Падение / Falling

Был уже поздний вечер, когда Юнги, наконец, был готов отправиться домой. Последние посетители давно покинули кафе, и Джиён с Феликсом тоже вскоре ушли друг за другом. Перед уходом Джиён, который работал у них уже две недели, спросил у своего работодателя, нужно ли ему еще что-нибудь, и комфортно ли ему оставаться в пекарне одному. Юнги поблагодарил часто кажущегося нахальным и дерзким Джиёна за заботу, и улыбнувшись, сказал, что ему нужно закончить кое-что, на что у него не было времени раньше из-за того, что Тэ сегодня не был на работе. Он посоветовал Джиёну хорошо отдохнуть в выходной день, прежде чем они снова встретятся в понедельник. Джиён на мгновение заколебался, и Юнги заметил беспокойство в его глазах, словно он боялся, что Юнги останется в пекарне совсем один. Но Юнги выставил его из пекарни, сказав, что все нормально, и он может не беспокоиться о нем. Это был уже не первый вечер, который он проводил в пекарне в одиночестве, экспериментируя с новыми рецептами, и пробуя новые вкусовые сочетания. Часом позже он достал из духовки противень с пробной партией кексов, сделанных по рецепту, который он давно хотел попробовать. Но откусив от одного, он скривился. Рецепт, который казался ему таким многообещающим, оказался совсем совсем не вкусным, и он не раздумывая, выбросил все кексы. Вздохнув, он сел на свою любимую табуретку, и достал из кармана телефон. Его ожидало сообщение от Тэ о том, что он ждет его на семейный обед завтра в обычное время, и что он отвечает за десерт, что не было таким уж большим сюрпризом. Взяв из кладовки кое-какие вещи, он засунул их в свою сумку, и выйдя из пекарни, отправился домой. Ему пришлось воспользоваться общественным транспортом, так как его машина все еще была в ремонте. Механики до сих пор не могли найти причину, по которой вся электроника в его Hyundai выключалась спустя несколько минут после начала езды, из-за чего он уже чуть не попал в аварию. Было слишком рискованно продолжать ездить на этой машине. Чувствуя усталость во всем теле, он сел в автобус, но его разум был все еще слишком занят множеством мыслей. Он задумался о том, что он мог бы сделать на десерт к завтрашнему обеду, пытаясь выбрать между шоколадными пирожными с различными добавками, и мандариновым пирогом с мороженым, который очень нравился Ханылю. Сорока минутами позже, он, наконец, доехал до своей остановки, и вышел из автобуса. Несколько минут спустя он дошел до дома, в котором находилась его квартира, и медленно поднялся по лестнице на свой этаж, все еще размышляя о людях, принявших его в свою семью. Он был благодарен семье Ким, Чонджэ и Тэ за то, что они приняли сломленного омегу много лет назад, никогда не задавая ему вопросов, и принимая его таким, какой он есть, неспособным выражать многие эмоции после того, как он так и не узнал, что эмоции, это то, что ему разрешено иметь. Он улыбался в ответ на настойчивое желание Тэ, чтобы он сказал ему в ответ, что любит его. Хотя они оба знали, что это было само собой разумеющимся. Так же, как он улыбался в ответ на объятия, которыми одаривали его Тэ и Чонджэ. Прошло немало времени, прежде чем он научился их принимать, и даже приветствовать. И теперь, когда Тэ нашел свое счастье, ему казалось, будто все ускользает из его рук, снова оставляя его позади, непривлекательного омегу со слишком большим количеством проблем. Конечно же, он был рад за Тэ. Еще несколько недель назад он ненавидел саму мысль о том, что Чонгук вернется в жизнь Тэ, слишком хорошо помня, каким сломленным Тэ вернулся из Пусана пять лет назад. Словно это была лишь тень от веселого и жизнерадостного, молодого омеги, которым он был до того, как начал стажировку. Прошло несколько недель прежде чем Тэ признался, сначала только ему, что он вернулся беременным. Он был с Тэ все это время, даже переехал к нему на несколько недель, пока не убедился, что с ним все в порядке, и это сделало связь между двумя омегами, ставшими братьями, поистине нерушимой. Но была ли она действительно нерушимой? Что, если возвращение Чонгука означало, что Тэ больше в нем не нуждается? Нужен ли он ему сейчас?