабинете, министры вечно снуют туда-сюда, и почему-то первый генерал тоже стал частым гостем, и я уже молчу о листоносе. Явно решаются какие-то вопросы, а что может быть важнее тебя сейчас? — Я так боюсь, папа, — не выдерживает, глаза застилает влага. — Ну-ну, Тэ. Я понимаю, прекрасно понимаю, сам через это прошёл, но всё не так плохо, как кажется. Я уверен, что Тэун выберет для тебя достойного альфу. — Отец выбирает, прежде всего, подходящего альфу для себя и страны, а это далеко не значит, что он будет подходить мне, — с глаз срывается первая горькая капля. — Милый, к каждому можно притереться, даже если не будет любви, главное найти подход. Думаешь, у нас с твоим отцом была любовь с первого взгляда? Отнюдь. Я много слёз пролил в своё время, тем более, ты ведь знаешь, какой у него характер. Но со временем всё устаканилось, а когда появился ты, я не помнил себя от счастья, — улыбается тепло-тепло, — не волнуйся раньше времени, мой мальчик, мы не можем знать, каким боком к нам повернётся судьба, вдруг вы полюбите друг друга, и семья будет не только на бумаге? Всякое может случиться. Ты у меня такое золотце, тебя невозможно не любить. — Но если нет, мне придётся с ним спать, рожать детей, а обряд консумации, — глаза расширяются в ужасе. — Тшш, успокойся. Да, приятного в обряде мало, больше скажу, как по мне, это весьма унизительно, но таков порядок. Со временем эти воспоминания сотрутся из памяти людей. Не тебя первым и не тебя последним увидят в подобных обстоятельствах. Все правящие династии проходят через это. Потом это станет лишь отголоском как от плохого сна. А насчёт соития уже в супружеской жизни, что ж, я буду честен с тобой, как и всегда. Ты привыкнешь. Организм нуждается в подобном, и не исключено, что ты будешь получать удовольствие, даже если твой альфа будет тебе противен. А в течки и вовсе будешь проситься к нему сам. Это наша природа. Не ищи только плохое, дорогой, даже в этом есть плюсы. А малыш, которого ты родишь, и вовсе не будет виноват в том, кто его отец, ты обязательно его полюбишь всем сердцем. — Спасибо, пап, ты не представляешь, как твоя поддержка важна для меня, — он утирает уже подсохшие дорожки со щёк, а папа вновь позволяет себе вольность и тянется через стол к ладони сына, чтобы через собственное тепло показать свою любовь. Прикосновение не длится долго, так как в зал с шумом входит король. Оба омеги тотчас подрываются с мест и кланяются в почтении, а затем с разрешения усаживаются за стол. Слуги начинают торопливо раскладывать блюда и так же быстро выстраиваются под стенку, опустив головы. — Доброго утра. Приступим к трапезе, — разрезает тишину басовитый голос, а затем какое-то время слышен лишь звон столовых приборов. Тэхён нехотя ковыряется в тарелке и почти не ест. Пусть разговор с папой и помог немного успокоить тревожащееся сердце, но расслабиться полностью всё равно не позволил. Это не ускользнуло и от короля. — Тэхён, тебе не нравится еда? — обращается к младшему омеге. — Нет, Ваше Величество, что Вы. Всё просто превосходно, просто легкое недомогание, — с легкой улыбкой, как и положено. — Небось, нервничаешь перед совершеннолетием, — не спрашивает. — Тогда я могу тебя успокоить. Наконец, все вопросы были решены, и вчера я получил согласие на брак. — Позволите ли Вы узнать с кем? — голос даже не дрогнул, хотя внутри всё в тугой узел от волнения завязывается. — От чего же не позволю, позволю. Мин Юнги. Мы с его отцом в давних почти приятельских взаимоотношениях, да и Эстер почти брат-близнец Уира по мироустройству, тебе будет там комфортно. А нам этот союз принесёт дополнительные выгоды как в экономике, так и на военном поприще. Наши страны не такие большие, а объединённая армия станет весомым рычагом. Тэхён знает об Эстере немногое. Бывал там на парочке приёмов вместе с семьёй и не станет спорить, что он действительно очень похож на Уир. Что касается династии Мин, то здесь познания тоже невелики. Король Джихван прослыл не меньшим диктатором, чем его отец — король Тэун — не удивительно, что они подружились, а вот юный наследник Юнги — тёмная лошадка. Они встречались на всё тех же балах и даже однажды разделили танец. Альфа неплох собой, слегка худощавый, но жилистый, всегда строг, кажется, Тэхён ни разу не видел его улыбки, но он был обходительным и вежливым. Чувства двоякие. Они вроде бы знакомы, но при этом не знают друг друга совершенно. — Вы, как всегда, правы, Ваше Величество, благодарю вас за ваш выбор, — учтиво отвечает Тэхён. — Вот и славно. Завтра будут разосланы приглашения и начнутся приготовления. Две недели, конечно, слишком мало. Если бы не некоторые внутренние вопросы между мной и Джихваном, мы бы приступили к подготовке раньше, но, думаю, мы и так всё успеем. — Конечно, мой король, я уверен, что наши люди потрудятся на славу, и выйдет чудесный праздник, — ласково отвечает Сокджин. — Несомненно. Примерно через неделю могут начать прибывать первые гости, проследи, чтобы гостевые спальни были готовы, — отдаёт указание супругу. — Как прикажете, Ваше Величество, я за всем прослежу, — отвечает, слегка склонив голову. — Я дал распоряжение о том, чтобы увеличить количество занятий с учителем танцев, — на сей раз обращается к сыну, — ты должен блистать на этом вечере. — Я не запятнаю Вашу честь, Ваше Величество, себе не прощу. — Что ж, на этом, пожалуй, всё. Наши ближайшие дни будут напряженными, но нам за это воздастся, — говорит напоследок и покидает зал. Папа направляется следом на выход, ободряюще улыбнувшись, Тэхён, грузно выдохнув, тоже направляется на выход в сопровождении своих фрейлин. У него есть несколько часов до дополнительного занятия по танцам, поэтому он направляется в свою спальню, чтобы отдохнуть и переварить всё то, что узнал. Мысли надоедливыми мухами роятся, заставляют ком нервозности застрять где-то в солнечном сплетении и неприятно давить на грудную клетку. Хочется расслабиться, хочется, наконец, облегченно выдохнуть, хочется быть уверенным, что всё будет хорошо. Противный рой снова уводит мысли в сторону вынужденной близости с альфой. Это всё так же пугает до чёртиков, но и совсем немного будоражит. Сейчас он узнал, кем будет этот альфа. Он может представить. В голову не приходит ничего конкретного, ведь осведомленности в данной сфере никакой, он только видит под закрытыми веками нависающее над ним знакомое хмурое лицо. Как всё пройдёт? Будет ли ему приятно с ним? Что это вообще будут за ощущения? Хорошо знакомая волна жара катится по телу. Ему стоит прекратить, а то запах усилится, и сюда слетится вся прислуга. А так хотелось бы немного с собой поиграть, почувствовать удовлетворение. За всю жизнь ему удалось это лишь однажды. В 16, когда на пороге была первая течка, об этом он узнал уже позже. В какой-то момент ему стало очень жарко, липкий пот покрыл юное тело, очень хотелось освежиться, остудиться. Тогда ещё в его покоях была личная ванная комната, одна купель всегда была заполнена прохладной водой, поэтому он посчитал, что может ею воспользоваться даже без слуг, просто разок окунуться и всё. Так и сделал. Скинул с себя одежду, что болезненно раздражала прелую чувствительную кожу, и медленно опустился в воду. Это принесло кратковременное облегчение с почти стоном, слетевшим с губ. Особенно приятно было от касания прохладной жидкости в области от чего-то тогда слишком горячего ануса. Чувственное местечко всё сильнее отдавалось раздражающим зудом, и даже вода перестала помогать. Голова завертелась в поисках чего-то, что могло бы помочь, но ничего кроме масел по близости не было. «Может, если добавить в воду успокаивающего масла, это поможет?» — промелькнула мысль. Омега откупорил первый попавшийся бутылек и капнул пару густых капель на водную гладь, измарав ими пальцы. Приятный растительный запах забился в ноздри, а растирание жирноватой субстанции по подушечкам приносило необъяснимое удовольствие. Зуд в заднем проходе нарастал, а затем собственный член неожиданно сильно налился кровью и прилип к впалому животику. Омега тогда нехило испугался. Предтечка перешла в полноценную течку. «Что происходит? Может, я что-то делаю не так? Может быть, масла было недостаточно?» Но вместо того, чтобы добавить масло в воду, Тэхён окунул в него указательный и средний пальцы, добротно смазав, и, ведомый неизвестным себе порывом, опустил их под воду. Вначале обвёл ими пунцовую головку, в ответ получив мелкий электрический разряд по телу, а затем скользнул ими по всей длине, чтобы потом развести ноги шире и перейти к особенно беспокоящей области. Он водил склизкими пальцами по перинеуму и жаждущему отверстию, ощущая при касании и собственную обильно выделившуюся смазку. Дыхание стало тяжелым, вздохи громче. Он, подгоняемый инстинктами, погрузил в себя один палец сразу до упора и сорвал с собственных губ первый полноценный громкий стон. Ощущения были новыми, приятными, но недостаточными. Поэтому омега почти сразу перешёл на поступательно возвратное движение им внутри себя, стоны стали слетать всё чаще. Он и не заметил, как к первому добавился второй палец, и чувство наполненности стало ощутимее. Он вторгался в собственное нутро ими резко и быстро, жаждал чего-то, но и сам ещё не понимал чего, был в погоне за чем-то неизвестным, но таким необходимым. Вся комната уже была наглухо забита собственным ярким ароматом, видимо, настолько, что он просочился за её пределы не только в спальню, но в коридор, поскольку к нему нагло ворвались раскрасневшиеся слуги как раз в момент того, как и вторая рука нырнула под воду и обхватила напряженный член. Хватило нескольких быстрых и жестких движений в унисон обеими руками, чтобы он излился и почувствовал неистовое удовольствие и только потом обнаружил, что уже не один. Прислуживающие омеги были смущены и напуганы. Тогда он не мог понять почему, но прекрасно понял позже. О случившемся доложили королю. Он был в таком бешенстве, что все не доглядевшие служанки были тотчас жестоко наказаны. Личная ванная комната была замурована, и с тех самых пор ни о каком уединении не идёт и речи. В грубой форме отец тогда ему объяснил, что единственное, что омега может пихать в себя до брака — это знания. Он обязан быть не тронутым вплоть до первой брачной ночи, всё, что потребуется, с ним сделает уже его муж. С тех пор купают его только слуги, и даже под дверью в опочивальню денно и нощно дежурят всё те же слуги и охрана. Едва уловимый усилившийся аромат, и беды не миновать. Течки проводятся под строгим присмотром всё той же известной прислуги, он не имеет права и пальцем к себе прикоснуться, а из Его Высочества превращается в узника под пытками, потому что слугам дано королевское разрешение в случае необходимости даже связать. Хочется простого человеческого умереть. Как вам уже известно, законы Уира слишком строги к омегам, и даже королевская кровь от этого не спасает, поэтому Тэхён с усилием прогоняет все сумасбродные мысли и воспоминания прочь. Вскоре всё необходимое с ним сделает муж, как и говорил когда-то его отец, а сейчас стоит переодеться к занятию.

