Падение / Falling

Они оба уставились на Юнги, чьи глаза лишь на мгновение задержались на альфе, а затем остановились на его побледневшем лучшем друге. — Юнги… — прошептал он, чувствуя, как кровь приливает к голове. — Иди и почитай Ханылю, — сказал Юнги. — Он ждет тебя. Тэ еще какое-то время не сводил с него глаз, а потом перевел взгляд на Чонгука, заметив, что тот сильно побледнел, и смотрел на них обоих широко распахнутыми глазами. Он сглотнул. — Я постараюсь быстро вернуться, — сказал он, а затем повернулся, и бросился к Ханылю, оставив Чонгука наедине с Юнги. Они оба молчали. Юнги залпом допил остатки виски, отставил стакан, и откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Чонгука, который выглядел так, будто задумался, пытаясь понять смысл происходящего здесь. Юнги продолжал наблюдать за ним, видя его дискомфорт, и то, что он явно сбит с толку. Он нахмурился. Внезапно он подумал о возможности того, что Чонгук не помнит об этом. Он говорил, что врачи диагностировали у него частичную потерю памяти, и, может быть, только, может быть, Чонгук даже не помнил, что на самом деле произошло пять лет назад. Может быть, этот Чонгук, которого он успел узнать за последние дни, этот, казалось бы, мягкий альфа, с израненной душой, не был тем Чонгуком, которого Тэ знал пять лет назад. Возможно, несчастный случай изменил не только его память, но и его личность. Тем не менее, Тэ, похоже, совсем не удивляло то, как вел себя Чонгук, его внимание, мягкость в его глазах, когда он смотрел на Ханыля, и то, как он выглядел так, будто ему было все комфортнее находиться рядом с Тэ. Страх в его глазах, который Юнги до сих пор не мог понять, становился все меньше и меньше с каждым разом, когда он его видел. Может быть, то, что он высказал то, что заметил их невольные прикосновения, их синхронные движения, то, что они действовали, как одно целое, как хорошо смазанная машина, — возможно, это застало Чонгука врасплох, и теперь Юнги чувствовал себя неловко из-за того, что так резко выпалил это. Он должен был сначала поговорить с Тэ наедине, не вовлекая в это Чонгука. Он глубоко вздохнул, собираясь что-то сказать, но Чонгук опередил его. — Ты не знал? — спросил он, и глаза Юнги расширились, а потом снова сузились. Значит, Чонгук знал. Все это время. — Нет, я не знал, — почти прорычал Юнги и наклонился вперед. — Мы не знали. — Мы? — спросил Чонгук. — Ну, — начал Юнги, снова откинувшись назад, и глубоко вздохнув. — Думаешь, ты был бы еще жив, если бы отец Тэ знал? Или Чимин? Чонгук кивнул, не сводя глаз с собственных рук, он нервно перебирал пальцы, поджав губы, будто ему было стыдно за себя или за то, что они с Тэ скрывали ото всех. — Прости, — прошептал Чонгук. — За что? За разбитое сердце моего брата? Или за то, что он лгал нам пять лет? — Я не лгал, — сказал Тэ, вернувшись в гостиную. Он не колеблясь, направился к Чонгуку, проведя рукой по его плечу и усаживаясь на самом краю дивана, рядом с ним. Юнги поднял бровь и посмотрел на двоих мужчин, сидящих перед ним. — Я не лгал, — повторил Тэ, обеими руками откидывая назад растрепанные волосы. — Я просто решил не говорить, что совершил такую ошибку. Юнги коротко кивнул. — Когда ты ругался с аппа на кухне в воскресенье, ты упомянул об ошибке. Аппа подумал, что ты говорил о беременности, — начал Юнги. — Но ты имел в виду… это. Тэ закусил губу, пытаясь сдержать слезы, подступившие при воспоминании о том, что он сделал, не задумавшись о болезненных последствиях, и кивнул. — Ты думаешь, он хорошо бы воспринял это? А ты? Что мы так просто обменялись метками без вашего присутствия? — Это было не просто так, — не согласился с ним Чонгук. — Не называй это ошибкой, будто я заставил тебя сделать это. Альфа казался расстроенным и выглядел совершенно опустошенным. Тэ сразу заметил