Теперь, когда в его жизни появился альфа, его пара, отец Ханыля, и собственная семья. Юнги был совершенно уверен, что он больше не был нужен Тэ, с его кошмарами и отстраненным поведением. Потому что, так и должно было быть. Теперь у Тэ было то, чего никогда не было у Юнги. Семья. Дом. Что-то, кто-то, к кому можно вернуться домой, чтобы говорить друг другу приятные слова, в то время как Юнги возвращается домой, в тишину своей пустой квартиры, где нет ничего кроме телевизора и его мыслей, чтобы составить ему компанию. То, что Тэ сказал ему несколько недель назад, было правдой. Если быть честным с самим собой, он не искал чего-то большего. У него были связи на одну ночь, когда он жаждал компании, но он никогда не приводил никого домой, в свое безопасное место, никогда никому не говорил своего настоящего имени, и всегда возвращался обратно, в пустоту своей квартиры. Это было именно то, что наиболее ему подходило. Быть одному. Он знал, что не должен завидовать тому, что Тэ нашел что-то еще, помимо его маленькой семьи с Чонджэ и Ханылем. Знал, что должен избавиться от этих болезненных мыслей об одиночестве и должен быть счастлив за своего лучшего друга. Он и был счастлив. Ему нравилось наблюдать за взаимодействием Тэ и Чонгука, за их неосознанными прикосновениями, которых они даже не замечали, за их взглядами, когда они думали, что другой не смотрит. Эти взгляды были полны гордости за то, что они нашли друг друга, свою пару, взгляды, которые, как знал Юнги, были полны более глубоких эмоций, чем они оба смогли признать до сих пор. Он должен быть счастлив за каждое мгновение, которое Тэ проводил со своей парой, и он улыбнулся, пока снимал с себя верхнюю одежду, думая о том, как мило выглядел Ханыль, когда рассказывал ему истории о своем Чонгуки-аппа, его большие глаза были полны обожания и любви, и да, ему нетрудно было впустить Чонгука в свое сердце. Этот альфа был не похож на альф, которых он знал в прошлом, и он был идеальным альфой для Тэ. Вздохнув, он сел на диван в еще темной гостиной, и откинулся на мягкие подушки, закрыв глаза. Часть его была готова просто пойти лечь в постель и заснуть, но другая часть никак не могла успокоиться, и спустя несколько секунд он снова открыл глаза. Может быть, ему стоит просто заказать что-нибудь поесть и посмотреть какое-нибудь дерьмовое шоу по телевизору, но что-то в нем, какая-то часть его, которой он далеко не всегда был рад, жаждала компании, не обязательно, альфы, а просто не тишины, которая сегодня казалась ему пыткой. Поднявшись, он подошел к шкафу, и на мгновение задумался, прежде чем вытащить черную рубашку и брюки, которые, как он знал, потрясающе обтягивали его задницу. Затем он достал пиджак, который явно выделялся в его гардеробе. Он был сшит из черной парчи, мягкой на ощупь, и обнимающей его гибкое тело, как перчатка. Положив одежду на кровать, он еще какое-то время смотрел на нее, а затем кивнул сам себе, решив, что пойти куда-нибудь сегодня вечером будет правильным решением. Юнги зашел в ванную, и включил душ, прежде чем раздеться, зная, что из-за старых водопроводных труб в его доме, горячая вода пойдет далеко не сразу. Спустя несколько мгновений он шагнул под теплые струи, небрежно бросив одежду на раковину, собираясь убрать ее позже. Он смыл с себя пот и запах пекарни, а потом намылился приятно пахнущим гелем для душа, который когда-то подарил ему Тэ, а теперь он и сам постоянно покупал его себе, так как ему понравилось ощущение гладкой и бархатистой кожи после него, а также запах белых цветов и мускуса, который очень ему подходил. Прикоснувшись руками к плечам, он передернулся от ощущения шрамов на коже, но продолжил покрывать тело мягкой пеной, которую спустя несколько мгновений смыл, после чего позаботился о том, чтобы очистить и более интимные части своего тела, на тот случай, если сегодня вечером произойдет что-то еще, хотя он ничего и не планировал заранее. Выйдя из душа, он завернулся в банный халат, и просушил полотенцем волосы. Протерев запотевшее зеркало, он взглянул на свое бледное лицо. Слишком красивое, чтобы быть альфой, но недостаточно красивое, чтобы быть омегой. Эти слова до сих пор жалили его, и мешали ему комфортно ощущать себя в собственном теле. Слова, которые ему повторяли снова и снова, пока он и сам не поверил в них. Юнги расчесал волосы, закрепив их гелем, а потом стал наносить на лицо легкий макияж, подчеркивая те черты лица, которые по словам Тэ и Чонджэ делали его уникальным и особенным. Его кошачьи глаза, на которые он нанес немного теней и туши, его полные губы, которые он выделил блеском для губ. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя готовым привлечь внимание, которое, он был в этом уверен, он точно получит, когда выйдет из дома. Все еще одеваясь, он вызвал такси, и спускаясь вниз, уже предвкушал ночь, которая заставит его забыть о своих заботах. Он провел несколько минут на ночном холоде, пока не приехало такси, и назвал водителю адрес модного клуба в Каннаме, в который можно было попасть только по приглашению, но он уже бывал там несколько раз, и надеялся, что и в этот раз сможет попасть внутрь. Клуб был дорогим и не таким шумным, как многие другие клубы, где он мог выпить отличный алкоголь в баре, и, может быть, даже убедить себя немного потанцевать и развлечься. Спустя полчаса он вышел из такси на углу рядом с клубом, и решительно направился к очереди людей, ожидавших, чтобы их впустили или послали прочь вышибалы, стоящие у входа. Не обращая на них внимания, Юнги просто прошел мимо них, и посмотрел на вышибалу перед собой. Высокий альфа посмотрел на миниатюрного омегу, ухмыльнувшегося ему, а потом просто откинул веревку, жестом приглашая его войти. Красивый, хорошо одетый, одинокий омега, был привлекателен для бизнеса, и Юнги знал, что произвел на них впечатление. Как только за ним закрылись двери, его уши сразу заполнила музыка, и он не колеблясь, направился к бару, где уселся на табурет, и подозвал одного из барменов, красивого, высокого альфу, который усмехнулся, когда увидел Юнги. — Ты уже был здесь раньше, — сказал бармен, на что Юнги только пожал плечами. — Когда-то давно, — ответил он и сделал заказ: — Виски, односолодовый, со льдом. — Одну минуту, красавчик, — ответил бармен и отправился выполнять его заказ. Получив свой напиток Юнги обернулся, чтобы понаблюдать за другими людьми, медленно потягивая свой виски. Он задумался над тем, сможет ли он найти здесь кого-нибудь, чтобы развлечься на танцполе, или, если он сильно осмелеет, то в одном из туалетов, хотя персонал клуба не особо это одобрял. Его взгляд упал на мужчину в другом конце зала, сидевшего в кабинке с группой людей, возможно, друзей, которые оживленно разговаривали, и над чем-то смеялись. Юнги нахмурился, глядя на мужчину с серебристыми волосами, и его желудок, наполненный одним только виски, внезапно затрепетал. Он не мог отвести от него взгляд, пока мужчина, который до этого поглаживал плечо девушки в платье с низким вырезом, сидевшей рядом с ним, внезапно не остановился, и тоже посмотрел в сторону Юнги, встретившись с ним взглядом. Как и Юнги, он тоже нахмурился, как будто увидел то, что совсем не ожидал здесь увидеть, но Юнги был уверен, что они никогда раньше не встречались. Странно. Опустошив свой стакан, он снова повернулся к бармену, и со странным ощущениям в животе заказал второй стакан, размышляя о том, что приходить в этот клуб, было не самым разумным его решением, но решив выпить еще немного перед тем, как уйти. Когда он уже подносил стакан к губам, он услышал, как кто-то рядом с ним произнес: — Привет, красавчик. Он ожидал, что это будет тот человек, на которого он смотрел раньше, но повернув голову, обнаружил, что это другой мужчина, которого он до этого не видел. Красивый, с короткими, темными волосами и проницательным взглядом, он был одет в кожаную куртку и черную рубашку под ней, очень напоминая по стилю то, как был одет сам Юнги. — Что кто-то вроде тебя делает здесь совсем один? — спросил незнакомец с легким китайским акцентом. — Серьезно? — усмехнулся Юнги. — Это все, что ты придумал спросить? — Ну, — сказал мужчина, садясь рядом с ним, слишком близко на взгляд Юнги, их бедра соприкоснулись, и он немного отодвинулся. — Что еще я мог сказать, чтобы привлечь твое внимание, красавчик? Юнги поднял бровь. — Как насчет, ничего? — спросил он. — Я не заинтересован в знакомстве. — Эй, ну как так, — протянул