Падение / Falling

Даже выпив третью чашку кофе, которая даже отдаленно не походила на то, что Джиён мог сотворить всего из нескольких зерен кофе и вкусовых добавок, Чонгук все еще чувствовал себя уставшим и измученным, но его разум никак не мог расслабиться. Он не понимал, как это было возможно, что все его тело жаждало сна и отдыха, или просто поваляться в постели, желательно, в обнимку с Тэ, и, возможно, с Ханылем, который теперь требовал свою порцию обнимашек по утрам, с тех пор, как понял, что его родители начали спать в одной постели, но его разум не мог расслабиться даже на секунду. Тысячи мыслей роились у него в голове, он строил планы на день, планы на будущее. Мечтал о вещах, которые он хотел бы увидеть, испытать и поделиться ими со своей маленькой семьей, которая приняла его несмотря на их с Тэ прошлое, множество слез и страхов, все еще присутствующую боль и раны, которые медленно затягивались. У него был Тэ, и им все еще нужно было поговорить о стольком многом, и все же они еще не были к этому готовы. Страх, что только что вскрывшиеся раны не смогут затянуться, слишком тяготил сердца их обоих, и поэтому они ничего не говорили, просто пообещав другу другу, что теперь у них есть совместное будущее, бок о бок, рука в руке, и что ничто больше не сможет разлучить их и разрушить их связь, которая становилась прочнее с каждым днем. Связь, которая теперь стала сильнее, чем они оба когда-либо ожидали или считали возможным. Чонджэ предупредил ошеломленных его словами молодых людей, что то, что они чувствовали, было только началом, что очень скоро они смогут ощущать сильные чувства и эмоции друг друга даже на расстоянии. Это делало их связь особенной, и вызывало меланхолическую улыбку на лице Чонджэ, и печаль в его глазах, от которой Тэ всегда старался его отвлечь объятиями и рассказом о проделках Ханыля. Чонгук знал, что это имело отношение к омеге, которого старший альфа потерял много лет назад, омега-отце Тэ, о котором они оба мало говорили, за исключением того, что он любил их обоих до последнего вздоха, и всегда будет частью их семьи. Чонгук надеялся, что однажды они смогут поговорить о детстве Тэ, и поделятся друг с другом счастливыми историями из жизни, а не только грустными воспоминаниями о потерянном любимом человеке. Вздохнув и потерев руками глаза, надеясь прогнать усталость Чонгук откинулся на спинку инвалидного кресла и с силой выдохнул. За прошедшие дни столько всего случилось, что он до сих пор не мог все до конца осознать. Он рассказал Тэ о своих планах вернуться в колледж и получить новую степень, чтобы стать терапевтом, как Хоби. Он помнил, как испуганно смотрел на Тэ с недоверием и надеждой, а Тэ в ответ посмотрел на него большими глазами, на мгновение прикусив губу. А затем, когда Чонгук был уже уверен, что он отмахнется от него, сказав, что это глупая идея, и что у него ничего не получится, Тэ расплылся в широкой улыбке, и в его глазах было столько гордости, которую Чонгук никогда в жизни не ожидал там увидеть. Тэ обнял его, уткнувшись носом ему в шею, и целуя его кожу чуть повыше брачной метки. Он шептал ему, как он гордится им, что у него есть такие замечательные планы, и что он будет самым лучшим терапевтом в мире, и что он станет источником вдохновения для людей в похожей ситуации. Несколько минут спустя Тэ развил бурную деятельность, начав заказывать в интернете необходимые для учебы вещи: новый ноутбук, книги, ручки, тетради, все, что только можно было придумать, и на замечание, что он еще даже не начинал занятия, и даже не знает, примут ли его, Тэ возразил, что начинать планировать никогда не рано, и даже если у него не получится вернуться в колледж в этом году, то получится в следующем. Они были молоды и никуда не торопились, и однажды он станет потрясающим терапевтом. Это был прекрасный день, который стал еще лучше, когда Хоби