это, когда посмотрел на него. — Я не это имел в виду, — быстро сказал он. — Я хотел этого, ты же знаешь, что хотел. И все же это была ошибка. — Ты заставил его? — зарычал Юнги. — Ты действительно так думаешь? — переспросил Чонгук. — Я думаю, да, потому что я тебя не знаю. Я знаю Тэ, и не верю, что он поступил бы так легкомысленно. Я знаю, что он никогда бы не согласился на обмен метками, поэтому я не знаю, как такое вообще возможно. Как ты убедил его сделать это. Это ведь решение на всю жизнь, которое обычно принимается после долгих раздумий и периода ухаживаний. Тэ не сделал бы… — Но он это сделал! — сказал Чонгук, повысив голос. — Он сделал это, и он не единственный, кому больно, знаешь ли. Почему никто не видит, что это он все разрушил тем, что он сделал? Злые, горячие слезы потекли по лицу Чонгука, когда он смотрел на двух омег. Они тоже не сводили с него шокированных глаз, когда он разблокировал тормоза своей инвалидной коляски, и развернулся, чтобы покинуть гостиную. — Не уходи, — сказал Тэ, когда Чонгук направился в сторону спальни. — Мы… — Нет никаких мы, — прошептал Чонгук, не оборачиваясь, и даже не видя его лица, двое омег могли слышать, что он плачет. Поэтому ни один из них не остановил его, когда он проехал в спальню, закрыв за собой дверь. Они давали ему уединение, в котором он так остро нуждался сейчас. Вернувшись в свою комнату, в спальню Тэ, которая все еще пахла омегой, Чонгук снова заблокировал тормоза на коляске, и попытался перебраться на кровать. По его лицу все еще текли злые слезы. Он приподнялся и попытался встать на ноги, но опять, как и во все предыдущие попытки, они оказались недостаточно сильными, чтобы удерживать его. Его колени затряслись, а спина заболела еще сильнее, чем раньше. Где-то глубоко внутри он знал, что никогда не будет прежним. Что он никогда не сможет бегать по траве с Ханылем, и играть с ним в футбол, ловить его, когда тот бежит к нему, и крутиться с ним вокруг себя. Все те вещи, которые другие отцы делали, чтобы осчастливить своих маленьких детей. Он никогда больше не будет танцевать или гулять по пляжу. Никогда больше не сможет прокатиться на мотоцикле. Никогда не сможет двигаться свободно, и не раздумывая о следующем шаге. Все те вещи, которых у него никогда не будет, потому что омега, разбивший ему сердце, забрал их у него. Его пара. Его ноги подогнулись, и он упал на пол, безуспешно пытаясь ухватиться руками за постель. Он соскользнул на пол с болезненным всхлипом, его слезы теперь текли без остановки. Лежа на полу, он даже не пытался подняться. Вместо этого он свернулся в клубок, и закрыл лицо руками, всем телом сотрясаясь в неудержимых рыданиях. *~*~*~*~*~*~*~*~*~*~* [ ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД ] Ранние утренние часы у океана всегда были любимым временем Чонгука. Полумрак между ночью и наступлением дня, и свежий запах соли в воздухе успокаивали его и готовили к предстоящему дню. Единственными звуками, которые он мог слышать, были тихий шум волн, разбивающихся о берег, и крики только что проснувшихся птиц, ищущих пищу и приветствующих новый день. Он плавно и гибко двигался в холодной воде, без видимого усилия преодолевая течение, и не чувствуя ничего, кроме блаженства в каждом мускуле своего тела. Не напрягаясь, и не прилагая особых усилий. Он разбивал волны своим телом, и не мог не улыбнуться воспоминанию о прошлой ночи, о часах, проведенных в тесных объятиях, о мягкой, бархатистой коже под кончиками его пальцев, которую он чувствовал каждую ночь последние три месяца. Чонгук никогда не верил в любовь с первого взгляда, пока не увидел его возле барной стойки отеля той майской ночью. Такой красивый и недосягаемый, вряд ли у кого-либо был шанс познакомиться с ним, он был словно его оживший сон. Он не мог перестать