Падение / Falling

Кайи очень мягко остановил машину на парковке, без резкого скрежета тормозов, и излишней драматичности, как в фильмах, в которых он снимался, и смотрел. Тэ удивленно посмотрел на него, но сразу понял, что Кайи не хотел объявлять об их прибытии, и заранее выключил фары. Взгляд Тэ был прикован к другой машине, единственной, кроме них самих, припаркованной здесь. И даже не будучи стопроцентно уверенным в этом, у него засосало под ложечкой, заставляя его почувствовать тошноту, а его сердце забилось сильнее, и громче, чем раньше. Пока Кайи глушил мотор, Тэ все еще не сводил глаз с другой машины. Он заметил, что одна из задних дверей машины была открыта. — Это она? — прошептал он, почувствовав руку Юнги на своем плече. Кайи, стоявший рядом с ним, кивнул, и Тэ заметил это движение краем глаза. — Да, это машина Ханеля, — прошептал он, пытаясь соблюдать тишину то ли из-за нервозности, то ли из-за того, что они не были уверены, где находятся Ханель и Чонгук, и не желая выдавать себя. Хорошо, что они не приехали на его Ауди, или на машине Тэ, потому что Ханель, вероятно, мог узнать их машины. Если он все еще где-то рядом, и посмотрел бы на парковку, он бы не сразу понял, что это они. Тэ отвел глаза от машины, и с открытым ртом уставился на кое-что другое. Скала. Огромная, массивная скала, возвышающаяся над морем, покрытая камнем, мхом, деревьями и кустарником. Тэ вполне мог представить, как красиво это место должно быть на закате или восходе солнца. Даже романтично. Но для него это место не было символом тоски по далеким и недосягаемым местам. Для него это было символом разрушения и боли. Угрозой его и Чонгука счастью, оружием, которое было использовано против них, чтобы причинить им невыносимую боль, потерю и горе. Тэ плотно сжал губы. Нет. Он не допустит этого. Однажды он уже позволил Ханелю забрать у него Чонгука. Доверился не тому человеку, недостаточно сильно боролся за свое счастье. Сдался и убежал, поджав хвост, спрятался и отстранился от человека, который был всем в его жизни. Его альфа. Его пара. Его Чонгук. Все еще глядя на скалу, он ощутил ледяной холод. Она была такой высокой, намного выше, чем он представлял себе в тех кошмарах, которые он скрывал от Чонгука. Кошмарах, в которых он видел кричащего Чонгука, падающего во тьму, навстречу смерти. Он всегда, сколько себя помнил, боялся высоты. Даже от простого поднятия по лестнице, у него выступали капли липкого пота, а взобраться на эту скалу, даже если просто идти вверх по тропинке, казалось до тошноты невозможным. Но не сегодня. Он уже потерял слишком много времени. Они не могли позволить себе опоздать, просто не могли. Он вышел из машины, и не раздумывая, побежал вперед, притормозив только, когда услышал шаги рядом с собой. — Куда ты так бежишь? — спросил у него Кайи, а Юнги следовал за ним на шаг позади. — Ты серьезно думаешь, что мы отпустим тебя одного? — спросил Юнги. — Вы только спугнете его, — сказал Тэ. — Я пойду один, и может быть, смогу… не знаю. — Мы провели столько времени в машине, нам следовало придумать какой-нибудь план, — сказал Юнги, тяжело вздохнув. — Идем. Тэ уставился на него. — Идем! — прошипел Юнги громче. — Мы и так уже потеряли слишком много времени. Идем! Тэ лишь коротко кивнул и снова побежал вперед. — Тэ? — позвал его Юнги, и Тэ обернулся к нему. Двое друзей, братья, связанные между собой теснее, чем любое кровное родство могло их связать, посмотрели друг другу в глаза, видя в них страх и отчаяние. — Я люблю тебя. Тэ кивнул с легкой улыбкой на губах, повернулся и помчался дальше в темноту. — Ты должен сказать это в ответ, — прошептал Юнги. — Почему ты не ответил? Кайи посмотрел вслед Тэ, сам чувствуя напряжение и прилив адреналина во всем теле. Он заметил, что Юнги переминается с ноги на ногу, пока ветер играл с его волосами, которые отросли уже почти до плеч, а бледная кожа лица делала его почти прозрачным, еще более красивым в лунном свете. Кусая губы, омега смотрел туда, где его лучший друг исчез в неизвестности ночной тьмы. Альфа потянулся к нему, взяв руку Юнги в свою, а тот внимательно посмотрел на их руки, а потом прямо в глаза альфе. — Он успеет, — попытался успокоить его Кайи, не в силах скрыть дрожь в голосе. Юнги кивнул. — Успеет, — прошептал он, и пошел за Тэ, все еще держа Кайи за руку, и ведя его за собой. — Но не без нас. *~*~*~*~*~*~*~*~* Тэ бежал быстрее, чем когда-либо прежде в своей жизни. Он не любил заниматься спортом, и наличие весьма активного ребенка помогало ему поддерживать себя в форме, по крайней мере, так он думал до сих пор. Теперь же, когда у него начало жечь в боках, и он тяжело дышал, он поклялся, что