Падение / Falling

Спустя несколько секунд они, тяжело дыша, отстранились друг от друга. Тэ выпрямился, все еще сидя на Чонгуке, и не сводя с него глаз. Откинув волосы с лица, он попытался собраться с мыслями и вести себя разумно, не давая потребностям и желаниям тела взять над ним верх. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, словно ища, и находя в них то, что они потеряли пять лет назад. Что-то, с чем они оба не знали, что с этим делать, что-то известное им обоим, и в то же время такое чужое. Прежде чем Тэ успел что-то сказать, уже приоткрыв губы, чтобы сказать Чонгуку, что это была ужасная ошибка, что они не должны были целоваться, что между ними никогда ничего не может быть снова, Чонгук обхватил его голову обеими руками и снова притянул к себе, еще ближе, чем раньше. Его пальцы зарылись в и без того спутанных волосах Тэ, а глаза неотрывно смотрели в глаза его бывшего любовника, его пары, того, кто должен был быть всем его миром и жизнью. Он не знал, что ему делать. Что, если он переступил черту, или Тэ не хотел всего этого, и возненавидит его еще больше, оттолкнет и проклянет его, или, что еще хуже, будет насмехаться над ним, и прогонит, никогда больше не позволит ему снова увидеть его и Ханыля, или Юнги, или всех тех людей, которых он повстречал за прошлую неделю, хотя у него было чувство, что он знает их уже много лет. Но Тэ не сделал ничего из этого, он поднял руки, и хотя Чонгук опасался, что омега сейчас оттолкнет его, он обнял его за плечи, все еще сидя верхом на нем, и прижимаясь к телу альфы, чувствуя тепло его тела и утопая в запахе человека, которого так давно потерял. Их губы снова встретились, на этот раз медленнее, но с не меньшей настойчивостью. Они исследовали и пробовали губы друг друга на вкус, без спешки, как будто весь мир вокруг них остановился. Покусывали чувствительную кожу, тихо стонали, и отрывались друг от друга только на короткое мгновение, чтобы вдохнуть воздух, и продолжить с того, на чем остановились. Тэ застонал, и Чонгук тут же поймал его стон своим поцелуем. Приглушенное мычание отдалось вибрацией на губах омеги, которые теперь медленно приоткрывались, уступая нежному давлению языка Чонгука, позволяя ему проникнуть в его рот, и не сдерживая всхлипа от дрожи, пробежавшей по его позвоночнику от интимности момента, который они разделили вместе. Они упивались вкусом дыхания и запахом друг друга. Тэ был на вкус, как вино и ужин, который он ел в компании другого альфы. Чонгук очень хорошо об этом помнил, и был доволен тем, что от него не пахло другим мужчиной. А в дыхании Чонгука слышался вкус фруктов, которые он ел на ужин, и бананового молока. Тэ вдруг всхлипнул, заставив Чонгука посмотреть ему в лицо, их взгляды снова встретились, и когда Чонгук увидел печаль в глазах Тэ, он нежно коснулся его лица, будто тот мог сломаться от его прикосновения, будто он был чем-то таким хрупким, что мог разбиться на тысячи осколков. Тэ закрыл глаза, и прильнул к его руке, дыша через рот. Он немного повернул голову, прикоснувшись губами к ладони Чонгука в мягком поцелуе, и по его щеке скатилась одинокая слеза. Чонгук погладил большим пальцем по нижней губе Тэ, а Тэ провел рукой по его груди, и альфа снова подумал, что он сейчас оттолкнет его, придя в себя. Но вместо этого, Тэ прикоснулся пальцами к затвердевшему соску Чонгука прямо через футболку, чувствуя его растущее возбуждение, и в то же время чувствуя и свое собственное, пульсирующее во всем теле, почти забытое чувство, что-то, что, как он думал, больше недосягаемо для него и никогда не вернется. Они продолжили целоваться, без колебания пробуя друг друга на вкус, оба громко стонали, не сдерживая себя, и позволяя партнеру видеть какой эффект на них производила их близость. Тэ зарылся руками в волосы Чонгука, притягивая его еще ближе, его сердце сорвалось в бешеный галоп, когда Чонгук прошептал в поцелуй: — Я так хочу тебя. Чонгук чувствовал