👑

Последующая неделя проходит весьма скучно и утомительно. Занятия с учителями натурально вызывают тошноту. Омеге кажется, что ещё немного, и он сотрет свои стопы в кровь от длительного кружения в танце, а ненавистные трактаты вскоре задушат его затхлым запахом пыли. Хотя в этом всём есть маленький плюс — у него не остаётся времени и сил на какие-либо мысли. Замок стал похож на улей. Работа кипит с восхода солнца и до поздней ночи. Слуги носятся как угорелые, чтобы всё успеть, тем более, гости потихоньку начинают прибывать, несколько спален в гостевом, противоположном от королевского, крыле уже заняты. Тронный зал, где пройдёт бал, уже почти полностью убран и украшен. Красная атрибутика, соответствующая цвету знамени Уира, уже установлена, и Тэхён хотел поучаствовать хотя бы в конечном оформлении, но ему не позволили. Омега очень хотел красно-черную палитру, он уверен, что сочетание вышло бы элегантным, но папа сказал, что вторым цветом будет синий, в честь Эстера. Стоит ли говорить, что он думал по этому поводу? Но плохое настроение быстро сменилось предвкушением и легким испугом, когда папа сообщил о том, что королевская семья Мин прибудет уже сегодня к вечеру, а не как полагается за день до помолвки. У них будет возможность пообщаться чуть больше, узнать друг друга ближе. Это безумно обрадовало, и что-то подсказывало, что папа приложил к этому руку. Целый день для Тэхёна прошёл как в тумане. От нервозности он то и дело спотыкался и витал в облаках, заламывал пальцы и сдирал кожицу с губ до ранок. Папа почти его по этим самым губам налупил, потому что «Тэхён, ты должен быть идеальным, а твои губы уже похожи на свежий фарш для котлет», но это всё равно не помогало. Было решено принять расслабляющую ванну с эфирными маслами и растительными настойками, чтобы успокоиться, ну и, конечно, быть свежим и привлекательным для первой встречи. Ароматная вода и массажные движения нескольких рук на себе действительно помогли немного расслабиться. Из купальной омега вышел почти другим человеком и в смирном воодушевлении ждал, пока слуги его нарядят. Они как раз закончили, когда затрубили в рог. Королевская семья прибыла. Фрейлины обступили Его Высочество по сторонам и сзади, чтобы сопроводить к выходу. Чета Ким обязана встретить таких гостей лично в полном составе. Когда Тэхён вышел через главные двери во двор и присоединился к уже стоящим королю и папе, карета, обшитая темно-синим бархатом и запряженная четверкой белоснежных лошадей, остановилась напротив. Желудок, кажется, подпрыгнул до горла, и ладошки предательски вспрели. Кучер опрометью подбежал и открыл дверцу. Первым вышел король Джихван, а следом и принц Юнги, так как королевский омега почил от смертельной болезни около 5 лет назад. Выглядели они помпезно и даже слегка вычурно, а от короля Эстера даже издалека исходили удушающие феромоны. Тэхену стало не по себе, но он старался держать себя как подобает. Поэтому, когда гости приблизились, и короли обменялись рукопожатиями, он вместе со своим папой склонился в легком уважительном реверансе, альфы же в ответ почтительно склонили головы. И стало совсем неловко. Старшие сразу же завели какую-то непринужденную беседу о дороге и погоде, а Тэхён слишком остро стал ощущать на себе прожигающий взгляд. Юный альфа не стыдился разглядывать своего будущего супруга, на что омега не мог найти себе места, но всё же встретился с пытливыми глазами напротив. — Думаю, мне стоит представиться отдельно. Я — Мин Юнги и я безумно рад видеть Вас своим будущим омегой, — отчеканил альфа, протянув руку. — Ким Тэхён. Я рад приветствовать Вас в нашем доме, — ответил Тэ, смущенно вложив ладонь в простёртую ему руку. Альфа оставил целомудренный, едва ощутимый поцелуй на костяшках и тут же выпустил длинные аккуратные пальцы из захвата, наградив милой улыбкой. Сердце омеги на секунду замерло. Все наблюдали за ними. — Ох, из них выйдет замечательная пара, — почти пропел Сокджин. — Воистину так, — согласился Джихван. Затем гостей в сопровождении их собственных и местных слуг отправили в их покои, чтобы те могли отдохнуть с дороги и позже присоединиться к ужину. Тэхён же вернулся к себе. Он был слишком воодушевлён. Альфа оказался почти таким же, каким он его помнит, только возмужавшим. Он стал более крепким, в лисьих глазах появилось чуть больше озорства и величия, и, вне всяких сомнений, он был симпатичным. Единственное, что не удалось толком разобрать — это запах, так как феромоны его отца слишком агрессивные и перекрывали остальных. Но, в общем и целом, он доволен. Могло быть и хуже. За ужином омега так же липкостью ощущал чужой взгляд на себе и не мог разобрать, его это больше задевает или прельщает. Альфа изучал его, сидя напротив, изредка обращаясь, когда это было уместно. А позже и вовсе попросил разрешения на прогулку в саду у отца омеги, так как свежий воздух поспособствует улучшенному пищеварению и крепкому сну, и не получил отказа. Поэтому после трапезы они отправились на прогулку вместе с несколькими фрейлинами позади. Те держались на расстоянии, но из вида пару не теряли. — У вас прекрасная кухня, я редко когда бываю так доволен едой вне дома, — обратился первым альфа. — Благодарю, у нас правда отличные повара, — с немного нервной улыбкой ответил омега. — Не будьте так скованны со мной, прошу. Нам в будущем предстоит много времени проводить вместе, я лишь хочу, чтобы вам было комфортно со мной. — Я понимаю. Уверен, мы сумеем к этому прийти, просто пока это всё слишком ново. — Да, я слышал, что законы Уира во многом схожи с законами Эстера, а значит, близость с альфой Вам должна быть чужда. Это так легко слетело с чужих губ, без всякого стеснения. — Не кажется ли Вам, что это не то, что стоит обсуждать с омегой при первой же встрече? — чуть более резко. — Возможно. Но, как я уже говорил, в будущем нам предстоит много времени проводить вместе. Во всех смыслах. Вам стоит быть к этому готовым, — невозмутимо. — Желаете сказать мне что-нибудь ещё? — возмущенно. — Нет, пока этого достаточно, но, возможно, у Вас есть какие-либо вопросы? Я, конечно, потом смогу обучить вас всему на практике, но всё же. Возмущению омеги не было предела, он уже даже начал пыхтеть, как маленький паровоз, но вопрос всё-таки был и мучал знатно. — Консумация. Единственное, что меня волнует на данный момент, остальное мне не интересно. — Это лишь пока, — ухмылка. — Что касается обряда, то ничего сверхъестественного не будет. По законам наших стран свадьба будет проходить в родительском доме омеги, то есть здесь, для того, чтобы в случае не подтверждения девственности, брак был тут же аннулирован, и мы покинули страну, оставив её в позоре. После всей официальной части и гуляния вечер закончится обрядом. Мы с Вами в сопровождении господ со стороны обоих государств направимся в специально подготовленную для нас спальню. Они обставят наше ложе полукругом и будут наблюдать за тем, чтобы ничего не было подстроено. Сначала я раздену Вас, уложу на мягкую перину. Затем избавлюсь от собственной одежды, позволю Вам увидеть тело альфы обнаженным. Потом последует первое прикосновение кожа к коже, изучение друг друга, а следующим и первое проникновение. Смотрящие будут там, пока мы не закончим, чтобы потом проверить простыни на наличие крови и вывесить её на всеобщее обозрение. Тогда брак будет официально подтверждён, а нас оставят наедине. Чем больше альфа говорил тем больше пунцовели щеки омеги. Это было так пугающе и дико смущало. — Это такая невообразимая дикость, — выдохнул омега. — Я обещаю сделать так, чтобы ты забыл, что мы будем не одни в наш первый раз, — с улыбкой, легкой и даже доброй. — Не помню, чтобы давал Вам разрешение перейти на неформальную речь, — оскорбленно. — Прости, просто ты невообразимо красив, лучше, чем я мог себе представить, и явно лучше всех тех, кто у меня был. — Это просто возмутительно! Вы позволяете говорить мне о своих бывших подстилках, да ещё и сравнивать меня с ними! Как Вы смеете? — почти кричит. — Тише, Тэхён, иначе нас услышат и неправильно поймут. Это был комплимент вообще-то. И ты что, думал, что альфы так же хранят девственность до брака? Это же смешно. Под нас подкладывают специально обученных омег в первый же гон. Зачастую имеется даже собственный гарем. Но, не стану спорить, что раскрепощать столь дикого и неопытного омегу будет куда приятнее. — Вы отвратительны. И впредь не переходите со мной на «ты», держите дистанцию, а ещё лучше не контактируйте вплоть до празднества. Не могу поверить, что мне в альфы досталось такое неотёсанное животное. — Следи за языком, омега. Говорить я с тобой буду так, как посчитаю нужным, вести себя аналогично. Ты мой будущий муж, хочешь ты этого или нет. И ты будешь ложиться под меня независимо от того, хочешь ты того или нет. Тэхёну не нашлось, что на это ответить. Глаза уже начали блестеть от подступающих слёз. Было так горько от осознания своей судьбы. Он ошибся, всё оказалось куда хуже, чем показалось на первый взгляд. Первый тихий всхлип не заставил себя ждать, он просто не сумел сдержаться. — О, нет, только не плачь, прошу. Я всего лишь хотел быть с тобой честным. Будь покладист, и всё у нас будет хорошо, а секс — это приятно, тебе и самому понравится, — в успокаивающем тоне говорит альфа, а затем тянется к щёчке омеги, чтобы смахнуть влагу. — Вытри слёзы, все должны думать, что между нами всё прекрасно, люди не должны видеть тебя зарёванным. Тэхён кое-как берёт себя в руки и выдаёт, прежде чем направиться к фрейлинам и пойти к себе: — Вы ужасный человек и отвратительный альфа. Я вас ненавижу. — Ты полюбишь, у тебя всё равно нет выбора. Доброй ночи, мой омега, — тон спокойный, с ноткой превосходства. Как преодолел путь до собственной спальни, не помнит. Шёл почти наощупь, мутная пелена слёз не давала толком ничего рассмотреть, но он держался изо всех сил и только молился, чтобы не встретить никого по пути. Хотя бы в этом ему повезло. Стоило переступить порог комнаты и нагло захлопнуть дверь перед слугами, крикнув, что справится с одеждой самостоятельно, как сдерживаемые потоки хлынули из уже воспалённых глаз. Омега рыдал навзрыд. Громко и некрасиво, даже не боялся, что его услышат. Его и не тревожили, прекрасно всё понимали. Стресс перед таким важным событием — это нормально. Знали бы они, в чём истинная причина. Плакал долго, все глаза выплакал, так и отключился, не переодевшись, на нерасстеленной кровати. А утром едва смог раскрыть глаза, когда служки его будили. Общий завтрак в 7 утра никто не отменял. С трудом оторвав себя от постели, он безвольной куклой поддавался на все ухищрения прислуги, чтобы привести его в маломальский порядок. Справились они, нужно сказать, неплохо, только вот покрасневшие опухшие глаза спрятать никак не сумели. Признаки минувшей истерики были буквально налицо. За столом этот факт учтиво игнорировался, но папа то и дело обеспокоенно поглядывал на сына, а Юнги явно был недоволен, Тэхён старался не обращать внимания ни на того, ни на другого и вёл себя крайне отстраненно. Последующие пару дней ему вообще удавалось ни с кем из них не контактировать, кроме как за общими приёмами пищи, но такая удача не могла длиться вечно. Выкроив время, папа пришёл к нему сам. — Милый, последние дни ты сам не свой, я переживаю. — Не стоит, папа, просто всё это слишком большой стресс, — почти не врёт. — Я понимаю. Да, это несомненно так, но ты ведёшь себя так, будто для тебя это сродни каторге. Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, тебе не о чем волноваться, — только бы не заплакать вновь. — Ты ведь знаешь, что можешь мне всё рассказать? Я всегда на твоей стороне, — говорит, взяв руку в свою теплую ладонь. «Но ты всё равно ничем не сможешь помочь» — Конечно, я знаю. Спасибо, — попытка улыбнуться не очень удачная. — Он… возможно, успел тебя как-то обидеть? — пробует. На это хочется лишь усмехнуться. — Нет, что ты. Просто… — тяжелый вздох, — просто он не кажется тем, кто для меня. — Ох, милый. Вы ведь совсем ещё незнакомы. Рано пока делать такие выводы. Он кажется очень воспитанным и внимательным, вам просто нужно побольше времени провести вместе. «Я бы предпочёл вовсе его никогда не видеть» — Возможно, ты и прав, пап, — улыбка вымученная. — Я тоже так думаю. Тем более твой альфа пригласил тебя на конную прогулку. Отец разрешил. Тэхён всем телом напрягается и каменеет. Омегам запрещено самостоятельно управляться с лошадью. Конная прогулка подразумевает то, что омега будет на одной лошади с альфой. — Не думаю, что это правильное решение. Мы ведь пока ещё не мужья, чтобы быть друг к другу так близко, — пытается звучать ровно. — Вы же не будете там одни, с вами будет сопровождение, и такое времяпрепровождение должно вас сблизить. Это к лучшему, Тэ, так что собирайся. Папа привычно чмокает омегу в висок и оставляет его на попечительство слуг. Тэхёну хочется выть во весь голос. Когда его уже собранного провожают до конюшен, альфа его ожидает. Будь на его месте кто-то другой, то он бы сказал, что тому очень к лицу жокейская форма их фамильного темно-синего цвета, но Тэхёну до этого дела уже нет. Альфа же встречает его улыбкой. В этот раз она уже не трогает. — Наконец мы сможем вновь провести время вместе, — выдаёт альфа вместо приветствия, — я рад тебя видеть. — Не могу сказать того же, — вполголоса, чтобы никто из присутствующих не услышал. — Брось это, Тэхён. Мы можем хорошо проводить время вместе, как сейчас, так и впредь, — говорит и подаёт руку. Омега нехотя вкладывает ладонь, потому что они здесь не одни, и позволяет подвести себя к белоснежной лошади. — Это Бонифаций, мой лучший друг с детства, — представляет лошадь, на что та громко фыркает, — надеюсь, вы подружитесь. Тэхён медленно касается ладонью носа лошади, на что та недовольно мотает головой. — Это вряд ли, она чувствует куда больше, чем мы способны осознать, — отвечает Ким. — Вам просто нужно познакомиться поближе, так что поехали, прокатимся. Альфа усаживается и помогает умоститься омеге. Теперь он сидит вполоборота, свесив ноги по один бок животного, поскольку не принято, чтобы омеги ездили так же, как альфы, широко разведя ноги, это неприлично. Они сидят слишком близко. Тэхёну не по себе, он практически чувствует чужое дыхание на собственной щеке. Они начинают с неторопливого шага, пока к ним присоединяются ещё тройка лошадей с сопровождающими. Тэхён напряжен и очень скован. — Расслабься, ради Бога, животное ведь всё чувствует. — Мне бы не составило это труда, не будь я в Вашей компании. — Какой же ты упрямый. Я пытаюсь наладить контакт. — Тела к телу? — не упускает возможности поддеть. — В том числе, омега, в том числе, — выдыхают ему на ухо, — а теперь держись-ка покрепче за гриву, я хочу немного пронестись галопом. И не успевает Тэхён переварить услышанное, как альфа пришпоривает лошадь, и та стремительно набирает скорость. Он едва не улетает, но чужая ладонь крепко обвивает его талию, прижимая к себе. Щёки горят, место, где чужая рука прикасается, жжётся, но сказать он не в состоянии и слова, так как лошадь под ними скачет в сумасшедшем для него темпе. Они уже знатно отдалились, оставив своих смотрящих глотать пыль позади, поэтому альфа тянет за поводья и заставляет перейти снова на неторопливый шаг. Ким едва приходит в себя и выравнивает сбившееся дыхание, сбрасывает альфью руку с себя. — Что Вы творите? Нам запрещено оставаться наедине, отвезите меня обратно немедленно, — пыхтит. — Ты очень милый, когда возмущаешься, знал? — усмехается альфа. — Вы неотесанный мужлан, — прилетает. — Что плохого в том, что я хочу побыть со своим омегой наедине, м? — Я Ваш пока лишь на словах, а позже буду лишь на бумаге. Душой и сердцем Вашим не буду никогда, — припечатывает. — Это уже лирика. Ты будешь в моём доме, в моей постели, принадлежать только мне, рожать моих детей. Ты — мой. И тебе поскорее стоит вдолбить себе это в голову, с чем я тебе с удовольствием помогу. Младший Мин крепко хватает омегу пальцами за подбородок и заставляет повернуть голову на себя, а затем бесцеремонно впечатывает свои губы в плотно сомкнутые омежьи. В отличие от губ, глаза раскрываются до не виданных размеров, он начинает брыкаться и с силой отталкивает наглого альфу от себя, едва не свалившись с лошади снова. Пустырную пустошь разрезает звук хлёсткой пощечины. — Да как ты посмел? Что ты себе позволяешь? Я не очередная твоя потаскуха для гона, ты не имеешь никакого права так меня касаться! — кричит во всю глотку Тэхён и трясется, как осиновый лист на ветру. — Это первый и единственный раз, когда я спустил тебе подобное поведение с рук, — рычит Юнги, — зато хотя бы ты перешел со мной на ты, — уже усмехается, — Не стану просить прощения, я просто хочу как можно больше от тебя урвать, пока есть возможность, ведь пока не закончится предстоящая война, тобой насладиться времени не будет. — Какая ещё война? — непонимающе, вмиг теряет всю спесь. — Обычная война. Думаешь, Уир и Эстер укладывают такой союз просто так? Наши отцы вели длительные переговоры, строили планы и сейчас готовы их реализовать в полном объёме. — Против кого будет эта война? Наша армия слишком слаба для наступления, даже я это понимаю. — Наша тоже, но вместе у нас будет шанс на победу. Особенно сейчас, когда король Адора непредвиденно почил, — альфа многозначительно хмыкает, — страна в трауре, а на престол взошёл его молодой сын. Они будут не готовы, а вот мы очень даже. — Господи, это просто сумасшествие, — омега поражен и, признаться, напуган. — Адор — это очень развитое государство с обширной территорией, развитой инфраструктурой. Его присоединение к нашим землям станет величайшим поворотом в истории. Тебе не о чем волноваться. Мы обрушимся на их головы тогда, когда они меньше всего этого ожидают, победа будет нашей очень быстро. — Это безрассудно! Адор — одно из самых величественных ныне существующих государств, у них огромная армия, мы не в силах им противостоять даже совместно. — Да, но войско не сосредоточено в одном месте, мой юный омега, оно разбросано по стране, и на то, чтобы все силы стеклись в одну точку, нужно время. Страна в трауре, у руля молодой неподготовленный альфа. Он будет растерян, а мы готовы к бою. Не терзай свою милую головку такими серьезными вопросами, всё будет хорошо. Единственное, что меня действительно беспокоит сейчас, так это то, что я, вероятнее всего, пропущу твою течку. — Меня как раз таки это волнует в самую последнюю очередь, — фыркает. — Ооо, поверь мне, это только пока ты не побывал под альфой. Ты на стену будешь лезть потом без меня. Но об этом тебе тоже не стоит волноваться, у меня будет время, чтобы научить тебя, как справляться без меня. Тэхён хотел было уже ответить чем-то крайне лестным, но их прервали. Потерявшие их из виду наконец, их нагнали. — Полагаю, нам лучше вернуться, — подытоживает Юнги и разворачивает Бонифация в сторону замка. Король выходкой младшего Мина остался недоволен, поэтому их общение до дня оглашения о помолвке сократили до минимума, чему Тэхён безмерно рад. К переживаниям о собственной весьма прискорбной участи с браком прибавились ещё и тяжелые мысли о войне. Всё нутро буквально кричало о том, что это неправильно, они совершают ошибку. Адор — страна абсолютно чужая и далекая, с отличными от них устоями и традициями, сильная и независимая. Омега о ней не знал практически ничего. Никто там не был, поскольку внешнюю политику их стран едва ли можно было назвать дружеской. Они скорее соблюдали нейтралитет, а сейчас его отец со своим другом хотят пойти на них войной. Это настолько опрометчивое решение, что удивительно, как остальные этого не замечают.