будет чаще ходить в тренажерный зал, и будет бегать по утрам вместе со своим отцом. На середине пути, ему пришлось на мгновение остановиться, чтобы отдышаться, он наклонился вперед, и закрыл глаза, надеясь, что сможет приглушить боль в ногах, растирая их руками. Он должен был успеть. Он не мог опоздать. Он вернет домой отца Ханыля и свою пару, и они, наконец, смогут начать ту жизнь, которую уже начинали вместе пять лет назад. Его отец уже начал принимать Чонгука, даже если сам Чонджэ этого никогда бы не признал, но он знал это, хотя бы только судя по тому взволнованным выражению лица, с которым он встретил их, когда они привезли к нему Ханыля. Юнги уже принял Чонгука в их семью. Его всегда рассудительный и умный, самый лучший друг, которого не заботила внешность, или то, кем люди пытались притворяться, он был способен видеть то, что люди скрывали за масками, которые они носили на публике. В тот момент, когда он понял, что между Юнги и Кайи что-то есть, он понял, что Кайи не тот, кем он всегда его считал, хотя ему все же тяжело было его принять. Они будут счастливы. Их маленькая, странная семья, их друзья, возможно, они приобретут квартиру побольше, и заведут для Ханыля щенка, о котором тот просил с самого первого своего слова. Он хотел этого. Он так хотел этого. Он хотел всего. Он начал разгибаться, и замер на полпути. Он заметил, как лунный свет отразился от чего-то металлического. Нет. Этого не может быть. Тэ неуверенно подошел к этому предмету, и еле сдержал рыдание, когда его опасения подтвердились. Это была инвалидная коляска Чонгука. Она лежала на боку, и Тэ сразу же представил себе страшные сценарии того, что могло тут произойти. Он огляделся. Где был Чонгук? Где был Ханель? Даже если этот безумец уже реализовал свой план, даже если Чонгука уже поглотило море, Ханель все равно должен был быть здесь. Тэ снова огляделся. И тут он заметил, что тропинка поднимается выше на вершину скалы. Это должно быть было нижнее плато, откуда были разрешены прыжки с инструктором, а не то, куда Чонгук отправился для прыжка. Это было не то место, где Ханель пытался навсегда отнять у него пару. Ему придется подняться выше. Но как только он снова начал подниматься по тропинке, он заметил на земле еще кое-что. Что-то влажное. Он присел, и притронулся к этому месту пальцами, а потом осмотрел кончики пальцев, и снова всхлипнул. Кровь и волосы. Наверное, они дрались здесь. Чонгуку было больно и он был здесь совсем один. Он снова побежал, благодаря бога за то, что утром решил надеть кроссовки, что позволяло ему сейчас бежать практически бесшумно. Когда он миновал табличку с надписью «ВНИМАНИЕ: ПРЫГАТЬ ИЛИ НЫРЯТЬ СО СКАЛ ЗАПРЕЩЕНО», он понял, что это то самое место. Место, где все началось, и где все может закончиться сегодня ночью. Он остановился за последним поворотом тропы, прислушиваясь, и когда услышал голос, который он узнал бы, даже если бы не слышал его много лет, он отступил на полшага назад. Затем, поколебавшись мгновение, он сделал шаг вперед, потом еще один, все еще оставаясь в тени. Он увидел высокого мужчину, стоящего всего в нескольких шагах от него, его спина была единственным, что он видел в лунном свете. Перед мужчиной, который, как он был уверен, был Ханелем, стоял на коленях другой мужчина, одной рукой опираясь на землю, поддерживая свое тело, опустив голову и тяжело дыша. Тэ узнал бы его где угодно, даже в темноте. Ветер донес до него звук рыданий Чонгука и его запах, в котором явно чувствовался страх, похожий на то, что и сам Тэ чувствовал каждой клеточкой своего тела. И осознание этого разбивало ему сердце. В нем начал закипать гнев. Его красивый, сильный Чонгук, который и так уже слишком много пережил, страдает от рук этого… — Никогда не думал, что все так закончится, братишка. Глаза Чонгука расширились, и он резко поднял голову. Этого не может быть. То, что он только что услышал, не могло быть правдой. Он наверняка имел в виду что-то другое. Он наверняка имел это в виду в том же смысле, как Тэ и Юнги были братьями, как он и Кайи, связанные не кровью, а душой и сердцем. Но он и Ханель никогда не были так близки. Конечно, они были друзьями. Он доверял Ханелю, не особо задумываясь, с тех самых пор, как он присоединился к их небольшой группе друзей. Но он никогда не считал его таким же близким другом, как того же Кайи. Они были друзьями. Но не братьями. Чонгук нахмурился и посмотрел на стоящего перед ним мужчину. Он был на три года старше его. Высокий, со стильной прической и в хорошо сидящей одежде. У него был круглый нос, и глаза, которые казались большими и любопытными, глаза которые… как он раньше этого никогда не замечал? — Ты