нарастающее возбуждение, это было чувство, которое, как он думал, он никогда больше не испытает, поскольку у него не было эрекции после несчастного случая, хотя врачи сказали, что переломы и повреждения, которые он получил, не должны повлиять на функции его тела. Он безмолвно молился о том, чтобы его эрекция никуда не делась, чтобы не опозориться перед омегой, которого он желал с той самой секунды, как увидел его. Но когда Тэ еще громче застонал в поцелуй, Чонгук прижался к его паху своим затвердевшим членом, и не мог не улыбнуться от осознания того, что он все еще оказывает влияние на него. Тем не менее, он все равно сомневался. Боялся, что Тэ не захочет его изменившееся тело, которое он так хорошо знал много лет назад. Но в этот момент Тэ стянул с себя рубашку, и Чонгук не мог сдержать восхищенный вздох при виде идеальной, абсолютно безупречной кожи омеги. Его руки дрожали, когда он потянулся, чтобы коснуться груди Тэ, затем скользнув вниз, и прикоснувшись к мягкой коже его живота. Его глаза блуждали по твердым розовым соскам и маленьким родинкам, которые украшали его кожу, как поцелуи звезд. Он едва не задохнулся, когда увидел шрам под пупком Тэ. Лишь на мгновение, опасливо прикоснулся к нему, и тут же отдернул руку, боясь касаться того места, через которое его сын покинул тело Тэ. Однако Тэ взял его руку в свою, и с улыбкой прижал ее именно к этому месту. Тэ гладил талию Чонгука, задирая его футболку, пока, наконец не стянул ее через голову, довольный тем, что он наконец открылся ему, и любуясь красочными татуировками, которые покрывали его плечо и правую руку, даже несмотря на то, что они прикрывали его метку. Но сейчас больше, чем когда-либо, он замечал изменения, через которые прошел Чонгук. Он похудел, и его мускулы стали менее выраженными, а кожа стала бледнее, чем он помнил. Ему хотелось заплакать при воспоминании о боли, которую пережил Чонгук, и о том, как много он потерял. Но он не хотел, чтобы Чонгук видел жалость в его глазах, он хотел показать ему, что сознательно желает его, а не потому, что его инстинкты ожили, из-за того, что альфа все время находился рядом с ним. Чонгук попытался отвернуться в смущении, но Тэ ободряюще улыбнулся ему, касаясь его кожи, такой мягкой после недавнего душа и лосьона для тела, которым он пользовался, из-за чего его запах был смесью чего-то мягкого и теплого, с легкой примесью ароматов свежих цветов и свежескошенной травы. Омега обхватил руками лицо Чонгука, а руки альфы покоились на тонкой талии Тэ. Он с улыбкой, вспомнил, что, несмотря на то, что Тэ был немного выше его, он всегда ощущался маленьким и изящным в его руках. Их руки дрожали, ошеломленные близостью друг друга, они не знали, правильно ли они поступают или нет, и Чонгук снова подумывал сказать Тэ, что им нужно остановиться, что то, что они желают друг друга, не является достаточной причиной, чтобы снова причинить друг другу вред. Но Тэ толкнул его обратно на кровать, и Чонгук ничего не мог сделать, кроме как ухватиться за него и потянуть вниз за собой, обнимая его обеими руками, и крепко прижимая к себе. Тэ целовал губы Чонгука, нежно облизывая их, а затем поцеловал его в уголок рта, зная, что его мягкое дыхание заставит Чонгука вздрогнуть от накатившего волной возбуждения. Он принялся целовать линию подбородка, спускаясь вниз по шее, и уделив особое внимание кадыку. Чонгук снова зарылся рукой в волосы Тэ, пальцы на его ногах поджались, когда омега лизнул его брачную метку, шрам от которой был чувствителен только к прикосновениям Тэ. Он принялся целовать и покусывать его грудь, дразня соски губами и зубами, пока Чонгук не застонал, прикрывая глаза от бури эмоций, захлестнувших все его чувства. Тэ сжимал его талию, целуя плоский живот, его язык кружил вокруг пупка, нежно покусывая кожу, оставляя на ней крошечные следы, которые станут заметны уже завтра, как доказательство желания омеги пометить свою пару. Тэ стянул с