Падение / Falling

Тэ чуть ли не упал на стул, стоявший рядом с ним. Ханыль все еще держал его за ногу, а Юнги в мгновение ока оказался рядом с ним, обхватив его за плечи, когда увидел, что его лучший друг весь дрожит от рыданий. — Он… — всхлипнул Тэ, его голос звучал приглушенно, потому что он прикрывал рукой нижнюю часть лица. — Он у него… Он всхлипнул, и оглядевшись вокруг, заметил, что Кайи смотрит на него сильно нахмурившись, а потом потянулся в карман за телефоном. — Что ты делаешь? — спросил Юнги, заставив Кайи поднять на него взгляд. — Я звоню в полицию, — сказал мужчина. — Нам нужно… Но прежде чем он успел договорить, Юнги вырвал телефон у него из рук. — Не нужно, черт побери, — прорычал он. — Единственное, что нам нужно, это выяснить, как его остановить. Ты хочешь провести следующие несколько часов в ожидании полиции, потом попытаться объяснить им эту историю, и зацепку, которую, как мы думаем, мы нашли, только для того, чтобы они опоздали прибыть на место в гребаный Пусан? Кайи не мигая уставился на омегу, а потом кивнул. — Мне это очень не нравится, но ты прав, — сказал он. — Мы потеряем слишком много времени. — Хан-а, — позвал Тэ, и его сын, все еще выглядя немного испуганно, посмотрел на него снизу вверх. — Ты можешь сказать, как долго ты прятался? Ханыль покачал головой. — Ты был с Чонгуки-аппой у дяди Хоби, верно? — спросил Тэ, и Ханыль кивнул. — Вы куда-нибудь еще заходили после этого? — Мы ели мороженое, — смущенно сказал Ханыль. — Чонгуки-аппа сказал, что это секрет, потому что мы не могли купить его и для тебя тоже. Тэ кивнул, грустно улыбнувшись. — После того, как вы купили мороженое, вы пошли домой? — спросил он, и мальчик снова кивнул. — Вы долго пробыли дома, прежде чем он сказал тебе спрятаться? Ханыль покачал головой. — Мы сняли куртки, и Чонгуки-аппа как раз собирался взять что-нибудь попить, когда он посмотрел на свой телефон, — сказал он, указывая на устройство, лежащее на полу, которое ни один из них до сих пор не заметил. — Черт, — сказал Юнги. — Да, я знаю, это плохое слово. Мне все равно. — Никто тебе ничего не сказал, — прошептал Тэ, пока Юнги поднимал телефон с пола. — Он заблокирован, — сказал он. — Есть предположения, какой может быть пин-код? — Попробуй 0109, — предложил Кайи. — Не работает, — сказал Юнги, попробовав. — Еще две попытки. — Блять, — сказал Кайи. — 1997, — предположил Тэ. — Нет, — сказал Юнги. — У нас осталась одна попытка, прежде чем сим-карта будет заблокирована, и нам потребуется PUK-код. Думайте. Кайи и Тэ переглянулись, и альфа покачал головой. — Понятия не имею, — сказал он. — Прости. Тэ посмотрел на Ханыля, крепко сжав губы. — Попробуй… — начал он. — Попробуй 0310. Юнги посмотрел на Тэ, отлично зная эту дату. Это был следующий день после его собственного дня рождения. — Хорошо. Молитесь, чтобы это сработало, — сказал он, набирая четыре цифры, и глубоко вздыхая, прежде чем нажать на «ОК». — Боже мой, получилось! Тэ улыбнулся, его глаза были полны непролитых слез. — Что это за номер? — спросил Кайи. — День рождения Ханыля, — прошептал Тэ. — Он поставил пин-код с днем рождения нашего сына. Ханыль посмотрел на отца. — У дяди Котика день рождения на день раньше меня, — заявил он, глядя на Кайи с таким видом, будто намекал ему запомнить эту дату. — Ага, — сказал Юнги, читая сообщения Чонгука. — Ты был лучшим подарком на день рождения, зайчонок. Я нашел кое-что, — сказал он, вздохнув. — Хан-а, возьми свою куртку, ладно? Ханыль на мгновение заколебался, а потом побежал выполнять то, что ему сказал его дядя. — Это сообщение от Ханеля, — начал Юнги. — Он сделал вид, что ничего не произошло, может быть, он не знал, что мы все знали. Я имею в виду, как он мог догадаться, но все же… он написал: Эй, ДжейКей, можно я подойду к тебе? Нам нужно кое о чем поговорить, я уже внизу. — Он не знал, что Гук живет у меня, — сказал Тэ. — Наверное, он каким-то образом узнал, — начал Кайи. — Почему ты так на меня смотришь? — Ты рассказал все своему другу…? — прошептал Тэ. — Если ты сказал этому ублюдку, что Гуки живет со мной, с нами… — Зачем мне это делать? — спросил Кайи. — Этот мудак пытался убить моего лучшего друга, лишил его здоровья, прошлого, и, возможно, будущего. Он так многого лишил вас обоих, ты действительно думаешь, что я буду поддерживать такого человека? Юнги встал между ними. — Тэ, — сказал он. — Кайи этого не делал. Возможно, Ханель просто проследил за Чонгуком. — Парень из службы защиты детей… — прошептал Тэ, направляясь в коридор, где его ожидал Ханыль. — Что еще за парень? — спросил Юнги. — Я не говорил тебе, потому что не хотел тебя беспокоить, — сказал Тэ. — Я думал, это тот мудак из кафе натравил его на нас, потому что я один воспитываю ребенка альфу. И несколько дней назад, ко мне приходили с проверкой. Бьюсь об заклад, это тоже был Ханель. — В таком случае он должен был знать о Ханыле, — сказал Юнги. — Ты видел Гуки и Хан-а на улице, — спросил он у Кайи, и тот кивнул. — Может быть, Ханель тоже видел их вместе. — Однажды в парке Чонгуки-аппа разговаривал с каким-то другом. Я играл со щенком, но Чонгуки-аппа пах