Падение / Falling

— Черт возьми! — ругался Юнги, пока Тэ вел его обратно в пекарню. Он придерживал свою правую руку левой рукой, слегка наклонившись вперед, с гримасой боли на лице. И все еще продолжал тихо ругаться себе под нос. — У этой сучки железное лицо, или что? — Плохое слово, — прошептал идущий позади них Ханыль, держащийся одной рукой за штанину незнакомца, и даже не замечая что этот мужчина следует за ними. — Да, да, я знаю, — фыркнул Юнги. — Ругательная банка. Я понял. Ханыль кивнул и встал рядом со своим дядей, которого Тэ усадил на стул, а потом отошел к раковине, чтобы намочить полотенце. Вернувшись, он обнаружил, что Кайи присел перед Юнги, держа его ушибленную руку в своей. Он не сводил глаз с омеги, который в ответ сверлил его своими золотистыми глазами. — Что за черт?... — прошипел Тэ. — Вон. Сейчас же, или я вызову полицию. Кайи посмотрел на него. — Может это я должен вызвать полицию из-за того, что Шуга ударил мою чертову невесту? — Что? — Разве ты не видел, что он сделал? Тэ нахмурился. — Конечно, видел, — ответил он. — Я просто не понял… Шуга? Кто такой Шуга, черт возьми? Юнги медленно поднял правую руку. — Ты теперь работаешь под прикрытием? С каких это пор ты пользуешься вымышленными именами? — Я… — начал Юнги. — Мы можем не обсуждать это сейчас? Мне больно. — Да, — сказал Тэ, снова подходя к нему, и заворачивая руку Юнги во влажное полотенце. Чтобы ослабить боль. — Я до сих пор не понимаю, что здесь происходит. Ханыль немного наклонил голову вбок, и понюхал воздух, очень похоже на то, как это обычно делал Чонгук. Кайи нахмурился, и перевел взгляд с мальчика на Тэ, и обратно на мальчика. — Он…? — начал он, но Ханыль перебил его. — Почему от тебя пахнет дядей Котиком? Юнги фыркнул и потер переносицу. — Нельзя спрашивать людей о таких вещах, Хан-а, — сказал он, наблюдая за тем, как у Кайи покраснели уши. — Что ты имеешь в виду, говоря, что от него пахнет твоим дядей Котиком? — спросил Тэ, вопросительно приподняв бровь, и глядя на своего лучшего друга. — Они пахнут одинаково, — сказал Ханыль, забираясь на колени Юнги, который придержал его правой рукой и потерся щекой о волосы мальчика. Они оба тихо замурчали, под пристальным взглядом Кайи, все еще не сводящего глаза с мальчика. — Боже мой, ты и правда проводишь слишком много времени со своим дядей, — сказал Тэ, услышав мурчание сына, так похожее на уникальный звук, который Юнги обычно издавал, чтобы успокоить его. — Дядя? — спросил Кайи, все еще глядя на того, кого он знал только как Шугу. — Ты брат Тэхёна? — Нет, — сказал Юнги. — Да, — сказал Тэ. — Он дядя Котик, — сказал Ханыль, еще больше запутав Кайи. — Почему ты здесь? — спросил Юнги, глядя на альфу, который бережно придерживал его обернутую полотенцем руку. — Оно слишком теплое, — сказал он. — У вас есть лед? — Конечно, у нас есть лед, — фыркнул Тэ и отошел к большому холодильнику, чтобы достать пакет со льдом. — Ты не ответил на мой вопрос. Разве ты не должен быть с этой сукой? — Вообще то, не должен, — сказал Кайи, взяв у Тэ лед, и начав оборачивать руку Юнги пакетом со льдом, все еще продолжая держать его руку в своей. — Это правда, то, что ты сказал? Что она выгнала ДжейКея? Тэ нахмурился, и Юнги в точности повторил его выражения лица. — Что? — спросили они оба одновременно. — Откуда ты об этом знаешь? — прошептал Тэ, сузив глаза. — Ты… все тот же чертов лжец, как я погляжу. — Плохое слово, — прошептал Ханыль с колен Юнги, на что Тэ только закатил глаза. — Эта штука с ругательной банкой выходит из-под контроля, — усмехнулся Юнги. — Это только потому, что ты плохо на нас влияешь. — Я? Хан-а скоро станет очень богатым мальчиком, если ты продолжишь говорить плохие слова, — усмехнулся Юнги. — Можно мне завести щенка, когда я разбогатею? — спросил Ханыль, заставив всех троих мужчин посмотреть на него. Юнги очень медленно перевел глаза на Кайи, и открыл рот, а альфа сузил глаза, и указал пальцем свободной руку на омегу, сидящего перед ним. — Даже не думай! — зарычал он. — И это говоришь ты, тот, кто говорит людям, что тебя зовут Гэ, — улыбнулся Юнги. — Да что ты говоришь… Шуга. Тэ поднял обе руки. — Что это за Шуга и Гэ, что здесь происходит, и почему вы одинаково пахнете? Кайи поднял обе брови. — Ты, действительно, хочешь, чтобы я объяснил это во всех подробностях перед…, — произнес он, кивнув на Ханыля. — Ханыль, — сказал Тэ. — Его зовут Ханыль. И нет, не хочу. — он посмотрел на Юнги, чьи щеки выглядели подозрительно розовыми. — Не говори мне, что ты… и он… о, боже. Мне нужен новый лучший друг, старый сломался. — Неееет, — заскулил Ханыль, обеими руками вцепившись в Юнги. — Дядя Котик, самый лучший друг навсегда! — И я им и останусь, зайчонок, — прошептал Юнги, и поцеловал Ханыля в лоб. — Всегда и навсегда, останусь лучшим другом твоего папы. — Ладно, вернемся к моему вопросу, — сказал Тэ. — Откуда ты знаешь, что она сделала? Кайи покачал головой. — Просто ответь на мой вопрос, раз ты, похоже, знаешь больше меня. Еджин выгнала ДжейКея или нет? Тэ глубоко вздохнул и посмотрел на Юнги, словно ища что-то, и когда Юнги кивнул, Кайи начал говорить: — Да, она… — Злая тетя сказала Чонгуки-аппа, что он забуда. — Обуза, — поправил Тэ. Кайи сжал губы, и нахмурился. — Я не могу поверить… — начал он, а потом посмотрел на Ханыля. — Чонгуки-аппа? Что? Ты… он… что? — Она сказала Чонгуку, что он обуза, и что ты решил, что он должен уйти, — ответил Тэ. — Она собрала его вещи, и просто выгнала на улицу. — Я никогда… я бы никогда, — проговорил Кайи, потерев лицо свободной рукой, другой рукой он все еще придерживал руку Юнги. — Он мой лучший друг, он… и у него есть ребенок? Тэхён, как это возможно? Когда? — Подсчитай, — сказал Тэ, забирая Ханыля с колен Юнги, так как ему самому нужно было ощутить комфорт от прикосновения к сыну. Ханыль, почувствовав, что его отец нуждается в нем, обхватил его обеими руками за шею, и унюхав его запах, потерся лицом о щеку и шею Тэ, пока