мужчина. — Такой красивый омега, как ты, не должен оставаться один в такую ночь. — В такую ночь? Что ты хочешь этим сказать? — В ночь, когда ты встретишь альфу своей мечты, — сказал мужчина, садясь ровнее, чтобы казаться выше, чем он был на самом деле. — Если ты его встретишь, пришли его ко мне, — ответил Юнги, отворачиваясь от него и отпивая еще немного виски. — Играешь в недотрогу? — Я и есть недотрога, — рявкнул Юнги. — Я уже сказал, что не заинтересован в знакомстве. — Ой, не будь таким, — сказал альфа, прикоснувшись к руке Юнги, которую тот тут же отдернул. — Никогда больше не прикасайся ко мне без моего разрешения, — прошипел он. — А то что? — Или ты пожалеешь, — ответил он, махнув бармену, чтобы оплатить свой счет за выпивку. А затем встав с табурета, собираясь уйти, но чужая рука остановила его. — Ты пожалеешь, если уйдешь сейчас, красавчик, я могу показать тебе рай. Юнги посмотрел в лицо альфе, потом перевел взгляд на руку на его руке, пальцы которой слишком сильно сжимали его предплечье, чтобы не дать ему уйти. — Отпусти, — сказал он. — Скажи волшебное слово, красавчик. — Я сказал, отпусти. — А я сказал, что покажу тебе рай, шлюха омега. Юнги нахмурился еще сильнее, а потом высвободил руку, и толкнув плечом другого мужчину, который был лишь немного выше его самого, попытался отойти от него. Но мужчина снова схватил его за руку, останавливая, чем заставил Юнги зашипеть от гнева, и вывернуться из его захвата, как он научился делать уже много лет назад. — Ты никуда не пойдешь, — прорычал альфа. — Хочешь поспорить? Юнги уперся одной рукой в ​​грудь мужчины, оттолкнув его от себя, но тот быстро выровнялся и ударил Юнги кулаком. Омега потерял равновесие и со стоном завалился на бок, чувствуя привкус крови на языке. Он был совершенно разъярен, потому что персонал клуба не сделал ничего, чтобы защитить омегу от нежелательного ухажера, что указывало на то, что он и так уже знал, этот альфа был кем-то хорошо известным, привлекающим еще больше знаменитых гостей, и поэтому никто с ним не связывался. Он уже был готов подняться и уйти отсюда так быстро, как только было возможно, когда внезапно обнаружил, что на его защиту встал другой человек, приближение которого он совсем не заметил. Он посмотрел на укороченный пиджак, сделанный из материала, похожего на его собственный пиджак, и на затылок с серебристыми волосами. Это был человек, которого он раньше видел в кабинке в другом конце зала, тот самый человек, который смотрел на него. — Ты тупой или глухой? Или, может, все сразу? — спросил этот мужчина у альфы, который теперь уставился на него. — Не лезь не в свое дело, — прорычал альфа, в то время как Юнги поднялся, и посмотрел на него через плечо мужчины с серебристыми волосами. — Это стало моим делом, когда ты не смог спокойно принять отказ. — Посмотри на этого шлюху! Он ведь тоже хочет этого! Мужчина посмотрел через плечо прямо в глаза Юнги. — У тебя все нормально? — А я нормально выгляжу? Мужчина только пожал плечами, и подмигнул ему. — У тебя есть два варианта, придурок, — сказал мужчина с серебристыми волосами первому альфе. — Первый, ты уходишь, и никогда больше не беспокоишь ни его, ни меня. Второй… — Второй? — Я сломаю тебе нос. Альфа рассмеялся, когда сереброволосый мужчина повернулся к Юнги, пожал плечами и закатил глаза, а потом резко повернулся, и нанес быстрый удар по идеальному носу другого. — Бежим! — крикнул он Юнги, который удивленно уставился на них обоих, когда тот осторожно схватил его за руку, стараясь не слишком сильно сжимать, и потащил его за собой из клуба. Они бежали по тротуару до следующего квартала, пока тяжело дыша, не остановились на углу улицы. — Ты сумасшедший! — проговорил Юнги, откашливаясь. — Да, я уже слышал это раньше, — засмеялся мужчина. — Вау, давно я так не развлекался. — У тебя странные представления о развлечениях. — Только самые лучшие, — усмехнулся он, и снова посмотрел Юнги в глаза. — Привет. — Привет, — улыбнулся Юнги, вытирая кровь с губ в том месте, на которое пришелся удар альфы. — Черт, — сказал мужчина, вытаскивая белый платок из кармана обтягивающих черных джинсов. — Вот, возьми. Юнги кивнул и вытер кровь платком, облизывая