очень расстроенно, когда они разговаривали, — сказал Ханыль. — Черт, — сказал Тэ. — Хан-а, тебе придется немного побыть с дедушкой, папе и дяде Котику надо найти Чонгуки-аппа, хорошо? — Дядя Щенок тоже будет с вами? Тэ на мгновение прикрыл глаза, а Юнги не смог сдержать смешок. — Дядя Щенок тоже. Ты ведь будешь хорошим мальчиком? Ханыль кивнул. — Я всегда хороший. Мне нужна моя книга, — сказал он, и Юнги развернулся, отправившись за книгой в комнату Ханыля. — Идем, — сказал Юнги, возвращаясь, — нам нельзя терять ни минуты. Гэ, ты сможешь найти ту скалу? Где все это произошло? Кайи кивнул. — Уверен на все сто, — ответил он. Тэ кивнул, и подхватив Ханыля на руки, пошел так быстро, как только было возможно. У него было такое ощущение, что он умирает, вероятность потерять свою пару навсегда, была просто невыносима. Время, проведенное в дороге к дому отца Тэ показалось ему целой вечностью, но Чонджэ сразу ответил на его звонок, когда Тэ позвонил ему, и кратко объяснил ситуацию, и сказал, что они везут Ханыля к нему. На что Чонджэ согласился без малейшего колебания. Последнее, что Тэ услышал от него, было рычание, когда он узнал, что Тэ отказался звонить в полицию, после чего он повесил трубку. Они все вместе подошли к дверям дома его отца, и Чонджэ, вероятно ожидая их под дверью, сразу открыл, когда услышал, как Тэ попытался открыть дверь своим ключом. — Тэ, — произнес Чонджэ, одетый лишь в халат. — Что, черт возьми, происходит? Чертгук не упал со скалы? Его столкнул тот самый парень, из-за которого вы расстались? Что за…? — Папа, — сказал Тэ, с трудом удерживая Ханыля на руках. — Не сейчас, пожалуйста. Ты не мог бы его взять? — Тэ… — начал Чонджэ, но вдруг из-за его спины появился другой человек, оттолкнув его в сторону, и взял Ханыля из рук Тэ, который с удивлением уставился на этого мужчину. — Боже мой, — сказал Джиён, одетый только в черные джинсы, выставляя напоказ многочисленные татуировки на стройном теле. — Ты такой тугодум, дай мне его. — сказал он, закатив глаза на Чонджэ, который уставился на него с таким же удивлением, как и Тэ. — Эй, Хан-а, ты меня помнишь? — Ты дядя Маленький Дракон, — сказал Ханыль, совершенно очарованный татуировкой на плече Джиёна. — Привет! — Да, и тебе тоже привет, — сказал Джиён, устраивая мальчика у себя на бедре, и разворачиваясь, чтобы вернуться в дом Чонджэ. — Я знаю классную историю, которую я всегда читал моей дочери, когда она была в твоем возрасте. Про дракона и прекрасного рыцаря, хочешь послушать? — ДА! — воскликнул Ханыль, уже откуда-то из глубины дома. Четверо мужчин на пороге только молча наблюдали за всем происходящим, — трое из них выглядели весьма удивленными, а самый старший из них выглядел так, будто его застали с рукой в банке с печеньем. — Папа? — только и смог произнести Тэ, но тут же опомнился, придя в себя от удивления, когда вспомнил, зачем они здесь. — У нас сейчас нет времени, но… мы поговорим об этом. — Тэ, — только и сказал Чонджэ. — Не сейчас, аппа, — сказал Юнги, и обратил внимание на ключ, который держал в руках Чонджэ. — Возьмите мою машину, — сказал Чонджэ. — Она быстрее, и заправлена под завязку. Тэ кивнул, выхватывая ключ из его руки. — И позвони мне, когда сможешь, — сказал Чонджэ, обнимая сына, а потом притягивая и Юнги в то же объятие. Он посмотрел через их плечи на Кайи. — Я рассчитываю, что ты защитишь их ценой своей жизни, — сказал он младшему альфе, который только согласно кивнул. — Не сомневайтесь в этом, я обещаю, — сказал он. У Тэ снова выступили слезы на глазах, когда он отстранился из объятий отца, и повернулся, готовый идти. — Тэ, — снова сказал Чонджэ, и Тэ в последний раз повернулся, посмотрев на него, в то время, как Юнги и Кайи уже шли на выход. — Я люблю тебя. Тэ кивнул, не в силах остановить слезы. — Я понимаю, что тебе нужно вернуть его, но, пожалуйста, будь осторожен. Ради Ханыля и меня, — сказал Чонджэ. — Мне нужно, чтобы ты вернулся целым и невредимым, медвежонок. Тэ снова кивнул. — Я тоже тебя люблю, аппа, — сказал он, а потом повернулся, и последовал за друзьями вниз, к машине своего отца. А Чонджэ еще долго стоял у открытой двери, пытаясь совладать с мыслью, что существует вероятность того, что он больше никогда не увидит ни своих сыновей, ни их альф. — Джей-Джей? — услышал он голос рядом с собой, и Джиён мягко коснулся его плеча. — Зайди внутрь, нам нужно отвлечь Хан-а. Чонджэ кивнул, украдкой сморгнув слезу. — Я не выживу, если с ними что-нибудь случится, — прошептал он. — Ты выживешь, — сказал Джиён, улыбнувшись одними лишь губами, его глаза при этом оставались серьезными. Он привстал на цыпочки, и поцеловал старшего альфу в уголок губ. — Потому что ты нужен мне, и нужен своему внуку. — Хорошо, дядя Маленький Дракон, — беспомощно улыбнулся Чонджэ. — Давай развлекать маленького зайчонка. — Тебе повезло, что ты такой горячий, — криво усмехнулся Джиён, и вернулся в дом, ведя альфу за руку. — Эй, зайчонок, так вот эта история с драконом… однажды, давным-давно… *~*~*~*~*~*~*~*~* — Нам, возможно, придется один раз остановиться, чтобы заправиться, — сказал Кайи, к удивлению