любоваться им, пока его друзья продолжали свою болтовню. Они разговаривали с ним, и не замечали, что он больше не обращал на них внимания, и вместо этого смотрел только на прекрасное создание, стоящее у барной стойки, разговаривая с барменом. Он отвергал подкатывания уже третьего человека, пытавшегося приблизиться к нему. Чонгук улыбнулся, заметив, насколько тот был дерзким и властным, так отличающимся от всех других омег, с которыми он сталкивался в своей жизни. Он знал. Он просто знал. Он ни секунды не сомневался, что должен встать и подойти к нему, готовый также быть отвергнутым. Но вместо этого великолепный омега посмотрел на него и улыбнулся. Его голос, когда он поприветствовал Чонгука, был гораздо глубже, чем он ожидал, такой теплый, и проникающий прямо ему в сердце. С той самой ночи они стали неразлучны, настолько, что его друзья начали насмехаться над ним из-за того, что он так влюблен в омегу. Дразнили его, когда он говорил о нем, а в его глазах при этом сверкали сердечки. Но также смотрели на них с завистью, когда Тэ присоединялся к их компании, и они становились свидетелями того, насколько они близки и преданны друг другу. Он игнорировал замечания своего лучшего друга о том, что он ничего не знает об омеге, рожденном в Тэгу, который жил в Сеуле, и находился в Пусане всего на несколько месяцев, чтобы закончить стажировку. Игнорировал то, что влюбиться в того, кого он не знал, было чем-то, что он никогда бы не позволил себе сделать. Но вот он здесь, вспоминает вкус кожи Тэ, запах его волос, и каждое крошечное пятнышко коричневого, янтарного, и золотого цвета в его глазах, которые никогда не переставали с обожанием смотреть на альфу. — Попался! Его утащило под воду, и он отплевываясь, снова вынырнул на поверхность. Не понимая, что происходит, он откинул мокрые волосы с глаз, и увидел смеющееся лицо Тэ. Омега хихикал как озорной мальчишка, когда альфа потянулся к нему, и попытался отплыть от него, но Чонгук ухватил его за плечо, и притянул к себе, сразу же обняв. — Ты, маленький проказник! — рассмеялся Чонгук, нежно целуя омегу. А Тэ в это время обвил его руками за шею, а ногами за талию. — Твой маленький проказник, — прошептал Тэ рядом с его ухом, когда они прекратили целоваться, и его теплое дыхание заставило альфу слегка вздрогнуть. — Мой, — прошептал он в ответ и притянул Тэ еще ближе к своему телу. — Всегда твой, — ответил Тэ и поцеловал кончик носа Чонгука. — Что ты скажешь насчет завтрака? — Ты же знаешь, что я никогда не говорю «нет», когда дело касается еды, — ответил Чонгук, заставив Тэ хмыкнуть. — Ненасытный, — усмехнулся Тэ, и первым поплыл обратно к берегу, а улыбающийся Чонгук последовал за ним. Он уже заметил на берегу корзину с чем-то съестным, принесенную Тэ, чтобы они могли вместе поесть. Они завтракали на пляже почти в полной тишине. Было еще слишком рано для туристов, и лишь немногие совершали утреннюю прогулку по еще прохладному песку. Некоторые из них бросали взгляды на молодую пару, сидящую на одеяле, которое Тэ принес с собой, также как и сок, фрукты, и какую-то выпечку, которую Тэ сам испек, и которую Чонгук съел, застонав от вкусового наслаждения. Альфа улегся на одеяло, наблюдая за тем, как омега задумавшись, смотрит на горизонт своими темными глазами. — О чем ты думаешь? — спросил Чонгук, кончиками пальцев касаясь бока Тэ, и выводя его из задумчивости. Тэ повернулся, взглянув на него, и улыбнулся, посмотрев Чонгуку в глаза. — О тебе, — прошептал Тэ. — Я должен вернуться в Сеул через несколько недель… Чонгук сел и приложил палец к губам Тэ, склоняясь к нему и нежно целуя. — У нас еще так много времени, — сказал он, прислонясь лбом ко лбу Тэ. — Я… — начал было Чонгук, но затем замолчал, проглотив слова, которые хотел сказать. — Хочешь вернуться ко мне, пока есть