идиот, ДжейКей. Открой свои чертовы глаза. Чонгук покачал головой, все еще глядя на другого альфу. — Нет, — прошептал он. — Этого не может быть. — Нет, этого не может быть, — передразнил его Ханель. — Только посмотри на себя, папин маленький сыночек. Его гордость! Его золотой мальчик! Какой позор. Чонгук снова покачал головой. — Ничего подобного, — прошептал он. — Ханель, все не так. У него в голове пронеслись тысячи мыслей, но он все еще никак не мог осознать то, что сказал ему Ханель. — Все не так? — прорычал Ханель. — Отец был счастлив с моей матерью, ты гребаная шлюха! Он ушел от этого омеги неудачника, который произвел тебя на свет. Он хотел быть только моим отцом! Моим! А потом, он дал слабину, и снова его трахнул, и тот его подловил! Он обманул его! — Ханель сделал шаг вперед, и пнул Чонгука в живот, отчего тот упал на землю. — Эта шлюха обманом родила ему еще одного ребенка! Тебя! — Ханель рассмеялся. — И он выбрал тебя вместо меня! Чонгук схватился за живот от боли, снова качая головой. Он знал своего отца всю свою жизнь. Он все время ссорился с ним, спорил, и кричал. Любил и ненавидел его. Он годами не разговаривал с ним, только звонил иногда, чтобы передать обязательные поздравления с праздниками. Его решение работать вне семейной компании, всегда вызывало множество дискуссий и споров, из-за его нежелания идти по стопам старшего брата и занимать должность, которая обеспечила бы ему богатство и престиж, что всегда было поводом для новых стычек между двумя одинаково упрямыми альфами. Чонгук сбился со счета, сколько раз его отец называл его неудачником и разочарованием. В разговоре, состоявшемся между ними вскоре после его падения, отец заявил ему, что инвалидность была его платой за безрассудность и опрометчивый жизненный выбор. Он немедленно прекратил этот звонок, и больше не отвечал ни на один последующий звонок от своей семьи. Неужели у его отца был еще и третий сын? Ханель? Возможно ли это было? Для его отца семья всегда была очень важна. Несмотря на все его мудацкое поведение, его отец ни разу не сказал, что Чонгук больше не его сын, как могли бы сделать многие другие отцы в похожей ситуации. Что-то подсказывало ему, что его отец не отказался бы от незаконнорожденного ребенка, но что-то тут было не так. И Чонгук мог только надеяться, что он доживет до того момента, чтобы узнать, что именно здесь не так. Он не знал. — Я не знал, — прошептал Чонгук. — Что ты не знал? Что ты не заслужил быть рожденным? Не заслужил иметь омегу? Не заслужил того, чтобы выжить, черт побери? — Пожалуйста, — фальшиво передразнил его Ханель. — Ты такой нытик. Отвратительно. Ты уверен, что ты не омега? Ханель обошел Чонгука, который все еще лежал на боку на земле, и снова встал перед ним. — Я видел игрушки у тебя дома, — насмешливо заявил Ханель. — Тебе нравится играть со своей задницей, да? — он сплюнул на землю. — Омерзительно. Неудивительно, что ты не можешь удовлетворить свою маленькую шлюшку. Он слишком красив для тебя. Только настоящий альфа сможет заставить его стонать от удовольствия, заставить кончать снова и снова, только настоящий альфа… — Ты будешь моим настоящим альфой, Ханель? — раздался хриплый голос из темноты позади него. Чонгук посмотрел вверх, а Ханель удивленно обернулся. И увидел того, кто медленно вышел из тени, двигаясь плавно и грациозно, одетый в коричневые штаны и рубашку темно-розового цвета. Его красота словно освещала собой темноту вокруг. Тэ. Чонгук покачал головой. Нет. Он не мог быть здесь. Ему следовало вызвать полицию, что угодно, но только не приезжать сюда самому. С губ Чонгука сорвался всхлип, он не хотел, чтобы Тэ видел его таким. Слабым. Поверженным. Всего лишь тенью того альфы, которого он заслуживал. Его прекрасный Тэ, подвергший опасности себя самого. — Нет, — прошептал он, когда подумал о том, что Тэ придется увидеть, как он умирает. Что, если Ханель навредит и Тэ тоже? Что, если эта ночь оставит Ханыля сиротой? Их замечательного сына, их маленького зайчонка. Нет. Если он не сможет увидеть, как Ханыль растет, то хотя бы Тэ должен был оставаться рядом с их ребенком. Он хотел сказать Тэ, чтобы тот бежал прочь, оставил его здесь, спасался сам. Он кричал бы ему, что любит его, но ничто не сможет его спасти. Но слова застряли у него в горле, когда Тэ не сделал ничего, чтобы спасти его, и не убежал, чтобы спасти себя самого. А вместо этого он сделал медленный, почти соблазняющий шаг, а затем и еще один. Ни один палец на руке Тэ не дрогнул, когда он поднял руку, и прикоснулся к груди Ханеля, слишком близко вторгаясь в его личное пространство. А потом Тэ принюхался к нему. Чонгук издал горловой рык, когда