Чонгука спортивные штаны, высвобождая его болезненно твердый член, и тут же прикоснулся к нему подрагивающими от возбуждения пальцами, затем наклонился, целуя его основание, зарывшись носом в удивительно мягкие лобковые волосы, а потом провел губами по всей длине. Член запульсировал от его прикосновений, и альфа выгнул спину в возбуждении, игнорируя боль в спине и плечах, напрягая мышцы, чтобы немного раздвинуть ноги и дать Тэ больше пространства для движения. Тэ заметил, сколько усилий потребовалось Чонгуку для этого небольшого движения, и поддержал его бедра обеими руками, помогая ему раздвинуть ноги, и сразу устраиваясь между ними. Он без колебаний насадился ртом на член Чонгука, облизывая его и медленно втягивая глубоко в рот, руками сжимая его бедра. Он закрыл глаза, впитывая запах и вкус Чонгука, чувствуя себя так, будто он вернулся на пять лет назад, в мир, который он потерял, и в который, как он думал, больше никогда не вернется. Но он стряхнул это чувство, желая наслаждаться настоящим и будущим, и больше не оплакивать прошлое. Чонгук внезапно слегка потянул его за волосы, оттягивая от члена. Тэ посмотрел в его темные глаза, заметив, что альфа качает головой, и без слов понял, что тот беспокоится о том, что может кончить слишком рано. Он улыбнулся, все еще держа одну руку на члене Чонгука, и стал двигаться вверх, осыпая его тело короткими поцелуями, облизывая и прикусывая кожу, пока его пальцы поглаживали твердый член альфы. Чонгук левой рукой нащупал ремень Тэ, пытаясь его расстегнуть, и они оба принялись посмеиваться, когда Тэ присоединился к попыткам Чонгука освободить его от одежды одной рукой. Наконец, они совместными усилиями смогли стянуть штаны Тэ, и Чонгук снова притянул его в свои объятия, касаясь его кожи, целуя плечи, и имитируя укус метки, заставляя Тэ дрожать и стонать, а его член подергиваться от каждого прикосновения Чонгука к его коже. Его желание становилось все более невыносимым, и он потянул Чонгука за плечи, намекая, что ему нужно, чтобы он позаботился о его растущем возбуждении. Но Чонгук внезапно заколебался, его движения замедлились, заставив Тэ посмотреть ему в лицо. Он видел, что альфа начал что-то говорить, но потом закрыл рот и отвернулся, чтобы не смотреть на Тэ, который не мог избавиться от ощущения, что он что-то сделал не так, или что Чонгук стыдится чего-то, что, вероятно, связано с его инвалидностью. — Что случилось? — спросил Тэ, совсем не удивившись, что его и без того низкий голос, стал еще ниже. Чонгук покачал головой, и повернув к нему голову, вздохнул. — Я… — начал он. — Это глупо. — Скажи мне, — попросил его Тэ. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно. Чонгук снова вздохнул. — Я… я не могу быть сверху, — прошептал он. — Я не думаю, что мое тело может… Тэ усмехнулся, но заметив, что альфа покраснел от смущения и неуверенности в себе, снова обхватил его лицо обеими руками, заставив посмотреть на себя, а потом нежно поцеловал его щеки и кончик носа, напоследок прижавшись губами к его губам. — Не думаю, что это будет проблемой, — прошептал Тэ, принявшись осыпать Чонгука поцелуями, пока альфа снова не обнял его, отвечая на поцелуи. Их уже вспотевшие тела двигались вместе, медленно и осторожно, пока они не нашли более удобное для них обоих положение на кровати, прижимаясь друг к другу, кожа к коже, губы к губам, как будто они стали одним неделимым существом, а не двумя мужчинами. Чонгук обхватил руками бедра Тэ, подтягивая его вверх по своему телу, пока член Тэ, уже истекающий предэякулятом, не оказался прямо перед его лицом. Капли с него срывались и падали на губы Чонгука, который довольно облизывался, заставляя Тэ смотреть на него сверху вниз, и стонать от возбуждающего зрелища, которое представлял собой Чонгук. Он высунул язык, облизывая член Тэ по всей длине, обводя головку по кругу, а потом, наконец, всасывая его в рот, обхватывая губами. Его язык продолжал творить