время перед работой? Тэхён кивнул, улыбнувшись, и прикрыв глаза. Они поднялись и собрали свои вещи, а потом отправились держась за руки обратно к зданию, в котором находилась маленькая квартирка Чонгука, всего в одной улице от пляжа, так близко, что они могли слышать звуки волн, когда ночью лежали в теплых объятиях друг друга. Вернувшись в квартиру, Тэ убрал остатки еды в холодильник, а затем присоединился к Чонгуку на кровати, прижавшись к нему без всякого намерения, просто желая быть рядом. Он положил голову ему на плечо, поглаживая ладонью его грудь. Чонгук провел рукой по все еще влажным волосам омеги, осыпая поцелуями его голову. Понимание того, что уже через несколько недель Тэ уедет, вернется в Сеул, где начнет жизнь без него, было чем-то, о чем Чонгук не хотел думать. Было больно осознавать, что красивый омега с нежной, и необычной душой и большим сердцем однажды станет чужим, что другой альфа однажды заставит его улыбаться и смеяться, будет обнимать его и заниматься с ним любовью. Что кто-то другой будет говорить с ним часами обо всем и ни о чем, что кто-то другой будет ссориться с ним по мелочам и мириться, смеясь над их обоюдным упрямством. Что кто-то другой будет любить, обнимать, и заботиться о нем так, как он того заслуживает. Кто-то другой. Не он. Не Чонгук. — Я люблю тебя, — внезапно прошептал Чонгук, заставив Тэ поднять на него взгляд. Тэ снова выглядел так, будто глубоко задумался, будто слова Чонгука дошли до него с задержкой, и в его глазах появился невысказанный вопрос. Чонгук нерешительно улыбнулся, и коротко кивнул Тэ. — Да, я люблю тебя, — повторил он, подтверждая сказанные ранее слова и самому себе тоже. Он никогда в жизни не произносил их раньше, и теперь они казались ему такими правильными. — Я. Он поцеловал Тэ в нос. — Люблю. Еще один поцелуй достался уголку губ Тэ. — Тебя. И, наконец, он поцеловал Тэ в губы, раскрывшиеся под давлением его языка. Они застонали, когда их языки встретились в танце, ставшем таким знакомым за те несколько месяцев, что они провели вместе. Они тихо стонали, тесно прижимаясь друг к другу. — Я тоже тебя люблю, — прошептал Тэ хриплым голосом и со слезами на глазах, когда они прервали поцелуй. — Гуки, я тоже тебя люблю. Они рассмеялись вместе, плача от счастья осознания того, что их чувства, в которых они боялись признаться, взаимны. — О, Гуки, — сказал Тэ, обнимая Чонгука так крепко, словно от этого зависела его жизнь. — Я не хочу уезжать. — Тогда не уезжай, — сказал Чонгук. — Оставайся здесь, со мной. Тэ покачал головой, в его глазах стояли слезы, когда он спрятал лицо в изгибе шеи Чонгука. — Я не могу, — сказал он. — Мой лучший друг и я, у нас был этот план с того самого дня, как мы встретились. Я не могу подвести его. Чонгук кивнул. — Кафе, которое вы хотите открыть, — ответил он. — Я знаю. Ему повезло с тобой. Но что насчет меня? Разве я не могу быть с тобой? Тэ кивнул, с его губ сорвался всхлип. — Я только начал работать в этом месте, — сказал Чонгук дрожащим голосом. — я не могу… может быть… — Нет, ты не должен, — быстро сказал Тэ, заставив Чонгука нахмуриться. — Не из-за курортного романа. Чонгук немного отстранился от него. — Курортного романа? — переспросил он. — Я только что сказал, что люблю тебя. — И я люблю тебя… — Нет, если ты думаешь, что это просто курортный роман. Разве ты не узнал меня за это время? Для меня это не просто легкая интрижка. Ты все для меня, Тэ. Все. — И ты для меня, Гуки, и есть еще кое-что… — Я не могу потерять тебя, только не так. Я хочу тебя. Я так хочу тебя, — сказал он, садясь, и прикусывая нижнюю губу. — Должен быть способ. Что, если я займусь поиском работы в Сеуле, и перееду туда, когда найду ее. Я хорош в своем деле, и знаю, что смогу найти что-нибудь подходящее. Ты будешь меня ждать? Сеул ведь всего в