Тэ, садясь за руль, как только они подошли к машине. —С чего ты взял, что ты поведешь? — спросил Тэ, пока альфа регулировал сиденье под себя. — Ты не в том состоянии, чтобы вести машину, Тэхён, — сказал Кайи. — Вы оба не в том состоянии. Я понимаю, что ты переживаешь, но позволь мне вести машину первым. Ладно? Когда мы остановимся, чтобы заправиться, ты можешь повести, если захочешь. Юнги, не теряя времени, устроился на заднем сиденье. — Он прав, — сказал он Тэ, который после минутного размышления, обошел машину, и сел на пассажирское сиденье. — У тебя вообще есть водительские права? — спросил Тэ, пока Кайи выруливал с парковки. — Не слишком ли поздно для такого вопроса, — усмехнулся Кайи, нажимая на газ. — Но да, вообще-то есть. — Уф, — сказал Юнги позади них. — Хотя не то, чтобы я сильно волновался, если честно. — Сколько времени нам понадобится? — спросил Тэ, сложив руки на коленях. — Около четырех часов, может, чуть меньше, если дорога не будет сильно загружена, и мы не нарвемся на полицейские проверки, или что-то вроде того, — сказал Кайи. — Отличная машина, очень быстрая. Тэ кивнул, ему никогда не нравилось пристрастие отца к дорогим и быстрым машинам, особенно после того, что случилось с Исылем много лет назад. Какой-то пьяный водитель превысил скорость, и наехал на него, когда тот переходил улицу по дороге в детский сад, чтобы забрать оттуда сына. Он вспомнил, как весь день прождал своего омега отца, но вместо него появился его альфа отец, бледный, и с покрасневшими глазами. Пьяный водитель был оштрафован на крупную сумму, и приговорен к трем годам тюрьмы. Сейчас он уже был на свободе, и, вероятно, жил себе счастливо, даже не вспоминая о маленькой семье, которую он разрушил в тот день. Ему не нравилось то, что Чонджэ все еще любил скорость, и любил свои машины. Ему не нравилась сама идея о том, что он может поранить себя, или получить травму, но сейчас он был рад этой машине, которую его отец купил всего пару недель назад, когда понял, что ему не помешает иметь машину, в которой он смог бы перевозить инвалидную коляску, если потребуется. Не то чтобы Чонджэ напрямую признался в этом, но его улыбка, когда Тэ спросил его, почему он выбрал именно эту машину, говорила сама за себя. Сегодня быстрая, и мощная машина была как раз тем, что им было нужно, и как только Кайи выехал на полупустую трассу, они поняли, что его отец сделал правильный выбор, купив эту машину. — Отлично, — прошептал Кайи рядом с ним, и Тэ понял, что тот пытался отвлечь его, но его уловка не сработала. Тэ не мог перестать думать о своей паре, мужчине, которого он любил, и который только недавно вернулся в его жизнь, и которого он мог снова потерять. Он думал об отце Ханыля, который только сейчас познакомился со своим сыном, и уже полюбил его. Сама мысль о том, что Ханель, которого он никогда не считал угрозой, может навредить Чонгуку и их семье, никак не укладывалась у него в голове. — Я не могу в это поверить, — сказал Юнги позади него, и Тэ оглянулся через плечо, посмотрев на своего друга. — Во что? — спросил Тэ. — Что мы собираемся поймать этого мудака? Юнги покачал головой. — Нет. Я говорю об аппе и Джиёне. Что это вообще такое было? — Тебя, действительно, сейчас это волнует? — спросил Тэ. — Я пытаюсь не думать о другом, иначе я сойду с ума, — сказал Юнги и зевнул. — Я… мы только что подружились, понимаешь? Это просто какое-то безумие… — Не надо, — резко прервал его Тэ. — Не говори этого. Не думай об этом. Мы вернем его. Мы должны это сделать. — Тэ, — сказал Юнги. — У него есть преимущество, а у нас… — У нас гораздо более быстрая машина, — сказал Кайи. — У Ханеля хорошая машина, но она старше этой, и не такая быстрая. У нас есть хороший шанс успеть вовремя. — Гэ, — сказал Юнги, наклоняясь вперед. — Мы должны быть реалистами… — К черту реалистов, — резко ответил Тэ. — Я не могу снова его потерять! — Тэ, — Юнги попытался его успокоить. — Мы сделаем все, что в наших силах. У нас есть хорошие шансы, но… — Замолчи, — прошептал Тэ, потирая лицо. — Не говори ничего. Юнги откинулся назад и кивнул. — Хорошо, — сказал он. — Я хочу верить, что у нас все получится. Я хочу узнать его поближе. А еще выпить с ним, и выпытать у него какие-нибудь темные секреты о Кайи. — Эй! — сказал Кайи, кинув короткий взгляд в зеркало, и увидев ухмылку на лице Юнги. — Ты такой злой котенок. — Это не то, что ты сказал, когда мы… — усмехнулся Юнги, пошевелив бровями. — О, боже, — простонал Тэ. — Неужели мы с Гуки тоже себя так ведем? — Ты даже понятия не имеешь, — рассмеялся Юнги, но звук смеха тут же показался ему неправильным, он быстро замолчал, и в машине повисла тяжелая тишина. — Ты… мы вернем его, Тэ. — Несколько минут назад ты не был так в этом уверен. — Мы должны, — прошептал Юнги, глядя в окно. — Мы должны его вернуть. Тэ только кивнул, и уставился в окно, наблюдая за пролетающим мимо них пейзажем. Кайи ехал так быстро, как только было возможно. Сама мысль о том, что он больше никогда не увидит Чонгука, напоминала о себе постоянной тошнотворной болью. Он словно пребывал в агонии, и его грудь сжимал железный