👑

Оставшиеся считанные дни пролетают слишком быстро. Тэхён не успевает понять, как и когда, но на пороге день его совершеннолетия. Уже завтра он станет совсем взрослым и свяжет судьбу с ненавистным альфой. Сил не осталось уже даже на слёзы, последние дни он только и делал, что мочил подушку по ночам. Сегодня нельзя, а то если и завтра у него будут глаза как лепёшки, Юнги его прибьёт раньше времени. Иронично. Омега долго ворочается в постели, уговаривает себя поспать, потому что на завтрашний день ему понадобится много сил, как физических, так и моральных, но уговоры не действуют. Он слишком волнуется, слишком боится и слишком ненавидит то, что с ним происходит. В сон он проваливается болезненно, просто от истощения, но спит, к удивлению, спокойно и крепко. Устал. Будит его громкий звук снаружи. Это что, трубят в рог? Все гости уже давно прибыли, а другие королевские семьи они не ждали и подавно. Ответственный что-то перепутал? И сколько времени? Его что, забыли разбудить? Ким быстро сползает с кровати и подбегает к окну, одёргивает тяжелые шторы и застывает. Во дворе с дюжину всадников в полной военной амуниции, а во главе некто на красивом гнедом коне с белым пятном на морде. Кто это, и что происходит? Крупный альфа, облачённый во всё чёрное, спрыгивает с лошади, благодарственно похлопав её по шее, и быстрым шагом направляется внутрь. Его сопровождают ещё трое альф. Кажется, их пытаются задержать на входе, но после нескольких слов пропускают. Тэхён быстро направляется на выход, забыв о том, что он только в спальной сорочке. У дверей как ни странно никого нет, да и коридоры пусты. Все задействованы в последних приготовлениях, ведь сегодня важный день. По всей видимости, ему даже сделали поблажку и позволили не вставать к завтраку. Сейчас это как нельзя кстати. Он почти бежит по направлению к залу, поскольку все сейчас должны быть там, и не ошибается. Он выскакивает из-за поворота и успевает нырнуть обратно, потому что к двери подходят незнакомцы. Походка твердая, отдаётся гулкими шагами, а черная меховая накидка следует за ним шелестом. Лицо рассмотреть не удалось, но подавляющая аура влияет на него даже с такого расстояния. Молодой альфа задерживается у двери лишь на пару секунд, сначала повернув голову в сторону, где прячется Тэхён, а затем толкает массивную дверь. Приближенные альфы скрываются за ними следом. Это что, были нашивки со знаменем Адора? Тэ плюёт на все правила приличия и приклеивается к двери ухом. Что-то гонит его вслед за этим мужчиной. Начало разговора разобрать не удаётся, но вскоре присутствующие переходят на повышенные тона, и это не составляет труда. — Как ты посмел явиться к моему двору? Да ещё и в такой день! — орёт король Тэун. — А как Вы посмели вступить в заговор с Эстером за нашей спиной и убить короля Адора, моего отца? — голос у незнакомца ровный, но пропитанный гневом. Низкий, с легкой хрипотцой, пробирающий до костей. Омегу передёргивает. — О чём ты говоришь, мальчишка? Будь осторожнее с такими заявлениями, ты не на своей земле. — Я — правящий король Адора, обращайтесь ко мне соответственно, — рычаще, — и я знаю, о чём говорю. Ваши залётные пташки не так хороши, как вы думаете. Мои оказались проворнее, жаль только отца уберечь не смогли. — Хочешь сказать, у тебя есть доказательства? — уже поумерив пыл, спрашивает король. — Ваши люди у меня в плену. Я бы не приехал, если бы не был уверен. Вы хотели войны, я к Вам её привёл. — Бог мой, какая война! — охает Сокджин, — Ваше Величество, я уверен, произошло недоразумение. Мы всё это время лишь готовились к совершеннолетию нашего единственного сына и предстоящей свадьбе, какие заговоры? — При всём моём почтении, Вы совершенно не осведомлены о деяниях вашего супруга. Союз между Уиром и Эстером не был случайностью. Решение поженить Ваших детей было принято для того, чтобы объединить государства и выступить против Адора, против меня. Видимо, Вы решили, что траур и мой молодой возраст вам поспособствует, — обращается уже к королю, — но боюсь Вас огорчить. Мои войска уже стянуты к вашим границам. Одно моё слово, и от Вашего государства не останется и горстки пепла, — рычаще. — Что мешает мне убить тебя прямо сейчас? Ты пришёл лишь с парой-тройкой воинов, — выплевывает старший альфа. — По сути, ничего, но войны в таком случае Вам всё равно не избежать. Моему первому генералу был отдан приказ, если я не вернусь в течение суток, начинать наступление. У Тэхёна бешено колотится сердце, кажется, будто оно сейчас затарабанит прямо по двери, к которой он с таким рвением прижимается. Он чувствовал, он знал, что эта затея обернётся крахом, но чтобы таким. — Чонгук, верно? — обращается робко Сокджин. — Да, Чон Чонгук, единственный сын почившего короля, — подтверждает. — Я знаю, что не вправе лезть в подобные дела. Такие вопросы всегда решают альфы, но позвольте мне обратиться к Вам. — Я слушаю, — кивает. — Вы правы, я ничего об этом не знал, но если бы и знал, то ничего бы изменить был бы не в силах. Омега слишком мал, даже если он королевский, — грустная ухмылка, — Вашего отца не вернуть, сделанного не отменить, но, возможно, мы смогли бы прийти к соглашению? Меня ужасает мысль о войне, о том, что сотни невинных жизней будут отобраны из-за опрометчивого решения нашего повелителя. Я боюсь не столько за себя, сколько за свой народ и своего сына. Для него сегодня должен был быть такой особенный день. Я как, прежде всего, его папа, не хочу видеть его слёз. — Что ж, я Вас понимаю. Война — не то, с чего бы мне хотелось начать своё правление. Но вот, что Вы все должны хорошо понимать — в ней у вас не будет шансов. У меня есть подходящее решение, как бы мы могли урегулировать этот вопрос мирно. — И как же? — спрашивает король. — Отдайте Вашего сына за меня, — выдаёт. — Да ты совсем обнаглел, — ревёт молчавший до этого Юнги. — Вам лучше вовсе не вмешиваться, иначе следующим пунктом моей остановки будет Эстер, — безапелляционно. — Зачем тебе это? — спрашивает Тэун. Тэхён, кажется, не дышит. — Мне нужна пара. Мой народ будет требовать этого, а он вдобавок станет гарантом нашего мирного союза. Уир и Эстер не смогут объединиться, а по отдельности у вас и подавно нет шанса. Вам решать, прольётся же сегодня вино или всё-таки кровь. — Нет, этому не бывать! Никогда я, король Уира Ким Тэун, не пойду на уступки такому сопляку, как ты! Всё будет так, как и планировалось, он породнится с семьей Мин! — орёт. Тэхён в ужасе. Потому что отец продолжает стоять на своём, хотя уже заведомо проиграл. Потому что его хотят взять как залог. Но будет ли это худшим исходом? Он сможет предотвратить войну, а к Юнги он испытывает лишь отвращение. Будет ли этот альфа хуже? И имеет ли это сейчас значение? Омега не успевает как следует обдумать принятое решение, но уже с грохотом врывается в комнату. Все тут же переводят на него взгляд. Становится страшно вдвойне. Папа в ужасе вскрикивает, отец что-то говорит, Юнги начинает фонить феромонами сильнее, а Тэхён примагничивается к тёмным глазам напротив, не обращая ни на кого внимания. Альфа красивый, не просто симпатичный, а именно красивый. Рослый, крепкий, мышцы не скрывает даже объёмная одежда, черные, как смоль волосы, мягкие черты лица, но ярко очерченные скулы, крупный нос и небольшой шрам на щеке, а глаза — море, в них не нащупать дна, смотрят в самую душу, зовут её к себе. Альфа гляделки прерывает первым. Он стягивает с плеч свою накидку и подходит к трясущемуся омеге, набрасывая ту ему на плечи, укрывая. Ким и не заметил, что замерз, и совсем позабылся, что выбежал раздетым, румянец тут же прилил к щекам. А ещё это выдающаяся разница в росте. Альфа над ним буквально возвышается, Тэхён чувствует себя таким маленьким и уязвимым, но почему-то в безопасности. Запах этого альфы окутывает со всех сторон, забиваясь в поры, успокаивая, поэтому он быстро берёт себя в руки. — Я могу взять слово? — и смотрит на отца. — Тебе здесь нечего делать, Тэхён, да ещё и в таком неподобающем виде. Иди к себе, мы разберёмся сами. — Но ведь это касается и меня, — не выдерживает. — Он прав, это его страна и его жизнь, пусть говорит, — король хотел было возразить, но Чонгук его опережает. — Спасибо, — шепчет, а затем говорит, — Я узнал обо всём совсем недавно и сразу понял, что это огромная ошибка. С самого начала я не был с этим согласен, но сейчас, когда я услышал, что вашего отца убили, и вижу, к чему всё это привело, я просто в ужасе. Я ждал дня своего совершеннолетия с замиранием сердца, но не скажу, что я хочу замуж или хотел замуж за Юнги, но я думаю, вы правы в своём решении о нашем союзе. Это убережет наши страны от открытого конфликта и сохранит людям жизнь. Я готов пожертвовать собой ради этого, — голос под конец немного срывается. Выдержать такой тяжелый прожигающий взгляд непросто, а альфа смотрит, не отрываясь. — Я согласен с твоим сыном, Тэун, — впервые отзывается король Джихван, — от нашего с тобой союза откровенно нет уже никакого толку. Реши Адор пойти войной, мы падём. Глупо надеяться на иной исход. — Рад, что вы это понимаете, — огрызается Чонгук. — Что ж, если так… то так тому и быть. Сегодня празднеству быть, и вашему браку с моим сыном — тоже, — недовольно. — Мудрое решение. В таком случае пока я откланяюсь, чтобы отдать распоряжение своим людям, а вам дать время на подготовку. Уберите отсюда этот отвратительный синий, красный с чёрным будет смотреться куда лучше. Я вернусь к началу празднества, и мы проведём его в соответствии с нашими обычаями без возражений. Тэхён забывает, как должен функционировать рядом с этим альфой. Это так странно. Он тянется было, чтобы вернуть его вещь, но тот мягко касается чужих пальцев, останавливая. — Оставь себе, и впредь, Бога ради, не появляйся в таком виде ни перед кем, кроме меня, а то война разразится уже по другому поводу, — рокочуще предупреждает. Омега гулко сглатывает и покорно опускает голову. Он альфу не боится, он его уважает. С Юнги таких чувств не возникало. Последующий галдёж он не разбирает, находится как в трансе. Прав был папа, неизвестно, каким боком к тебе повернётся судьба. Сегодня он выйдет замуж совсем не за того, кого предполагал. Юнги порывается было к нему подойти, но старший Мин его останавливает. Во всей этой ситуации есть жирный плюс: этот альфа больше к нему никогда не притронется. Общая суматоха разворачивается с небывалым размахом. Слуги начинают менять всё синее на чёрное, как и мечтал омега изначально, а его самого уводят под руки, чтобы подготовить. Начинают, конечно же, с купания, но на сей раз основательного. Купель уже наполнили подогретым молоком. Удовольствие дорогое, но очень приятное и полезное, омега баловал себя подобным изредка, сегодня случай подходящий. Для купели используют молоко 700 ослиц с добавлением ароматных эфирных масел жасмина и сандалового дерева, а так же лепестков роз. Поистине королевская процедура, после которой кожа мягкая и бархатная, а общее состояние отдохнувшее и помолодевшее. То что нужно при таком стрессе. Понежившегося в купели добрых полчаса омегу принимаются одевать. Для сегодняшнего вечера выбрали одеяние в светлых тонах как символ чистоты: бежевые туфли на небольшом каблуке, тонкие зауженные бежевые брюки с высокой талией и легкую белую блузу с воланами на рукавах и широким кружевным воротом. Образ дополнили серьгами с крупными красными рубинами, уложили белокурые пряди волнами, открыв лоб, на губы немного увлажняющего бальзама с легкой краснотой от какого-то растительного экстракта. В общем, образ вышел лёгким и невинным, но с ноткой скрытой сексуальности. Тэхёну нравится, но кое-чего, по его мнению, не хватало. Он накинул на плечи одолженный альфой плащ, и пусть он сильно выбивался из образа, он посчитал это необходимым, так почему-то было правильно. Прежнего, съедающего заживо волнения не было. Он скорее был в предвкушении. Внутренняя сущность подсказывала, что так будет правильно. Поэтому в зал он вошёл пускай и с мокрыми ладошками, но с гордо вскинутой головой. Все ждали его, и он тоже его уже ждал. Статный альфа, не изменяя себе, во всём черном стоял у алтаря. Ещё красивее, чем был утром. В брюках из плотной кожи на шнуровке, высоких сапогах, легкой шелковой рубашке и что-то наподобие плотного корсета поверх, что подчеркивало подтянутую фигуру. Тёмные волосы уложены на косой пробор, а голову на сей раз венчает корона, не громоздкая, с заострёнными пиками и небольшим количеством драгоценных камней, чёлка слегка спадает на глаза, но это не мешает им встретиться взглядами. По телу бежит ток от того, как этот альфа на него смотрит, явно отмечая для себя наличие его вещи на нём. Это тешит самолюбие. Тэхён медленно приближается к альфе, не обращая внимания ни на кого кроме. Чонгук подаёт ему руку, дабы помочь подняться на последнюю ступень, а затем склоняется, чтобы оставить легкий поцелуй. — Я успел заметить, что мне достаётся красивый омега, но чтобы настолько. Ты прекрасно выглядишь, Тэхён. И моя мантия тебе к лицу, пускай и не на обнаженное тело, как утром, — шепчет ему альфа так, чтобы услышал лишь он. Почему-то из этих уст всё сказанное выше не вызывает отторжения, а даже наоборот. — Благодарю, я старался для Вас, — смущаясь