позвонил ему немного позже, и сказал, что он обсудил с Дэсоном и Ёнбэ его стажировку, и они согласились, чтобы он был в их команде. Пока просто в роли ассистента, но как только он получит степень, он сможет принять на себя больше обязанностей, пока не решит, в каком направлении он хочет двигаться. Они предложили ему оплату, которая была намного больше, чем он мог ожидать, и Чонгук только улыбнулся, когда сказал Хоби, что он согласен и на гораздо меньшую сумму, на самом деле не особо нуждаясь в оплате, но не желая, чтобы его новые коллеги и начальство думали, что используют его, как бесплатную рабочую силу. После следующего сеанса терапии с Хоби, он вернулся домой с подписанным контрактом на стажировку, которая начнется в следующем месяце, и с гарантией того, что его возьмут на постоянную работу после того, как он закончит учебу. И снова проплакал весь день из-за доброты, которую проявляла к нему семья Тэ и его друзья. Теперь он проводил большую часть дня за чтением книг, которые Тэ купил для него, освежая в памяти информацию, которую уже знал раньше, и получая информацию о совершенно новых для него вещах. Он настолько увлекся этим, что задумывался над тем, почему он раньше не пошел по этому пути. Стать личным тренером было более легким выбором, но этот более сложный выбор приносил ему гораздо больше удовлетворения, и он уже даже осмеливался мечтать о пациентах, которым мог бы помочь, так же как Хоби помогал ему. Он закрыл книгу, которую до этого читал, и открыл блокнот, в котором делал пометки, желая выделить какие-то важные вещи, к которым он хотел вернуться позже, но понял, что Тэ во время своего покупательского порыва забыл заказать текстовыделители. Он легко усмехнулся, подумав об этом. Чонгук видел, что в одном из ящиков в столовой Тэ хранил письменные принадлежности, и знал, что тот не будет возражать, если он возьмет оттуда кое-что для работы. Отъехав от обеденного стола, за которым он занимался, он повернулся, и открыв ящик, действительно обнаружил там множество ручек, среди которых была упаковка с четырьмя маркерами. Он взял их в руку, улыбнувшись, когда заметил на коробке наклейки Hello Kitty, которыми Тэ, или Ханыль украсили ее. И тут его взгляд упал на кое-что другое. Это было похоже на небольшую книжку, но когда, слегка прищурившись, он пригляделся поближе, то понял, что это небольшой фотоальбом. Чонгук помедлил, но взял его в руку. Он знал, что это, наверняка, было что-то личное, но ведь он был парой Тэ, и вообще-то не собирался лезть не в свое дело. Но, может быть, он мог бы сделать что-то приятное для Тэ, например, отсканировать фотографии, и сделать из них книгу на память, или что-нибудь еще, чтобы поделиться с Чонджэ и Тэ. Возможно, это были какие-то воспоминания, которые они оба хотели бы иметь, и он бы мог им с этим помочь в благодарность за всю любовь и поддержку, которую они ему оказывали, даже несмотря на то, что поначалу они не хотели, чтобы он был рядом. Он прикусил нижнюю губу, все еще неуверенный, что не переступит черту, если откроет альбом, но потом решил, что он хочет сделать что-то хорошее для семьи Кимов, поэтому закрыл ящик, и вернувшись к столу, положил на него альбом. Какое-то время он сидел, глядя на него, и размышлял, правильно ли он собирался поступить. Вздохнув, он открыл его и сразу увидел написанное от руки посвящение: «ДжейДжею и Тэ». Он понял, что маленький альбом был сделан для Чонджэ, перевернул страницу, и не смог сдержать улыбку, увидев фотографию молодого человека, держащего малыша на руках. В молодом, счастливо улыбавшемся мужчине он узнал Чонджэ, и понял, что отец Тэ был таким же молодым, как и они с Тэ, когда они зачали Ханыля. Ребенок на его руках должен был быть Тэ, совершенно крохотное существо с копной черных волос, зевающий, и со сжатой в кулак крошечной ручкой. Такой милый. Чонгук улыбнулся еще шире, когда