чудеса во влажном рту. Он сжимал руками упругие ягодицы Тэ, вдавливая пальцы в кожу, оставляя на ней небольшие следы. Затем он раздвинул их, и кончиком указательного пальца обвел его вход, отчего Тэ чуть не потерял голову. Он наклонился немного вперед, держась обеими руками за изголовье кровати, в то время как Чонгук ввел палец во влажное от смазки, тугое отверстие. Тэ весь покрылся капельками пота, его член все еще был глубоко во рту у Чонгука, и он легко покачивал бедрами, чтобы не навредить альфе, если он потеряет контроль над собой. Он сдерживался изо всех сил, но когда Чонгук вдавил в него второй, а затем и третий палец, наполняя его так хорошо, что Чонгуку пришлось поддерживать его бедро другой рукой, чтобы не дать ему упасть, его ноги дрожали и еле держали его из-за возросшего возбуждения. Уже находясь на грани кульминации, Тэ тяжело дышал, временами переходя на всхлипывания. Он снова наклонился к Чонгуку, прижимаясь к нему, и целуя. Они упивались вкусом друг друга, прижимаясь друг к другу так тесно, и все еще недостаточно близко. Чонгук обеими руками ласкал тело Тэ, проводя ими по изгибу его талии и бедер, оглаживал ягодицы и плечи, зарываясь ими в его мягкие волосы, влажные от пота. А Тэ снова обхватил член Чонгука, мучительно медленно водя по нему рукой, и улыбаясь в поцелуй, довольный его реакцией. Чонгук теперь стонал почти непрерывно, прерываясь лишь на короткие, прерывистые вдохи. Тэ медленно приподнялся, садясь, и не сводя глаз с Чонгука, который смотрел на него с огромным восхищением, видя перед собой красивого мужчину, с растрепанными темными волосами. Его лицо раскраснелось, а на губах играла застенчивая улыбка, которую он показывал только ему. Протянув руку себе за спину, и не переставая смотреть на него, Тэ взял член Чонгука, мягко направляя его в себя. Он закрыл глаза, запрокинув голову назад, выглядя так, будто пребывал в агонии, хотя на самом деле это было сильное возбуждение. Тэ судорожно вздохнул, почувствовав внезапную наполненность, он подвигал бедрами, позволяя Чонгуку заполнить его до упора, настолько, что его яйца прижались к его ягодицам. Он задыхался от ощущения его в себе, чувствуя себя так, будто обрел недостающую часть, которой ему так долго не хватало, его тело, наконец, снова почувствовало себя целым. Чонгук задержал дыхание, его собственный мир словно замер от интенсивности происходящего. Он так сильно сжимал бедра Тэ, что на чувствительной коже, наверняка, останутся синяки, но это его уже не заботило, он ощущал себя так, будто все его тело горело огнем. Тэ начал двигаться мучительно медленно, покачивая бедрами в круговых движениях, будто он пытался вобрать в себя как можно больше тела Чонгука, чувствуя каждую венку на члене внутри себя, пока мышцы его ануса сокращались и сжимали его. Он изменил направление движения, двигаясь вверх и вниз, но не позволяя Чонгуку выскальзывать из него полностью, сохраняя их связь, и позволяя силе их единения овладеть всем его существом. Тэ навис над Чонгуком, опираясь руками на его грудь, не переставая двигать бедрами, пот капал с его волос и лица на мужчину под ним, его альфу. Их запахи смешивались все больше и больше, становясь одним уникальным ароматом помеченной пары, узнаваемым всеми, кто их увидит, что уже было не так важно, потому что они уже были теми, кем они всегда должны были быть. Они были одним целым. Это был запах, который они потеряли много лет назад, и почти уже позабыли. Чонгук протянул одну руку, все еще придерживая Тэ за талию другой рукой, и подразнил его соски, заставив Тэ стонать еще громче. Пальцы Тэ царапали кожу на груди его альфы, ногти оставляли следы. Они оба улыбались тому, что снова пометили друг друга сегодня ночью, поцелуями и укусами, руками и ногтями. Они понимали что завтра они оба не смогут забыть того, что между ними произошло. Слезы навернулись на глаза Тэ, эмоции, которые он так долго подавлял, всплыли на поверхность, сделав