кулак, выдавливая из него все жизненные силы. Он боялся того, на что был способен Ханель, особенно учитывая то, что он уже однажды пытался убить Чонгука. Попытается ли он снова причинить боль его паре, будет ли он пытать его жестокими словами, или изобьет, и будет унижать беззащитного альфу инвалида до тех пор, пока тот сам не пожелает побыстрее умереть, чтобы избавиться от боли. Всего несколько недель назад он и подумать не мог, что когда-либо снова увидит Чонгука. После того, как он вернулся из Пусана несколько месяцев назад, после того, что все считали лишь трагической случайностью, которая случилась с его безрассудной парой, он думал, что страница его жизни, вмещающая в себя Чонгука, наконец-то перевернута. Пока он не появился в его кафе, и увидел там его самого и Ханыля, как потом рассказал ему Юнги. Он просто сидел и наблюдал за омегой, в которого он когда-то был влюблен, и за мальчиком, с так похожим на его собственное, лицом, о котором, как Тэ теперь понимал, он ничего в то время не знал. Что почувствовал Чонгук, когда впервые увидел Тэ с Ханылем? Сразу ли он понял, что маленький мальчик с большими черными глазами и милой кроличьей улыбкой, был его собственным сыном? Были ли у него сомнения, что у Тэ мог быть ребенок от кого-то другого? От его новой пары? Или он сразу понял, ни секунды не сомневаясь, что это его ребенок, его и Тэ. Тэ мог только представить ту боль, которую, должно быть, испытывал Чонгук, исключенный из жизни Ханыля только из-за того, что кто-то нагло вмешался в их жизнь. И теперь этот человек пытался навсегда вычеркнуть его из жизни его сына. Тэ до крови прикусил губу, пытаясь этой болью отвлечься от боли в сердце и душе. Если Ханель преуспеет, его маленький зайчонок будет знать своего Чонгуки-аппу всего несколько недель. Он был всего лишь маленьким мальчиком, такого же возраста, что и Тэ, когда пьяный водитель отнял Кима Исыля у него и его отца, и он знал, что такое потерять родителя в таком возрасте. У него были фотографии его великолепного отца омеги, с которым многие люди его сравнивали. Слишком высокий для омеги, с безупречной, медовой кожей, и уникальной квадратной улыбкой, с большими, с любопытством глядящими на мир глазами, и лицом ангела, который по команде мог превратиться в демона, эта их двойственность очаровывала всех, кому приходилось с ними сталкиваться. Тэ поступали предложения стать моделью еще с подросткового возраста, и сначала его отец, а потом и он сам, всегда от них отказывались. Он не был Исылем, и он много раз слышал от отца истории о том, что Исыль не раз проклинал тот день, когда он решил покинуть ферму своих родителей, чтобы впоследствии стать легендарным любимцем Кореи. Единственное, что по словам Исыля, он выиграл от этого решения, как было задокументировано в бесчисленных интервью и рассказах Чонджэ, так это встречу с молодым режиссером на одной из вечеринок, когда он сразу понял, что встретил своего суженого. Который был добрым и обаятельным, умным и нежным альфой, тем, с кем Исыль, который всегда хотел быть независимым, теперь хотел провести всю свою жизнь. Он и представить не мог, что его жизнь будет такой короткой, и что Тэ, его медвежонок, однажды проснется, а Исыля не будет рядом, чтобы спеть ему песню. Песню о лаванде, и о короле и королеве, нашедших друг друга. Песню, которая вернулась в его жизнь, когда он однажды нашел эту книгу, и стал напевать ее Ханылю, таким образом возвращая память о своем омега отце в жизнь его маленького сына. Но он хотел, чтобы у Ханыля было больше воспоминаний о Чонгуке, чем у него самого сохранилось об Исыле. Он помнил только теплый голос Исыля, его мягкие и нежные руки, и то, как он пах лавандой и ванилью. Он помнил песню и сказку. Он помнил, как его отцы смотрели друг на друга. В их глазах была любовь. Ничего, кроме любви. Но Ханыль заслуживал большего, чем только память о человеке, который так недолго с ним пробыл. Он заслужил больше воспоминаний со своим Чонгуки-аппа. Заслужил прогулки в парке с кормлением утят, заслужил возможность готовить вместе завтраки. Чтобы Чонгук был рядом, когда он пойдет в школу, закончит ее, и впервые влюбится. Ханыль заслужил, чтобы его альфа отец был рядом с ним всю его жизнь. И Тэ тоже это заслужил. Он заслужил, чтобы рядом с ним была его пара. Его судьба. Его сердце. Он заслужил просыпаться с улыбкой и никогда больше — в слезах. Он заслужил чувствовать себя полноценной личностью, а не опустошенной оболочкой. Он заслужил… Он заслужил, быть любимым. И он заслужил право любить. Так же, как и Чонгук. Его красивый, очаровательный зайка. Бывший всем в его жизни. — Нам нужно сделать остановку, — сказал Кайи, вырывая его из раздумий. — Нет, продолжай вести, — сказал он. — Тэ, машин на дороге становится все больше. Давай сейчас быстро остановимся и заправимся, возьмем что-нибудь поесть и попить с собой, и поедем дальше, — сказал Кайи, указывая подбородком на шоссе перед ними, где словно из ниоткуда возникла пробка. Тэ застонал. — Мы можем остановиться вон там, вряд ли мы тогда потеряем много времени. Тэ кивнул. — Ты прав, если мы поторопимся, мы сможем быстро