тот немного не успокоился. — Боже, он выглядит как клон ДжейКея, только маленький, — тихо сказал Кайи. — Где сейчас ДжейКей? Я видел вас вместе, но после того, что он мне написал… с ним все в порядке? Скажи мне? — Что ты имеешь в виду, что он тебе написал… — Сука ушла, — сказал Джиён, неслышно входя в пекарню, и снова пугая этим Юнги. — Ну все, я точно повешу на тебя колокольчик. — Размечтался, котик, — усмехнулся Джиён. — Что значит, она ушла? — спросил Тэ у баристы, который стоял, засунув обе руки глубоко в карманы черных джинсов. — Совсем… ушла? — Я вызвал ей такси, и сказал пару ласковых слов, — ответил Джиён. — Ты угрожал ей, — заявил Юнги. — Я угрожал ей, — подтвердил Джиён, повернувшись к альфе. — У тебя такой плохой вкус, когда дело касается женщин, ты знаешь? Она такая курица. — Я… да… — ответил Кайи, смутившись. — С ней все кончено, мне все равно, какие будут последствия, но если она действительно сказала это ДжейКею, и после того, что я услышал от нее самой… я ни за что не женюсь на ней. — Рад слышать, — прошептал Юнги. — Что, черт возьми, происходит между вами? Вы трахались? — Боже мой, Джиён! — закричал Тэ на парня, который смотрел на Юнги прищуренными глазами. Но тот только пожал плечами. — У нас тут маленький ребенок. — Я извиняюсь? — сказал Джиён, пожав плечами. — Но зная его дядю Котика и твоего отца, он слышал гораздо худшие слова. — Потеющая банка, — сказал Ханыль, уткнувшись носом в плечо отца. — Будет дешевле, если мы заведем щенка. Тэ вздохнул. — Ругательная банка. И мы уже говорили о щенках, Хан-а. Мое мнение не поменялось. — Чонгуки-аппа сказал, что когда он уедет, он заведет щенка, и я смогу его навещать, — сказал Ханыль, заставив окружающих его мужчин замереть. — Он собирается уезжать от тебя? — удивленно спросил Юнги. — Что? — прошептал Тэ. — Он… нет… ты, наверное, неправильно его понял. — Он живет с тобой? — спросил Кайи. — Могу я его увидеть? Просто поговорить с ним? Если он и правда думает, что я это сделал, то неудивительно, что он так меня ненавидит. Джиён повернулся, чтобы выйти из пекарни, и напоследок сказал: — Кстати, я, кажется, сказал той злобной дамочке, что ей лучше не заявлять в полицию на Котика, иначе нам придется сообщить прессе, что невеста Джексона Вана — тупая курица, которая выгнала на улицу беспомощного инвалида. Тэ и Юнги еще какое-то мгновение смотрели на закрывшуюся за Джиёном дверь. — Почему это прозвучало так, будто это сказал твой отец? — Прямо сейчас мне совершенно не до этого, — прошептал Тэ, опустив Ханыля на пол, и тот сразу подошел к Юнги, прижавшись к его боку. — Могу я увидеть его? — снова спросил Кайи. — Я просто хочу поговорить с ним, я не буду вмешиваться в твою жизнь, но мне нужно увидеть его. Тэ на мгновение задержал взгляд на альфе, а потом посмотрел на Юнги, который сидел нахмурившись, и о чем-то размышляя. — Я пойду с вами, — сказал Юнги. — У нас нет срочных заказов сегодня, а Феликс и Джиён могут просто закрыть кафе пораньше, когда продадут все, что уже готово. Джиён может доставить заказ для девичника попозже. Что-то в этом… — он замолчал, и посмотрел на Тэ. — Что-то в этом не складывается. Совсем не складывается. Тэ кивнул, тоже понимая, что им есть о чем поговорить. Юнги не только ощущал, что его лучший друг боится, но он также чувствовал его запах, и по его широко раскрытым глазам видел, что Тэ боится, что может произойти то же самое, что случилось пять лет назад. И это что-то заставит Чонгука бросить его и Ханыля. Снова бросить его, и на этот раз сломать навсегда. — Да, — прошептал Тэ, давая ему понять, что нуждается в его присутствии. — Будет неплохо, если ты поедешь с нами. — Мы можем взять с собой пирожные? Чонгуки-аппа нравятся клубничные брауни, — сказал Ханыль, указывая на поднос с готовой к продаже выпечкой. Юнги только закатил глаза на это. — А тебе они, конечно же, совсем не нравятся, — улыбнулся он мальчику, который притворился шокированным его словами, выглядя так похоже на Тэ, что тот чуть не засветился от гордости. — Тогда мы возьмем только один кусочек для твоего Чонгуки-аппа, будет жаль, если нам придется выбросить остальные, раз они никому больше не нравятся. — Мне они тоже нравятся! — возразил Ханыль, глядя на Юнги большими глазами. — Не кричи, — фыркнул Тэ, доставая коробку с полки, и начиная складывать в нее пирожные. — Хорошо, что ты любишь сладкое также сильно, как и твой отец. Наш бизнес процветает, потому что вы двое — наши лучшие клиенты. — Если бы они еще и платили за то, что едят, — рассмеялся Юнги. — У меня есть потеющая банка, — снова возразил Ханыль. — Я могу заплатить. Тэ улыбнулся сыну, и обратил внимание, как довольно улыбается Кайи, помогая встать все еще держащему руку на пакете со льдом Юнги. — Но тебе не нужно платить, — сказал Тэ. — Тебе повезло, что твои папа и дядя пекари. — Слава богу, — фыркнул Ханыль, не оставляя сомнений в том, что жизнь без тортов и пирожных была бы просто невыносимой. Он последовал за отцом, который направился в кафе, по дороге захватив свою куртку. — Джиён? — Тэ позвал баристу, который как раз заправлял одну из кофеварок свежими зернами. — Мы уезжаем, ты не мог бы доставить заказ для девичника немного позже? Он в той большой коробке на столе, адрес написан сверху на коробке, и все уже оплачено. Джиён кивнул. — Конечно, — сказал он. — Я запру кафе, не беспокойтесь, хозяин. — Спасибо, — ответил Тэ, он повернулся, и чуть не врезался в Ханыля, стоявшего позади него. — Увидимся завтра. Взяв Ханыля за руку, он вернулся в пекарню, где Кайи помогал Юнги надеть куртку, все еще хмурясь. Тэ наблюдал за тем, как согласованно двигаются альфа и омега, даже не нуждаясь в словах. Черт. Спустя несколько минут они, наконец, добрались до внедорожника, который Тэ припарковал на своем любимом месте в переулке. Тэ сунул коробку с пирожными в багажник, а Юнги уже собирался забраться на пассажирское сиденье, когда Тэ остановил его. — Садись на заднее