слегка. — На «ты», пока мы говорим один на один, ты можешь обращаться ко мне неформально. — Как пожелаешь, — соглашается. Далее слово берёт король. Небольшая вступительная речь и, наконец, объявление о помолвке. По толпе идёт шумное перешёптывание, ведь все знали, что парой юного господина будет другой, но всё быстро стихает под тяжелыми взглядами старшего и младшего королей. Чонгук берёт слово следующим, и все замирают, боясь пропустить хоть слово. — Я знаю, что законы Уира отличаются от законов Адора, но поскольку я забираю этого омегу себе, то всё будет проходить в соответствии с традициями моей, а уже и его страны. В такой день у нас принято делать особенный подарок, — Чонгук достаёт из кармана небольшую коробочку, — Это фамильная ценность династии Чон, символ принадлежности и верности, и впредь я хочу видеть его на тебе всегда, — заканчивает и достаёт элегантный перстень с красным рубином, как и в его же серьгах, — Ты принимаешь этот подарок? — Да, с удовольствием, — выдыхает омега поражённо и позволяет надеть кольцо на безымянный пальчик. — Этим ты даёшь мне добровольное согласие на брак и клянёшься в вечной верности, а теперь мы можем закрепить этот союз перед Богом и на бумаге. К ним подходит духовнослужитель и начинает зачитывать длинную молитву, пока омега не в силах оторвать глаз от кольца и альфы рядом. Затем им подают бумаги, а так же маленькие кинжалы. Данный документ подписывают отпечатком в собственной крови. Альфа берёт рукоять первым, без тени страха разрезает подушечку большого пальца и прикладывает к бумаге, а затем переводит взгляд на сомневающегося омегу. Тот вертит в руках маленькое лезвие, но никак не решается себя поранить. — Позволь мне, — тихо шепчет Чонгук и забирает острый нож, — смотри мне в глаза. Тэхён не сопротивляется, словно загипнотизированный смотрит в чужие глаза и лишь на краю сознания ощущает, как альфа берёт его ладонь в свою тёплую и широкую, легко пробегается шершавой подушечкой по нежной коже, а затем мягко колет остриём, чтобы проступила рубиновая капля. Он сам протягивает его ладонь к бумаге и оставляет в нужном месте отпечаток, но не отпускает, а подносит раненый палец к своим губам и слизывает остатки, обрабатывая слюной, чтобы не было больно, так заживёт гораздо быстрее. Омега вздрагивает и смотрит на альфу во все глаза, такой заботливый и интимный жест на глазах у всех. — Вот и всё, муж мой, — выдыхает альфа, Тэхён лишь моргает зачарованно. Дальше сыплются поздравления ото всех гостей и с совершеннолетием, и с браком. Чонгук от омеги не отходит и находится в постоянном напряжении, всё-таки он на территории врага. — Вы очень напряжены, — обращается Тэхён. — Можно на «ты», я ведь говорил, тем более нас никто не слышит. — Прости, я пока не привык. Так почему ты такой напряженный? Я понимаю, этот брак, вероятно, не то, чего ты хотел, но всё же. — О, нет, я не имею ничего против этого брака. Не стоит накручивать себя. Я только взошёл на трон, мне в любом случае нужна пара и наследники, тем более, что мне уже 22. Для старожил я уже с этим, вроде как, даже опоздал, — усмехается, — просто я всё жду от твоего отца подставы, не обижайся, но он не кажется человеком чести. — Мне не на что обижаться, ты в этом прав. Мой отец поступил опрометчиво. Я сожалею о твоей утрате. — Спасибо, но не смей винить себя за его поступки, договорились? Нас с тобой это не касается, — мягко прикасается к руке. — Хорошо, — выдыхает смущенно. — Когда будет наименее неприлично покинуть этот вечер, как считаешь? — задаёт вопрос альфа. — Что ты имеешь в виду? Скоро празднество подойдёт к концу, и будет объявлено время проведения обряда, это будет вот-вот. — Какого ещё обряда? — непонимающе хмурится Чонгук. — Ну как какого, — щечки краснеют, — обряд консумации брака. — Что?! — вырывается громче, чем следовало, — это прошловековое унижение ещё у вас практикуют? — Это древняя традиция, — подтверждает. Чонгук не успевает что-либо ответить, поскольку король Тэун объявляет о необходимости перейти к церемонии. — Нет, — односложно твердое в ответ. — Что значит «нет»? — непонимающе хлопает глазами король. — Это значит, что никакого обряда не будет. Я уже говорил, что всё пройдет в соответствии с законами Адора. Такому унизительному действу я свою пару не подвергну, и никому не позволю видеть своего омегу нагим, — голос сорвался на лёгкое недовольное рычание. У Тэхёна внутри всё сладостно напряглось. Это что, сказка какая-то? Чтобы прямо до такого всё идеально? — В таком случае брак невозможно будет аннулировать. Вам предстоит взять полную ответственность на себя, — придерживается приличия на людях. — Я взял ответственность за этого омегу в момент, когда надел кольцо и произнёс клятву, он мой отныне и впредь. А сейчас, с разрешения всех присутствующих, мы откланяемся. Нам предстоит неблизкая дорога домой. Что ему на это ответят, не дожидается, а ведёт под руку омегу на выход. — Есть ли что-то, что тебе нужно отсюда забрать? Может, что-то дорогое сердцу или просто необходимое? Я могу дать тебе немного времени на сборы. — Нет, ничего такого, но хотя бы какие-то сменные вещи мне нужны. — Мы будем в дороге всего несколько дней, сможешь временно воспользоваться моими, тем более, моя накидка на тебе уже как родная, — хмыкает, — а в Адоре у тебя будет всё новое. — Хорошо, но могу я хотя бы попрощаться с папой? — в голосе грусть с мольбой. Дверь за ними открывается ровно в этот момент. Папа с застланными слезами глазами подбегает к сыну. — Милый, всё так неожиданно, я совсем не готов так быстро тебя отпускать, — плачет. — Я знаю, папа, это всё слишком сумбурно, я буду скучать, — и сам не сдерживает всхлип. — Я знаю, что Юнги не был тем, кто тебе подходит, но будет ли им Чонгук? — шепчет тихо. — Если бы я мог знать наперед, но думаю, это лучшее решение. Меня к нему тянет, с ним я чувствую себя в безопасности. — Ох, мой драгоценный сынок, я молю всех богов, чтобы это было так. А теперь вам стоит поторопиться, мне кажется, Тэун может попытаться вам помешать, — обращается уже к обоим. — Именно поэтому я хочу поскорее уехать, мои люди ждут неподалёку. Эту ночь мы проведём в шатре, а на рассвете отправимся в путь. — Береги моего сына, позаботься о нём как следует, не будь парой лишь в громогласных словах, — даёт напутствие. — Я обещаю сделать всё от себя зависящее, остальное уже зависит лишь от него, — говорит, бросив взгляд на своего омегу. — Люблю тебя, папа. — И я тебя очень люблю, милый. За пределы замка они выбегают под руку и быстро направляются в сторону конюшен. — Я не вижу своих людей. Мне это совсем не нравится, — оглядываясь по сторонам, говорит альфа. Они подходят к стойлу, где тихо стоит конь, которого Тэхён видел из окна. При виде хозяина тот начинает громко ржать и подскакивать. — Тшш, дружок, сейчас мы уедем отсюда, — говорит, успокаивая лошадь. — Он не скинет меня? — спрашивает обеспокоенно. — Пока вы незнакомы, если попытаешься оседлать его сам, вне всяких сомнений, но со мной — никогда. Это Борэй, своенравный, но очень преданный конь. Попробуй погладить его, только медленно, нужно, чтобы он почувствовал твой запах. У них совсем нет на это времени, но это необходимо, чтобы он попросту позволил на себя взобраться. Чонгук обхватывает слегка дрожащую ладонь пальцами и медленно ведёт к влажному носу животного. Тот не дергается, принюхивается лишь сильнее. Аромат его хозяина смешивается с другим, и, видимо, тому это сочетание по душе, поскольку он самостоятельно тычется в раскрытую ладошку. Гук отпускает, позволяя самостоятельно погладить животное. Тэхён медленно ведёт ладонью вверх и мягко гладит по белому пятнышку, Борэй лишь тихо фыркает. Знакомство прошло удачно. — Ты ему понравился, это поразительно, — выдыхает пораженно альфа. — Почему? — непонимающе. — Не хотел тебя пугать, но он никого кроме меня к себе не подпускал, а омег возле меня вовсе не терпит, — пожимает плечами. — Лошади чувствуют куда больше, чем мы способны осознать, — повторяет когда-то брошенную фразу вновь, но уже в другом ключе. Чонгук на это ничего не отвечает, а подталкивает омегу, чтобы усадить в седло. Тот усаживается, как и положено, и ждёт. — Нет, нет, садись нормально. Так мы далеко верхом не уедем, — Гук придерживает омегу, пока тот перекидывает одну ногу через корпус животного, а затем умещается позади него, быстро запрыгнув. — Это немного неловко, но так действительно гораздо удобнее, — говорит Тэхён. — В Адоре омеги давно имеют право ездить верхом в такой позе и без сопровождения альф. — Правда? — пораженно. — Правда. Мне не нравятся многие ваши устаревшие устои, — презрительно фыркает. — А теперь постарайся забыть о том, что мы так близко, и держись крепче, нам стоит убраться отсюда как можно скорее. К чему это было сказано, до Тэхёна доходит лишь чуть погодя. Они действительно очень близко, слишком. Чонгук пускает Борэя в галоп почти сразу, и, чтобы удобнее им было управлять и при этом придерживать омегу, он слегка наклоняется, перехватив поводья удобнее и зажав Тэхена между своих сильных рук. Спиной Ким вжимается в крепкую грудь, но самое из всего этого смущающее, это то, что попой он потирается аккурат о чужой пах. А если учесть, как они подскакивают от быстрой езды, можно представить, насколько эти ощущения яркие. Лицо омеги полыхает ярче костра в ночи. Он старается не шевелиться, но это просто невозможно верхом на лошади, и весь он от этого слишком напряжен. Отъехав недалеко, они напарываются на уже знакомых всадников и останавливаются. — Ваше Величество, на территории началось какое-то движение, поэтому было решено тактически отступить. Во избежание западни и для лучшей точки обзора, — докладывает один из них. — Хорошо, пока всё тихо, выдвигаемся. Кольцом вокруг нас и держать строй, будьте начеку, — отдаёт приказ своим людям, — Расслабься, хорошо? — шепчет на ухо Тэхёну. — Меня и самого мысли предают, когда ты подо мной такой, но мы ведь взрослые люди, верно? И не будем относиться к этому как животные. Тэхён на это лишь пристыженно кивает, но расслабиться все равно не удаётся. Особенно, когда они отъезжают достаточно далеко без происшествий и, видимо, альфа позволяет себе немного расслабиться, и омега ощущает собственными полушариями куда более выдающуюся выпуклость, чем до этого. На его горящих щёчках можно готовить ужин. Границы Уира покидают также без происшествий и быстро добираются до относительно небольшого военного лагеря на границе. — Теперь мы можем расслабиться, на чужую территорию твой отец уже не вступит. Как я и говорил, сегодня мы переночуем здесь, а утром выдвинемся в Адор, — рассказывает альфа и помогает омеге спуститься на землю. — Да, хорошо, — соглашается. — Ночевать придётся в моём шатре вдвоём, дабы у людей не возникло вопросов, но я обещаю, что не притронусь к тебе, — уверяет альфа, а взгляд омеги непроизвольно падает на чужой явно возбужденный пах. — Даже несмотря на это, — понимающе хмыкает Чонгук. — Я ведь живой, молодой альфа, не удивляйся, что мой организм так реагирует на красивого, тем более, по факту, моего омегу. Но это не даёт мне права к принуждению, поэтому, пока ты не дашь мне разрешение, я ничего не сделаю. Тэхён на это лишь кивает. — Пойдём, не знаю, как ты, а я устал. В шатре достаточно просторно, горит очаг посередине, что даёт некоторое тепло и освещает пространство. На земле расстелены плотные ковры, чтобы не тянуло холодом и можно было ходить босиком, есть небольшой деревянный низкий столик для того, чтобы можно было с удобством перекусить, с подушками вокруг него, чтобы сидеть было удобно, справа что-то по типу умывальника с чистой водой, а слева, чуть поодаль, большая кровать, единственная здесь. Чонгук на омегу внимания не обращает, а почти с порога принимается скидывать с себя надоевшую одежду. Первой на специальную подушку опускается корона, а затем уже и всё остальное улетает прочь. Он успел остаться без верха и схватиться за шнуровку на брюках, когда из-за спины послышался нервный кашель. — Что… что ты делаешь? — слегка заикаясь. Тэхён альф обнаженными не видел, а таких привлекательных и подавно. Его взору открылась лишь широкая спина с крепкими, перекатывающимися от каждого движения, мышцами, тонкая талия и небольшая россыпь родинок на белоснежной коже, и ему уже физически плохо. — Раздеваюсь, — озвучивает очевидное, — я собираюсь лечь спать. Завтра мы тронемся засветло, и тебе тоже стоит отдохнуть. — Обнаженным? — Ты предлагаешь мне спать в одежде? Сам тоже будешь одет? — вскидывает брови, — Мы мужья отныне, Тэхён, ты можешь позволить себе рядом со мной вольность. Сейчас ты отвернёшься, если я тебя смущаю, я разденусь и лягу под одеяло, закрою глаза и не буду на тебя смотреть. И ты сможешь спокойно ко мне присоединиться, хорошо? — Да. Да, хорошо, — что это он, в самом-то деле, не сможет ведь вечно от него бегать, верно? Чонгук поступает ровно так, как и сказал, избавляется от брюк и прячет наготу за одеялом, повернувшись к омеге спиной. Ким какое-то время ещё топчется на месте, а затем неуверенно избавляется от одежды. Полностью голым себе остаться не позволяет, поэтому без спроса берёт рубашку альфы и использует её вместо сорочки. Она, конечно, короткая, едва