перевернул страницу, и увидел еще больше фотографий малыша Тэ, еще больше фотографий счастливого младенца и его отца-альфы. Его омега-отец вероятно был тем, кто делал эти снимки, судя по тому, как Чонджэ всегда смотрел в камеру. Его глаза были полны любви и обожания, и не оставалось сомнения, что Чонджэ боготворил свою пару. Чонгуку стало грустно от того, что старший Ким потерял отца Тэ так рано, и почувствовал себя благословенным за то, что они с Тэ снова нашли друг друга и проведут вместе много счастливых лет. Только на самой последней странице была фотография другого мужчины, держащего Тэ на руках. Красивый мужчина с длинными ногами, сидящий со скрещенными ногами на одеяле для пикника, с малышом Тэ на коленях. Он был так похож на Тэ, что ему показалось, что он смотрит на привидение, и все же в нем было небольшое отличие, он был немного более женственный, чем Тэ, но так же нереально красив, его волосы мягкими волнами падали на плечи, завязанные в небрежный хвостик, а улыбка была такой же яркой и широкой, как у Тэ. Он нахмурился. Он уже видел этого человека раньше. Он был уверен, что это было не только сходство с Тэ, но было в Тэ что-то такое, что всегда напоминало ему кого-то, только он никак не мог понять, кого именно. Пока на него внезапно не сошло озарение, и он понял, на кого он смотрит. Все еще хмурясь, он подтянул к себе планшет, и открыв Навер, набрал в поисковике имя, застыв на месте, когда увидел результат. Ким Исыль 1976 - 2003 Чонгук принялся рассматривать фотографии, здесь были и фотографии из жизни, и профессиональные снимки корейской супермодели, омеги, лицо которого все узнавали и видели раньше. Он был борцом за права омег, и воплощением красоты. Нереально красивый, и часто сравниваемый с ангелом, сошедшим на землю. Прямолинейный и известный своими умными и дерзкими замечаниями, а также, мягкой и нежной душой. Как он раньше этого не замечал? Он нашел в интернете короткую биографию, и прикрыл рукой рот, когда первая фотография, которую он увидел, была изображением молодой пары. «Супермодель Ким Исыль и его пара, режиссер Ким Чонджэ ожидают своего первого ребенка». Чонджэ выглядел таким же молодым, как и в фотоальбоме, его рука лежала на еще плоском животе его пары. Это был снимок с премьеры фильма, которую они посетили вместе. Счастливые. Беззаботные. У них впереди было будущее, наполненное любовью и семьей, которую они строили вместе. Известная пара, заставившая поверить в настоящую любовь даже самых черствых людей. Чонгук вспомнил истории, которые ему рассказывала его няня, когда он был маленьким ребенком. О прекрасном сыне фермера, который стал символом своего времени. Он вспомнил, как она плакала в тот день, когда его не стало. Он был всего лишь ребенком, не способным понять, что такое красота и истинные пары, но он помнил, какое влияние Ким Исыль оказывал на людей, с которыми он так или иначе пересекался в жизни. Он прокрутил его биографию дальше, и увидел еще несколько снимков Ким Исыля, его красота становилась все совершеннее с каждой последующей фотографией, но самым красивым он был на снимках, где он был с любовью всей своей жизни — Ким Чонджэ, и на снимках, где была заметна его беременность. Все это было задокументировано любопытными репортерами. Там были фотографии с фотосессий, которые он делал для крупных брендов, будучи представителем модных и косметических лейблов, а также моделью, получающей рекордно большие гонорары. Это сделало его одним из самых богатых людей в индустрии развлечений, желанным представителем своей страны на международных выступлениях, несшим корейское присутствие по всему миру, задолго до того, как все корейское стало супер популярным. Ниже было еще несколько фотографий, где Исыль держал на руках младенца, а затем и малыша постарше, всегда защищая своего сына от огней вспышек вездесущих папарацци. В комментариях