губы, чтобы проверить, не кровоточит ли рана. — Меня зовут Гэ, — представился мужчина, протягивая Юнги руку для рукопожатия. — Я мог бы придумать столько каламбуров на твое имя, — усмехнулся Юнги, услышав это имя. — Шуга. — Привет, Шуга, — ухмыльнулся тот в ответ. — Позволь мне помочь. Юнги снова нахмурился, когда Гэ взял у него платок, и стал осторожно вытирать кровь с его поврежденной губы. — Лизни. — Хм? Гэ закатил глаза. — Лизни платок, мне нужно немного влаги, чтобы лучше оттереть кровь. Сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы я воспользовался своей слюной. — Хм… — Юнги усмехнулся и немного приоткрыв губы, лизнул край платка, который Гэ держал у его губ. Его черные глаза при этом задержались на кончике его языка, и из горла вырвалось тихое рычание. — Черт, — прошептал он, пытаясь отмахнуться от внезапно набежавших мыслей, и продолжил вытирать губы Юнги. — Идеально, совсем как новый, — улыбнулся он. — Хоть в одном этот придурок был прав. — В чем? — Ты действительно красивый. — Да ладно, — простонал Юнги, закатив глаза. — Что? У меня ведь есть глаза! Юнги покачал головой и посмотрел на мужчину перед ним, на его красивое лицо, и на мгновение будто задумался о чем-то, а потом пожал плечами, будто говоря «а почему бы и нет», и схватив его за воротник пиджака обеими руками, притянул к себе ближе и поцеловал. Гэ широко раскрытыми глазами смотрел на омегу, который целовал его, облизывая его губы, а потом приоткрыл свои губы, впуская его, и жадно отвечая на поцелуй, пробуя его на вкус. Он тихо застонал, когда они, наконец, разорвали поцелуй. — Только не говори мне, что таким образом ты говоришь мне спасибо, — прошептал Гэ, прислонившись ко лбу Юнги. — Что заставляет тебя так думать? Гэ вздохнул. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой? Такие вещи не случаются в реальной жизни. — Ну, может быть, сегодня вечером это случится. И прежде чем Юнги успел добавить что-либо еще, Гэ снова притянул его к себе, целуя еще сильнее, и прижимая к кирпичной стене здания позади них. Одна его рука была на талии Юнги, а другая поглаживала его щеку, лаская кожу большим пальцем, пока их языки сплетались вместе. — Нам надо… — Да, — договорил Гэ, облизывая губы Юнги, и чувствуя на них легкий привкус крови, а затем впился в его губы с гораздо большим рвением. — Ты далеко живешь? Юнги покачал головой, он в любом случае не повел бы незнакомца к себе. — Я тоже, — сказал Гэ. — К черту… тогда, давай в отель. Юнги приподнял бровь. — Что заставляет тебя думать…? — он вздрогнул, и не смог скрыть улыбку, заметив удивленное выражение на лице Гэ. — Да, да, давай пойдем в отель. — Ты мелкий засранец, — прокомментировал Гэ, когда держа Юнги за руку, они вместе пошли по улице. — Думаю, где-то там должен быть отель? Юнги кивнул, вспомнив, что в том направлении действительно был небольшой отель, и они решительно направились туда, больше не говоря ни слова. — Хэй, — поприветствовал Гэ ночного портье, когда они вошли в вестибюль маленького отеля. — Нам нужна комната на ночь. — Мы не почасовой отель, — ответил мужчина за стойкой. — Так я и попросил комнату на ночь, а не на час, — раздраженно сказал Гэ. — Я не собираюсь тут выдумывать истории, но вот моя карточка, сними с нее оплату, мне наплевать, сколько, но, пожалуйста, дай мне уже этот гребаный ключ. Юнги, стоящий рядом с ним, только фыркнул, получив в ответ удивленный взгляд альфы. — Что? — Ты проговорил все на одном дыхании. — Иногда приходится, я хорошо управляюсь со своим ртом. — Боже мой, — простонал Юнги, краем глаза наблюдая за тем, как портье оформляет оплату за комнату, возвращая карту обратно, а затем он передал альфе ключ-карту, который Юнги сразу же вырвал у него из руки, и покачивая бедрами, направился в сторону лифта. Альфа закатил глаза и последовал за ним. — Ты самый мелкий из всех засранцев, которых я когда-либо встречал, — сказал Гэ, когда за ними закрылись двери лифта, но Юнги не дал ему продолжить, заткнув рот поцелуем. Спотыкаясь, и цепляясь друг за друга, они ввалились в комнату, дверь которой Гэ тут же захлопнул ногой позади них. Он подхватил Юнги и прижал его к двери, а омега, не колеблясь обхватил его ногами за