снова отправиться в путь. Кайи остановил машину на заправке, и вышел, чтобы залить бензин в бак, а Тэ повернулся, и обнаружил, что Юнги заснул. Солнце уже клонилось к закату, и Тэ улыбнулся, посмотрев на его спокойное лицо, решив его не будить. Кайи зашел внутрь, чтобы заплатить за бензин, и вскоре вернулся с пакетом, снова садясь в машину. — Хочешь, я поведу? — спросил Тэ, но Кайи покачал головой. — Я пока не чувствую усталости, — ответил он. — Могу и дальше вести. — Хорошо, — сказал Тэ, забирая пакет у альфы, и заглянув внутрь, обнаружил там несколько бутылок с изотоническими напитками и энергетические батончики, а также пакет чипсов и несколько шоколадок. — Ты мог бы сделать карьеру, так быстро делая покупки, — усмехнулся Тэ. — Я просто взял первое, что попалось мне под руку, — сказал Кайи, снова выезжая на трассу, а Тэ тем временем вытащил свой телефон, где его ожидали несколько сообщений от отца, явно сходящего с ума от беспокойства. Он быстро ответил ему, что с ними все в порядке, и они все еще в пути. — Спасибо, — сказал Тэ, убирая телефон. — Спасибо, что ты с нами, и что остаешься другом Гуки. Кайи лишь мельком взглянул на него. — Он мой лучший друг, — сказал он. — Так же как ты, и котенок. Тэ улыбнулся, услышав это прозвище. — Он действительно похож на кота, — сказал он. — Как вы вообще познакомились? — В клубе, — ответил Кайи. — К нему прицепился какой-то альфа, который думал, что он мечта любого омеги, а я немного надрал ему задницу, а потом мы вместе сбежали, и мы… да… я не знал, что он твой друг. — Мой брат, — прошептал Тэ. — Как это произошло? Вы ведь на самом деле не родственники? Тэ отрицательно покачал головой, но сказал: — Он мой брат во всех смыслах этого слова. Мы знакомы всего восемь лет, но с самого первого дня мы просто… мы были будто две половинки пазла. Папа увидел его в первый раз, и сразу практически усыновил. Юнги — самый лучший друг, о котором я только мог мечтать. Кайи кивнул. — Если ты обидишь его, ты не жилец, — сказал Тэ. — Пожалуйста, отнесись к нему с добром. Он… заслужил быть счастливым и любимым. Альфа снова кивнул. — Я видел шрамы, — прошептал он. — Я… не знаю, что с ним случилось, но я… я понимаю, что он прошел через какое-то дерьмо. Тэ открыл было рот, чтобы сказать то, что не ему нужно было рассказывать, но остановился, когда услышал мурлыкающий голос с заднего сиденья: — Они меня отдали. Кайи снова быстро глянул в зеркало, увидев, что омега на заднем сиденье проснулся, и смотрит в окно. — Что значит, тебя отдали? — спросил он. — Кайи… — Тэ попытался остановить его вопросы, но Юнги ответил: — Моя семья, — а затем вздохнув, добавил: — У тебя есть что-нибудь выпить? Тэ сунул руку в пакет, передавая ему одну из бутылок, и Юнги сразу сделал большой глоток оранжевой жидкости. — Отлично, — сказал он, глядя на бутылку. — Ты ведь не знаешь мою фамилию, Гэ? Кайи покачал головой. — Меня зовут Мин Юнги, — сказал Юнги. — Я из Тэгу. Альфа какое-то время молчал. — Мин? — повторил он. — Как… — Из семьи Мин, да, — подтвердил Юнги. — Я младший сын. Кайи судорожно вздохнул. — И нет, я не преступник, — продолжил омега. — Думаю, ты слышал немало историй о моей семье. Мой отец… я единственный омега мужского пола за последние пять поколений. Единственный омега, потому что мой отец всегда производил только альфа-сыновей. Моя мать умерла при родах. — он закатил глаза, глядя в окно. — Он решил, что я совершенно ему бесполезен. Всего лишь слабый омега. Кайи снова посмотрел в зеркало, заметив, что Юнги все еще упорно смотрит только в окно. — Когда я был ребенком, я хотел быть похожим на своих старших братьев, но они не хотели, чтобы рядом с ними был бесполезный омега, — продолжил он. — Я проводил много времени на кухне со своей бабушкой, именно так я научился сначала готовить, а потом и печь. Бабушка всегда хвалила меня за то, как я хорошо готовлю, но мои братья только издевались надо мной. Что еще можно было ожидать от омеги, кроме торчания на кухне? Я был невысоким, и до сих пор им остаюсь. А они постоянно… — он снова вздохнул. — Они постоянно смеялись надо мной. То я был для них слишком смазливый, то недостаточно красивый. Слишком мелкий, слишком дерзкий, слишком глупый, ни на что не годный, кроме… — Юнги, — прошептал Тэ, услышав все возрастающее волнение в голосе своего лучшего друга. — Позволь мне рассказать, — проговорил Юнги. — Он должен знать, если мы… он должен знать, и тогда он сможет принять решение. Тэ кивнул, обеспокоенно глядя на Кайи, и понимая, что Юнги прав. Если им с Кайи действительно было суждено быть вместе, то Кайи должен был узнать об этом до того, как они начнут узнавать друг друга лучше, не говоря уже о том, чтобы решить, стоит ли им и дальше развивать их отношения. — Потом моя бабушка умерла, она была очень старой, — продолжил Юнги. — Мне тогда исполнилось только тринадцать лет. Тэ снова оглянулся через плечо, подумывая о том, чтобы перебраться на заднее сиденье, чтобы обнять своего друга, но он понимал, что Юнги вряд ли захочет показывать свою слабость, только не перед Кайи. Он уже слышал эту историю однажды, когда у Юнги