говорилось, что он присутствовал на премьере фильма, режиссером которого был его муж. Чонгук знал этот фильм, — «Весенний день», — легендарный шедевр корейского кинематографа. Он нахмурился, вспоминая, что смотрел этот фильм несколько раз, и по сей день рыдал, как ребенок, от этой наполненной глубоким смыслом притчи, которая принесла Корее «Оскар», когда фильм вышел на экраны. Он хотел уже закрыть страницу, не в силах осмыслить эту новую информацию о семье Кимов, о собственной новой семье, когда его взгляд упал на последнюю запись, сопровождаемую великолепным черно-белым снимком омега-отца Тэ. «Супермодель Ким Исыль (26 лет), трагически погиб в автокатастрофе. Любимец Кореи оставил после себя свою пару, обладателя премии «Оскар», режиссера Кима Чонджэ (30 лет), и сделав своего пятилетнего сына-омегу Тэхёна единственным наследником его многомиллиардного состояния». Чонгук покачал головой, его глаза наполнились слезами при мысли о молодом Чонджэ, который потерял свою любовь, и вынужден был самостоятельно воспитывать маленького сына, его Тэхёна, одновременно делая международную карьеру. Он вытер слезы с лица, моргая в непонимании от только что прочитанных слов. Это было невозможно. Это не имело смысла. Если это была правда, то почему Тэ предал его много лет назад? *~*~*~*~*~*~*~*~* — Эта порция будет готова минут через двадцать, — вздохнул Юнги, закрывая дверцу духовки. — Им еще нужно будет остыть. Черт, я неправильно рассчитал время. Тэ, стоящий рядом с ним, скрестил руки на груди. — Это не очень хорошо, но что мы можем сделать? — сказал он с улыбкой. — Всякое бывает. Эта сука и так должна быть счастлива, что мы удовлетворяем ее странные требования. Юнги вздрогнул, и сняв с себя тканевый фартук, надел вместо него бумажный фартук, и начал украшать маленькие четвертушки пирожных, которые они готовили к девичнику, который должен был состояться сегодня вечером. — Если честно, я впервые слышал о некоторых вещах, которые она хотела, — сказал он, подготавливая инструменты для украшения. — Ты прав, она просто нечто. Нужно будет не забыть заглянуть на ее Пинтерест, я уверен, что ее свадебное платье будет… особенным. Тэ кивнул, отпил немного воды из своей бутылки и повернулся к Юнги, наблюдая за тем, как ловко его друг выводит филигранный узор. — Все нормально? — спросил Тэ, спустя несколько минут наблюдения за другом. Юнги поднял на него глаза, не прекращая свое занятие. — Ты о чем? Тэ пожал плечами. — Такое впечатление, что ты постоянно о чем-то думаешь, — сказал Тэ. Юнги поднял бровь. — Может быть, это потому, что я постоянно о чем-то думаю, например, о том, какой ты глупый? Тэ только закатил глаза на это. — Я серьезно, — продолжил он. — Такое впечатление, что, хотя ты и делаешь свою работу, но мыслями ты где-то очень далеко. Может, я могу тебе как-то помочь? Юнги отложил свой инструмент, и вытер руки полотенцем, которое лежало на стуле рядом с ним. — Это ничего серьезного. — Значит, что-то все-таки есть, — проговорил Тэ. — Ты оставишь эту тему, если я тебе расскажу? — Разве ты меня до сих пор не знаешь? Юнги вздохнул и оперся о стол. — Знаешь, я никогда не думал, что любовь существует на самом деле, — начал он, не глядя на Тэ, и уткнувшись глазами в стол. — Мы делаем все эти свадебные торты, десерты для помолвок и юбилеев, но я никогда не думал, что любовь — это реальность. Я думал, что это просто какая-то глупая идея в головах у людей, и что они только вредят себе этой иллюзией. Как будто они все идиоты и мазохисты. Тэ кивнул и сел на табурет напротив него. — Там, откуда я родом, — Юнги глубоко вздохнул, заметив, как задрожал его голос. — В моей так называемой семье, любовь была ничем иным, как случайностью, сказкой. А потом появились вы с Чонджэ, и показали мне другой мир. Ты рассказывал мне истории о Чонджэ и Исыле, и, я должен признаться, я нашел о них информацию в