его более уязвимым всего за несколько дней, но теперь, зная, что это может стать его падением, что он рискует всем, позволяя себе чувствовать себя таким образом, он все же ни секунды об этом не жалел. — Гуки, — прошептал Тэ, когда Чонгук потянулся к его члену, удерживая его на месте, почувствовав, что его собственный оргазм приближается слишком быстро. Чонгук прошептал имя Тэ хриплым от возбуждения голосом, моля его дать ему кончить. Чонгук толкнулся бедрами вверх, зная, что завтра спина его за это не поблагодарит, но он проигнорировал это, и не в силах больше сдерживаться толкнулся еще раз, и Тэ кончил ему на живот, выкрикивая его имя в темноту ночи, его руки на миг оторвались от тела Чонгука, когда его собственное тело выгнулось назад в кульминации, только для того, чтобы Чонгук последовал за ним спустя несколько секунд, кончив от того, как сильно Тэ сжимался вокруг него. Тэ опустился на грудь Чонгука, и тот сразу прижал его к себе, обнимая и целуя в волосы. Они оба еще дрожали от пережитого удовольствия. — Тэ, — прошептал Чонгук в волосы Тэ, его голос дрожал от слез, которые он больше не сдерживал. — Мой Тэ. Он почувствовал влагу на своей груди, и заметив подрагивающие плечи Тэ, понял, что Тэ тоже плачет. Он не знал, было ли это от того, что они оба просто расчувствовались от их общего желания, или от страха снова все потерять после того, как они оба отдались во власть друг друга, понимая, что каждый из них обладает силой полностью сломить другого. Все еще крепко прижимаясь друг к другу, когда их физическое и эмоциональное истощение взяло над ними верх, они вскоре заснули. Из их глаз еще стекали последние слезинки, их тела все еще были соединены, когда они обрели покой в глубоком сне без сновидений. *~*~*~*~*~*~*~*~*~* Солнце уже было высоко, и слишком ярко светило в окно, когда Тэ проснулся на следующий день. Он нахмурился, так как обычно закрывал шторы на ночь, но сейчас солнце светило прямо в спальню, заливая стены комнаты теплым светом. Он прищурился, снова прикрывая глаза, и спрятал лицо в подушку. Ему приснился очень странный сон, он застонал при воспоминании об этом. Этот сон был самым желанным и в то же время — нежеланным. Ему снова приснился Чонгук. Ему приснилось, что альфа вернулся в его жизнь, жил с ним под одной крышей, встретился с Ханылем, и стал неотъемлемой частью его жизненного уклада всего спустя несколько дней. Они ссорились, и Тэ защищал свою пару от раздражения и стен, которыми его друзья и семья пытались оградить его от альфы. Ему приснилось, что его свидание с Юндо было испорчено тем, что Чонгук дал понять другому альфе, что Тэ не один, что у него уже есть пара и семья, и ему не нужен еще один альфа в его жизни. Ему приснилось, что он поссорился с Чонгуком из-за того, что тот вмешался в его жизнь, а затем он уступил желанию, тоске по его паре, которую он испытывал последние пять лет, прислушался к голосу в его голове, который призывал его бежать к Чонгуку, и броситься в его объятия, умоляя принять его обратно, прося о том, чтобы тот любил и был с ним, и простил ему все, что он сделал неправильно. Ему приснилось, что он занимался сексом с Чонгуком, и позволил себе чувствовать… Он снова открыл глаза, все еще хмурясь, слегка пошевелился, словно пытаясь что-то понять, и его глаза расширились от удивления. То, что он чувствовал, не было тем, что происходит, когда о сексе только мечтаешь. Это было… невозможно. Его тело отзывалось сладкой болью во всех нужных местах, его задница болела, и он все еще чувствовал себя так хорошо, что ему хотелось и смеяться и плакать одновременно. Он застонал и зарылся лицом в подушку. Это был не сон. Все, что он считал сном, оказалось реальностью. Чонгук вернулся в его жизнь. Отец Ханыля жил с ними. Он познакомился с семьей и друзьями Тэ. Тэ помог ему найти лучшего терапевта в лице Хоби. Чонгук помог найти им нового баристу Джиёна. Его отец и Юнги знали, что они с