случилось недопонимание с каким-то жестоким альфой, и он попросил Тэ позвонить его отцу, потому что хотел рассказать свою историю им обоим. Они тогда провели ночь на кровати Чонджэ, все втроем, тесно прижавшись друг к другу, давая Юнги все тепло, которым они могли с ним поделиться, и обнюхивая его, пока он не стал пахнуть, как Кимы. А не Мин. Никогда больше он не хотел пахнуть, как Мин. — Я был еще ребенком, но моему отцу было все равно, когда один из его… деловых друзей сказал, что я выгляжу весьма трахательным, — сказал Юнги, его голос теперь звучал невыразительно и монотонно. Тэ знал, что он просто подавляет свои эмоции, вспоминая о том, что тогда произошло. — Мой отец сказал ему, что тот может делать со мной все, что захочет. Я был так напуган этим. А потом отец сказал ему, что он также может укусить меня, если захочет. Ему нужно было только следить за тем, чтобы я тоже не укусил его, чтобы наша связь не была завершена, и исчезла в течение нескольких недель, — сказал он, и Тэ заметил, как побелели костяшки пальцев Кайи, когда он изо всей силы сжал руль. — Он… изнасиловал меня, и укусил. — Юнги коснулся своего левого плеча, где, как Тэ и Кайи знали, у него были шрамы. — Мне понадобилось два месяца, проведенных в лихорадке и постоянной боли, чтобы мое тело отвергло эту связь. И я был готов быть отданным снова. И снова. И снова. Они пичкали меня противозачаточными таблетками, и еще какими-то наркотиками, чтобы я случайно не забеременел, и не сопротивлялся. И всякий раз, когда кому-то из деловых друзей отца нужно было развлечение с омегой, я был игрушкой, которую можно было им дать. Это продолжалось до тех пор, пока я достаточно не повзрослел для того, чтобы уйти из семьи. Я отправился в Сеул, и поступил в кулинарную школу, где и встретил Тэ, — сказал он, вытирая непрошеные слезы. — Теперь я свободен, но у меня на всю жизнь осталось напоминание о том, что из меня сделали. Мне потребовались годы, чтобы понять то… чему папа и Тэ меня научили, что я достоин гораздо большего, и мои шрамы ничего не значат. — Котенок, — прошептал Кайи. — Ты достоин большего. Шрамы — это только свидетельство твоей силы. Что ты пережил это все… но, пожалуйста, скажи мне, что он мертв. Потому что, если это не так, сразу же после того, как мы вернем ДжейКея, мы поедем в Тэгу, и убьем этого ублюдка. Юнги посмотрел в зеркало, и увидел слезы на глазах у альфы. — Он мертв, — только сказал он. — Сгорел дотла. Кайи кивнул. — Туда ему и дорога. — Мои братья в тюрьме, — добавил Юнги. — Я ни с кем из них не контактирую, и не собираюсь. Но я Мин. — Нет, ты не Мин, — сказал Кайи, заставив Юнги удивленно приподнять брови. — Ты великолепный, успешный владелец бизнеса, и насколько я понимаю, Чонджэ-ним называет тебя своим сыном, а Тэхён — братом. Ты — Ким, — продолжил он, а затем добавил: — Пока. Юнги шокировано уставился в зеркало, глядя на альфу, который снова обратил все свое внимание на дорогу, в то время как Тэ с улыбкой смотрел на Кайи со своего места. Он надеялся, что Кайи не скажет ничего такого, что причинит Юнги еще больше боли, но не смел даже надеяться на то, на что альфа только что намекнул. Он почувствовал, как запах омеги, сидящего позади него, немного изменился. — Пусан, — внезапно произнес Кайи, и оба омеги посмотрели на дорожный знак, мимо которого они как раз проезжали. — Мы почти приехали. Тэ кивнул. Почти приехали. *~*~*~*~*~*~*~*~* Взвизгнув тормозами Ханель остановил машину на стоянке недалеко от того места, которое было его целью. Он был раздражен тем, что дорога сюда заняла гораздо больше времени, чем он ожидал, но дождь и большое количество машин на трассе, заметно замедлили его прибытие. Он обошел машину и открыл заднюю дверь, посмотрев на неподвижное тело, свернувшееся на заднем сиденье. Он чуть не рассмеялся. Как смешно было бы, если бы этот чертов Чон Чонгук просто умер на заднем сиденье его машины. Но это было бы не так забавно. — Вылезай, — прорычал он, и тело немного пошевелилось. — Я сказал… вылезай из машины. Чонгук немного приподнял голову, хмуро глядя на него. На его лице застыло что-то среднее между выражением гнева и страха, что трудно было понять, из-за скотча, которым Ханель заклеил ему рот, чтобы он не раздражал его своей непрерывной болтовней о своей паре и сыне, и о том, что Ханель просто не мог сделать то, что он собирался сделать. На мгновение ему показалось, что Чонгук закатил глаза. Он осмелился насмехаться над ним. — Я сказал, вылезай, черт возьми. Чонгук пробормотал что-то неразборчивое в кляп, и Ханель схватил его за воротник футболки, вытаскивая из машины, пока младший альфа не рухнул на каменистую землю как тряпичная кукла. Его руки тоже были связаны скотчем за спиной, а ноги были бесполезными. — Ты такой неудачник, — рассмеялся Ханель, вздергивая Чонгука на колени. — Ты просто отнимаешь у других людей кислород. Чонгук уставился на него, снова пробормотав что-то в кляп, вероятно проклятия или мольбы. Хотя скорее всего, проклятия, если судить по его взгляду. Он прищурившись смотрел своими обычно большими глазами на человека, который совсем недавно был его