талию. Их поцелуи становились все горячее, руки путались в волосах, а тела терлись друг об друга. Как только ноги Юнги снова коснулись пола, он толкнул Гэ в грудь, подталкивая его идти спиной вперед, пока он не почувствовал коленями край кровати. Юнги толкнул его на кровать, и забрался к нему на колени, принимаясь расстегивать пуговицы его кремовой рубашки, а потом он одним быстрым движением стянул пиджак и рубашку с плеч альфы. Юнги не понимал, почему он чувствовал такую нервозность, раньше он никогда не чувствовал ничего подобного, когда прикоснулся к гладкой коже на груди Гэ, ощущая, как кончики его пальцев покалывает, словно от электрических разрядов. Дрожа всем телом, он нащупал ремень Гэ, и расстегнул его, а потом и джинсы, стягивая их вниз, и вставая на колени между широко расставленными ногами Гэ, и освобождая от ткани твердый член. Омега посмотрел на Гэ, облизав губы, и ухмыльнулся, заметив, как тот закатил глаза от удовольствия, когда он принялся облизывать основание его члена, влажно обвел языком вокруг головки, а затем втянул ее в рот, насаживаясь ртом на член, пока Гэ стонал все громче и громче, запустив одну руку в его волосы, и шепча какие-то нежности, в то время как Юнги ни на секунду не переставал работать языком, заставляя его видеть не только звезды, но и целые галактики. — Ты должен остановиться, — прошептал Гэ дрожащим голосом. — Или я кончу раньше, чем смогу тебя трахнуть. — А мы ведь этого не хотим, да? — спросил Юнги, подмигнув ему, снова легкими движения языка облизывая разгоряченный член, придерживая его рукой у основания, и следя глазами за реакцией альфы, который находился в его власти. Он остановился, и с ухмылкой, облизнув губы, позволил Гэ притянуть его вверх, чтобы поцеловать все еще полностью одетого омегу, пробуя свой вкус на его губах. — Я знаю, что я хорошо управляюсь со своим ртом, — прошептал Гэ между поцелуями. — Но клянусь богом, твой язык, это что-то запредельное. Юнги рассмеялся и потерся щекой о Гэ так, как это обычно делали любовники, желая оставить свой запах на альфе. Совершенно неосознанно, он начал тихо мурлыкать. — Котенок, — прошептал Гэ, целуя Юнги в уголок рта. — Такой сладкий и милый, как котенок. Юнги снова захотелось рассмеяться, но он также почувствовал, как его глаза наливаются слезами. Он чувствовал себя ошеломленным близостью альфы, этого незнакомца, который заставил его сделать то, чего он избегал любой ценой. Который заставил его чувствовать. Не переставая целоваться, Гэ расстегнул рубашку Юнги, и стянул ее с него точно также, как Юнги сделал это с ним немного ранее, небрежно откидывая одежду куда-то в сторону. Пока Гэ целовал Юнги в подбородок и шею, нежно прикусывая его кадык, омега внезапно замер, и попытался вывернуться из объятий альфы. — Котенок? — тихо спросил Гэ. — Что случилось? Я сделал что-то не то? Юнги отрицательно покачал головой, пытаясь насколько возможно, прикрыть руками ключицы и плечи. Гэ проследил глазами за его движениями, сразу заметив, насколько неуверенным и смущенным вдруг стал омега. — Можно посмотреть? — спросил Гэ шепотом, в его голосе слышалась нежность, не оставляющая сомнений, что Юнги был с ним в безопасности, и все же… Юнги кивнул и позволил своим рукам соскользнуть с плечей, будучи готовым ко всему. К тому, что Гэ с отвращением отвернется от него. Что Гэ будет насмехаться над ним. Что Гэ будет обзывать его, и высказывать предположения, не имеющие никакого отношения к действительности. Но он не был готов к тому, что сделал Гэ. Альфа нежно коснулся его шрама правой рукой. Он покрывал все левое плечо Юнги, и при ближайшем рассмотрении не оставалось сомнений, что это были следы укусов, нескольких укусов, которые он пытался скрыть от него. Пальцы Гэ задрожали, когда он прикоснулся к его коже, а потом он сделал то, чего никто никогда не делал. Он наклонился, и поцеловал поврежденную кожу, нежно лизнул ее, и осыпал все плечо мягкими поцелуями. Юнги не смог сдержать слезы, и когда альфа посмотрел на него, он заметил, что у того тоже были слезы в глазах. — Кто бы ни сделал это с тобой, надеюсь, они сгниют в аду, — прошептал он с улыбкой. — Ты прекрасен, котенок. Ты идеальный. — Я… — начал