нескольких часах езды отсюда, мы могли бы видеться хотя бы раз в несколько недель? — Гуки, — прошептал Тэ. — А что если…? — Что если, что? Что, если ты встретишь кого-то другого? — прорычал Чонгук. — Что, если ты влюбишься в кого-то получше? — Для меня больше никого нет, ты же знаешь! — Ты уверен? Я ведь вижу, как все на тебя смотрят. Все хотят тебя, черт возьми, даже некоторые из моих друзей… — Прекрати это немедленно! — сказал Тэ, повысив голос. — Прекрати прямо сейчас, Чон Чонгук. Я не хочу никого, кроме тебя. Может, мне удастся убедить Юнги открыть кафе здесь, а не в Сеуле. Мы найдем способ, и мы справимся с этим. Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится! — Стань моей парой. Тэ уставился на него во все глаза. — Что? — выдохнул он. Чонгук повернулся, посмотрев ему в глаза, и омега увидел, насколько серьезен был молодой альфа. Он был так молод, почти на два года моложе его. Они оба были так молоды, вся их жизнь и будущее было еще впереди. Но теперь вместо симпатичного парня с большими оленьими глазами и милым носом, Тэ видел мужчину, альфу. Его альфу. — Ты меня слышал, — сказал Чонгук, опустив глаза, и взяв правую руку Тэ в свою, поднял ее и поцеловал ладонь. — Давай станем парой. Обменяемся метками. — Гуки, — прошептал Тэ. — Я… Чонгук кивнул, зная, что потеряет его. Что через несколько недель Тэ уедет от него, и он больше никогда его не увидит. — Я понимаю. — Нет, не понимаешь, — сказал Тэ, и провел рукой под подбородком Чонгука, заставляя его снова посмотреть на него. Чонгук увидел свежие слезы в глазах Тэ, и яркую улыбку, расплывающуюся на его губах, от которой в уголках его глаз появились морщинки. Это была такая искренняя улыбка. А потом Тэ кивнул. — Да. — Что? — спросил Чонгук, моргая в непонимании. — Мой ответ — да, — ответил Тэ. — Да, Чонгук, я стану твоей парой. Я хочу быть твоим. Чонгук тихо вздохнул и притянул Тэ в свои объятия. — Я сообщу своим друзьям сегодня вечером, и тогда мы сможем сделать это завтра… — Нет, — прервал его Тэ. — Давай сделаем это прямо сейчас. Здесь. Пока ни один из нас не передумал. Чонгук кивнул, удивленный внезапной настойчивостью Тэ. Он потерся щекой о щеку омеги, и нежно принюхался к нему, так же, как он позволил ему сделать в их самую первую ночь. С тех самых пор они начали делиться своим запахом друг с другом. — Я люблю тебя, — прошептал Тэ. — Гуки, пожалуйста. Альфа поцеловал линию подбородка Тэ, скользнул губами вниз по его шее к ключице, найдя мягкую кожу в том месте, где по традиции должна была располагаться метка, соединяющая их души, и связывающая их вместе на всю оставшуюся жизнь. Ни секунды не колеблясь, он позволил своим зубам коснуться нежной кожи Тэ, предвкушая то, что они разделят друг с другом. Ни один из них больше не сможет быть без другого, связанный с любимым мужчиной до конца вечности. Их раны будут заживать быстрее, когда они вместе. Боль станет более терпимой, когда пара находится рядом. Они сильнее станут ощущать эмоции друг друга, не читать мысли, но понимать, в чем нуждается другой. Это была связь, которая ослабеет из-за скорого расставания и расстояния между ними, но снова укрепится, когда они воссоединятся. Древняя брачная связь, делающая Тэ и Чонгука, Чонгука и Тэ одним целым перед всем миром, связь неоспоримая и нерушимая, выше по рангу, чем любое свидетельство о браке, и которую должны уважать все люди вокруг них. Это была связь, которую могла разорвать только смерть. И без всяких сомнений, Чонгук знал, что ему не нужен был никто, кроме Тэ, до самой его смерти. Его Тэ. Его омега. А потом он его укусил. *~*~*~*~*~*~*~*~*~*~* [ НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ] — Отличная работа, — прошептал Тэ, обращаясь к Юнги, и закрыл лицо руками. Когда он снова поднял глаза, Юнги увидел, что его друг не