интернете. Они были самым настоящим воплощением любви, не так ли? — Тэ с улыбкой кивнул. — Но это было в прошлом, и все закончилось слезами, поэтому я все еще мог притворяться, что любовь это глупость. Он всхлипнул, удивив этим Тэ, который редко видел своего друга, своего брата, таким эмоциональным. — Но потом случились ты и Чонгук. И то, что произошло пять лет назад, только подтвердило то, в чем я всегда был уверен. Любовь глупа. Она причиняет боль. Разрушает. Но видя тебя и Чонгука, тебя и Гуки почти каждый день, это… это… — он нахмурился, подыскивая нужные слова. — Это должно было дать мне надежду, но я просто знаю, что у судьбы для меня никого нет. Такие истинные пары, как вы, очень редки, их почти невозможно найти, и я… я — это просто я, понимаешь? Не всем так везет, как вам. — Юнги, — начал Тэ, но друг поднял руку, останавливая его. — Я просто завидую, — сказал он тихо, шмыгая носом. — Я завидую, и просто ненавижу то, что я испытываю это чувство по отношению к тебе. Я боюсь снова остаться один, теперь, когда я нашел семью. Это, действительно, очень глупо, и я… Он запнулся на полуслове, когда Тэ быстро обошел стол и крепко обнял его, притянув к себе, и запустив пальцы в его начавшие отрастать волосы. — Послушай меня, Мин Юнги, — прошептал Тэ. — Ты больше никогда не будешь один, слышишь? Ты больше никогда в жизни не будешь одинок. У тебя есть я, папа, Ханыль, у тебя есть Чонгуки, и у тебя есть все мы, и все, связано с нами, включая Чимина, а также у тебя есть Феликс и Джиён. Ты больше никогда не будешь один. Они простояли так какое-то время, плечи Юнги слегка подрагивали, а Тэ успокаивающе поглаживал его круговыми движениями. — Я люблю тебя, котик, — прошептал Тэ. — Я не буду тебе отвечать, — пробормотал Юнги ему в плечо, и Тэ со смехом легонько пнул его в плечо, когда они отстранились друг от друга, и одновременно улыбнулись. Юнги выглядел довольно беспомощно, улыбаясь, как маленький котенок. Это была улыбка, которую он дарил только самым близким людям, которых он любил. — Кстати о Джиёне, — заговорил Юнги. — Что, черт возьми, происходит с аппой? Тэ пожал плечами. — Хотел бы я знать, — сказал он. — Они такие… я не знаю… странные друг с другом, как будто пытаются что-то скрыть на самом виду. Они думают, что мы слепые или тупые? Юнги кивнул — Между ними наверняка что-то происходит. Они были знакомы до того, как Джиён начал работать на нас? — Понятия не имею, но то, как папа отреагировал, когда увидел его здесь в первый раз… — он пожал плечами. — Я думаю… — Интересно, что? — произнес Чонджэ, стоя в дверях, и придерживая ее для Ханыля. Тот вбежал внутрь, направляясь прямо к отцу, который поймал его и закружил, отчего Ханыль сразу начал смеяться. — Мы кормили утят! — завопил Ханыль. — Не кричи, — сказал Юнги, и Ханыль закатил глаза. — Боже мой, ты и правда проводишь слишком много времени со своим дядей Котиком, — прокомментировал Тэ выражение лица своего сына. — Нет, я недостаточно много времени провожу с дядей Котиком! — проговорил Ханыль. — Отпусти меня! Тэ поставил сына на пол, и он сразу же обежал вокруг стола, чтобы обнять за ногу своего дядю. — Он хорошо себя вел? — спросил Тэ у отца, и тот кивнул, подхватив клубнику с тарелки. — Очень хорошо, — подтвердил Чонджэ. — О чем вы говорили, когда мы пришли? Я слышал свое имя. — Я всегда себя хорошо веду! — воскликнул Ханыль, вытягивая шею, чтобы посмотреть, над чем работал Юнги. Омега поднял его, прижав к своему бедру, и показал уже украшенные пирожные. — Вау! — сказал Ханыль, прищурившись, чтобы получше рассмотреть узоры. — Так красиво! — Как прошел кастинг? — спросил Юнги у старшего альфы, но Чонджэ только вздохнул, все еще не сводя глаз с Тэ. — Не очень удачно, — ответил он. — У нас была запись прослушивания кое-кого, и он идеально подходил на роль Хёна, даже изменил цвет волос, чтобы лучше соответствовать роли, и