Чонгуком пара. У него был секс с Чонгуком прошлой ночью. Долгий, страстный, нежный и красивый секс. Блять. Тэ попытался убедить себя, что он просто выпил немного лишнего за ужином, но это была неправда. Он не выпил и двух бокалов вина. Он попытался убедить себя, что это все вина феромонов Чонгука, которые завлекли его, но и это была неправда. Чонгук не подавал никаких признаков того, что он пытается соблазнить его, пока они не набросились друг на друга. Тэ попытался объяснить самому себе, что он идиот, и живет прошлым, что было неправдой. Он прекрасно осознавал опасности возобновления близких отношений с Чонгуком. Он снова мог навредить себе, снова сломаться. И все же он не переставал улыбаться при воспоминании о прошлой ночи, прикосновениях и поцелуях, их сексе, и о том, как он чувствовал себя в объятиях единственного альфы, который когда-либо заставлял его чувствовать себя так. Он сел, застонав от боли в нижней части тела, и усмехнулся, увидев отметины на своем теле. На его бедрах уже проявились синяки от того, что Чонгук слишком сильно сжимал их руками. На груди и плечах были засосы и несколько следов от укусов, которые он даже не заметил прошлой ночью. Он был уверен, что если посмотрит в зеркало на метку, то обнаружит, что она покраснела от других меток, которые Чонгук оставил там, заявляя о своих правах на него. Но затем он снова нахмурился. Где был Чонгук? Инвалидной коляски нигде не было видно, и когда Тэ оглянулся, он не заметил также и чемодана и сумок Чонгука. Его сердце пропустило удар. Неужели альфа оставил его, пока он еще спал? Разве он не мог дать им шанс после того, что случилось прошлой ночью? Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и медленно подошел к своему шкафу, вытащил пару спортивных штанов и футболку, и оделся. Когда он открыл дверь спальни, собираясь найти свой телефон и попытаться связаться с Чонгуком, он услышал шум, доносящийся из кухни, а затем проклятие, произнесенное голосом, который подозрительно походил на голос альфы, которого он очень хорошо знал. Нахмурившись, он прошел к кухне, и остановился в дверном проеме, наблюдая за разворачивающейся перед ним сценой. Чонгук не ушел. Он находился у него на кухне, и стоял — стоял! — перед инвалидной коляской, прислонившись к плите, и что-то готовил. По его позе было понятно, что ему неудобно, и он изо всех сил пытается не потерять равновесие. Из кухни пахло жареными яйцами и беконом, и Тэ также заметил на столе две кружки с чайными пакетиками, от которых исходил аромат его любимого жасминового чая. — Гуки? — тихо позвал он, не желая спугнуть альфу, но тот чуть не подпрыгнул от звука его голоса, и Тэ заметил, как он начал заваливаться. Он тут же подскочил к нему, не давая упасть. — Черт, — сказал Чонгук, опускаясь обратно в инвалидное кресло. — Я думал, у меня все под контролем. Он выглядел так, будто эта ситуация и забавляла, и в то же время раздражала его, но когда он посмотрел на Тэ, на его лице была улыбка. Которая тут же исчезла, когда он заметил слезы в глазах Тэ. — Оу, — только и сказал он, опустил голову, и сложив руки на коленях. — Что ты делаешь? — спросил Тэ, пытаясь отвлечься от резкой перемены своего настроения. Чонгук снова поднял на него взгляд. — Готовлю яйца с беконом, — сказал он, и нахмурился, когда омега начал смеяться. — Что? — Твои волосы! — Тэ хмыкнул. — Боже, у тебя что-то взорвалось на голове! Чонгук попытался выглядеть сердитым, но не смог скрыть улыбку. — Ты выглядишь не лучше, — сказал он, указывая на волосы Тэ, на что омега только пожал плечами. — Растрепанные после секса волосы — это круто, — сказал Тэ, глядя на сковороду, на которой шипел бекон, а яйца уже были почти готовы на второй сковороде. — Выглядит так аппетитно. Я мог бы съесть целую свинью, так проголодался. Чонгук кивнул. — Ты всегда был голоден на следующее утро, — сказал он. — Я хотел сделать тебе сюрприз. — Сюрприз удался, — сказал Тэ, перекладывая