сиденье, дядя Котик, — сказал он. — Что? Почему? — спросил Юнги. — Я не позволю ему сидеть рядом с моим сыном, — сказал Тэ достаточно громко, чтобы Кайи мог его слышать. — Ван сядет на переднее сиденье, а ты сядешь сзади с зайчонком. Юнги кивнул, понимая, что Тэ имеет в виду, и почему. Он обошел машину, и сел на сиденье позади водителя, а Ханыль забрался на свое детское сиденье, позволив отцу тщательно пристегнуть себя. Кайи же занял переднее сиденье. — Хорошая машина, — сказал Кайи, когда Тэ сел на свое место и завел двигатель. — Я не собираюсь вести с тобой светские беседы, — сказал Тэ, ведя машину по направлению к своему дому. Спустя несколько минут молчания Юнги, наконец, сказал: — Ты покрасил волосы. Кайи посмотрел на омегу через плечо. — Да, я красил их для прослушивания. Но я не получил роль, поэтому вернул свой натуральный цвет волос. Тэ посмотрел в зеркало заднего вида, и увидел, что Юнги смотрит на него. Они оба понимали, что Чонджэ, вероятно, отверг Кайи из-за его связи с прошлым Тэ. — Жаль, — сказал Юнги. — Тебе очень шел тот цвет. — Ты так думаешь? — спросил Кайи, убирая несколько прядей со лба. — Я могу снова покраситься в серебристый цвет. — Было бы круто, — сказал Юнги. — Не могли бы вы двое перестать флиртовать? — застонал Тэ, сворачивая к своему дому. — Мы не… — сказал Юнги. — Хорошо, — согласился Кайи, подмигнув Юнги, а потом повернулся и стал смотреть вперед. Ханыль посмотрел на лучшего друга своего отца, но решил ничего не говорить, и обратил все свое внимание на маленького плюшевого кролика, которого он оставил в машине утром. Кайи нахмурился, когда Тэ припарковал машину, и вышел, чтобы достать коробку из багажника. Юнги и Ханыль в это время уже подходили к входной двери, готовясь открыть ее ключами Юнги. — Ты здесь живешь? — спросил Кайи. — У тебя с этим проблема? — резко ответил Тэ. — Нет, просто это… не то, что я ожидал. — А чего ты ожидал, Ван? Что я живу с сыном в какой-то норе, где ты хотел бы меня видеть? Какой сюрприз, у меня все хорошо. — Тэхён, это не… — Просто забудь об этом, хорошо? Я знаю, что я тебе не нравлюсь, и знаешь, что? Ты мне тоже не нравишься. Было время, когда я думал, что ты тоже мог бы стать моим другом, учитывая то, насколько ты и Гуки близки. Но ты не оставил мне сомнений в том, что ты думаешь обо мне, после того, как он порвал со мной. Ты даже не подумал помочь мне, когда я попросил тебя об этом, — сказал Тэ ледяным голосом. — Ни один из вас, ублюдков, не был рядом, когда я нуждался в помощи. Вы повернулись ко мне спиной, пряча Гуки от меня, когда я пытался связаться с вами. Так что нет, ты мне не нравишься, и я позволяю все это только потому, что Юнги прав, что-то здесь не сходится. Но после того, как мы это выясним, я хочу, чтобы ты исчез из нашей жизни. Из моей. И моего сына. И больше всего, из жизни Чонгука. Ему не нужны фальшивые друзья вроде тебя. — Тэхён, в моей дружбе с ДжейКеем нет ничего фальшивого, — на удивление спокойно ответил Кайи. — Если он не захочет, чтобы я был рядом, это будет только его выбор. Я хочу посмотреть, в порядке ли он. Это все, о чем я прошу. Учитывая то, что выкинула Еджин, неудивительно, что он не хочет меня видеть. Я уже даже не удивляюсь тому, что он мне написал. Но мне нужно, чтобы ты понял, что я не только его друг. Он также мой друг. С этими словами Кайи пересек улицу, подходя к Юнги и Ханылю, которые держали для них открытую дверь. Они молча зашли в лифт, поднимаясь на следующий этаж, и все это время между ними была такая напряженная атмосфера, что даже Ханыль почувствовал это, и только переводил глаза с одного на другого, держась за руку Юнги. Как только двери лифта открылись, Ханыль выбежал наружу, сразу подбежав к двери в квартиру. Он взялся за ручку, терпеливо ожидая, пока Юнги откроет ее, так как Тэ нес большую коробку с выпечкой. — Чонгуки-аппа! — закричал Ханыль, вбегая внутрь. — Мы дома! — Не кричи, — сказал Тэ, и тут же из гостиной донесся голос Чонгука, говорящего то же самое. И Тэ не смог сдержать улыбку, услышав голос своей пары. Ханыль сбросил куртку на пол, и побежал на голос своего отца. Юнги тут же поднял куртку и повесил в шкаф, передвигаясь по квартире так, будто он сам жил здесь. Он улыбнулся и посмотрел на Кайи, который оглядывался вокруг, рассматривая квартиру. Тэ не хотел задумываться о том, что Кайи находится в его доме, в его безопасном месте, поэтому последовал за своим сыном к Чонгуку. Он понимал, что находясь рядом со своей парой он сумеет быстрее успокоиться. Но зайдя в гостиную с коробкой в руках, он тут же замер на пороге. Чонгук не сидел в своем инвалидном кресле. Он сидел на диване, его инвалидное кресло было достаточно близко, чтобы он мог до него дотянуться, но Тэ знал, что даже для такого небольшого передвижения Чонгуку нужна была сила. На столе перед ним стоял стакан с водой, и лежала открытая книга, которую он читал до этого, а когда Ханыль атаковал его, отложил в сторону. Также там лежал фотоальбом. Несмотря на то, что темно-синий альбом был закрыт, Тэ точно знал, что это было. Он давно не открывал его, но всегда хотел оцифровать фотографии, чтобы сохранить их для Ханыля, и своего будущего. Он знал, что альбом лежал в ящике в столовой, и не мог смог удержать внезапно появившуюся слезу. — Ты… — только и сказал он, и Чонгук посмотрел на него поверх головы Ханыля, который сидел у него на коленях. — Это личное. — Я не хотел лезть в твои вещи, — сказал Чонгук. — Я искал текстовыделитель, и нашел это, — сказал Чонгук. — Ты… сын Ким Исыля? Правда? Тэ кивнул, но потом снова нахмурился, поставив коробку на кофейный столик, и садясь рядом с Чонгуком достаточно близко, чтобы их ноги соприкасались. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Юнги, стоя на входе в гостиную. — Ты разве не знал? Чонгук покачал головой. — Откуда мне было знать? — спросил он. — Ким — весьма распространенная фамилия, и… я идиот. Мне всегда казалось, что ты мне кого-то напоминаешь, но я никогда бы не подумал, что ты… какого хрена ты здесь делаешь? Тэ поднял голову и увидел Кайи, стоящего рядом с Юнги. Он снова нахмурился, заметив, что Чонгук пристально смотрит на человека, который не так давно был его лучшим другом. — Вон, — резко сказал Чонгук. — Я не хочу, чтобы ты, гребаный мудак, приближался к моему ребенку и паре. — Эм… здесь ребенок? — сказал Юнги, садясь на диван. — Что он здесь делает? — спросил Чонгук у Тэ. — Я не хочу, чтобы он был здесь. — Думаешь, я хочу, чтобы он был здесь? — ответил Тэ. — По какой-то причине, он хочет посмотреть, все ли с тобой в порядке, и поскольку Шуга… — Кто такой Шуга, черт побери? — Здесь ребенок! — настойчивее повторил Юнги. — Он Шуга, то есть Юнги. Я и сам запутался. — Ты хочешь сказать, что китаец и Юнги? Ты шутишь? — Хотел бы я, чтобы это было шуткой. — Китаец? — Юнги усмехнулся. — Замолчи, котенок, — сказал Кайи. — Послушай, ДжейКей, я просто хотел узнать, в порядке ли ты. Я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать после того, что сделала Еджин, и что она заставила тебя думать обо мне. Я, правда, понимаю тебя, но мне нужно убедиться, что с тобой все в порядке. И что это значит, что вы пара? У вас были тайные отношения, или что? — Я совсем запутался, — вздохнул Юнги, откидываясь на спинку дивана. — Ты тоже этого не знал? — Что? — Что эти два придурка поставили друг другу метки, и никому не сказали? — Откуда мне было знать, черт побери? — Здесь. Ребенок. — сказал Тэ. — Клянусь богом, Хан-а будет очень богат, учитывая размеры его ругательной банки. — Ты хочешь сказать, что они поставили друг другу метки еще тогда? — Кайи повернулся, чтобы посмотреть на Чонгука, который все еще крепко прижимал к себе Ханыля. — Ты, совсем охренел? Ты не мог просто так пойти и поставить кому-либо метку. — Это был не просто кто-то! — прорычал Чонгук. — Я поставил метку омеге, которого я люблю. Гневные слезы выступили у Чонгука из глаз. — Что ты думаешь Еджин заставила меня думать об этом? — Я никогда не говорил ей выгонять тебя, — сказал Кайи, без приглашения садясь на диван, и проводя по волосам обеими руками. — Это правда, что я как-то сказал, что нам троим становится тесно в квартире, но я имел в виду, что хочу подыскать что-то побольше, с безбарьерной ванной комнатой и кухней, чтобы тебе было легче передвигаться. Я никогда не говорил, что не хочу, чтобы ты был рядом. И точно никогда не называл тебя обузой. Чонгук нахмурился, и Ханыль вытер слезы с его щек. — Не плачь, Чонгуки-аппа, — прошептал мальчик. — Дядя Щенок хороший. — Дядя… что? — ахнул Тэ, а Юнги закрыл лицо обеими руками. — Ты не можешь так просто… знаешь что… сейчас мне не до этого. — он повернулся, и посмотрел на Кайи. — Ты хочешь сказать, что не хотел, чтобы он уходил? Тогда почему она его выгнала? — Потому что она злая, — сказал Юнги, и Тэ довольно улыбнулся, услышав, что его друг употребил такую формулировку, но затем он продолжил: — То есть, я хочу сказать, что она чертова стерва. И я не жалею, что сломал ей нос. — Ты сломал ей нос? — спросил Чонгук, выпучив глаза от удивления. — Она сама напросилась, — прокомментировал Кайи. — Я никогда не хотел, чтобы ты уезжал. Зачем бы мне нужно было искать квартиру побольше, если бы я этого хотел? — Ты можешь говорить что угодно, — сказал Чонгук. — Я могу доказать это, если ты мне не веришь. У меня есть имейлы, которыми я обменивался с риэлтором, с требованиями, которые я предъявлял к новому месту, — сказал альфа, вытаскивая свой телефон. — Я не прошу тебя простить меня, я должен был догадаться, что это было подозрительно, что она не знала, куда ты ушел, но когда ты написал мне все эти вещи, я… да… ты был не похож на себя, поэтому я подумал, что тебе просто нужно пространство, как ты и сказал. Чонгук нахмурился, а Ханыль слез с его колен, и пошел искать себе занятие поинтереснее. — Дай мне свой телефон, — внезапно сказал Юнги, заставив Кайи удивленно посмотреть на него. — Что? Юнги протянул к нему левую руку, делая пальцами хватательное движение. — Дай мне свой телефон, — повторил он. — И разблокируй его. — Я знаю, что мы оба… есть те, кто мы есть, но зачем мне давать тебе свой телефон? — Потому что я вежливо попросил? — В том, как ты попросил, не было ничего вежливого. — Ты не мог бы дать мне свой телефон, пожалуйста? Тэ посмотрел на Чонгука, который недоуменно переводил глаза с одного на другого. — Я опасаюсь за наше психическое здоровье, если они продолжат в том же духе, — сказал Тэ. — Какого черта? — прошептал Чонгук. Кайи на мгновение прищурился, глядя на Юнги, а потом передал ему свой разблокированный телефон. Юнги сразу же открыл сообщения, и стал прокручивать ленту, все сильнее хмурясь. Наконец, удовлетворенно замычав, что, как Тэ знал, означало, что он нашел что-то интересное, он начал читать вслух: — Я съехал от тебя сегодня. Мне нужно пространство. Почему ты не остановил меня от прыжка? Это все твоя вина. Твоя вина, что я в этой гребаной инвалидной коляске, и никогда больше не буду ходить. Почему ты просто не дал мне утонуть? Было бы гораздо лучше, если бы ты это сделал. Мне не нужны такие друзья, как ты. Чонгук посмотрел на него круглыми глазами, и у него отвисла челюсть. — Я… — только и сказал он, глядя на Юнги. — О, тут есть продолжение. Кайи ответил: — Пожалуйста, давай просто поговорим. Я хочу быть твоим другом, ты мне как младший брат, Гуки. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Я дам тебе пространство, но не рви все связи со мной, ладно? Мы что-нибудь придумаем. Я счастлив, что ты жив, и мне не важно, что ты в инвалидном кресле. Единственное, что имеет значение, это то, что ты жив, — Юнги закусил губу, мельком взглянув на Кайи. — А потом ответ от Гука: — Отвали, китаец. Не пиши мне больше. — он опустил телефон, но не выпустил его из руки. — И так продолжалось все это время, но несколько дней назад было написано вот это, — сказал Юнги, снова посмотрев на экран. — Кайи: Я видел тебя сегодня, но ты был с маленьким мальчиком, и я не хотел устраивать разборки перед ребенком, поэтому не подошел к тебе. Он такой милый. Ты связался со своей семьей? Это твой племянник? У твоего брата есть сын? Я ничего об этом не слышал. — Чонгук выглядел так, будто хотел что-то сказать, но Тэ успокаивающе положил руку ему на ногу. — И ответ от Чонгука: — Занимайся своими делами, и держись от меня подальше. Я уже сказал тебе отвалить от меня, ты что, не понял? — Юнги кивнул, и продолжил: — И последнее сообщение от Кайи: — Видел тебя сегодня с Тэхёном и мальчиком. Что за черт? Ты, правда, вернулся к нему? Ты и так уже сильно пострадал, пожалуйста, будь осторожен. Я знаю, ты очень любил его, но он почти сломал тебя в первый раз, не рискуй больше своим сердцем. Я волнуюсь за тебя, — Юнги закусил нижнюю губу. — На этом все, больше ответов нет. — Я никогда не получал эти сообщения, — сказал Чонгук. — И никогда их не писал. Кайи нахмурился. — Я не понимаю. — Твой телефон при тебе? — спросил Юнги у Чонгука, и тот кивнул, вытаскивая его из кармана. — Это твой номер? Юнги проверил номер в контактах Кайи, и Чонгук снова кивнул, узнав свой телефонный номер. — Хорошо, — сказал Юнги. — Давай кое-что попробуем. У меня очень плохое предчувствие из-за всего этого, — он набрал что-то в телефоне Кайи, но ничего не произошло, и Юнги удовлетворенно кивнул. — Я так и думал, хотя и не понимаю, как это работает. — В чем дело? — спросил Тэ, потянувшись за телефоном, который держал Юнги. Он посмотрел на обои на экране, снимок Кайи и Чонгука в более счастливые дни, в тренировочной одежде, стоящих рядом. Они выглядели как братья, или очень близкие друзья. Как он и Юнги. Тэ моргнул, а потом прочитал вслух только что отправленное Юнги сообщение: — Привет, Гук. Я только что вернулся в город, давай выпьем вместе кофе. Я знаю очень хорошее кафе. Чонгук проверил свой телефон. — Я не получил сообщение, — сказал он. — Почему? Что это значит? — Я без понятия, если честно, — признался Юнги, забирая телефон у Тэ. В ту же секунду пришло сообщение. Юнги посмотрел на экран, и подняв бровь, прочитал: — Отвали, китаец. — Но… — сказал Чонгук, помахав своим телефоном. — Я ничего не писал? Юнги кивнул и вернул телефон Кайи, который выглядел таким же озадаченным, как и остальные мужчины. — В этом нет никакого смысла, — сказал Юнги. — Насколько я понимаю, кто-то взломал ваши телефоны, чтобы помешать вам общаться. Но почему? И кто? Еджин? Кайи покачал головой. — Она с трудом может открыть приложение на телефоне, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то подобное, — сказал он. — Я понятия не имею, что это может быть. — Это так странно, — прошептал Тэ. — Значит, все это время ты пытался связаться с Гуки? Кайи кивнул. — Я волновался за него, да, — сказал он. — Мне пришлось уехать по работе на несколько недель, но я думал, что с ним будет все в порядке, но потом… ммда. Тэ придвинулся поближе к Чонгуку, чувствуя его расстроенное состояние. — Остальные тоже не отвечали, — сказал Чонгук. — Наверное, с ними это точно так же работает. Кайи кивнул. — Вот дерьмо. Юнги встал и налил себе стакан воды, а потом захватил еще пару стаканов для Тэ и Кайи. Вернувшись в гостиную, он снова сел на диван. — Тут есть еще кое-что, — сказал он, заставив итак уже побледневших от свалившейся на них информации мужчин, посмотреть на него. — Если эти сообщения были отосланы, это заставляет меня задуматься над тем, не случилось ли что-то подобное раньше? — Я не понимаю, — сказал Тэ, взяв Чонгука за руку. — Да, неужели? — спросил его Юнги. — Пошевели мозгами. Было ли уже в прошлом сообщение, которое повлекло за собой непоправимые последствия? Что-то, что никак нельзя было исправить? Тэ посмотрел на него большими глазами, и зажал рот рукой. А Чонгук опустил взгляд и покачал головой, не желая верить смутным догадкам, и в то же время сильнее сжимая руку Тэ. — Нет, это просто потеря памяти, — настаивал он. — А если нет? — О чем вы? — спросил Кайи. — Я не понимаю. — Пять лет назад Тэ написал Гуки, что он беременный, — пояснил Юнги. — Но Гук говорит, что не помнит такого сообщения, и они расстались из-за чего-то другого. А Тэ думает, что Гук просто не хотел ребенка… — Юнги, нет, — сказал Тэ, посмотрев на Ханыля, который увлеченно раскрашивал что-то неподалеку. — Хан-а, — позвал он его мягким голосом. — Ты не хотел бы порисовать в своей комнате? У нас тут взрослый разговор. Ханыль не выглядел особо счастливым, но, подумав секунду, кивнул. — Но тогда я хочу еще одно пирожное на десерт, — потребовал он, вставая, и собирая карандаши и раскраску, прежде чем направиться в свою комнату. — Я люблю его, — сказал Юнги, глубоко вздохнув. — Значит так, Тэ думает, что Гук расстался с ним, потому что не хотел ребенка, он говорил ему раньше, что еще не готов к детям. Чонгук кивнул. — Так вот что случилось, — сказал он подавленно. — Я был таким придурком, и я хотел бы об этом помнить. У меня в голове все перепуталось, и я помню совсем другие вещи. Это все так неправильно. — Это не так, — сказал Кайи, обращая на себя внимание остальных. Он провел руками по волосам. — Я был там, помнишь? Я не знаю, что там с потерей памяти… но… — Папочка! — Ханыль, не сейчас! — закричал Тэ в ответ, но затем услышал тихий плач сына. — Черт. Зайчонок, что случилось? — Я… — всхлипнул мальчик из коридора, и когда Тэ подошел к нему, он увидел, что тот сидит на полу, держась за ногу. — Я упал… не знаю… мое колено… — О, малыш, — сказал Тэ, поднимая его. — Ты просто споткнулся. Сильно болит? Ханыль кивнул и прижался к его груди, постепенно успокаиваясь и переставая плакать. — Лавандовый синий, дилли, дилли Лавандовый зеленый Когда я стану королем, дилли, дилли, Ты будешь королевой, — успокаивающе запел Тэ, покачивая мальчика на руках. Чонгук, услышав эти слова, навострил уши, и нахмурился. Тэ отнес Ханыля в свою комнату, и спустя пару минут вернулся в гостиную. — Он спит, ушиб колено немного, но