прикрывает ягодицы, но это лучше, чем ничего. Снимает так же и украшения, только кольцо оставляет на пальце. Его он себе никогда не позволит снять. Он застывает перед уже занятой кроватью в нерешительности, но холод противно лижет босые ступни и голые ноги, поэтому он быстро забирается под одеяло тоже. Устраивается на самом краю, спиной к альфе, сильно стягивая при этом одеяло на себя. Чонгук поворачивается к нему лицом. — Мой дорогой муж, ты хочешь так быстро от меня избавиться? — с хрипотой в голосе. — Что? Почему? — не понимает, но не шевелится. — Ну, видимо, ты хочешь, чтобы я замерз тут насмерть, раз отбираешь единственный источник тепла весь себе. — Ох, прости, я не рассчитывал, что одеяло такое маленькое, — бормочет. — Это не одеяло маленькое, а кое-кто очень трусливый, — беззлобно усмехается, — ты бы ещё у входа лёг. Я ведь обещал, что не трону. Потерпи уж одну ночь, постарайся расслабиться и отдохнуть. Почему он сказал только одну? Что это вообще значит? Но вслух вопросы свои не озвучивает, лишь смирившись, двигается чуть к середине, ложась все так же спиной, не оборачиваясь, и откидывает кусок одеяла на Чонгука так, что то прикрывает лишь перед и оставляет абсолютно открытой спину и задницу. — Какой ты у меня, однако, щедрый, — смеётся альфа и нагло придвигается к омеге, укладывает большую ладонь тому на талию и вжимает в себя, плотно оборачивает их обоих одеялом. Ким каменеет, сейчас он снова плотно вжат в чужую крепкую грудь и попой вжимается в пах, разница только в том, что они теперь ещё и голые. Рубашка задралась и прикрывает разве что поясницу, а альфа вовсе без одежды. — Тебе безумно идёт моя одежда, носи почаще, — мурлычет Чонгук на грани сна, но обращает внимание на чужую скованность, — не злись сильно на эту вольность, ты бы всё равно замерз без моего тепла, ночи пока ещё холодные. — Я не замерзну, отпусти меня, пожалуйста, — хрипит. Чонгук не спорит, нехотя выпускает теплый комок из рук и немного отодвигается, чтобы они не соприкасались, но чувствовали присутствие друг друга. Больше не роняют ни слова. Чон быстро засыпает, а Тэхён какое-то время пытается унять бешено колотящееся сердце. Почему это всё так смущающе пугает, но столь желанно? С этой мыслью засыпает. Под утро вновь находит себя в чужих руках. На этот раз лицом к альфе, приткнувшись под тёплый бок, ещё и ноги, руки на него закинул, облепил как коала. Чонгук как-то ему руку под шею сумел подсунуть, и теперь его плечо у него вместо подушки, а вторая по-хозяйски покоится на оголенном бедре, что закинуто на крепкие бедра. Удобно, тепло, идеально на самом деле, но он этим самым бедром ощущает утренний внушительный стояк альфы, а своим собственным упирается тому куда-то в ляжку. Пытается по-тихому от альфы отлипнуть, только тот его крепче к себе прижимает. — Ну, куда ты, всё ведь идеально, — спросонья охрипше, — ты так мило приткнулся ко мне ночью. — Наверное, я просто замерз, — огрызается. — А я говорил, но ты такой непослушный, — улыбается легко, не разлепляя глаз. Тэхён из чужих рук всё-таки выпутывается, на что Гук недовольно стонет. Забываясь, встаёт следом. Успевает, пожалуй, навсегда запечатлеть вид обнаженной стройной фигурки в свете рассветного солнца. Омега успел сбросить с себя рубашку, чтобы переодеться в другую чистую. Стоит спиной, поэтому подглядывания не замечает, а молодой король нагло любуется смуглой кожей, тонким станом, упругими ягодицами и лучами, запутавшимися во взлохмаченных белокурых кудрях. Кто там писал их судьбы, что она свела их вместе? Омега, справившись с маленькими пуговицами, наклоняется за парой брюк, открывая стороннему наблюдателю ещё более прекрасную картину, от которой у того подскакивает давление. Какое всё же прекрасное перед ним создание. Задумавшись, упускает из виду момент, когда омега уже одетый оборачивается. Тот в свою очередь удивлённо застывает и вперивается взглядом в чужой неприкрытый пах. Ну, куда ещё смотреть? Не в глаза же, а на самое притягивающее взгляд, неизведанное, но желанное. Первая мысль — большой. Вторая, когда глаза всё-таки сумели отлепиться от одной определенной точки и побежали вдоль всего тела — красивый. Вот прям очень красивый. Даже лучше, чем когда он счёл его таковым впервые. Сейчас, когда тело не скрыто тканью, каждая натренированная мышца эстетично выделяется: подкаченная крепкая грудь, красиво очерченный пресс, косые мышцы живота, шикарные бёдра. То, что между бедрами и животом, рассмотрено было в первую очередь, там тоже всё прекрасно, так еще и выбрито, что, на самом деле, стало открытием. — Нравится? — по-ребячески улыбаясь, интересуется альфа, склонив голову на бок. Тэхён, наконец, отмирает и вспоминает, что надлежало бы возмутиться вообще-то, но момент упущен. Поэтому лучшая защита — это нападение. — Ты что, пялился на меня, пока я одевался? — получается очень даже ровно. — Прости, — легко пожав плечами, — Я уже говорил, что ты очень красивый. Но в любом случае мы квиты, ты своего шанса тоже не упустил, — пускает смешок. — Ты сам передо мной в таком виде появился, а я не собирался. Я ничего не видел, и прикройся же, наконец, — не выдерживает. Альфа смеется, и этот звук мёд для ушей, Тэхён даже не в силах злиться и сам расплывается в лёгкой улыбке. Одеваются и умываются как раз к завтраку. Кто-то снаружи учтиво окликает своего короля, а затем с разрешения вносит еду. На завтрак много времени не тратят и потом почти сразу с частью воинов выдвигаются в дорогу, остальные, как соберут все пожитки, их догонят. В этот раз общая поездка на Борэе даётся ещё сложнее, сознание предательски подкидывает картинки увиденного, но прижаться спиной к теплу позади хочется в разы сильнее. Эта ночь хоть и не такая, какой должна была быть в понимании первой брачной, но, однозначно, их немного сблизила. Путь до Адора занял немного больше предполагаемого времени, поскольку омеге с непривычки требовалось куда больше отдыха. И пускай он ни разу не пожаловался, но Чонгук видел и чувствовал, поэтому привалы устраивали чаще. Под конец дороги Тэхён совсем умаялся и, уже не стесняясь, улёгся всем весом на альфу позади и уснул, удобно умостив голову на плече, совсем не обращая внимания на широкую согревающую ладонь поперёк живота. Проснулся он уже на территории Адора от лёгких возгласов. Они пока ещё были на окраине, но даже здесь его подданные низко кланялись и приветствовали своего короля с улыбкой. Ему были рады, его любили и уважали. А люди, не смотря на откровенную глушь, выглядели добротно и ухожено. Поразительно. Уир этим похвастаться не мог, у них имелись бедные районы, и радости в глазах при встрече ты не сыщешь. — Подданные тебя любят, это видно сразу, — делится впечатлением. — Они знают меня с малых лет. Отец приобщал меня к делам государства сызмальства. Я, наверное, лет с 14 активно начал участвовать в благотворительности, ездил по вот таким вот отдаленным деревушкам. А в 18 отслужил в армии наравне со всеми. Люди такое не забывают. — Неудивительно, что они души в тебе не чают, ты прекрасный лидер. — Боже, это что, комплимент? — не упускает возможности поддеть. — Лишь констатация факта. Люди не будут жаловать диктатора и тирана, — не обращает внимания. — Надеюсь, ты окажешься прав. Я только взял бразды правления на себя, мне ещё так много предстоит сделать, — в голосе проскальзывает напряжение. — Ты тот, кто ты есть. Если ты отлично справлялся, будучи Его Высочеством, то, как Его Величество, сможешь достичь лишь более высоких вершин, я в этом уверен. — Спасибо, твоя поддержка очень важна для меня. Надеюсь, первой покорённой вершиной станет мой собственный муж, — шепчет доверительно на ухо, слегка задев его губами. Тэхёна съедают мурашки, хочется под ласку подставиться. — Я уже и так твой, — выдаёт через силу на выдохе. — Но не душой. Ты мой перед богом, людьми, законом, но не в своём сердце. — А в твоём? — вылетает быстрее, чем он успевает осознать. — Моё точно знает, чего хочет. Если ты думаешь, что сожительствовать как соседи предел моих мечтаний, то ты ошибаешься. Я взял тебя как пару и ею хочу, чтобы мы были. — Я не отказываюсь, просто дай мне немного времени. Сейчас я чувствую себя будто птенец, выпавший из гнезда. — Сколько потребуется. Я ведь говорил и тебе, и твоему папе, всё в большей степени зависит от тебя. Мы уже подъезжаем к столице, — переводит тяжёлую тему. Город впечатляет масштабами и ландшафтом. Улицы широкие и просторные, дома из тёплого жёлтого камня, с большим количеством окон, дороги отделаны брусчаткой. Главная площадь впечатляет размахом и большим фонтаном посередине, в котором счастливо плещутся дети. Они проезжали мимо местного базара, Тэхён успел лишь краем глаза взглянуть, но даже так у него едва не отпала челюсть. Город яркий и уютный, домашний. Люди вежливые и обходительные, кланялись низко. С королевского омеги глаз не отводили. Молва быстро разлетелась о том, что их король женился. Их встречали криками «Горько» и осыпали цветами, желали любви и процветания, здоровья им и будущим детям. Омега не знал, куда себя деть от такого плотного внимания, только что и мог, цепляться за предплечье своего альфы, а за ворота их замка прибыл, семафоря краснющими щечками. — Живой? — усмехается Чонгук. — Я не ожидал такого приёма, если честно. — Нам предстоит ещё празднество провести. Мы должны будем разделить наше счастье с народом, таков порядок, но это позже, сначала нужно тебе обустроиться. Альфа спрыгивает с коня, спускает Тэхёна, придерживая за талию, и передаёт поводья подбежавшему конюху, кому-то другому велит подготовить спальню и подать обед, а затем переплетает пальцы с омегой в попытке приободрить. — Пойдём, нас уже ждут. Я велел всем не выпираться во двор и не смущать тебя с порога. С советом и моими приближёнными познакомишься во время обеда. Последующие несколько часов он снова чувствует себя цирковой обезьянкой, знакомится, учтиво улыбается и старается запомнить хотя бы несколько имён. К слову, не получилось. Единственный, кто ему хорошо запомнился — это первый генерал Ким Намджун. Молодой, уверенный в себе альфа, с которым его муж в хороших отношениях, а вот членов совета уже преклонного возраста, явно оставшихся ещё со времен правления отца Чонгука, он запомнить и не особо-то старался. Обед по ощущениям длился непозволительно долго. Его забросали сто и одним вопросом, всё внимание было приковано к нему, и, если бы не Чонгук, его бы там, наверное, просто растерзали. Король умел вовремя сгладить углы, за что Тэхён ему безмерно благодарен. — О, мой Бог, это было просто ужасно, думал, не выживу. А если бы не ты, то они и вовсе меня бы на лоскутки разорвали, — причитает омега, когда они, наконец, остаются одни. — Они бы не посмели, отныне ты омега короля, моё неприкосновенное сокровище, — хрипло смеётся альфа. — Можешь выдохнуть, несколько дней тебя никто трогать не будет, сможешь прийти в себя. А сейчас пойдём, тебе нужно отдохнуть, а то ты даже слегка побледнел, — альфа мягко касается тыльной стороной ладони нежной щёчки, — твои покои должны быть уже готовы. Твои? Чонгук провожает омегу до опочивальни, попутно рассказывая, что и где находится. — Это королевское крыло. Вот это твоя комната, — указывает на дверь позади них, — моя напротив, и двери в ней для тебя всегда открыты. Ты можешь прийти ко мне в любое время дня и ночи, если тебе что-то понадобится или вдруг просто захочется. Рядом с твоей детская, но она пока не до конца обустроена. Все твои вещи уже в комнате, но если что-то не доглядели или пропустили — говори. Вроде бы пока всё. Мы будем жить по отдельности? Все его слова про пару и нежелание быть соседями ложь? — Х-хорошо, — поникши слегка. — Что-то не так? — интересуется король. — Нет, всё в порядке. Я просто устал, — врёт. — Да, конечно, с остальным мы позже успеем разобраться, можешь идти отдыхать, а мне ещё предстоит выдержать заседание совета, — с тяжестью выдыхает альфа. Неожиданно для них обоих дверь позади них отворяется и оттуда почти вылетает запыхавшийся омега. — Ай, Божечки, — восклицает громко, — как вы меня напугали, — хватаясь за сердце. Чонгук на это лучезарно улыбается. Тэхён напрягается сразу, — Я так торопился привести покои в порядок, что совсем вас не слышал. Чонгуки, почему ты не послал за мной? — надув губы. Чонгуки? К королю? Кто этот омега такой? — Не ворчи, Чимини. Я был слишком занят, представляя своего мужа. — Айгу, вот это я болван. Тэхён, верно? Божечки, какой ты красивый. Слов нет, вот это нашему Чонгуки повезло, я Чимин, — протягивает руку и улыбается так, что глаз не видно. Тэхён здоровается в ответ и переводит непонимающий взгляд на Чонгука. — Не обращай внимания, он из-за меня совсем забыл о манерах, — поясняет, — Чимин, обращайся к Тэхёну уважительно, пока он не позволит тебе иначе. — Ой, да, да, простите, Ваше Величество, — быстро спохватывается. — Чимин твой личный помощник и правая рука. Что бы тебе ни понадобилось, обращайся к нему. Я ему доверяю. Он немного шумный и вряд ли даст тебе продохнуть, но не сердись, он на самом деле хороший и очень ждал, когда же я найду свою пару, чтобы подружиться. Тэхён смерил немного недовольным взглядом миловидного омегу. — Так себя с тобой вести себе все