он просто… но… нет, мы не будем с ним работать. Он нам не подходит. Тэ нахмурился, уже собираясь задать вопрос, зная, что это было для сериала, который выходил на Нетфликсе, над которым работал его отец. Это был престижный и важный проект, но Чонджэ остановил его, сказав: — Ты не ответил на мой вопрос. — Оу, — сказал Тэ. — Нам просто было интересно, был ли ты знаком с Джиён-хёном до того, как он начал работать здесь? — Ладно, я пошел, — усмехнулся Чонджэ, схватив еще одну ягоду клубники, и подмигнув сыновьям, направился к выходу, слегка махнув рукой, но не попрощавшись. — Иногда я его просто ненавижу, — сказал Юнги. — Что это должно было значить? — Я думаю, нам нужно спросить Джиёна, — рассмеялся Тэ. — Спросить меня о чем? — Боже мой, тебе нужно носить на себе колокольчик, — фыркнул Юнги, опуская Ханыля на пол, и поворачиваясь, чтобы посмотреть на баристу. — Кто тебя научил так подкрадываться к людям? — Это талант, — сказал Джиён, закатывая глаза, и ухмыляясь, отчего он сразу стал выглядеть на несколько лет моложе, и напомнив Тэ, как он был удивлен тем, что Джиён старше него на семь лет. Бариста указал рукой через плечо, и продолжил говорить: — Эта сука невеста здесь, со своим женихом, и уже выдвинула кучу нелепых требований к своему капучино. Без кофеина, без сахара, без жира, веганский. Какого черта, вообще? — О, какая радость, ей явно понравится пробовать торт, — вздохнул Тэ. — я пойду, — сказал он Юнги. — А ты присоединяйся ко мне, как только остальные образцы будут готовы. Хорошо? — Дай мне несколько минут, они уже должны были достаточно остыть, мне только нужно красиво сервировать их, — сказал Юнги, пока Тэ смотрелся на себя в зеркало, висевшее возле двери, поправляя фартук, чтобы выглядеть как можно представительнее. — Как я выгляжу? — спросил он с легкой улыбкой. — Как владелец первоклассной пекарни, — сказал Юнги. — Красиво! — воскликнул Ханыль. — Очень красиво! — Высоким, — сказал Джиён, пожав плечами, когда двое других мужчин удивленно посмотрели на него. — Что? Ты же сам спросил. Идем, а то Феликс выколет ей глаза ложкой. — Феликс был таким милым парнишкой, пока ты не появился здесь. Напомни, почему я взял тебя на работу? — спросил Юнги. — Потому что я самый потрясающий и лучший бариста, который у вас когда-либо был. Тэ закатил глаза и вышел из пекарни. Джиён последовал за ним, но остановился у прилавка, весело приветствуя нового покупателя, который заказал у него что-то, что он сразу же начал готовить. Тэ увидел омегу, сидящую за столом, который они зарезервировали для дегустации, немного в стороне от других столов, чтобы можно было спокойно все обсудить. Ее обесцвеченные волосы были собраны в стильный пучок, из которого не выбивалось ни одной волосинки, а безупречный макияж делал ее похожей скорее на куклу, чем на живое существо. У мужчины, сидевшего рядом с ней, спиной к Тэ, и подперев рукой голову, были темные волосы, и дорогой на вид пиджак. Они выглядели дорого и богато. Как тот сорт клиентов, которых они обычно привлекали, но которые были им наименее приятными. — Привет, — Тэ поприветствовал ее с доброй улыбкой. — Как приятно снова с вами встретиться. Вы уже видели, что мы для вас приготовили? Он указал на столик, рядом с ними, на котором были подготовлены два подноса. Один с маленькими плошками с образцами предлагаемых начинок, а другой — с кусочками торта разного цвета и вкуса. — Мы можем все это смешать, что-то, конечно, может не совпадать по вкусу, но мы можем сделать практически все, что вы пожелаете, так что если вы… — В этом всем слишком много сахара, — заявила она, перебивая его, пока Тэ поворачивался, чтобы поприветствовать ее жениха. Он тут же замер, улыбка застыла и него на лице, а потом из его горла вырвалось рычание. — Нет, — только и сказал он. — Просто нет. Тэ покачал головой, с трудом веря, что снова столкнулся с человеком, которого