ничего страшного. Он просто испугался, когда упал, — пояснил он Чонгуку, но заметил, что тот странно смотрит на него. — Что случилось? — Эта песня, — сказал альфа. — Откуда я знаю эту песню? — Это старинная детская песенка, — сказал Тэ. — Я взял ее из книги, которую я все время читаю Хан-а, «Обыкновенная принцесса». А что? — Я слышал, как ты пел ее раньше, — сказал Чонгук. — Но… это было во сне, когда я был в коме. — Оу, — сказал Тэ, удивленно посмотрев на него. — Ты слышал меня? То есть, доктор сказал мне, что это возможно, но я никогда бы не подумал, что ты действительно меня слышал, когда я читал и пел тебе. Чонгук уставился на Тэ немигающими глазами. — Ты… был там? — Я по-прежнему твой экстренный контакт, и мне позвонили после… после падения, — сказал Тэ, снова беря Чонгука за руку. — Я читал тебе, и пел эту песню, и даже рассказал тебе о Ханыле, — прошептал он. — А когда ты проснулся, ты прогнал меня. — Я не помню этого, все, как в тумане, — сказал Чонгук, а затем повернулся к Кайи. — Почему ты не сказал мне, что он был там? — Я думал, — начал Кайи. — Черт. Я думал, что он снова собирается причинить тебе боль, после всего того, через что ты уже прошел… я не думал… — Конечно, ты не думал, — фыркнул Тэ. — Ты хочешь сказать, что ты был там? В Пусане? Со мной? — спросил Чонгук у Тэ, на что тот только согласно кивнул. — Мой разум тебя не придумал? — Значит, твои воспоминания об этом не просто игры разума, — тем временем размышлял Юнги, а потом повернулся к Кайи: — Перед тем, как Ханыль ушибся, ты говорил, что ничего не знаешь о потере памяти, и том, что произошло пять лет назад. Ты сказал, это не то, что было на самом деле? Кайи покачал головой. — ДжейКей, Гук, ты всегда был моим лучшим другом с того самого дня, как мы впервые встретились, — начал он. — Если бы ты знал, что Тэхён беременный, ты бы сказал мне. Я уверен в этом на сто процентов, но я ничего не знал об этой… ситуации. — Тогда почему по-твоему, Гуки расстался с Тэ? — Потому что он всего лишь очередной шлюха омега, охотящийся за деньгами, — быстро проговорил Кайи. — Прости, Тэ, но это мое мнение. Тэ кивнул. — Ладно, — Юнги наклонился вперед. — Я могу гарантировать, что Тэ никогда не нуждался в деньгах Чонгука. И мы вообще-то понятия не имеем, откуда сам Чонгук берет деньги. — Я знаю, что он в этом не нуждается, — сказал Чонгук, указывая на фотоальбом. — Я только сегодня узнал об этом. — Что узнал? — спросил Кайи. — Могу я сказать ему? — спросил Чонгук, и Тэ только пожал плечами. — Это не секрет, но я обычно не рассказываю свою семейную историю каждому встречному. — Тэ — сын Кима Исыля и Кима Чонджэ, режиссера «Весеннего дня», — сказал Чонгук. — Он никогда не нуждался в моих деньгах, поэтому в этом нет никакого смысла. — Ты… вау, — сказал Кайи. — Теперь понятно, почему Чонджэ-ним не захотел работать со мной. Но это значит… — Он богат, — сказал Юнги. — Чертовски богат. Квартира, пекарня, машина, трастовый фонд для Ханыля, все выплачено. — Может мне кто-нибудь объяснить, каким образом я стал омегой, который охотится за деньгами, когда влюбился в личного тренера? Что-то я не понимаю. — Да, я тоже это не понимаю, — сказал Юнги. — Я знаю, что Гуки далеко не бедный, мы видели его квартиру. И он не беспокоится о больничных счетах или потере работы. Я знаю, что у него есть деньги, но… — Издательство N.O.E.J., — прошептал Чонгук. — Компания, в которой работает Чимин? — спросил Тэ, а Юнги после секундного раздумья произнес: — Боже мой. — Что? — N.O.E.J., — сказал он. — Прочитай это наоборот. Тэ пристально посмотрел на Чонгука. — Ты? — Мой отец, да, — только и сказал он. — Мы не общаемся, но это его компания, и его отец-омега оставил мне большой трастовый фонд. — Ты чертов чеболь, — рассмеялся Юнги. — Ты меня разыгрываешь? Ты один из наследников крупнейшей издательской и развлекательной компании в Корее! Компания твоего отца продюсировала «Весенний день»! — Я думаю, твой отец это понял, когда он упомянул моего отца, — сказал Чонгук. — Тэ, раньше мною уже пользовались из-за моего имени и денег, — пояснил он. — Мой первый бойфренд воспользовался мной, и украл у меня деньги, и некоторые люди после этого тоже, пытались получить с меня деньги, или воспользоваться моими связями, и когда я подумал… — Ты подумал, что я тоже украду что-нибудь у тебя? Что я воспользуюсь тобой? Чонгук посмотрел на Кайи влажными глазами. — Это все не только в моей голове? Это реально? Кайи кивнул. — Я не могу ничего сказать, просто не могу, … я не… — прошептал Чонгук, сжимая руки Тэ в своих руках. — Гуки, — прошептал Тэ, пытаясь успокоить его. — В тот день, пять лет назад, он получил сообщение, — заговорил Кайи, заметив, как внезапно Чонгук внезапно закрылся, сжав руки в кулаки, чтобы они не тряслись. — Оно было от Тэ, но похоже, что он по ошибке направил сообщение ему, а не кому-то другому. — Я до сих пор его храню, — сказал Чонгук, передавая телефон Юнги, который сразу же открыл приложение. — У тебя два чата с Тэ? Один с Тэ, а другой с Медвежонком? — спросил Юнги. — Да, я тогда поменял свой номер, — сказал Тэ. — Помнишь? Юнги кивнул. — Да, тогда какой чат? Тот, который с медвежонком, он новее? Как мило, — сказал он, когда Чонгук усмехнулся, а Тэ закатил глаза. — Ладно, давай посмотрим. — он прокрутил чат с именем Тэ вверх, пока не нашел то, что искал, и прочитал: — Эй, Богум, я наконец-то получил доступ к его счету, обхитрил этого идиота. Это было слишком легко. Что за гребаный альфа лузер. Не могу дождаться, когда снова окажусь в твоих объятиях. Люблю тебя. Кайи кивнул. — ДжейКей немедленно проверил свой счет тогда, и с него действительно исчезла крупная сумма, переведенная на счет Кима Тэхёна в Тэгу, откуда, как он знал, Тэ был родом. — Я не жил в Тэгу с самого детства, — тихо сказал Тэ. — Я родился там, потому что папа снимал там фильм, и я не знаю никого по имени Богум. — Это был перевод на миллиард вон, — прошептал Чонгук. — На счет с твоим