другом. Как мог его мир так измениться за такой короткий промежуток времени? Всю поездку Чонгук пролежал на заднем сиденье, раздумывая о происходящем. Одна часть его молилась за свою жизнь. Чтобы он смог пережить эту ночь, что Тэ сможет найти подсказку, оставленную им в письме, которое Ханель заставил его написать. И что он каким-то образом выберется из всего этого без дополнительных, еще худших повреждений. Но была и другая его часть, которая не могла перестать думать о Тэ и Ханыле. Его маленький зайчонок спрятался в шкафу, и он сказал ему не издавать ни звука, и когда Ханель заставил его покинуть квартиру, прижав нож к боку, он все еще прятался. Он смог убедить Ханеля, что мальчик все еще был в детском саду, и был очень рад, что другой альфа не видел, как они вместе возвращались домой. Но что, если Тэ вернулся домой слишком поздно, или вообще еще не вернулся? Что, если Ханыль все еще прячется? Испуганный? Что, если в шкафу недостаточно воздуха для дыхания? Что, если в доме что-то случится, и он будет совсем один? Он так боялся, что его маленький сын пострадает от всего этого. Он хотел увидеть, как тот вырастет прекрасным альфой, воспитанным его идеальным отцом омегой, и возможно, теперь и им самим. Чонгук очень гордился своим маленьким Хан-а, и хотел каждый день показывать ему свою гордость. Его спина и ноги болели сильнее, чем когда-либо за последние недели, только из-за того, что он лежал в неудобном положении на заднем сиденье машины, но сильнее всего болело его сердце из-за страха за близких ему людей. Он взглянул на человека, возвышающегося над ним, этого незнакомца с лицом друга, который смотрел на него сверху вниз с отвращением на лице, и с ненавистью в глазах. И все же он не понимал, почему. Учитывая то, что Тэ сам по себе был великолепным мужчиной, совершенством, которое он никогда даже не мечтал найти в омеге; неужели то, что он отверг притязания Ханеля, который вроде бы даже никогда особо и не приближался к нему, только говорил с ним пару раз; неужели это было достаточной причиной, чтобы попытаться разрушить их связь, а также его здоровье и жизнь? — Боже, ты только посмотри на себя, — проговорил Ханель. — Ты ни на что не годишься. Даже стоять не можешь, да? Ханель рассмеялся над ним, заметив, что Чонгук продолжает сверлить его взглядом, словно не веря его словам. Но в конце концов, это ведь он столкнул его со скалы, и стал причиной его сломанной спины. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — продолжил Ханель. — Наш маленький суперактивный ДжейКей — теперь калека, — засмеялся он. — Может мне просто нужно сделать так, чтобы ты превратился в полнейший овощ. Это было бы так весело. Ты лежал бы в своей кровати, и смотрел, как мир живет своей жизнью вокруг тебя, и не имел бы возможности даже пошевелить пальцем? Запертый в тюрьме своего собственного разума? Чонгук почувствовал, как по его позвоночнику пробежала неприятная дрожь. Нет. Пожалуйста, не надо. — Нет, — усмехнулся Ханель. — Будет лучше, если ты просто уйдешь. И тогда твой маленький Тэтэ будет таким грустным, и ему понадобится настоящий альфа, чтобы позаботиться о нем. Чонгук покачал головой, изо всех сил стараясь закричать сквозь кляп. — Прекрати это дерьмо, — сказал Ханель, снова хватая Чонгука за воротник, и рванув его вверх, поднял на ноги, прижимая к машине. — Я все равно не сниму с тебя кляп, не хочу слышать твое нытье. Ханель посмотрел через плечо Чонгука, и младший альфа, не удержавшись, проследил за его взглядом, и замер, только сейчас поняв, куда они приехали. Обрыв. Это был тот самый обрыв, с которого он спрыгнул. Упал. Был столкнут. Он знал, что Ханель хотел привезти его сюда, но он надеялся, что тот не сразу приедет к обрыву, что у него будет возможность потянуть время. Но он заткнул ему рот, и они были прямо на месте, и все его шансы на спасение испарились. Прислонившись спиной к машине, он краем глаза наблюдал, как Ханель обошел машину, оставив его стоять на месте, и услышал, как тот открыл багажник, доставая оттуда что-то металлическое. Инвалидную коляску. Он додумался взять с собой инвалидную коляску. Вопреки всякой логике, подсознательно понимая, что далеко ему не уйти, он сделал первый робкий шаг, как учил его Хоби. Милый Хоби, с его бесконечным терпением и ободряющей улыбкой, который хотел работать с ним, поддерживал его, и давал ему шанс на будущее. Слезы снова потекли по его лицу, когда он сделал второй шаг, все его тело задрожало, а потом он упал, его ноги не были достаточно сильны, чтобы поддерживать его тело. У него все болело, и он снова оказался на земле, его руки все еще были связаны за спиной, и он был не в состоянии смягчить ими свое падение. Он застонал, и почувствовал, как горят его щеки, когда услышал смех позади себя. — Черт, ты намного тупее, чем я думал, — рассмеялся Ханель, его голос больше не был похож на его обычный голос. — Поднимайся, придурок, — сказал он, снова дергая Чонгука за футболку, и мгновение спустя он очутился в инвалидной коляске, его верном товарище, который теперь предавал его. Не желая облегчать Ханелю задачу, он покачнулся, чуть не