только был огорчен, не только был опустошен, как он и ожидал, но он увидел явный гнев на его лице. — Неужели ты действительно, только что обвинил его в том, что он принудил меня? — прошипел Тэ. — Как ты смеешь? Как ты посмел, Юнги? Разве он еще недостаточно пережил, что осталось только еще обвинить его в том, что он меня изнасиловал? — Я ничего не говорил об изнасиловании. Тэ закатил глаза. — Что такое по-твоему принудительная метка? Связь без согласия? — рявкнул он, его голос задрожал от сдерживаемых слез. — Этот мужчина… — сказал он, указывая на дверь спальни. — Этот мужчина никогда не сделал мне ничего плохого до того, как мы расстались. Он самый добрый и лучший альфа… — Ты себя вообще слышишь? Это ведь не ты говоришь! Это ваша чертова связь с ним. То, что ты позволил ему остаться здесь, было самой глупой идеей, которая у тебя когда-либо была. И если бы у тебя оставалась хотя бы одна работающая извилина в мозгу, и ты сказал бы нам, что ты обменялся метками с незнакомцем, я бы никогда этого не допустил… — Допустил? С каких пор ты стал моим хранителем? — Ты знаешь, что я имею в виду! — Я знаю, что ты вмешиваешься в то, что тебя, блять, совершенно не касается. Ты не только обидел его, ты сказал ему, что он заставил меня сделать то, что я сам очень хотел, и на что я с радостью согласился! — Тэ вытер слезы, которые текли у него по лицу. — Чонгук для меня не незнакомец! Он… Он замолчал, слова застряли у него в горле. — Он что? Альфа, который тебя обрюхатил? Альфа, который бросил тебя беременным? Поставил тебе метку и оставил умирать? Если бы твоего отца не было рядом во время рождения Ханыля, ты бы, блять, умер, Тэ, разве ты не понимаешь? Ты никогда не хотел иметь пару, сколько я тебя знаю! Ты всегда говорил, что глупо так привязываться к кому-то другому! — Я вижу, что ты понятия не имеешь, что все это значит для меня, чем он был для меня, — всхлипнул Тэ. — Уходи. — Что? — Я сказал, уходи отсюда, — прошептал Тэ, больше не глядя на своего лучшего друга. — Если ты останешься, я могу сказать что-нибудь, о чем завтра пожалею. Я люблю тебя, ты моя семья, ты мой брат, но сейчас я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, рядом с Ханылем, или рядом с Чонгуком. Ты причинил достаточно вреда для одной ночи, и мы можем только благодарить бога за то, что Ханыль уже спит, и не слышит, как ты обвиняешь его отца в том, что он навязался мне. Юнги смотрел на него какое-то время, а затем кивнул и встал. — Тэ… — начал он, но Тэ поднял руку. — Пожалуйста, давай поговорим завтра, — сказал Тэ, качая головой. — Я не могу сейчас, пожалуйста, я не могу делать это сейчас. Обещаю, мы поговорим об этом, но, пожалуйста, Юнги, пожалуйста, не сейчас. Юнги подхватил свою куртку, и без лишних слов направился к двери, но остановился на пороге. — Подумай о том, что он для тебя значит, — сказал он достаточно громко, чтобы Тэ его услышал, а затем вышел, понимая, что глубоко ранил своего лучшего друга, но их дружба все равно была сильнее всего этого. Тэ остался сидеть на диване, тихо плача в руки, которыми он закрыл свое лицо, и вспоминая, что он почувствовал, когда зубы Чонгука впились в его кожу, и что он чувствовал, когда укусил Чонгука в ответ. Когда они стали едины не только телом, но и душой. Он положил руку на то место, где его шея переходила в плечо, всегда прикрытая рубашкой. Он никогда никому не показывал шрам, который должен был носить с гордостью, а не со стыдом. Однажды он даже почти решился рассказать Юнги и отцу об этом, о том, что он нашел свою пару, и что связан с ним. Навсегда. Неразрывно. Вопрос Юнги все еще эхом отдавался в его голове снова и снова. «Что для тебя Чонгук?» «Подумай о том, что он для тебя». — Он любовь всей моей жизни, — прошептал он, страдая от невыносимой боли, что его альфа не хочет его.