Юнги, но Гэ не дал ему ничего сказать, поцеловав его в губы. — Ш-ш-ш, — произнес он. — Ты все, и даже больше. Где ты был всю мою жизнь? — Здесь, —прошептал Юнги, и тихо застонал, когда Гэ стал нежно поглаживать его тело, его бока, пока его руки не остановились на тонкой талии омеги, он целовал его бледную кожу, а Юнги принялся мурлыкать еще громче. Эти звуки возбуждали Гэ еще сильнее, так же, как понимание того, что он заставил этого омегу позабыть о своих сомнениях и страхах, которые он видел в его глазах. Он облизал розовые соски Юнги, и двинулся дальше вниз, не находя других шрамов на теле омеги, хотя почти ожидал увидеть другие следы жестокого обращения, и понимая, что в этой истории должно быть еще что-то. Он ничего так сильно не хотел, как заставить его забыть все, через что ему пришлось пройти в прошлом. Нежно покусывая мягкую кожу на животе Юнги, он расстегнул штаны омеги, и стянув их вниз, поцеловал основание его члена, такого же великолепного, как все остальное в этом омеге, которого он встретил сегодня по чистой случайности, и которого намеревался больше никогда не отпускать. — Тебе необязательно это делать, — прошептал Юнги, запустив руку в серебристые пряди. — Но я хочу, — ответил Гэ, облизывая член Юнги, и пробуя на вкус его предэякулят, используя весь свой опыт, чтобы доставить ему удовольствие. Он посасывал его, обволакивая языком по всей длине, а потом раздвинул бедра Юнги, почти сгибая хрупкого на вид омегу пополам, полностью раскрывая его для себя. Он принялся вылизывать его, наслаждаясь вкусом его смазки, которой было не так много, как он ожидал, вероятно, из-за страха, который он все еще мог чувствовать по запаху омеги. Что-то подсказывало ему, что его котенок вовсе не был неопытным, но что-то было такое в его поведении, что подсказывало ему, что хотя у него, так же, как и у самого альфы, были другие связи, он экспериментировал и пробовал с другими людьми, но в этот раз все было по-другому. Все в их встрече было иначе. — Ты тоже это чувствуешь, — прошептал Юнги, и это был не вопрос, а скорее утверждение, как будто он читал его мысли, и Гэ, сидящий между ног омеги, только кивнул, одной рукой поглаживая его живот, а пальцами другой руки лаская его вход, пока он не ввел один палец внутрь него, заставив Юнги выгнуться и громко застонать, а потом чуть ли не замурчать, от чего Гэ завелся еще сильнее. С запредельной нежностью Гэ перевернул Юнги на живот, и вошел в него одним медленным, плавным движением, от которого у Юнги перехватило дыхание. Однако на какое-то мгновение он подумал, что Гэ такой же, как и любой другой альфа, берущий его сзади, как безликого омегу, годного только для того, чтобы его трахнуть, но затем Гэ притянул его к себе на колени, широко разведя ноги. В комнате царил полумрак, но Юнги сразу понял, что задумал Гэ, когда его взгляд упал на большое зеркало рядом с кроватью. Ему почти не было видно Гэ, о чем он мимолетно пожалел, но он мог видеть себя, бледного, стройного мужчину, с возбужденным членом, который медленно покачивался на коленях альфы, полностью им заполненный. Гэ ласково гладил его тело, так осторожно, будто боялся сломать. Он дразнил пальцами его соски, пока Юнги не выгнулся назад, откинув голову на плечо Гэ, и немного повернув ее, чтобы иметь возможность поцеловать своего любовника. — Посмотри на себя, — прошептал Гэ, но Юнги покачал головой. — Я хочу, чтобы ты увидел, какой ты красивый, мой котенок. Юнги снова покачал головой, не желая видеть свои шрамы, не желая, чтобы этот момент близости был испорчен воспоминаниями, которые он хотел забыть навсегда. — Посмотри, — снова попросил его Гэ, он не требовал, не приказывал, а скорее умолял, и тогда Юнги повернул голову, и посмотрел на омегу в зеркале, похожего на него, но нет, это не мог быть он. Он не мог так сиять, у него не было такой идеальной кожи, и он не мог принимать ласки такого красивого, замечательного альфы, который понимал, что он намного больше, чем другие говорили ему. Он не был омегой, заслуживающим таких прикосновений, такого удовольствия. Он не был омегой, заслуживающим такой любви. Их тела блестели от пота в полумраке комнаты, пока руки Гэ скользили по алебастровой коже Юнги. Альфа осыпал его плечи и шею тысячами легких поцелуев, посылая по всему его телу тысячи мелких разрядов, и вновь заставляя увлажниться его глаза. Юнги не хотел, чтобы это когда-либо заканчивалось, Гэ двигался в нем так медленно, что его движения едва ощущались, он не делал резких толчков бедрами, — не то, чтобы Юнги это не понравилось бы, — он только продолжал мягко покачиваться, удерживая Юнги у себя на коленях, и это было так интимно, как Юнги никогда раньше не чувствовал себя. Когда Гэ вдруг остановился, выскользнув из тела Юнги, и он хотел уже было пожаловаться, но Гэ такими же дрожащими руками, как и у него самого помог ему перевернуться на спину, уложив его на мягкое одеяло, и накрыв своим телом. Он поменял их положение, желая взять его спереди, желая видеть лицо омеги, которого он нашел сегодня ночью, увидеть его реакцию, желая вкусить его поцелуев и увидеть огонь желания в его глазах. Юнги с удивлением смотрел на него, впервые за все годы своей жизни чувствуя что-то подобное. Было ли это то, что люди называли занятием любовью, а не просто сексом? Было ли это то, что Тэ чувствовал к Чонгуку? Было ли это… Нет. Он не хотел, чтобы это когда-либо заканчивалось, он не хотел, чтобы это было по-настоящему, потому что реальность в конце концов не приведет ни к чему, кроме боли. Он всхлипнул от всепоглощающего ощущения того, что Гэ вкладывал в это не только его тело, но и душу, что-то, что он никогда не считал возможным. Не для него. Не для таких, как он. — Кончи для меня, котенок, — прошептал Гэ ему на ухо, его горячее дыхание опалило кожу и заставило задрожать, почти умоляя о том, чтобы отпустить себя в надежном объятии его рук. И когда Юнги посмотрел в глаза альфы, такие пронзительные, что, казалось, заглядывали ему прямо в душу, он увидел, что они так же влажны, как и его собственные. Снова накрыв губы друг друга в горячем поцелуе, Юнги отпустил себя в сокрушительной кульминации, держась обеими руками за альфу, впиваясь ногтями в его спину, оставляя следы их совместно проведенной ночи на его коже и плоти. Все его тело содрогалось от сильной дрожи, он гортанно застонал, и на какое-то мгновение ему показалось, что он потерял сознание, яркие вспышки света вспыхивали под его закрытыми веками, и при этом он чувствовал, что Гэ кончил сразу за ним, глубоко внутри него, чего он никогда никому не позволял до этого, но сейчас это его совершенно не волновало. Гэ притянул его к себе, целуя в губы, нос, линию челюсти, и, наконец, в плечи, а потом развернул его и обнял со спины. — Мерцай, мерцай, звездочка, — хрипло прошептал Гэ, устало улыбаясь и целуя волосы Юнги. Омега тоже улыбнулся и притянул альфу ближе к себе. Вскоре Гэ заснул, обнимая его, а Юнги все еще смотрел на стену напротив себя, беззвучно рыдая внутри. Что он натворил? Он закрыл глаза, сделав несколько глубоких вдохов, и отгоняя нарастающую паническую атаку, чего он давно уже не чувствовал. Юнги был не из тех, кто так легко теряет контроль, не из тех, кто руководствуется только желаниями его тела, и все же сегодня ночью он последовал своим инстинктам, как любое существо из крови и плоти. Медленно, не издавая ни звука, он выскользнул из объятий альфы, который, как только Юнги освободился от его рук, не просыпаясь, перевернулся на живот, тихо застонав и прошептав что-то похожее на «котенок». Юнги поджал губы и собрал свою одежду, надев сначала штаны и ботинки, даже не помня, когда он умудрился их снять, а затем натянул рубашку, не утруждая себя застегиванием всех пуговиц, накинул пиджак на плечи, и направился к двери комнаты, бесшумно открывая ее. Уже стоя в дверях, он обернулся, в последний раз взглянув на спящего в постели мужчину, и на его губах появилась тонкая улыбка. Он понимал, что эта ночь навсегда останется воспоминанием, выжженным в его сердце и душе, эта ночь с альфой, который заставил его почувствовать, что он чего-то стоит, который боготворил и лелеял его, будто он не был лишь сломленным омегой. — Ты совсем не такой, каким я ожидал тебя увидеть, — прошептал он со слезами на глазах, прежде чем повернуться, и навсегда уйти от альфы, который заставил его сердце что-то почувствовать. — Ван Кайи.