омеги в этом замке позволяют? Ко мне все будут относиться с такой фамильярностью? Ну, так, чтобы я имел представление, что меня ни во что здесь не ставят. — Не говори глупостей, Тэхён. Ты почти ровня мне по статусу и никто ничего лишнего себе с тобой не позволит. А прежде чем рычать на кого-то, познакомься с ним поближе. Я, конечно, безусловно польщен твоей маленькой сценой ревности, но у меня, право слово, нет на неё времени. Поэтому прости мне, прелесть, я откланяюсь на заседание, а вечером с удовольствием приму на себя весь твой праведный гнев, если таков останется, договорились? — Чонгук улыбается, так по-ребячески и тянется было оставить лёгкий поцелуй в волосах, но омега не позволяет. — Не утруждайте себя, мой король, — разворачивается на пятках и, не обращая внимания на стоящего Чимина, заходит в комнату, не забывая смачно хлопнуть дверью. Его раздирает от обиды и злости. Это из-за него он вытурил меня в отдельную комнату? А сначала пытался показаться таким внимательным и обходительным. Пел про настоящие отношения, а у самого уже имеется постоянный омега. Лжец. А этот омега что себе позволяет? Хотя бы попытался бы скрыть, сделал бы вид, что я тут не просто приложение королевских кровей. Чувства захлёстывают, ему даже плевать на убранство его новой тюрьмы. Он слепо плюхается на кровать, зарываясь лицом в подушку. Перед глазами лишь мутная пелена, а доносящийся диалог из коридора только подгоняет истерику. Ему он сказал, что торопится, а для Чимина время имеется. — Гуки, прости, я не ожидал, что он так отреагирует, — причитает Пак. — А чего ты ожидал, скажи на милость? Ты мог с ним сначала хотя бы познакомиться нормально? — Я просто очень рад был вас видеть. Я тебя вообще-то на войну отправлял, если ты забыл. А когда о свадьбе узнал, так обрадовался. Я так его ждал и совсем не хотел обидеть. — Знаю. Я всё это знаю, Чимини. Но он уже накрутил себе Бог знает чего, и раз ты всё это заварил, то тебе и расхлёбывать. Не знаю как, но чтобы, когда я вернусь, мой омега мне больше показушно не выкал, а вы были лучшими друзьями, понял? — Как скажете, Наше важное Величество. Я вообще-то тоже хочу с ним дружить, — дует губы обиженно. — Вот и вперёд, налаживай контакт, а я пошёл. Тишину комнаты нарушает тихий стук в дверь, а следом она приоткрывается. — Тэхён… то есть Ваше Величество… можно? — Нет, уйди, — приглушенно из-за подушки. Плакать он уже перестал, но вот глаза уже успели покраснеть. — Я всё-таки войду, простите. Нам нужно объясниться, — Чимин подходит к кровати и без разрешения присаживается на краю. — Послушай, то, что ты с Чонгуком спишь, не даёт тебе права так себя со мной вести. Пусть мы и не близки с ним, но по статусу я куда выше тебя. Веди себя соответственно, — не выдерживает Тэхён, устремляя гневный воспалённый взгляд. — Ой, Божечки, — всплескивает руками, — это ж что ж ты себе такое навыдумывать успел. Я с Чонгуком никогда не спал и не буду, прости Господи. Мы как семья. Это было моей ошибкой, сразу показать наши взаимоотношения без прикрас, не подготовив тебя. Просто я очень расчувствовался, наконец, вас увидев. — Что ты имеешь в виду? — Я, Чонгук и Намджун дружим с самого детства. Я омега из простой семьи, мои родители служили при дворе ещё до моего рождения, я здесь в замке на свет и появился. Джуни из семьи более знатной, его отец тоже генералом был при старшем Чоне, а Чонгуки ты и сам знаешь. Мы как-то сразу сдружились. Никто на статус не смотрел, мы вместе играли, альфы мне с кухни конфеты с плюшками таскали, а я им порванные в игре брюки штопал, чтобы не ругали. Так всё время рука об руку вплоть до сейчас. Чонгук, как на трон взошёл, меня главным над служками сделал и сразу сказал, что к будущему мужу приставит. Намджуна правой рукой официально назначил и дал благословение нам на брак. Так уж вышло, что у нас с Джуни из дружеских в более весомые чувства переросли, а с Гуком мы как братья. Тебе не о чем переживать. Поверь мне, если Гук тебя как свою пару выбрал, он будет тебе верен. — Ты всё равно мне тыкаешь, — уже беззлобно замечает Тэхён. — Блин, прости. Это принципиально для тебя? Просто я привык быть с ними на равных, а тебя я так ждал, так ждал. Все на меня косятся, считают привилегированным и не исключаю, что думают, что я под ними обоими лежу, тьфу, а с тобой мы могли бы дружить, — говорит так искренне и в глаза смотрит заискивающе. — Уже не принципиально. У меня реакция вышла, конечно, слишком бурная, но и ты тоже пойми, я приехал в чужую страну, живу в чужом доме и единственный человек, которого я здесь знаю мой муж, которого с порога встречает симпатичный омега без всяких формальностей. Что мне оставалось думать? — За симпатичного спасибо, но ты куда красивее, — улыбается снова, сияя. — Нашему королю все обзавидуются, а вот омеги на тебя долго ещё ядом плеваться будут за спиной. Надо же, Господи, как можно таким красивым уродиться? — Перестань, ты смущаешь меня, — уже искренне смеётся Тэхён. — Зато ты улыбаешься, а то такой смурной был. Забыли, ладно? Я всё понимаю, уверен, Чонгук тоже. — Боже, что он только обо мне подумал, — стонет вымученно. — Подумал то, что и было — ты приревновал, — ухмыляется, — потешил чуть-чуть его чувствительное альфье самолюбие да и только, — посмеиваясь. — Унизительно, — прикрывает лицо руками. — Это мило в какой-то степени, так он хотя бы поймёт, что не безразличен тебе. Я только одного понять не могу, почему он тебе отдельные покои выделил? — Не знаю, я сначала подумал это из-за тебя, но сейчас, мне кажется, это потому что я попросил дать мне время. — На что? — На то, чтобы подпустить его к себе. — О, и как же нахождение порознь этому поспособствует? Извини, но, как по мне, это такая глупость. Вам напротив нужно быть в обществе друг друга как можно чаще. — Может, ты и прав, но не скажу же я ему, что хочу спать с ним вместе, — краснея слегка. — Мой ты цветочек, почему нет? А если не хочешь просить, просто сделай. Уж если ты к нему придёшь, он тебя не выгонит. — Нет, я пока не могу, — качает головой в отрицании. — Не буду давить, познакомьтесь тогда поближе, только об одном прошу, не отталкивай его. — Я и не собирался. — Вот и славно. Ванную сразу примешь или уже как проснешься? А то глазки уже совсем осоловелые. — Можно после? — Тебе можно всё, — улыбается, — я тогда пока тебя оставлю и приду попозже, отдыхай. Успокоившись, Тэхён быстро засыпает, обрадованный тем, что, кажется, сумел найти друга. Чимин, как и обещал, приходит позже, чтобы помочь искупаться и собраться к ужину. — Далеко отсюда купальня? — спрашивает Тэхён. — В каком смысле? Она за дверью. В каждых покоях есть своя личная. — О, правда? Это замечательно, — немного смутившись. — А у вас на родине, что, не так? — Нет, мне приходилось идти в общую королевскую купальню. — Как неудобно. Личная ванная комната просто необходима, особенно в течку. Представляю, какое это испытание до неё добраться в такой период, — от упоминания течки по коже прошёлся кусачий мороз, выражение лица быстро изменилось, что не ускользнуло от чужого внимания. Чимин медленно натирал хрупкие плечи мягкой мочалкой, нежно втирал пахучие масла в кожу. — Это не моё дело, но твоё личико так болезненно скривилось при упоминании течки. В Уире какие-то особые традиции на этот счёт? Если ты хочешь поделиться, то всегда можешь, знай это. — Не то, чтобы это было что-то особенное. Омега просто обязан быть девственно чистым до брака, за этим пристально следят. — Да, у нас так же, но я никогда не видел, чтобы кто-то реагировал подобным образом. — Когда я говорю, что за нами пристально следят, я именно это и имею в виду. В течку я никогда не бывал один, а слугам было дозволено связать, если будет необходимость. Несколько раз они от этого не отказывались, — Чимин застывает с шершавой тряпкой в руках, глупо хлопая ресницами. — Ты хочешь сказать, что тебя просто заставляли гореть в агонии и изнемогать? Ты не мог даже самостоятельно себя касаться? — Да, таков порядок. Меня во время первой течки застукали и наказали, больше такого не повторялось. — Бог мой, какое кощунство! Это что за варварство такое? — В Адоре видимо всё иначе? — Вступать в интимную связь омегам до брака строго запрещено, но самостоятельно себе помочь никто запретить не в праве. Вообще у нас с подросткового возраста проводят уроки полового воспитания. И альфам и омегам рассказывают о собственной и противоположной природе, как стоит себя вести с собой и партнером. Не детально, но в общих чертах, чтобы никто не вредил себе, и могли в будущем грамотно вести себя в паре. — Это потрясающе, хотел бы я, чтобы и мне так повезло, — грустная улыбка. — У вас с Гуком ещё ничего не было, верно? — Нет. Он отказался от консумации брака. — Господи, у вас и эта традиция ещё сохранилась? Какой ужас! Конечно отказался, какой альфа в своём уме позволит видеть его омегу таким уязвимым? Это должно оставаться только между двумя. Принуди его кто-то, он бы обнажил меч, будь уверен. — Я на самом деле так ему благодарен, не знаю как смог бы потом жить с этим. — В Адоре омега — ценность. Нас лелеют и оберегают. Привыкай, Гук за тебя любому глотку перережет, — Тэхён на это лишь улыбается. Поделиться с кем-то о том, что так давно болело, оказывается, очень приятно. Чимин помогает омеге одеться и провожает до обеденного зала к ужину. Чонгук уже сидит за столом в ожидании и Тэхён пугается. — Простите, Ваше Величество, я заставил вас ждать, — кланяется низко, — такого впредь не повторится, — перепуганный застывает в поклоне. — Господи, прелесть, ты что, с ума сошел? — брови короля в удивлении взлетают вверх, — выпрямись немедленно. — Я просто не знал во сколько нужно появиться к столу, это не оправдание, но… — лепечет быстро, прыгая взглядом с одного глаза на другой, его перебивают. — Остановись, — Чонгук встает с кресла и быстро подходит к омеге, нежно касаясь щеки, — ты не сделал ничего плохого. Выдохни. Я не собираюсь тебя ругать за подобную мелочь, и я в состоянии подождать пока мой омега подготовится для того, чтобы составить мне компанию за трапезой. — Ты … не злишься? — Тэхён смотрит удивленно. — Нет, конечно. На что? Почему ты вообще решил, что я буду злиться? — не прекращает невесомо поглаживать чужую щёчку. — В Уире в соответствии с этикетом стол занимают по статусу. Сначала приходил я, затем мой папа, а потом отец. Если я этому не следовал и по какой-либо причине опаздывал, то король оставлял меня голодным на весь день. Я должен был ожидать твоего прихода. Я просто не знал… — Нет, прелесть, стоп, — глаза вмиг потемнели от гнева, — ты не в Уире, у нас совершенно иные порядки. Таких варварских отношений между нами я не хочу. Ты волен даже не приходить к столу вовсе, если этого не хочешь, просто через слуг дай мне об этом знать, чтобы я не ждал тебя. Но ругать и тем более наказывать я за это не буду, да и вообще за что-либо. Ты мой омега, а не раб. Запомни это. И больше никогда так мне не кланяйся, это унизительно как для тебя, так и для меня. Мы равны друг другу. Тэхён всхлипывает. Не выдерживает и плачет. Оказывается, может быть вот так? Когда всё по-родному и без принуждения? Чонгук притягивает омегу к себе, окольцовывает талию одной рукой, а второй зарывается в пшеничные пряди и успокаивающе их перебирает, позволяет мокрому носу уткнуться себе в шею. Стоят так какое-то время пока истерика сходит на нет. — Успокоился немного? — спрашивает, ласково стирая подсыхающие дорожки. — Да, прости, я не хотел истерик. — Не извиняйся. Того, что я узнал уже достаточно для того, чтобы я имел представление о том, как тебе приходилось жить. Здесь так не будет, я тебе обещаю. Король усаживает омегу за стол и сам накладывает тому еду на тарелку, ухаживая. Тэхён расслабляется лишь спустя время. — Смотрю, вы с Чимином всё же поладили, раз не повыдирали друг другу волосы, и пришли почти под ручку. — Мы всё обсудили, и он оказался милым, — улыбается Тэхён слегка. — Вот как. Теперь я останусь без сцен ревности? Даже как-то немного грустно, — усмехается Чон. — Не льсти себе, это не была ревность, просто я не ожидал, что со мной каждый встречный будет говорить на «ты». — Обманывайся и дальше, прелесть, — с улыбкой. Милое прозвище отдаётся теплом где-то в грудине. Чонгуку подобное отношение даётся так легко, а Тэхёну себя проявить боязно. — Как прошёл совет? — меняет тему омега. — Долго и муторно, как и всегда. Я даже не смог зайти к тебе как обещал, прости за это. Мы обсуждали стратегии торговли в обход Уира и Эстера. То, что мы обошлись без войны, не значит, что я хочу с ними сотрудничать. Ты что думаешь по этому поводу? Тэхён не ожидал, что Чонгук поделится с ним таким, да ещё и мнения спросит, он ждал какого-то дежурного ответа без подробностей. — Я на твоей стороне. Я с их решением изначально согласен не был, думаю, ты поступишь верно, если оборвёшь все связи. — Я тоже так думаю. Мы сможем существовать отдельно, понесём некоторые убытки, но я уверен, сможем перекрыть их сотрудничеством с другими странами. А ещё была поднята тема твоей коронации. — Коронации? — Да. Я говорил тебе о предстоящем празднестве. В этот день я официально представлю тебя своему народу как пару и водружу на твою голову корону, ты займешь