именем. Тэ покачал головой, в шоке от услышанной суммы. — Дай мне его, — сказал он Юнги, который сразу передал ему телефон Чонгука, и Тэ тут же пролистал чат. — Это все мои сообщения, — сказал он. — Только это последнее сообщение не от меня, и сообщения, в котором я написал тебе, что беременный, тут тоже нет. Чонгук все еще качал головой, покачиваясь в объятиях Тэ, а тот в это время вытащил свой телефон, разблокировал его, и пролистал чат вверх, быстро найдя то, что искал. — Привет, зайка, — начал он читать, и Чонгук сначала посмотрел на него, а потом на телефон в его руках, читая вместе с ним слова, которые Тэ написал пять лет назад. — Я знаю, что ты сказал, что не хочешь ребенка, но я должен кое-что тебе сказать, и я слишком напуган, чтобы сказать это тебе в лицо, поэтому я решил написать тебе сообщение. Я знаю, я трус, но теперь я еще и твоя пара, поэтому я надеюсь, что ты сможешь меня простить, и по-прежнему будешь любить. Я беременный, зайка. Уже почти два месяца. У меня будет наш ребенок, и я знаю, что мы будем любить его или ее очень сильно. Я надеюсь, что это будет маленький зайчонок, которого я смогу целовать, обнимать и очень любить. Я люблю тебя, зайка. Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, не переставай любить меня. Я знаю, что мы будем хорошими родителями, несмотря на то, что мы еще молоды. Давай поговорим об этом сегодня вечером, когда я приду, хорошо? ХОХО. Чонгук вытер слезы, когда увидел картинку, которую Тэ прикрепил к своему сообщению. Первое УЗИ еще нерожденного ребенка, на котором он был не более фасолины, но зная, что этой фасолиной был Ханыль, он совсем расчувствовался. — Хан-а, — прошептал он, прикоснувшись к экрану. — Ты… я бы никогда… я не знал… как… Он беспомощно посмотрел на Юнги, а потом на Кайи, и его глаза наполнились ужасом. — Я должен был тебя услышать, — сказал Чонгук. — Нет, — сказал Тэ. — Ты думал, что я трахался с тобой за деньги, которые украл у тебя. Меня тоже так использовали, зайка, я знаю, что это такое, поэтому и не говорю всем подряд, кто мои родители. Мой папа… немногие знают его имя и лицо… как ты сказал, Ким, очень распространенная фамилия, он может быть кем угодно. Я понимаю… но чего я не понимаю, так это… как… почему? Юнги покачал головой. — Понятия не имею, — прошептал он. — Это не имеет никакого смысла. Все это… — он указал на телефон, лежащий на столе. — Похоже, кто-то взломал ваши телефоны. Старый номер Тэ, Кайи, Гуки. Но не новый номер Тэ, так как он подписан у тебя в контактах, как… — он покашлял, ухмыльнувшись. — Как медвежонок. Тот, кто это сделал, вероятно, не понял, кто это. Все четверо мужчин замолчали: Кайи кусал губы, Чонгук обнимал Тэ за плечи, все еще держась за руки, Юнги обхватил себя руками, сидя с задумчивым лицом. Все четверо были расстроены из-за лжи и боли, причиненной им без явной причины. — В твоем последнем сообщении, — сказал Юнги, глядя на Кайи. — Ты написал что-то вроде, — ты, действительно, вернулся к нему? Кайи кивнул. — Незадолго до того, как ДжейКей упал со скалы, — сказал он голосом, который ясно выдавал его потрясение всем тем, что они только что узнали. — Мы гуляли по пляжу, по тому самому пляжу, где… да, где все мы были пять лет назад. Ты сказал мне… — Я сказал тебе, что хочу попытаться найти Тэ, — прошептал Чонгук. — Я думал, что это мне тоже только привиделось. — Нет, ты действительно сказал это мне, — продолжил Кайи. — Ты сказал, что скучаешь по нему, и что он до сих пор снится тебе каждую ночь, и что ты хочешь найти его, чтобы поговорить обо всем, потому что ты до сих пор не понимаешь, как он мог так ловко изображать влюбленность. Я сказал тебе, что это ужасная идея, но ты сказал, что найдешь его, и, возможно, у вас появится другой шанс на отношения, на этот раз без лжи. — Это была не самая твоя лучшая идея, — сказал Тэ. — Если бы я действительно предал и обворовал тебя… ты бы все равно… — Ты моя пара, — сказал Чонгук. — Я все еще чувствую тебя. Тэ, у меня не было секса все эти пять лет, потому что я… — Я правда не хочу это слышать, — сказал Юнги. — Ты не… целых пять лет? — прошептал Тэ. — Но, зайка… я тоже. Боже мой. Кайи и Юнги переглянулись, и одновременно пожали плечами. — Это судьба, — сказал Юнги. — Они просто знали. Кайи кивнул. — Это такое странное чувство… осознавать это, да? Юнги посмотрел в глаза альфе. — Ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросил Тэ, но Юнги покачал головой. — Заткнись, медвежонок. — Сам заткнись, дядя Котик. — Я правда, правда, ненавижу тебя. — Ты правда, правда, не ненавидишь меня. — Хочешь поспорить? — Они всегда так себя ведут? — спросил Кайи. — Ты еще ничего не видел, — ответил Чонгук, усмехнувшись. — Я не могу поверить, что я не потерял память. Все эти недели я думал, что я просто выдумал себе все, но на самом деле это не так. Тэ положил голову на плечо своей пары, а Чонгук прислонился к нему. — Кто-нибудь слышал, о чем вы говорили? Кайи покачал головой. — Я так не думаю, там были только я и ДжейКей, — сказал он. — Нет, — сказал Чонгук, садясь прямо. — Там были не только мы двое. — Нет, были только мы, — сказал Кайи. — Это было перед тем, как мы вернулись к костру, где тебе в голову пришла эта гребаная идея, спрыгнуть со скалы. — Мы не были одни все это время, — сказал Чонгук, и внезапно Кайи широко распахнул глаза. — Но это невозможно, — прошептал он. — Зачем ему…? — О чем ты говоришь? — спросил Тэ. — Кто еще был там? — Один из наших друзей позвал нас обратно к костру, сказал, что еда готова, — сказал Кайи, пристально глядя на Чонгука. — Он мог слышать наши последние слова. — Что я решительно настроен попытаться найти свою пару, и вернуть его. Юнги кивнул, снова погружаясь в размышления. — Кто это был? — Ханель, — ответил Кайи, и Тэ рассмеялся. — Не может быть, — сказал он, покачав головой. — Он был единственным из всех вас, кто был добр ко мне, и радушно меня принял. Ты всегда был таким засранцем, Кайи. Кайи ухмыльнулся. — Ты