Падение / Falling

Чонгук не припоминал, чтобы он когда-либо еще так нервничал, когда тремя днями позже сидел на кухне Тэ, наблюдая, как тот готовит закуски вместе с Юнги. Сам Чонгук помогал сидящему у него на коленях Ханылю раскрашивать его любимую книжку-раскраску, и незаметно таскать со стола виноград. Мальчик хихикал каждый раз, когда его омега-отец смотрел на них, сдерживая улыбку, в то время, как они оба делали вид, что не знают, куда исчезают вкусные ягоды. Он понимал, что все, находящиеся в комнате ощущали его дискомфорт, и могли не только видеть, как ему тяжело усидеть на месте, но и, вероятно, также чувствовали его запах, страх, и нарастающую панику. Несмотря на то, что Тэ заверил его, что ничего подобного на первую встречу с его отцом больше не повторится, и что его друзья знали, что Чонгук был альфа-отцом Ханыля, и знали его имя, он опасался, что все может повториться опять. Гостями Тэ сегодня вечером будут двое омег и двое альф незнакомых ему, и хотя Тэ говорил, что не потерпит никакого неуважения к нему, и предупредил об этом своих друзей, это никак не помогало ему успокоиться. Будут ли они притворяться дружелюбными? Будут ли они открыто проявлять враждебность? Не подождут ли они, пока Тэ выйдет из комнаты, чтобы попытаться указать ему на его место? И какое именно место было его? Тяжкий вздох Чонгука привлек внимание Ханыля, и он поднял голову, посмотрев на него. Тэ тоже повернулся к нему, отвлекаясь от своего занятия на кухне. — Все хорошо? — спросил Тэ, и Чонгук кивнул в ответ. — Я в порядке, — ответил он. — Просто… эмм… немного боюсь. — Не нужно бояться, — сказал Юнги, тоже поворачиваясь к нему, и продолжая нарезать грушу на дольки. — Они все классные ребята, и уважают решение Тэ пригласить тебя жить здесь. Чонгук снова кивнул. — И они, возможно, тоже беспокоятся обо мне, но не до такой степени, как мой отец, — улыбнулся Тэ, пытаясь успокоить его. — Хотя я почти уверен, что Чимин и Джин не удержатся от того, чтобы что-то сказать, но они больше лают, чем кусаются. — Я не был бы так уверен насчет Чимина, — сказал Юнги, по-кошачьи ухмыляясь. — Он может попытаться укусить тебя за лодыжки. И если кто и… Его речь прервал звонок в дверь, заставивший Чонгука немного вздрогнуть. Ханыль сразу же спрыгнул с его колен, и помчался по коридору. — Я открою! — выкрикнул он на бегу. — Не кричи! И не бегай по дому, — сказал Тэ, и вздохнул: — Однажды он поскользнется, и что-нибудь плохое… Он запнулся, увидев, как побледнел Чонгук, и тут же пожалел о том, что сказал. Когда Чонгук поскользнулся на мокрых камнях утеса, его жизнь разлетелась на куски. Скорее всего, даже такое весьма отдаленное напоминание о том, что стало причиной его инвалидности, должно было взволновать некогда такого активного молодого мужчину. Тэ уже собирался извиниться, но Чонгук покачал головой. — У него носки с силиконовой подошвой, — сказал он. — Надеюсь, в них не так легко поскользнуться. Тэ кивнул и пошел вслед за Ханылем, который уже нажимал на кнопку домофона, чтобы впустить первых прибывших гостей. Юнги в это время отнес большое блюдо с закусками в гостиную, и Чонгук последовал за ним. — Дядя Чимини! — услышал Чонгук крик Ханыля, а затем два мужских голоса, которых он раньше не слышал, один был глубоким, а другой — легким и мелодичным, с нотками смеха. — Хан-а! Ты стал таким большим! — проговорил мелодичный голос. — Совсем скоро я уже не смогу тебя поднять! — Это только потому, что ты мелкий и немощный! — крикнул Юнги из гостиной, чем заставил одного из новоприбывших громко застонать. Тэ первым вошел в гостиную, за ним следовали двое гостей, один из которых нес Ханыля. У Чонгука пересохло во рту, он все еще не знал, как ему реагировать, что делать, чего опасаться, и на что надеяться. Двое мужчин смотрели на него, игнорируя Юнги, во все глаза глядящего на то, как Тэ встал рядом с Чонгуком, точно также, как он сделал, когда его отец был у них в гостях. Одна его рука лежала на спинке инвалидной коляски, почти касаясь плеча Чонгука. — Это… — начал Тэ, но был прерван высоким мужчиной с гривой черных волос, и нежной, мягкой улыбкой, от которой на его щеках появлялись ямочки. — Ты, должно быть, Чонгук, — сказал он, выходя вперед, и протягивая руку, чтобы поприветствовать Чонгука, в удивлении глядящего на него. — Я Намджун, или Джун, если так больше нравится, — представился он. — Я двоюродный брат