увидел, как его Тэ, его пара, предавал его. Когда увидел, как Ханель смотрит на него с садистской, торжествующей улыбкой, когда он опустил голову, и тоже понюхал шею Тэ. Из груди омеги вырвалось полное возбуждения, довольное мурлыканье. Тэ, его прекрасный Тэ, любовь всей его жизни, действительно был возбужден его сумасшедшим, по всей вероятности, сводным братом, чья демонстрация доминирования была неотразима для омеги, идущего на поводу у гормонов и инстинктов, для которого чем сильнее был альфа, тем лучшую жизнь он мог бы обеспечить для него. Внутри Чонгука словно что-то умерло, когда он наблюдал за своей парой в объятиях другого мужчины, желавшего ему смерти. — Тэ… — прошептал Чонгук срывающимся голосом, борясь с ветром и начинающимся дождем, а также с болью в сердце, которая словно разрывала его на части изнутри. Тэ прижался щекой к плечу Ханеля, нежно поглаживая рукой его грудь, и мечтательно прикрыв глаза. — Малыш, — снова прошептал Чонгук. — Медвежонок, пожалуйста. Тэ приоткрыл глаза, и чуть повернув голову, посмотрел на Чонгука, а потом фыркнул. — Боже, ты так жалок, — резко сказал он. — Посмотри на себя… Он издал смешок, который Чонгук никогда не слышал от него прежде. Надменный, и не выражающий никаких эмоций, кроме отвращения. И тогда он понял. Понял, почему Тэ так себя вел. Он со своим искалеченным телом, без будущего, или того, к чему можно было стремиться, он не был достаточно сильным и способным обеспечить свою пару и их ребенка, их дом и семью. Он действительно был отвратительным, даже не будучи в состоянии удовлетворить Тэ, как тому бы этого хотелось, как и сказал Ханель. Если бы это не было так больно, выбор Тэ был бы вполне разумным. Этот выбор сделал бы Тэ сильнее, вместо того, чтобы вынуждать его заботиться о своей покалеченной паре. — Тэ, — снова прошептал он со слезами на глазах. — Я надеялся, что ты уже избавился от него, — прошептал Тэ мурлыкающим голосом, все еще прижимаясь к груди Ханеля. — Почему ты так долго возишься с ним? Ханель, казалось, задумался на мгновение, а затем одной рукой притянул Тэ еще ближе к себе, и поцеловал его темные волосы. — Этот придурок сопротивлялся. Интересно, ради чего? — засмеялся он, и Тэ присоединился к его смеху. — Да, интересно, ради чего? — согласился он, по-прежнему не сводя глаз со своей пары. — В любом случае, он ни на что не годится. Это всегда был ты… Чонгук всхлипнул, ненавидя себя за то, что показывал им свою слабость. Возможно ли было, что Ханыль все-таки был не его ребенком? Если Ханель действительно был его братом, возможно его дети могли быть похожи и на дядю, а не только на альфа отца? Неужели Тэ все-таки обманул и предал его, как его предупреждал Кайи? Что, если все это было ничем иным, как ложью? Когда он увидел свою пару в объятиях другого, это еще больше сломало его. Без Тэ, и без Ханыля у него больше не было причин, чтобы сражаться и жить. Возможно, было бы лучше, если бы Ханель просто покончил со всем этим, выставив все так, будто потерявший всякую надежду альфа покончил с собой здесь, наверху, а его пара и сводный брат не смогли его спасти, впоследствии оплакивая его, и находя утешение в объятиях друг друга. Никто не стал бы в этом сомневаться. Никто бы не узнал. Почему Ханель не мог просто убить его в квартире? Сделал бы вид, будто он принял слишком много болеутоляющего или снотворного. Почему это должно было быть так драматично? Почему он должен был узнать эту горькую правду и страдать от еще большей боли перед смертью, осознавая, что все последние месяцы были ложью, все счастье, о котором он посмел мечтать, будущее рядом с Тэ, было ничем иным, как иллюзией? Впервые с тех пор, как он снова встретил Тэ, он пожалел, что море вернуло его назад, вместо того, чтобы поглотить и удержать, как многие другие тела, которые нашли свою вечную могилу на глубине. Даже накануне, когда он получил неутешительную новость о том, что для него нет места на курсах, а также новость о том, что один из его друзей пытался убить его и почти разорвал его связь с Тэ, он ни на мгновение не усомнился, что это еще не конец. Тэ был прав, у них было время. Он бы мог пройти другие курсы, мог бы в следующем семестре начать те, которые изначально намеревался пройти для получения нужной степени, мог бы попытаться записаться в лист ожидания. Хоби сказал ему, что он все еще сможет начать у них стажировку, что это не имеет никакого отношения к курсам, что им нужна его помощь, что он им нравится, и что они хотели бы, чтобы он был в их команде. Возможно, он даже мог бы каким-то образом помогать в пекарне, выполняя посильные задания, чтобы не быть совершенно бесполезным, а если нет, то он мог бы