яйца и бекон в две тарелки, которые стояли наготове у плиты. — Честно говоря, я думал, что ты ушел. Где твои вещи? — Переложил их в пустой шкаф, — сказал Чонгук. — Мне больше нечем было заняться вчера. Тэ кивнул. — Ты, правда, подумал, что я просто ушел? Тэ снова кивнул, не желая показывать, как он расстроился, когда подумал об этом. Он поставил тарелки на стол, и вернулся за кружками с чаем. Чонгук в это время тоже подъехал к столу. Поставив одну кружку перед альфой, Тэ не смог удержаться, и поцеловал Чонгука в шею, а когда сел на свое место, увидел, что тот смотрит на него. Тэ отпил немного чая, а затем принялся за еду. Бекон и яйца получились именно такими, как ему нравилось, и он застонал от удовольствия, в то же время заметив, что Чонгук все еще наблюдает за ним краем глаза с выражением, которое он не мог понять. Это была смесь нерешительности и даже застенчивости, как будто он не знал, как вести себя рядом с Тэ сегодня утром. Он казался грустным, и, возможно, даже немного… испуганным? — Нам нужно поговорить, — сказал Чонгук, тоже принимаясь за еду, и Тэ согласно кивнул. — Да, — сказал он, не желая поднимать все те болезненные воспоминания, о которых он не хотел думать, но в то же время он знал, что у них не было другого выбора, если между ними действительно что-то еще оставалось. Но что, если ничего не осталось? Он вздохнул, начиная нервничать. — Мне нужно кое о чем тебя спросить, — сказал Чонгук. — Ты пользуешься противозачаточными? Это был не тот вопрос, которого Тэ ожидал, но все же он не видел ничего странного и неправильного в том, что Чонгук беспокоится об этом. Они должны были обсудить это до того, как случилась вчерашняя ночь. — Да, я на супрессантах, — сказал Тэ. — Так, на всякий случай. С ними легче переносить течки, если честно, даже без… да… с ними определенно лучше. И в прошлом месяце я проверялся у врача для страховки, санитарных правил, и прочего. Чонгук кивнул. — Меня тоже проверяли в больнице, я чист, — сказал он. — Извини, что спросил. — Все нормально, хорошо, что ты подумал об этом. Мы должны были подумать об этом раньше, но мне нравится, что тебе не все равно. — Что насчет прошлой ночи? — спросил Чонгук. — Это была одноразовая акция? Тэ улыбнулся. — Как насчет… друзей с привилегиями? Чонгук рассмеялся, обнажая в улыбке милые кроличьи зубы, а его глаза превратились в полумесяцы. Но этот смех сразу прекратился, когда Тэ потянулся к его руке, лежащей на столе, и обхватил ее обеими руками. — Нам нужно о многом поговорить, — прошептал он, и Чонгук кивнул, соглашаясь с ним. — Я не знаю, готов ли я вскрыть старые раны, которые только что зажили, а может, и не зажили вовсе, я не знаю. Но я думаю, что нам нужно, и хотя я не знаю многого о тебе, но… Гуки… я хочу попробовать исцелиться вместе с тобой, если ты тоже этого хочешь. Он не смел смотреть в лицо Чонгуку, не хотел видеть реакцию мужчины, которому он предлагал свое прощение, но затем он услышал что-то похожее на всхлип, и когда поднял голову, он увидел, что у Чонгука в глазах стояли слезы. Он улыбнулся и медленно кивнул. Тэ перегнулся через стол и быстро поцеловал Чонгука в щеку. В этом прикосновении не было ничего сексуального, просто поцелуй двух молодых людей, которые только-только начали значить друг для друга нечто большее. — Я… — начал Чонгук, но его прервал звук открывающейся двери, а затем послышались мелкие, быстрые шаги, направляющиеся в сторону кухни. — Папочка! Аппа! — взвизгнул Ханыль, появляясь на кухне. Он тут же остановился, принюхался своим маленьким носиком к воздуху, и уставился на своих отцов. — Вау… — Не кричи, — сказал Юнги, следуя за мальчиком, и останавливаясь прямо позади него. Он смотрел на них расширенными глазами, сразу заметив несколько вещей. Засос на шее Тэ, растрепанные волосы обоих мужчин, след от укуса на подбородке Чонгука, и запах супружеской пары, а не двух отдельных людей, которые все еще держались за руки. — О, черт.