Тэ, хотя я не уверен, говорил ли он тебе об этом. — Он говорил, — сказал Чонгук, слегка нахмурившись. Он знал, что один из кузенов Тэ — Намджун, был омегой, хотя в это с трудом верилось. Тэ рассказывал ему раньше, что Намджуну пришлось пройти через какое-то дерьмо из-за своего второго пола. Этот мужчина был совершенно не похож ни на одного омегу, которого он когда-либо видел раньше. Но в его глазах было столько тепла, и от его улыбки Чонгук внезапно почувствовал себя очень легко. Тем не менее, было что-то такое в выражении его лица, что не оставляло сомнений в том, что он оценивал Чонгука, хотя его улыбка была вполне искренней. — И да, я Чонгук. Намджун крепко пожал ему руку. — Где Хару? — спросил Ханыль, подойдя к ним, когда другой гость опустил его на пол. — О, мы надеемся, что Хару сейчас спит, мой папа сегодня присматривает за ним, — сказал меньший мужчина, не глядя на Ханыля, и вместо этого не сводя своих темных глаз с Чонгука. — Я Чимин. И если ты причинишь вред Тэ, тебе конец. Джун и Тэ одновременно застонали, а Юнги, сидевший в кресле, фыркнул. — Что я тебе говорил? — с явным недовольством спросил Тэ. — Что мне не следует пытаться его убить? — ответил Чимин, ухмыляясь и продолжая сверлить глазами мужчину в инвалидной коляске. — И как видишь, он все еще жив. Но думаю, Джин точно сделает это. — О Боже, — вздохнул Тэ. — Это была ужасная идея. Вы все идиоты. Юнги поднял обе руки вверх. — Говори только за себя, — сказал он. — Я в этом не участвую. Чонгук поджал губы, но Чимин сделал шаг вперед и присел перед ним на корточки, чего никто раньше не делал во время разговора с ним, и он не был уверен, хорошо это или плохо. — Послушай, Тэ важен для нас, поэтому, конечно же, мы не хотим, чтобы он снова пострадал, — сказал он, положив руку на подлокотник его коляски. — Но это его выбор, и мы обещали ему вести себя прилично, и мы держим наши обещания. Я пообещал ему это, так же, как и все остальные, но я обещаю тебе, что если ты причинишь ему боль, я заставлю тебя заплатить. Понял? Чонгук кивнул. — Понял, — прошептал он, снова сжав губы в тонкую линию. — Я… извините меня. Он развернул коляску и направился в спальню. Уже закрывая за собой дверь, он услышал, как Тэ сказал: — Ну ты и молодец, Чимин. Отличная работа. Ты чертов мудак. Гук! Он также услышал тихий голос Ханыля, говорящего: — Ты злой, дядя Чимини. Не успев закрыться, дверь снова открылась, и в комнату вошел Тэ, обходя Чонгука, чтобы быть лицом к нему, и сразу заметив, что он сильно расстроен. После угрозы Чимина, его речь стала совершенно невнятной. — Я отошлю их, — сказал Тэ. — Я не хочу, чтобы они были здесь, если они не уважают мои пожелания. Давай просто проведем приятный вечер с Юнги и Ханылем, посмотрим кино, или что-то в этом роде. Хорошо? Чонгук покачал головой, его глаза наполнились слезами, и он не смел поднять на Тэ взгляд и снова показать, насколько он был слаб. Он понимал, что все почему-то заботятся о чувствах Тэ, но совершенно не понимал, почему кто-то вообще тратит время на то, чтобы обратить внимание на него, и на его собственное горе. Только потому, что он был альфой. Который не должен был иметь чувства. Не должен был иметь эмоции. Глупый, древний предрассудок, что вторичный пол имеет какое-то влияние на личность. — Они твои гости, — сказал он. — И им здесь не рады, если они будут так себя вести. Если они поставят меня перед выбором, то очень удивятся тому, что я выберу. Чонгук поднял голову, и заметил, что Тэ жует нижнюю губу. Альфа поднял руку, протягивая ее к стоящему рядом мужчине, но Тэ только покачал головой. — Тэ, — прошептал он, и Тэ еще упорнее покачал головой. — Я… — начал Тэ, но остановился, когда дверь открылась и в комнату вошел Юнги. — Тут кое-кто хочет что-то сказать, — сказал омега, отходя в сторону, и позволяя Чимину войти, и снова закрыть за собой дверь. Чимин выглядел как ребенок, которого вызвали в кабинет директора. Он стоял, опустив голову. — Я не хотел, чтобы это прозвучало так, — начал он. — Юнги сказал… неважно, что он сказал. Я перегнул палку, и прошу прощения. Мы можем все начать сначала? Чонгук перевел взгляд с Чимина на Тэ, и тот медленно кивнул. Чимин нерешительно улыбнулся. — Привет, я Пак Чимин, пара Джуна, — сказал он, протягивая руку для рукопожатия. — Приятно, наконец, познакомиться с тобой, Чонгук. Чонгук пожал ему руку и попытался улыбнуться, но все еще не