не назвал меня Ваном, — сказал он, отчего Тэ только закатил глаза. — Я всегда защищал ДжейКея. Я был с ним, когда его использовали и предавали раньше, и он так быстро и так сильно влюбился в тебя… это напугало меня, так что да, я вел себя с тобой не очень мило. — Ты повел себя как засранец в больнице. — Вы встретились там? — Он как бы выгнал меня из твоей палаты, — объяснил Тэ, все еще не сводя глаз с Кайи. Но сам Кайи смотрел на Юнги. — Ты называешь себя его братом, верно? — спросил он у Юнги, и тот кивнул. — Когда Тэ вернулся из Пусана пять лет назад, каким он был? — Он был практически сломленным. Не переставал плакать, и мы с его отцом боялись, что он может навредить себе. Потом мы узнали, что он беременный, но он перестал есть, и чуть не навредил себе и ребенку. Так плохо все было. Чонджэ уже собирался его госпитализировать. Нам пришлось многое пережить. — То же самое было и с ДжейКеем, только без беременности. Он перестал есть, перестал тренироваться, заперся в своей квартире. Он даже пытался навредить себе. Он… — Ты не был удивлен, когда узнал, что они пара, — заявил Юнги. — Когда мы вошли, и Гуки сказал тебе, что не хочет, чтобы ты был рядом с его парой и ребенком. Ты не был удивлен. Кайи покачал головой. — Я знал. ДжейКей рассказал мне, когда пытался срезать метку со своей кожи, — прошептал он. — У него большой шрам на плече. Тэ замер. — Татуировки, — прошептал он. — Ты сделал их не для того, чтобы прикрыть метку. Чонгук покачал головой. — Нет. Я сделал их, чтобы прикрыть шрамы. Он стянул футболку с плеча. — Смотри. — Я видел твои татуировки, — сказал Тэ, закусив губу. — Нет, посмотри. Внимательно посмотри. И Тэ, наконец, увидел то, что не замечал за последние недели. Татуировка совсем не закрывала метку. Она окружала ее, покрывая только кожу вокруг нее, но не саму метку. Красивые линии и узоры были обрамлением их брачной метки, а не прикрытием. — Вау, — прошептал Тэ. — Я не заметил, это просто… вау. Чонгук кивнул. — Вам суждено было быть вместе, — сказал Юнги. — В тот момент, когда вы поставили друг другу метки, вы связали свои жизни вместе, чертовы идиоты. Вы чуть не угробили друг друга, когда расстались. — Не могли бы мы вернуться к тому, что Ханель, человек, который и муху не может обидеть? — сказал Тэ. — Я не понимаю, не вижу в этом никакого смысла… — Но это так, — сказал Кайи. — В тот вечер, когда вы с ДжейКеем познакомились, он увидел тебя первым, и сказал, что хочет тебя. Но потом случились вы с ДжейКеем, и он отступил. Если он ревнует… Чонгук покачал головой. — Разве он мог так далеко зайти? Разлучить нас? — Это имеет смысл. Если это та ситуация, когда, если ты не со мной, то и другому не достанешься, — сказал Юнги. — Если он ревновал к Гуки… но есть ли у него возможности? И способности? Взломать телефон… не говоря уже о фальшивых сообщениях, которые он подбрасывал? А банковский счет Гуки? — Он просто учитель, — сказал Тэ, все еще не веря, что всегда милый и дружелюбный Ханель мог сделать что-то подобное, но когда он услышал, как Чонгук судорожно вздохнул, он поднял голову, и увидел, что его возлюбленный побледнел еще больше. — Он… — начал Чонгук. — Учитель компьютерных и инженерных наук, — прошептал Кайи. — Черт побери. — Значит, он знает, как взламывать технику, — сказал Юнги, потирая лицо рукой. — Он разлучил вас, потому что ты влюбился в Гуки, а не в него, и теперь опять пытается что-то сделать. — Но… — вдруг сказал Тэ. — Зачем ему делать что-то снова пять лет спустя? — Гуки, он знал, что вы двое — пара? Чонгук покачал головой. — Только Кайи знает, — ответил он. — Но он слышал, что ты хотел найти свою пару, в ту ночь, когда произошел несчастный случай, — продолжил Юнги. Кайи и Чонгук одновременно кивнули. — До этого момента он не думал, что у Гуки появится желание, когда-либо снова вернуться к Тэ, — облизывая губы, и качая головой. — Ребята… если он все еще ревнует… это просто предположение… что, если он думает, что Гуки и Тэ нужно остановить? Потому что, если он не может иметь Тэ, то и Гук не сможет? — он сглотнул, понимая весь масштаб произошедшего. — Быть парой означает, что между вами есть связь, которая может преодолеть все, как мы можем видеть в вашем случае. Связь, которая означает, что он навсегда потерял свой шанс с Тэ, если только… Юнги не решался озвучить свою мысль. Слишком сумасшедшую и жестокую мысль. Он должен ошибаться. — Если только его пара не умрет, — прошептал Кайи, заканчивая мысль, которую Юнги не осмеливался выразить словами. Тэ покачал головой, а Чонгук затрясся в рыданиях. Вспоминая падение, момент страха, момент, когда его тело ударилось о смертельные волны, момент, когда он вспомнил улыбку Тэ, и подумал, что умрет в морской пучине. — Что ты помнишь о падении? — спросил Тэ, точно зная, о чем думает Чонгук. — Кто был там с тобой? — Все, — сказал Чонгук, шмыгая и потирая переносицу, пытаясь остановить слезы. — Мы все развлекались на пляже. Кайи и я дразнили друг друга, и я сказал, что сделаю это. Спрыгну с той скалы. Мы поднялись туда, и увидев бушующие внизу волны, я испугался, и я… хотел сказать, что передумал прыгать, но я поскользнулся. — Я пытался схватить тебя, но не смог дотянуться даже кончиками пальцев, — тихо сказал Кайи. — Я никогда не забуду… боже… я… мы… Тэ и Ханыль чуть не потеряли тебя. — Но кто-то прикоснулся ко мне, — добавил Чонгук, все еще вспоминая те события. — Я почувствовал, как кто-то прикоснулся к моему боку. Кайи нахмурился, глядя на своего друга, который прикоснулся к нижней части ребер, показывая, где он ощутил прикосновение в тот вечер. — Я видел, как кто-то двинулся в твою сторону, — почти прошептал Кайи, и тут его осенило. — Когда мы обсуждали это, он сказал, что пытался ухватить тебя, но не смог. — Кто? — спросил Юнги. Кайи на мгновение замолчал, и на долгое мгновение, единственным звуком в повисшей вокруг тишине было только громкое биение сердец четырех мужчин, находящихся в комнате. — Ханель.