надеялся больше никогда не увидеть. — Тэхён? — Какого хрена ты здесь делаешь? — Что происходит, детка? — спросила омега своего жениха, который все еще смотрел на Тэ, глаза которого, казалось, светились от гнева. — Вы знакомы друг с другом? — Можно и так сказать, — прошипел Тэ. — Тебе здесь не рады, Кайи. — Какого черта, Тэ? — спросил Кайи. — Что ты вообще здесь делаешь? Ты здесь работаешь? — Это мое кафе, придурок, — рявкнул Тэ. — И я не люблю повторяться. Но тебе здесь не рады, Ван. — Твое кафе? — Представь себе! Его невеста раздраженно фыркнула, попробовав еще один кусочек торта, который они подготовили для дегустации, и игнорируя двух мужчин, которые уже начали говорить на повышенных тонах. — В этом слишком много ванили, — прокомментировала она, вынудив Кайи и Тэ уставиться на нее, и понимая, что она совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг нее. — Это ванильный торт, леди, — сердито прорычал Тэ. — У него должен быть ванильный вкус. — Ну, здесь слишком много ванили, — сказала Еджин, и отложила вилку, промокнув ярко-красные губы салфеткой. — Я не думаю, что это подойдет. Понятия не имею, почему вашу пекарню так сильно рекомендовали. Это просто отвратительно. Паки, наверное, ошиблись, когда сказали мне, что в этом месте можно заказать лучшие свадебные торты. — Ты мелкая… — начал Тэ, указав на нее пальцем, и совершенно не заботясь о том, что вспышка его гнева может навредить его бизнесу, и понимая, что эта женщина обидела Чонгука несколько недель назад, практически сделав его бездомным. — Где ДжейКей? — спросил Кайи, прерывая ход его мыслей, и заставляя Тэ повернуться и посмотреть на него большими глазами. — Я видел тебя здесь с ним и ребенком, какого хрена ты сделал, что он перестал со мной разговаривать? Разве ты еще не причинил ему достаточно боли? — Что…? Ты, что, шутишь? Ты… — начал Тэ, явно сбитый с толку, но был прерван звонким стуком тарелки о стол. — О, только давайте не будем говорить о том калеке, — драматично вздохнула Еджин. — Только и слышно, Чонгук здесь, Чонгук там. — Как ты только что назвала моего лучшего друга? — огрызнулся на нее Кайи, не в силах поверить тому, что он только что услышал. — Ты такая злая! — сказал Ханыль, стоявший возле ноги Тэ. Никто не заметил, когда он подошел, сопровождаемый кое-кем еще. Ханыль схватился рукой за штаны Тэ, и его губы задрожали от оскорбления, которое незнакомая женщина адресовала его любимому альфа-отцу. Из-за его слишком юного возраста, ему не часто приходилось общаться со злыми людьми, и он был очень расстроен тем, что только что сказала эта миниатюрная женщина-омега. — Это та сука, которая выгнала Гуки? — прорычал Юнги, который внезапно оказался рядом с Тэ, и она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — ЧТО ты сделала? — спросил Кайи у Еджин, которая только пожала плечами, даже не глядя на него, как будто он не имел никакого отношения к тому, что происходит. — Он мешал нашей любви, детка. Мы скоро поженимся, нам совсем не нужно, чтобы этот калека вмешивался в нашу жизнь, — сказала она так, будто жизнь, судьба или местонахождение Чонгука ее совершенно не заботило, но от дальнейших опрометчивых слов ее остановил кулак, обрушившийся на ее нос. — Какой, черт возьми, любви? — рявкнул Кайи в тот же момент, когда ее идеально вылепленный пластическими хирургами нос был сломан. Он повернулся, чтобы посмотреть на омегу, который ударил ее, когда услышал голос, который узнал бы где-угодно, голос, который преследовал его во снах с прошлой недели, из-за чего ему стало казаться, что он его себе придумал. — Блять! Как больно! — сказал Юнги, тряся рукой. На нем все еще был надет бумажный фартук, и Тэ не мог сдержать смех, увидев потрясенное выражение лица женщины с кровоточащим носом. Кайи же смотрел на омегу округлившимися от удивления глазами. — Шуга? — прошептал он. — Привет, Гэ.