место подле меня. — Но это ведь значит, что я буду иметь право участвовать в политической деятельности, влиять на твои решения, — непонимающе. — Верно. Так и должно быть. Омега не приложение к альфе, он уютный тыл. И не просто можешь, а должен помогать мне во всех делах как мой супруг. — Удивительно как в одно время могут существовать такие разные государства, — качает головой. — Уир и Эстер давно отстали от жизни, но рано или поздно они пойдут в ногу со временем. Мне лишь жаль, что тебе пришлось застать не самые добрые их времена. — Но я рад, что сейчас я здесь с тобой, — признаётся. — Я тоже этому рад, прелесть. Я и не надеялся, когда предлагал решение без войны, что получу себе именно тебя. Если мы организуем всё через три дня, дабы долго не тянуть, будет нормально? — Да, я не против. Что это всё из себя представляет вообще? — Ничего особенного на самом деле. Время скорее нужно горожанам. Они должны будут подготовить подарки и угощения. В назначенное время мы выйдем на балкон верхнего этажа, так чтобы люди на площади нас видели, и я объявлю тебя своим мужем и королевским омегой. Мы выслушаем поздравления, и для нас праздник будет окончен. Народ же будет веселиться всю ночь, гулять и пить за наше здравие. — Звучит здорово, — улыбается довольно омега. — Рад, что тебе нравится. А теперь если ты доел, пойдем, я провожу тебя до покоев. Идут не торопясь, растягивая минуты в обществе друг друга, разговаривают о всяких неважных мелочах, им вместе комфортно. Но до заветной двери доходят всё равно слишком быстро. — Извини, что не удаётся уделить тебе должного внимания, как только всё более менее устаканится, я весь твой, — говорит Чонгук. — Я всё понимаю, не беспокойся. Да и Чимин не даёт мне скучать. — Вы действительно подружились? — Да. С ним комфортно и можно посекретничать, — улыбается провокационно. — Меня обсуждали, признавайся? — подыгрывает. — Ещё нет, но я собираюсь наверстать упущенное. — Вот как, тебе стоит бояться. — Почему это? — Боюсь, он так меня тебе расхвалит, что ты тут же влюбишься, — по-ребячески щелкает по носу. — Тогда бояться стоит тебе. — Почему? — Вдруг я не смогу без тебя? — Это было бы потрясающе, — выдыхает с ноткой тоски. Чонгук аккуратно подхватывает изящную ладонь и оставляет на костяшках невесомый сухой поцелуй. А затем позволяет себе вольность, притягивает к себе за талию и целует в макушку, вдыхая запах волос, прижимая к себе. Щёчки омеги покрываются румянцем, а ладошки предательски преют. — Я обещал дать тебе время, но мне так сложно сдерживаться рядом с тобой, это какое-то наваждение, — шепчет тайну на покрасневшее ушко. — Ты отлично справляешься, мой король, — выдыхает нервно. — Едва ли. Особенно, когда ты обращаешься ко мне именно так, — нехотя выпускает из своих рук. — Доброй ночи, прелесть. Зови, если что понадобится. — Доброй ночи, — и скрывается за спасительной дверью. Сердце колотится бешено и без чужих рук становится так холодно. К альфе тянет невыносимо. Он, видимо, очень глупый, если порыв к собственному мужу глушит. Сам себя ругает, но решиться на первый шаг не может. Поэтому забирается в пустую постель, ежась от прохлады простыней. В голове всплывают воспоминания. Как ощущалось чужое тепло обнаженной кожей, как близко они были друг к другу, как чужой запах приятно щекотал рецепторы, как правильно умещались крупные ладони на его теле, как крепко его прижимали к себе. Хочется выть. Он такой идиот. Он бы мог быть сейчас с ним, нежиться в общей постели, но слишком испугался. Сколько ворочался не знает, но заснул не скоро, съедаемый мыслями, одну из которых выделить всё же сумел — «Нужно быть решительнее».

👑

Утро началось с медленного пробуждения. Его никто не поднял. Он даже позволил себе самостоятельно принять ванну и одеться, как самому нравится, поэтому Чимин застал его уже полностью собранным. — Тэхён, скажи честно, ты хочешь от меня избавиться? — обеспокоенно. — С чего ты взял? — не понимает. — Ну, я пришёл, а ты уже весь такой надраенный, прихорошенный. Без меня. — Ах, это. Нет, что ты. Просто захотелось. Мне никогда не позволяли делать что-то самостоятельно, а тут появилась возможность, но я тебя ждал. — Ладно, но ты больше так не делай, хорошо? Я не хочу остаться без работы. — Обещаю, — обнимает, улыбаясь. — Сегодня ты какой-то другой, — улыбается в ответ, — случилось что-то хорошее? — Настроение просто с утра позитивное, — пожимает плечами омега, — а сколько времени сейчас? — 11. — Бог мой, ты почему меня не разбудил? Я пропустил завтрак. — Гук сказал дать тебе отдохнуть и не будить, а завтрак можно подать и сюда. — А он завтракал? — Нет, без тебя не стал. Сразу пошёл в кабинет, зарылся там, небось, в бумаги снова. Тэхён закусывает губу и в нерешительности притоптывает ногой. Чимин смотрит, умиляясь. — Хочешь к нему, да? — улыбается во все тридцать два. — Думаешь, это будет уместно? — нервничает. — Господи, он твой муж, конечно, это уместно. Пошли, горе луковое. Сообразим вам перекусить и пойдёшь кормить своего альфу. Тэхён снова розовеет яблочками щёк, но послушно плетётся за омегой. На кухне все едва всё из рук не выпускают, когда королевский омега входит. Кланяются и причитают, что всё ему сами подадут. Чимин быстро на них шикает и просит две порции каши, а Тэхён благодарит и самостоятельно выбирает к ней фрукты. Водрузив всё это на поднос, они идут по длинному коридору до дубовой двери в конце. — Ну, удачи, мой золотой. И не трясись так, не съест он тебя, — приободряющее похлопав по плечу, омега удаляется, а Тэхён мнётся на пороге ещё какое-то время. Но раз уж решил, то нужно действовать. Он, сделав глубокий вдох, стучится о деревянную поверхность и заходит после приглушенного «войдите». Альфа сидит в глубоком кресле за массивным столом, закиданным бумагами и даже не сразу обращает внимание на того, кто пришёл. Тэхён немного нервно переступает с ноги на ногу. — Доброе утро, хотя скорее уже обед, — отзывается. — Прелесть? — Чонгук, наконец, отрывает глаза от документов, — Ты чего тут? Что-то случилось? — Нет, просто я только проснулся, а ты вроде бы тоже ничего не ел и я подумал, что мы могли бы позавтракать вдвоём, — говорит как-то неловко и опускает поднос на маленький столик, что стоит перед большим диваном. — Чудесная идея, мне как раз стоит отвлечься, — альфа бросает всё и быстро перемещается на диванчик к омеге. — Надеюсь, я не сильно тебе помешал, — не знает куда деть руки, поэтому вцепляется в столовые приборы. — Нет, я рад, что ты пришёл. Это неожиданно, но очень приятно, — смущает ещё больше. — Просто ешь, а то я пожалею о своём порыве, — альфа тихо смеётся, но всё-таки берётся за ложку. — Спасибо за еду, прелесть, я так и привыкнуть могу, — благодарит. — Если это будет единственным способом увидеться с тобой в течение дня, то это станет традицией, — с укором. — Прости, ладно? Я обещаю закончить пораньше, и мы сможем погулять в саду. Ты ведь там ещё не был? — Не был. — Тебе понравится, я зайду за тобой как освобожусь, и мы проведём время вместе. — Хорошо, надеюсь, в этот раз мой король сдержит слово и всё же придёт как обещал. — Обещаю, моя злопамятная прелесть. Тэхён изводит себя весь день, Чимину в причинах не сознаётся, как будто тот сам не понимает, что друг попросту боится пойти на свидание. А тут и семи пядей во лбу не надо иметь, чтобы понять, что это оно. Первый романтический вечер. Омега то и дело нервно кусает губу и меряет шагами комнату. Он уже полностью собран и ждёт пока за ним придёт Чонгук. Уже успело стемнеть, а Тэхён не на шутку распереживаться, что король всё же снова не явится. Решает, наплевав на гордость, пойти посмотреть где же его черти носят. Успевает лишь накинуть на плечи меховую накидку короля, подаренную в первую встречу, как раздаётся стук и дверь открывается. — Собрался уходить без меня? — оглядев с ног до головы омегу, интересуется альфа. — Собирался. Тебя пока дождёшься можно и состариться, — огрызается. — Я, правда, старался быстрее, но меня ещё и советники донимали. Не злись, я кое-что для нас подготовил. Составишь мне компанию? — альфа протягивает раскрытую ладонь в ожидании. — Обещай, что мне понравится, — отвечает, вкладывая свою. — Сделаю всё возможное, прелесть. Так и направляются прочь за стены замка под руку. Тэхён забывает злиться, когда альфа так трепетно водит подушечкой большого пальца по его ладони, переплетя пальцы, а когда альфа приводит его в конечную точку и вовсе забывает, как сделать полноценный вдох. Прогулявшись по уже ожившему саду в неспешном темпе, Чонгук привёл его на поляну, плотно застеленную белыми цветочками. В ночных сумерках и подсвеченная несколькими фонариками-огоньками по периметру выглядит завораживающе. Откуда-то поблизости слышится плеск воды, громко стрекочут цикады, выглядит сказочно. — Это же… подснежники, — пораженно. — Мои любимые цветы, — соглашается Чонгук. — Но ведь мой запах… — недоговаривает. — Ты пахнешь ими, — опускает руку на талию и позволяет себе уткнуться носом куда-то за ухо и глубоко вдохнуть, — идеально. — Это поразительно. Здесь очень красиво, — не противится. — Значит, я сумел угодить? — Да, мой король, на сей раз ты реабилитировался, — улыбается легко омега. — Всё отдам, чтобы видеть твою улыбку, — невесомо ведёт по пояснице. — Это ещё не всё. Чонгук снова переплетает с ним пальцы и ведёт чуть вглубь, туда откуда слышался шум воды. И вскоре омега видит небольшой ручеёк и расстеленный около него плед с множеством подушек. Они размещаются тесно друг к другу, не размыкая рук. — На улице ещё прохладно, поэтому мы побудем здесь недолго, и я захватил для нас вина, не хочу, чтобы ты заболел. Омега поплотнее кутается в накидку и принимает бокал с красным вином, что красиво перекликается с камнем на безымянном пальце. — Позволь выпить за тебя. Хочу поблагодарить судьбу за то, что свела нас, не могу представить около себя кого-то другого. — Лучше выпьем за нас. Пусть я и держался немного на расстоянии, я безумно счастлив, что в день моего совершеннолетия ты появился на пороге моего дома и забрал себе. На самом деле, ты лучшее, что случалось со мной в жизни, — и краснеет очень, прячет взгляд. — Прелесть … — шёпотом. Чонгук отставляет так и не тронутый бокал в сторону, цепляет пальцами округлый подбородок и заглядывает в глаза. Омега смотрит в ответ доверительно, взгляд сам собой скользит на губы. И альфа позволяет себе медленно приблизиться, но даёт время на раздумья. Тэхён не отталкивает и прикрывает глаза, даёт разрешение. И Чонгук мягко накрывает искусанные от волнения губы своими. Поцелуй невинный и ласковый. Он просто поочерёдно сминает то верхную, то нижнюю губу, почти не давит. Омега к нему доверительно жмётся и сам за шею цепляется свободной рукой. Альфа отстраняется первым, даёт сделать вдох, а потом подталкивает бокал к губам, чтобы омега попробовал вина, и сам свой опустошает за раз. — Вкусное вино, — с трудом выдавливает из себя раскрасневшийся Тэхён. — Ты вкуснее, — прилетает в ответ и снова припадает к губам. Тэхён отвечает с рвением, цепляется так отчаянно. Чонгук целует с большим напором, просто не может с собой совладать, мягко прикусывает пышные губы и лижет кончиком языка. Омега уста сам раскрывает неосознанно, чужой мокрый язык к себе пропускает и теряется. В себе, в ощущениях, в альфе, что его рот вылизывает, скользит по нёбу и кромке зубов, с его языком играет. Поцелуй на сей раз страстный и мокрый, омегу в чужих руках потряхивает. Приятный запах хвои от альфы становится тяжелее, отдаётся импульсом в низ живота и вырывается тихим всхлипом. — Прелесть, мы должны остановиться сейчас, иначе меня сорвёт, — шепчет в самые губы, массирует пальцами талию, бессознательно на себя тянет сильнее. Тэхён кивает, ответить не в силах, только льнёт в объятия ближе, почти что залазит альфе на бёдра, утыкается лицом тому в шею и дышит надрывно усилившимся феромоном. Чонгук пытается прийти в себя, но трясущийся подле него омега этому совсем не способствует. — Ты замёрз, — на шее чувствует кончик чужого холодного носа, — пойдём внутрь. — Не хочу расставаться так скоро, — задушено. — Мы просто продолжим в тепле. Как добираются до уже хорошо знакомого коридора не помнят оба, в памяти лишь касания и частые остановки для поцелуев. Около развилки в сторону двух дверей застывают оба, цепляясь друг за друга. — Тэхён … — в голосе столько эмоций, захлебнуться, — если ты хочешь уйти, тебе лучше сделать это сейчас, в противном случае я тебя уже никуда не отпущу. — И не нужно, — шепчет, пристав на носочки, чтобы в самые губы, — молю, никогда меня не отпускай. Все заслонки и запреты сняты, чувства оголены, и губы вновь находят губы. Альфа себя в этот раз не сдерживает. Подхватывает омегу на руки и, с ноги открыв дверь, заносит в свою спальню. Здесь всё пропитано хвоей, Тэхён почти мурлычет. Чонгук его у постели опускает на пол, чтобы следом потянуться к завязкам, удерживающим накидку, та пышными складками собирается на полу. Омега не противится, позволяет стянуть с себя всю одежду, но стесняется, зажимаясь, когда остаётся абсолютно нагим, порывается прикрыться. Альфа ему не позволяет, шарит руками по манящим изгибам и шепчет меж поцелуев о том, насколько же он прекрасен. Отрывается