заботиться о Ханыле, когда бы ему ни понадобилась помощь. Он заботился бы о своем маленьком зайчонке, которого он больше никогда не увидит, не услышит его веселый смех, просьбы завести щенка, и его саркастические замечания, которые были явным признаком влияния его дяди. Он никогда больше не увидит Юнги, который совсем недавно стал ему другом, с его теплотой, которую он испытывал ко всем, при этом стараясь выглядеть так, будто его ничто не заботит. Омега, с которым он мог поговорить, когда ему нужно было, чтобы его кто-то выслушал, и для которого сам он мог бы стать благодарным слушателем, если бы тому нужно было выговориться. Он не увидит Кайи, его лучшего друга и брата, который знал все его тайны и мысли, который только что снова вернулся в его жизнь. Не увидит Кима Чонджэ, который ненавидел его поначалу, но постепенно оттаял, став человеком, который был ему больше отцом, чем его собственный. Не увидит друзей и кузенов Тэ, которые были готовы принять его в свою компанию и семью. Его. Сломленного альфу. И наконец. Тэ. Его замечательный, совершенный, красивый, умный и нежный Тэ. Омега с большим сердцем, который без раздумий вмешался, и помог своему бывшему парню, когда ему негде было жить. И теперь оказалось, что это все было лишь частью плана Ханеля и Тэ, чтобы заманить его в свои сети, а потом замучить и уничтожить его с максимально возможной болью. Он не хотел, чтобы это было правдой. Он хотел жить. Но для чего? Теперь он был сам по себе. Тэ больше не был его, и, возможно, никогда им и не был. Он смотрел, как Тэ похлопал Ханеля по груди, а затем отстранился от альфы, который все еще держал его за руку. — Позволь мне, — промурлыкал Тэ. — Позволь мне просто сказать этому придурку, что он значит для меня на самом деле. Тэ посмотрел в глаза Ханеля, которые были лишь немного меньше, чем у Чонгука, и подмигнул ему. А Ханель гордо улыбнулся, наблюдая за тем как этот омега, омега Чонгука, отошел от него, подойдя к Чонгуку, который снова попытался сесть, не желая, чтобы омега видел его таким слабым и беспомощным. Когда Чонгук снова поднялся на колени, уже промокший насквозь, с каплями дождя, стекающими с его волос, Тэ подошел к нему, и присел перед ним на корточки. — Посмотри на себя, — прошипел Тэ. — Какой отвратительный кусок дерьма. Чонгук не осмеливался посмотреть на омегу, которого он все еще любил, его чувства к Тэ не могли просто так исчезнуть из-за его внезапной жестокости. Но затем Тэ прикоснулся к его подбородку, заставив его приподнять голову, чтобы посмотреть на него. И он взглянул в глаза человека, с которым хотел провести свою жизнь, связь с которым, как он думал, будет вечной. — Ты такой отвратительный и мерзкий придурок, — рассмеялся Тэ ему в лицо. — Не могу дождаться, когда я увижу, как ты наконец избавишь меня от себя. Чонгук кивнул и закрыл глаза, прикрыв лицо руками. И тут же их открыл, когда Тэ притянул его ближе и поцеловал. Медленно, с отчаянием и страстью, напомнив ему того Тэ, в которого он был влюблен. Этот поцелуй мог не значить ничего, но в тоже время значил весь мир для него. Когда Тэ отстранился от него, он ожидал, что тот продолжит издеваться над ним и дальше, может быть, поднимет его на ноги, чтобы сразу толкнуть, пока он не споткнется о край обрыва, сам с него упав. Но вместо этого Тэ прислонился к нему лбом, и еле слышно прошептал: — Если ты уйдешь, я уйду с тобой. Чонгук неверяще уставился на него, и медленно покачал головой, пока Тэ смотрел ему в глаза, его собственные глаза при этом были покрасневшими от слез, которые он еле сдерживал. Тэ кивнул, и еле заметно улыбнулся уголком губ, как он обычно делал, когда чувствовал себя неуверенно. Его красивый, умный, непредсказуемый Тэ, который понимал, что Ханель никогда не подпустит его близко к Чонгуку, если он не подыграет ему, обведя его вокруг пальца. Чонгук задышал чаще, не в силах понять, что было правдой, а что — нет. Солгал ли Тэ ему или Ханелю? Хотел ли он его или другого альфу? Что было настоящим, а что — нет? Нахмурившись, он снова посмотрел в глаза Тэ, и не увидел там ничего, кроме нежности. Это была его пара. Его Тэ. — Ты не должен… — прошептал он. — Чего ты так долго? — спросил позади него Ханель. Тэ глубоко вздохнул, облизал губы, а затем, быстро покачав головой, толкнул Чонгука так, что тот снова упал на землю. — Он даже целоваться толком не умеет, — прошипел Тэ. — Ты прав, он такой неудачник. Жду не дождусь, когда избавлюсь от этого… — сказал он, коснувшись места на плече, где находилась его брачная метка. — И него. — И твоего ублюдка, — добавил, стоящий позади него Ханель, и Чонгук, глядя на Тэ, который все еще смотрел на него, увидел, как Тэ замер, сжав губы. — Моего ублюдка, — сказал Тэ без каких-либо эмоций. — Конечно… Омега медленно повернулся лицом к альфе, который собирался уничтожить его семью. — Как, черт возьми, ты мог подумать, что я позволю тебе приблизиться к моей паре и ребенку, чтобы причинить вред кому-либо из них? — спросил он с приторной улыбкой на губах. Ханель уставился на омегу, который теперь стоял между ним и Чонгуком, не давая ему закончить то, что он запланировал. — Ты… — прорычал Ханель. — Да, кем по-твоему, я являюсь? А? — спросил Тэ, намеренно провоцируя альфу, пытаясь отвлечь его от Чонгука, и переключить его внимание на себя. — Сучкой? Шлюхой? Потаскухой? Кто я такой, придурок? Ты совсем сошел с ума, если думаешь, что тебе это сойдет с рук. — Уйди с дороги, или…? — Или что? — спросил Тэ, делая шаг к Ханелю, и угрожая ему всем своим видом. — Или ты убьешь и меня тоже? Как ты это объяснишь, а? Пара влюбленных решила вместе покончить с жизнью, а ты случайно оказался неподалеку? — Никто не знает, что я здесь, — прорычал Ханель. — О, привет, папа, — сказал Тэ, вытаскивая из кармана телефон. — Ты это слышал?... Да, здорово… О, ты все записал, … Ты самый лучший… Люблю тебя… Поцелуй Хан-а от меня… Чонгук-аппа и папа будут дома завтра утром. — он убрал телефон, заметив, что альфа с отвращением смотрит на него во все глаза, словно прожигая в нем дыры. — Я брал уроки актерского мастерства с пяти лет, придурок. Мой отец режиссер, и я учился у самых лучших. — он сделал еще один шаг к Ханелю, отходя дальше от Чонгука, но все еще заслоняя его собой. — Ты все еще думаешь, что никто не знает, что ты здесь? Что ты собираешься сделать? Убьешь Кима Чонджэ и моего маленького сына? Неужели ты такой монстр, чтобы убить четырехлетнего ребенка? — Ханель только зарычал на него в ответ. — Или ты убьешь всех, кому он даст послушать эту запись? У него много связей, тебе об этом известно? И он также знаком с Чоном Чоншиком, и я уверен, что твоему отцу ну просто очень понравится то, что ты избавился от его сына. — Он не более, чем обуза! Никто и никогда его не хотел! — крикнул Ханель прямо в лицо Тэ. — Я хочу его, — сказал Тэ, все еще оставаясь на удивление спокойным. — Я хочу его, и всегда хотел его. Только его. Он поднял руки, держа их достаточно близко от Ханеля, но не прикасался к нему. Этим жестом он словно пытался успокоить дикого зверя. — Ты мелкий… — прорычал Ханель. — Ты не сможешь спасти его. — Но, возможно, я смогу. Ханель быстро обернулся, и уставился на другого человека, которого он когда-то называл другом, но хотел быть рядом с ним только из-за его славы и статуса. Ван Кайи, который стоял прямо посреди тропы, ведущей вниз со скалы. — Или я, — произнес другой мужчина меньшего роста, выходя из-за спины Кайи. Он видел его, когда наблюдал за Чонгуком, тот тоже работал в том дерьмовом маленьком кафе. Еще один омега шлюха. — Ты собираешься убить всех нас, Ханель? — спросил Кайи ровным и спокойным голосом, так же, как ранее Тэ, пытаясь успокоить бывшего друга. — Мы ничего тебе не сделаем, если ты просто дашь нам уйти, забрав Чонгука с собой, — сказал Юнги. — Подумай об этом. — Мы не скажем ни слова. Обещаем. Просто позволь нам уйти вчетвером. Никто не узнает о том, что здесь произошло, — продолжил Кайи. — Пожалуйста, Ханель. Ведь мы когда-то были друзьями. На мгновение им показалось, что Ханель действительно обдумывал слова альфы и омеги, которые явно пришли сюда вместе с Тэ. Чонгук смотрел на своего брата и друга с того места на земле, где он находился, и видел страдание на лице Кайи, а по обычно невозмутимому лицу Юнги текли слезы, а его руки дрожали. — Пожалуйста, Ханель, — прошептал Тэ. — Если ты хочешь меня, я пойду с тобой, но, пожалуйста, пощади Чонгука и моего ребенка, они ничего тебе не сделали. Пожалуйста. Ханель снова уставился на омегу, который смотрел на него умоляющими глазами, не оставляя сомнений в честности его слов. Он был готов разорвать связь с Чонгуком, чтобы спасти его. Связь, которая была честной и настоящей. Связь, которая должна была принадлежать ему. — Ты, маленькая шлюха, — прорычал Ханель, и прыгнул на Тэ, толкнув омегу на землю, и тут же разрывая на нем рубашку, обнажая его брачную метку, которая одним своим видом словно насмехалась над ним, и оскорбляла его. — Ты должен был быть моим! Тэ округлил глаза от шока, когда понял, что пытается сделать Ханель. Это было безумие. Даже если бы он укусил его поверх уже имеющейся метки, он бы никогда не смог преодолеть уже установившуюся сильную связь с Чонгуком. Только смерть Чонгука могла разорвать эту связь. Но если бы Ханель попытался поставить ему свою метку, она была бы отвергнута его