опрокидывая коляску, но тот слишком крепко держал ее за ручки, а потом начал толкать ее вперед. — Знаешь, — начал Ханель. — Ты мне очень нравился. Ты был таким милым парнем, таким невинным, со своими глазами глупого Бэмби. Но черт, тобой было так легко управлять. Если бы чертов Ван не был постоянно рядом с тобой, я бы гораздо быстрее добрался до тебя. Но мне было так весело, когда ты нашел свою пару, нашего милого Тэхёна. Я хотел его, понимаешь? Я очень хотел трахать его до тех пор, пока он не стал бы кричать мое имя, позабыв о тебе. Бьюсь об заклад, он издает такие сладкие звуки, когда трахаешь его, как полагается, но… откуда тебе знать, как это делать. Держу пари, ты даже это больше не можешь делать. Бедный Тэхён, привязанный к чему-то вроде тебя. — он усмехнулся, толкая коляску вверх по тропинке, ведущей к вершине скалы, где в это время года уже не было никаких туристов. Море по вечерам было слишком холодным, погода непредсказуемой, а ветер — по-зимнему зябким. — Я собираюсь так хорошо оттрахать твою маленькую шлюшку, чтобы он, наконец, узнал, каково это быть с настоящим альфой. Я покажу ему его место, и он перестанет работать в этом дурацком маленьком кафе. Ему никогда больше не придется работать, когда я начну накачивать его моим семенем. Вашему мелкому ублюдку, конечно, придется уйти. Думаю, автомобильная авария будет очень кстати. Представляешь, как я буду вытирать слезы Тэхёна. Сначала его драгоценная пара, а потом внебрачный ребенок, — засмеялся он. К этому времени они уже достигли первого уровня утеса, откуда были разрешены прыжки, откуда он, и остальные прыгали в тот день… до того, как… Чонгук глубоко вздохнул, мысль о том, что Ханель может навредить его сыну, когда уберет его с дороги, придала ему сил, и он резким движением сместил свое тело на одну сторону, в результате чего инвалидная коляска опрокинулась, заставив Ханеля выругаться. — Чертово отродье, — прошипел альфа, потянув Чонгука за волосы, и при этом вырвав у него прядь волос, пока тащил его за собой дальше по тропинке. Чонгук попытался вывернуться, но без помощи рук это было практически невозможно. Он хрипел и стонал, пытаясь кричать сквозь кляп, и изо всех сил упираясь ногами в песок, он боролся с Ханелем всеми доступными ему способами, но безрезультатно. Он заходился в рыданиях от страха и злости, и по его лицу свободно текли слезы, когда Ханель, наконец, толкнул его на землю, все его тело затряслось от боли и осознания того, что он совсем скоро умрет, что во второй раз ему не посчастливится пережить такое падение. Ханель ударил его ногой по почке, от чего он на мгновение потерял сознание от невыносимой боли. А затем он снова вздернул его на колени, и, к его удивлению, присев перед ним на корточки, сорвал с него скотч. — Ханель… — тут же хрипло прошептал Чонгук, у него пересохло во рту. — Пожалуйста… — Заткнись, — выдохнул Ханель ему в лицо. — Ты такой неудачник, ты знаешь это, ДжейКей? — Ханель, умоляю тебя, пожалуйста, — проговорил Чонгук, всхлипывая. — Я просто хочу жить, никто об этом не узнает. Я клянусь… — Я сказал, заткнись, — прошипел Ханель. — Почему ты просто не мог держаться от него подальше, а? Почему ты не мог просто смириться с тем, что я сломал тебя и твою маленькую шлюху? Все равно ведь ему были нужны только твои деньги. По какой еще причине кто-то вроде него проводил бы с тобой время? Ты даже не настоящий альфа. Ты ничто. Ничтожество! — Нет, все не так, — сказал Чонгук, понимая, что все это бесполезно. — Он любит меня, Ханель. Мы любим друг друга. Пожалуйста, Ханель, Тэ и я, мы просто хотим быть вместе. Пожалуйста. Никто не узнает о том, что случилось сегодня ночью. — Боже, какой позор, — сказал Ханель, снова вставая, и глядя на него сверху вниз. — Ты даже не можешь говорить, как настоящий мужчина. Чонгук покачал головой, не в силах больше ни о чем думать. Это могло случиться в любой момент. В любой момент Ханель мог поднять его и толкнуть, или затащить в какой-нибудь угол и ударить, сделать что-то, чтобы закончить то, что он начал той ночью несколько месяцев назад. Чонгук слышал шум моря позади себя, звук сердитых волн, разбивающихся о скалы. Зовущих его по имени. Приглашающих в свои холодные объятия. Он не хотел этого. Он не хотел этого и несколько месяцев назад, когда решил сказать своим друзьям, что он струсил, и не хочет рисковать своей жизнью, когда он только что решил отправиться на поиски своей пары, и попытаться исправить то, что было сломано между ними. Он хотел найти Тэ, хотел поговорить с ним, и узнать, действительно ли он только притворялся, что любит его. Той ночью он решил, что хочет жить, а не рисковать своей жизнью. Сегодня ночью он тоже хотел жить, чтобы снова обнять Тэ и Ханыля, и сказать им, как сильно он их любит. Всего несколько слов, сказанные своей паре, это было все, чего он хотел. Может быть, ему удастся убедить Ханеля, чтобы он мог хотя бы попрощаться с Тэ… Но тут Ханель заговорил, и произнес слова, которые Чонгук никак не ожидал услышать от своего бывшего друга, и сильно нахмурился, услышав их. — Никогда не думал, что все так закончится, братишка.