с трудом только лишь для того, чтобы и себя избавить от одежды. Они друг друга уже такими видели, но сейчас всё ощущается иначе. Тэхён зажимается и немного побаивается, но сам тянется, сам жаждет, сам просит. Чонгук его бережно укладывает на холодные простыни, осыпает поцелуями-бабочками, не оставляет и сантиметра не обласканным, оставляет поцелуи в волосах, на виске, на родинке, которая на кончике вздёрнутого носика притаилась, на розовых яблочках щёк. Омега под ним отзывчивый и раскрытый, аж клыки чешутся. Альфа его своим телом полностью покрывает, но вес на согнутом локте удерживая, чтобы не было тяжело, а второй скользит от шеи вдоль груди, задевая чувствительные соски. Тэхён ахает, неосознанно ёрзает, ищет больше соприкосновения. Гук рукой гладит впалый животик, что на каждое прикосновение отзывается сокращением. Альфа за мечущимся телом под собой наблюдает, до сих пор поверить не может в свою удачу. Рука переходит на талию, сжимает крепко, до белых пятнышек от пальцев, когда альфа вновь несдержанно целует, нагло пропихивая язык в податливый рот. Омега уже течёт, своего альфу всё сильнее к себе манит. Ароматы смешались, не комната, а хвойный лес по весне, только пения птиц не хватает для полноты картины. Чонгук едва себя сдерживает, но нужно быть нежным и терпеливым. Тэхён к себе только бережного отношения заслуживает. Альфа скользит чуть шершавой ладонью вниз, мельком оглаживая одну половинку, переходит на оголённое бедро, чтобы затем приподнять его, согнув в колене и отвести чуть в сторону, раскрыть для себя немного. Тэхён сразу напрягается, Чонгук чувствует. Он размашисто лижет подбородок языком и чмокает куда-то в скулу, отвлекает. — Прелесть, я о тебе позабочусь, только не зажимайся, хорошо? Ты так прекрасен сейчас. Представить себе даже не можешь, что со мной делаешь, — шепчет в губы, чтобы оставить следом тягучий поцелуй в подтверждении и пробраться меж половинок пальцами, касаясь горячего отверстия. Там тепло и уже очень влажно. Омега под ним течёт так обильно. Чонгук не проникает, лишь поглаживает по перинеуму, скользит от мошонки до ануса, приятно втирая влагу. Тэхён тихо скулит только от этого. Альфа опускается ниже, придавливая собой ощутимее, утыкается носом в шею, Тэхён на это голову откидывает сильнее, даёт доступ, Гук на это довольно скалится, ведёт кончиком носа, а за тем впивается кусачим поцелуем в запаховую железу, оставляя мелкую красную отметку, следом обильно зализывая, втирая свой запах. А параллельно проталкивает первый палец в тугое нутро. Тэхён от удивления широко распахивает глаза и впервые несдержанно стонет. Лучшая мелодия. Альфа растягивает его медленно, ласкает и целует, целует, целует. Губы уже опухшие горят, но оторваться они друг от друга не в силах. Чонгук долго совершает поступательные движения всего одним пальцем, пока не чувствует, что омега окончательно расслабился и слегка подмахивает сам. Ему мало. Он сейчас такой разнеженный и податливый, цепляется за чужую крепкую спину, на себя тянет, не хочет лишаться тепла. По пустой комнате разносятся смущающие чавкающие звуки из-за обилия смазки, но это никого не заботит. — Ты такая умница, прелесть, так течёшь для меня, — хвалит его альфа, на что смазки выделяется ещё больше. Гук этим пользуется, выскальзывает на секунду, чтобы приставить второй палец и толкается во влажное нутро уже двумя. Омега принимает хорошо, всё больше под ним извивается, требует. Выгибается изящной кошкой, соприкасаясь животами и обоюдным возбуждением, альфа рычит тихо на ухо, Тэхёна берёт дрожь. Альфа снова целует и принимается разводить пальцы внутри, разрабатывая тугие мышцы. Тэ смущенно жмурится и цепляется за чужие плечи, ища поддержки. Откровенные стоны срываются с зацелованных губ всё чаще, движения бёдер все откровеннее. Как Чонгук ещё держится, ума не приложит, собственное возбуждение приносит откровенный дискомфорт. Вскоре добавляет и третий палец, практически не встречая сопротивления. Смазки так много, что всё значительно упрощает. Альфа ритмично трахает омегу пальцами, и сам совершает колебательные движения, нуждается хотя бы в минимальном трении. Упругие стенки хорошо поддаются, поэтому и четвертый палец тоже вскоре погружается в тёплое нутро. Тэхён не знает куда себя деть от того как всего много, но одновременно недостаточно. — Мой король… Гуки… пожалуйста, …я … я больше не могу, — хнычет. — Потерпи, ты уже почти готов для меня. Альфа ещё с десяток секунд вертит внутри пальцами, а затем вынимает их, собирает стекающую смазку с входа и промежности, чтобы, выпрямившись над омегой, размазать её по собственному члену. Тэхён возвышающегося над собой альфу рассматривает жадно, а когда тот с облегчением выдыхает от трения на перевозбужденном органе, закусывает губу. — Ты такой красивый, — еле ворочая языком, говорит омега, — и такой большой, — уже немного с паникой в голосе. — Не волнуйся, ты сможешь принять меня всего и вместе с узлом, только разведи ножки пошире, прелесть, возьмись под коленками и притяни их к груди. Раскройся для меня. Тэхён полыхает щеками, когда выполняет веленое и чувствует голодный пожирающий взгляд на себе. Чонгук пристраивается меж разведённых ног, утыкается крупной головкой в конвульсивно сжимающийся вход. Затем нависает сверху на вытянутых руках так, что вены вздулись, а мышцы красиво напряглись, и медленно вторгается в тёплое нутро. Ребристые эластичные стеночки податливо растягиваются вокруг крупного горячего ствола, что приносит небывалое удовольствие. Облегченных стонов не удерживают оба. Тэ опускает собственные колени, обнимая ими альфу за талию, руки закидывает за чужую взмокшую шею и тянет на себя для поцелуя. Получает. Чонгук опускается на него вновь, целует и начинает раскачиваться и пока ещё лениво толкаться. Они дышат теплом друг другу в рот, ловят губами чужие вздохи и стоны. Альфа берёт его в медленном темпе понемногу меняя угол проникновения и, наконец, находит заветную точку, от которой Тэхёна под ним подбрасывает. Омега с силой скребётся короткими ноготками по широкой спине и стонет так откровенно и сладко. Гук, не изменяя положения, начинает толкаться резче и чаще. Пот льёт в три ручья, но они не могут насытиться друг другом. Альфа таранит разработанный вход с пошлыми громкими шлепками мошонки о ягодицы, то и дело, задевая простату. Та уже взбухла. Каждое последующее прикосновение отдается всё более диким импульсом по всему телу. Ещё совсем чуть-чуть и он рассыплется на этих простынях. Альфа трахает его жёстче, толчки более резкие и рваные. Они оба на пределе. У омеги начинают предоргазменно подрагивать бёдра и Чонгук, заметив это, не выходя меняет их местами. Укладывается спиной на кровать, а Тэхёна усаживает на себя. Тот сначала теряется, но когда альфа сгибает ноги в коленях и возобновляет толчки в таком положении, придерживая его за талию, быстро изливается себе и Чонгуку на грудь, от такого глубокого проникновения и интенсивной стимуляции с громким вскриком, под конец перешедшим в скулёж. Чонгук вколачивается со звонким шлепком бёдер о нежную, уже покрасневшую кожу ягодиц в ускоренном темпе ещё пару раз и сам доходит к пику, заполняя омегу белёсой жидкостью с открытым в немом стоне ртом. Тэхён безвольной куклой валится на чужую вспотевшую грудь и пытается перевести дыхание. Ёрзает слегка, чтобы умоститься поудобнее и только потом чувствует, как что-то внутри него начинает набухать и сильнее давить изнутри. Пугается, порывается уже соскочить, но его крепко удерживают поперёк поясницы. — Тшш, прелесть, дай узлу набухнуть как следует и закупорить внутри всё моё семя, — говорит едва слышно, поглаживая по прелой спине. — Мы в сцепке? — с лёгким испугом. — Да, полежим так около часа. Тебе понравится. И омега стонет вновь надрывно и хнычаще, когда полностью сформировавшийся узел сильно растягивает его изнутри и давит на воспалённую простату в сверх стимуляции, а затем чувствует новую порцию теплой спермы заполняющей его. — Я могу забеременеть сейчас? — без волнения, просто из любопытства. — Можешь, но шанс вне течки слишком мал. — Хочу носить твоих детей, — шепчет и тычется носиком в шею, где альфой пахнет сильнее всего. — Моя прелесть, — рокочет альфа довольно, легко чмокая туда, куда дотягивается. Тэхён умудрился словить ещё один яркий оргазм до того, как сцепка спала, а потом капризно отказался идти в купальню, намертво вцепившись в альфу ногами и руками. Так они и уснули, в объятиях друг друга, на грязных простынях и в смешавшихся ароматах друг друга. Утро выдалось не менее сладким. Тягучие поцелуи, поглаживания, тихие разговоры и счастливые улыбки. Сходить искупаться, всё-таки было необходимо, остатки семени и смазки засохли и неприятно стягивали кожу, простыни не пригодны для использования в таком виде, хотя запах в комнате стоит одуряюще приятный. Они нехотя сползают с кровати, Чонгук отходит в поисках чистой рубашки, чтобы было что накинуть омеге после купания, поскольку все его вещи в другой спальне, а Тэхён пробегается глазами по постели и тут же меняется в лице. Глаза тут же застилает влага и к горлу подкатывает истерика. Когда Гук подходит к нему со спины, приобнимая, слезы уже катятся по щекам и всхлипов сдержать не удаётся. — Боже, прелесть, ты чего? — не понимает. — Я…я не понимаю…я ни с кем…я никогда…почему …я не знаю…мой король… я … — заикаясь, что ничего не понятно. — Так, стоп, давай-ка внятно, — перемещается вперед и, схватив мягко за щечки, заставляет смотреть на себя. — На простынях нет крови, — икает, — это был мой первый раз, но ничего нет, я клянусь тебе, я никогда …. — его перебивают. — Господи, как ты напугал меня, глупенький. Послушай меня, Тэ. Ты знаешь почему вообще во время консумации появляется кровь? — Ну, потому что омега впервые вступает в близость, — тихо шелестит. — Нет, моя прелесть, не поэтому. Омежий организм устроен так, что может принять альфу с первого соития без проблем, но только если сделать это правильно. Во время обряда омега напуган и напряжен, ни о каком возбуждении и подавно речи не идёт. А альфа торопится показать всем своё право обладать, не уделяет должного внимания растяжке, а омега попросту не течёт, потому что в таких обстоятельствах ничего не хочет. Альфа просто-напросто рвёт своего омегу, поэтому появляется кровь. Это не говорит о девственности, поэтому не думай, что я в тебе сомневаюсь. Я тебе доверяю. — Правда? — глаза в неверии расширяются. — Да. Наш первый раз был прекрасен. Таким и должен быть между двумя людьми. Дыхание омеги выровнялось, он почти успокоился. Чонгук оставляет легкий поцелуй на губах и подталкивает в сторону ванной. Справляются без слуг, обмывают друг друга, не удерживаясь от незатейливых ласк. Уединение прерывает настойчивый стук в дверь. Чонгук велит омеге опуститься в воду ниже, чтобы не было видно нагого тела и разрешает войти. — Я так понимаю, мне стоит распорядиться, чтобы вещи ТэТэ перенесли в твои покои? — с порога широко улыбается Чимин, глаза за веками. — Правильно понимаешь, — ухмыляется Чонгук. — Как скажете, Ваше Величество. Тэ, ты по старой дружбе комнатку-то проветри, а то я тут едва не задохнулся у вас, — подстёгивает. — Обязательно, — краснеет до невозможного омега. — Завтрак в постель? Или всё-таки вы планируете вылезти на белый свет из своей новобрачной берлоги? — Я бы с удовольствием не, но придётся. Нам еще нужно закончить с подготовкой к коронации. Ты за этим следишь? — Можешь не волноваться, всё пройдёт замечательно. ТэТэ уже все любят, песенки на завтра сочиняют, — улыбается радостно Чимин. — Хорошо. Иди, пусть накрывают на стол, мы сейчас придём, — они снова остаются наедине. — Ничего, что я сам решил перевести твои вещи сюда? — интересуется. — Нет, конечно, я бы не простил тебе, если бы ты этого не сделал, — ластится ближе омега.

👑

День пролетает незаметно и следующий приходит слишком быстро. И вот они уже стоят на балконе, внизу тысячи людей скандируют их имена и глядят во все глаза. — Мои верные подданные! Я — король Адора, Чон Чонгук, спешу представить вам своего законного мужа и королевского омегу Ким Тэхёна. Эта корона будет служить символом наших партнерских отношений перед вами и государством, — говорит, надевая аккуратную золотую корону с красными камнями по периметру. — А фамильное кольцо уже символизирует нашу любовь друг к другу, — целует перстень, задевая пальцы. — Любите и уважайте, отныне и впредь вашего нового повелителя! — громко, чтобы каждый услышал. Толпа взрывается аплодисментами, раскидывается цветами, свистит и кричит, приветствуя. Тэхён смотрит лишь на альфу, жмется уязвимо под бок и не может найти себя от счастья. — Я, кажется, люблю тебя, — шепчет, — Я люблю тебя, Чонгук, — заявляет уже уверенно. Альфа застывает на мгновение, а после расплывается в счастливой улыбке. — Не ожидал от тебя этих слов так рано. Думал, буду добиваться взаимности ещё долго, — усмехается. — Я тоже тебя люблю. Симпатия первого впечатления стремительно переросла в нечто куда весомее. Я в тебя слишком глубоко, прелесть. — Я тебя навечно, — подтверждает. И тянутся за медовым поцелуем на глазах всей толпы, срывая все более оглушающие крики, но слыша лишь гулкое биение сердец друг друга.