телом, разве что только он сам, добровольно связался бы с другим альфой, но это было то, чего он никогда бы не сделал. Для него существовал только Чонгук, и никто другой. Даже если однажды что-то случится с его альфой, пока он жив, на нем не будет ничьей другой метки. — Нет! — закричал он, пытаясь оттолкнуть альфу от себя, перекатываясь по земле вместе с ним, и чувствуя на себе чьи-то руки, пытающиеся оттащить его от Ханеля. Чонгук. Младший альфа подполз к нему, и тянул его к себе, отталкивая от него Ханеля, он рычал, пытаясь освободить свою пару от его безумного сводного брата, пытаясь втиснуться между ними, и наконец, когда Юнги пришел в себя после секундного замешательства, и бросился на спину Ханеля, отдергивая его голову от плеча Тэ, Чонгук смог оттащить Тэ, перекатившись вместе с ним в сторону, и не удержавшись, упав на спину, тогда как Тэ оказался лежащим на нем сверху. — Привет, — сказал он с еле заметной улыбкой, его волосы были совершенно промокшими, а на скуле образовался синяк в том месте, куда Ханель ударил его, когда запихивал на заднее сиденье машины еще в Сеуле. — Ты часто здесь бываешь? Тэ закатил глаза, слезая с Чонгука, и попытался помочь ему подняться, но когда обменявшись быстрым поцелуем, они были готовы снова повернуться к Ханелю и своим друзьям, оба услышали крик боли. Они мгновенно развернулись, и увидели, что Юнги лежит на земле с окровавленной рукой, а с губ Ханеля тоже стекает кровь. Он укусил Юнги за запястье, разорвав его плоть зубами, когда не смог скинуть с себя цепляющегося за него омегу, который пытался удержать его подальше от своего брата и его пары. Пока они смотрели на Юнги, рядом с которым уже находился Кайи, они буквально на мгновение потеряли бдительность. На слишком долгое мгновение. Ханель врезался в Чонгука всем телом, оттолкнув Тэ в сторону, как пушинку, и прежде чем Тэ понял, что происходит, оба альфы упали вниз с обрыва. — Нет! — закричал Тэ, его голос сорвался, и вместе с Кайи они тут же подбежали к краю обрыва, глядя вниз, в разъяренное море. Они увидели, что Чонгук держится за выступающий корень, болтаясь в воздухе. — Гук! — закричал Тэ прямо в бьющий его в лицо ветер и дождь, которые теперь еще больше усилились, превращаясь в шторм. Тэ лёг на живот, пытаясь дотянуться до Чонгука, который изо всех сил старался удержаться за корень. — Тэ, — прошептал он, его лицо заливал дождь, и на нем отражалась агония, которую он испытывал от страха, что его руки соскользнут, и он больше не увидит Тэ. — Я… Тэ снова потянулся к нему, но не смог дотянуться до его руки, или запястья. Он был не в силах ухватить его, чтобы вытащить наверх, он ничего не мог сделать. — Я люблю тебя, — на удивление спокойно проговорил Чонгук. — Скажи Хан-а, что… — Нет! — крикнул ему Тэ. — Ты сам ему это скажешь! Ты слышишь меня, не отпускай руки! Только не отпускай! Чонгук кивнул. — Черт, — прошептал рядом с ним Кайи. — Ханель, — сказал Юнги, опускаясь на колени рядом с Тэ с другой стороны. И только теперь Тэ заметил, что происходит внизу. Ханель не упал в море, как он сначала подумал, особо и не задумываясь о судьбе альфы, вместо этого он ухватился за левую ногу Чонгука обеими руками, из-за чего Чонгуку было гораздо труднее удержаться. — Ханель! — сказал Чонгук. — Попробуй взобраться наверх. У тебя должно получиться. Чонгук убрал правую руку с корня и протянул ее Ханелю, чтобы он мог за нее взяться. — Ты сошел с ума? — закричал Тэ, но он понимал, что это было в характере Чонгука, не позволить своему брату разбиться насмерть подобным образом. И действительно, Ханель протянул руку, и ухватил Чонгука за запястье сначала одной, а потом обеими руками, но вместо того, чтобы с помощью Чонгука попытаться подтянуться наверх, чтобы спастись, он дернул его за руку, один раз. А потом еще один. И еще один, дергая сильнее, чем предыдущие две попытки, пытаясь заставить Чонгука отпустить корень. — Ханель! — крикнул ему Чонгук. — Перестань! Нет! — Ты убьешь вас обоих! — закричал Тэ, по его лицу текли слезы, и когда Ханель посмотрел на него, он увидел, что альфа улыбается. Он именно этого и хотел. Он понимал, что не выживет, и хотел забрать Чонгука с собой в сырую могилу, которую море уготовило для них. — Нет! — снова закричал Тэ, снова пытаясь дотянуться до Чонгука, но сумел прикоснуться к его сжатой на корне руке только кончиками пальцев. Ханель снова дернул руку Чонгука, и тот зажмурился от боли, пронзившей его плечо, которое тот, вероятно, сейчас вывихнул. Он услышал дьявольский смех человека, который держал его за руку с такой же силой, с какой он сам держался за корень. Но затем глаза Ханеля внезапно расширились. Из-за льющего, как из ведра дождя, рука Чонгука стала скользкой, ему становилось все труднее удерживаться за нее, и внезапно он отпустил ее. Взмахивая руками в тщетной попытке ухватиться за воздух, и все еще глядя на Тэ широко раскрытыми глазами, он упал. Он падал, пока темное море не обняло его, чтобы больше никогда не отпустить, когда его тело ударилось об одну из подводных скал рядом с обрывом. Тэ еще какое-то мгновение смотрел на то, как тело Ханеля уносило волнами, а затем вернулся к реальности. Чонгук. Его возлюбленный все еще держался за корень одной рукой, другая рука беспомощно висела, его лицо выражало агонию, в которой он находился, и Тэ понимал, чувствуя это через их связь яснее, чем когда-либо, что Ханель причинил ему боль. Их связь. Тэ не смог удержать улыбку, когда понял, что последняя часть их связи стала на место. Что теперь они стали одним нерушимым целым, и их связь невозможно будет разорвать. У них была одна душа на два тела. Слезы потекли по его лицу еще сильнее, когда он осознал, что они с Чонгуком теперь связаны навсегда. Встряхнув головой, чтобы вернуться в реальность, он снова попытался дотянуться до руки Чонгука, и снова не смог. — Я не могу до тебя дотянуться! — закричал он. — Гук! Держись! — Нам нужно найти веревку или что-то в этом роде, — сказал рядом с ним Кайи, также пытаясь дотянуться до Чонгука, хотя его руки не были такими длинными, как у омеги. — У нас нет на это времени! — крикнул Тэ в ответ. — Гук! — Воспользуйтесь мной. Тэ и Кайи посмотрели на еще одного мужчину рядом с ними, наблюдая за тем, как Юнги стянул с себя куртку, и постарался насухо обтереть ею свои руки и ноги. — Я серьезно. Воспользуйтесь мной. Опустите меня вниз, держа за ноги. Я самый легкий, и вы сможете поднять нас вместе, каждый держась за одну из моих ног. — Юнги, — прошептал Тэ. — Твоя рука. — Забудь о руке, — сказал он, разуваясь, и снимая носки, чтобы им не пришлось держаться за что-то, что может соскользнуть с него. — Вы должны держать меня за ноги, а не за штаны. Понимаете? Кайи кивнул, и когда Юнги опустился на колени между ними, тяжело дыша, и очевидно очень боясь, он поцеловал омегу. — Просто подними меня обратно, хорошо? У меня есть на тебя планы, — неуверенно улыбнулся Юнги, и Кайи улыбнулся ему в ответ, согласно кивнув. — Я не отпущу тебя, — сказал он, обхватывая правую ногу Юнги руками. — Это какое-то безумие. — Это наш единственный шанс. Ткань может порваться, и тогда он упадет, — сказал Юнги, кивнув Тэ, который взялся за левую ногу своего лучшего друга. — Давай. Они медленно опустили Юнги, который коротко всхлипнул, повиснув в воздухе, удерживаемый только его братом, и мужчиной, который, возможно, был для него чем-то большим, чем связью на одну ночь. Он потянулся руками к Чонгуку, который смотрел на него большими глазами, понимая, что пытается проделать омега. — Юнги! — крикнул Чонгук. — Нет! — Заткнись, зайка, — прошипел Юнги, когда смог схватить Чонгука за запястье обеими руками. — Держись за меня! Они вытянут нас наверх! «Или позволят нам разбиться насмерть», — подумал он. Чонгук коротко кивнул, а затем дернул свободно висящую руку вверх, игнорируя острую боль в плече, и ухватился ей за запястье Юнги. — Я его держу! — закричал Юнги в дождь, и в то же мгновение Тэ и Кайи медленно потянули их вверх, стараясь не делать резких движений, которые могли бы заставить их выпустить ноги Юнги. Чонгук слышал всхлипывания Тэ, слышал хрипы Кайи, шипение и вздохи Юнги. Он закрыл глаза, и молился, чтобы он смог выжить, чтобы снова смог оказаться в объятиях Тэ, и они могли бы вернуться домой, и начать новую жизнь вместе с их маленьким зайчонком. Он закрыл глаза, надеясь, что те, кто наблюдают за ними сверху, дадут им этот шанс. Он всхлипнул, когда почувствовал под собой каменистую землю, он лежал на мокрых, холодных камнях, обнимая человека, в котором сразу узнал свою пару. — Зайка, — прошептал Тэ, всхлипывая. — У нас получилось. — Да… — выдохнул рядом с ним Юнги. — Давайте никогда больше так не делать. Черт, это так больно. Кайи лежал рядом с ним на земле, прикасаясь к Чонгуку одной рукой, а другой притягивая Юнги в свои объятия. — Котенок, ты герой, — прошептал он, на что Юнги только фыркнул. — Ничего подобного, — прошипел он, падая на землю рядом с Чонгуком, и обнимая его сзади. Кайи тоже присоединился к нему. — Я люблю тебя, — прошептал Тэ на ухо Чонгуку. — Я так тебя люблю, зайка. Чонгук кивнул из последних сил, его тело содрогалось от рыданий, но окруженный тремя мужчинами, которые не позволили ему снова упасть, он только и мог думать о том, как ему посчастливилось иметь таких друзей. Их было четверо. Два альфы и два омеги. Навсегда одна семья.