мог до конца расслабиться. — Идемте, все остальные уже скоро будут здесь, и запеканка ужасно вкусно пахнет. Я так проголодался. С тех пор, как появился Хару, у меня такое чувство, что нам некогда даже нормально поесть, — рассмеялся Чимин, возвращаясь в гостиную. Чонгук снова посмотрел на Тэ, словно спрашивая разрешения, или, возможно, заверения, что все нормально, и Тэ ответил ему, коротко улыбнувшись, и кивнув. — Он прав, — спокойно сказал Тэ. — Ужин почти готов, давай поедим и поболтаем с остальными. Чонгук с неохотой последовал за Тэ в столовую, где они нашли только Джуна, держащего Ханыля на коленях. Ни Чимина, ни Юнги видно не было, но звуки, доносившиеся с кухни, подсказывали им, что они заняты приготовлением ужина. — Джин только что звонил, — сказал Джун, прежде чем Тэ успел скрыться на кухне, чтобы помочь Чимину и Юнги. — Они ищут, где припарковаться, и будут тут с минуты на минуту. — затем он повернулся, с доброй улыбкой обращаясь к Чонгуку: — Хоби сказал, что будет очень рад познакомиться с тобой. — Хоби? — спросил Чонгук, не понимая, чье это имя. — Хосок, — пояснил Джун. — Муж Джина, обычно мы зовем его Хоби. Чонгук кивнул, забирая миску из рук подошедшего Тэ, и ставя ее на стол, хотя никто его не просил это делать. Юнги, шедший следом за Тэ, заметил это, и нахмурился. Тэ в это время уже вернулся на кухню за чем-то еще. — Тэ говорил, что у вас недавно родился малыш? — спросил он Намджуна, и тот кивнул, счастливо улыбнувшись. — Да, Хару уже три месяца, — ответил он, и в его голосе звучала такая любовь, что Чонгук не мог не улыбнуться в ответ. — Мы много лет хотели ребенка, но ничего не получалось. Теперь мы так счастливы, даже если он сведет нас в могилу. — он рассмеялся, увидев озадаченное выражение лица Чонгука. — Наш малыш совершенно не хочет спать по ночам, Чимин уже перебрался в комнату для гостей, потому что ему надо работать. Я пока остаюсь дома, так что все хорошо. — В этом нет ничего хорошего, — сказал Чимин, возвращаясь с большой миской салата и тарелкой с нарезанным хлебом. — Я сплю рядом с тобой уже почти девять лет, и просто не могу спать один, — заныл он, на что Джун только рассмеялся, и забрал миску у него из рук. — Все будет нормально. Надеюсь, чай, который нам порекомендовал Тэ, хоть немного поможет. — Где вы работаете? — спросил Чонгук. — Чимин — глава отдела маркетинга в Noej Publishing, — объяснил Джун. — А я учитель естественных наук, но в ближайшие месяцы я в отпуске по уходу за ребенком. Потом Чимин возьмет отпуск, и таким образом мы собираемся провести первые два года. — Отлично, — сказал Чонгук, слегка нахмурив брови. Когда раздался звонок в дверь, Ханыль снова вскочил со своего места, и умчался, чтобы впустить еще двоих мужчин, которых Чонгук знал только по именам. Однако он был очень удивлен, когда один из них показался ему смутно знакомым, будто он видел его раньше по телевизору. Он не мог удержаться от того, чтобы не залипнуть на нем взглядом на какое-то время. — Да, я знаю, я красавчик, — с ухмылкой сказал темноволосый мужчина с идеально красивым лицом, тут же заработав тычок в руку от вошедшего вместе с ним мужчины, одного с ним роста, с ямочками на щеках от улыбки, яркие, сверкающие глаза которого, направленные на Чонгука, выглядели так, будто он действительно был рад встрече, и не выказывал никакой враждебности. — Привет, — сказал он, подходя к Чонгуку, и с любопытством его оглядывая. — Я Хоби, а этот высокомерный придурок — моя худшая половина — Джин. — Я… я знаю? — шепотом сказал Чонгук. — Боже, как хорошо быть мной, — рассмеялся Джин, тогда как Чонгук все еще во все глаза разглядывал знаменитого повара из еженедельного телевизионного шоу, которое он иногда смотрел, и всегда находил шутки этого талантливого человека очень забавными. Но он никогда бы не подумал, что знаменитый Ким Сокджин и есть кузен Тэ, Джин. — Почему я тебя люблю? — вздохнул Хоби, подходя к Джуну, и приветствуя его коротким объятием. Чонгук заметил, как двое омег принюхались друг к другу. Они семья, подумал он, ощутив болезненный укол в сердце, то, чего он никогда не знал в своей жизни. — Потому что я такой классный? Хоби фыркнул и сказал: — Скажи привет, Джин. — Привет, Джин. — Я хочу развод. Джин драматически закатил глаза. — Ты… ты меня больше не любишь? — он приложил руку к сердцу. — Это такая боль! Такая агония! Как ты можешь так поступать со мной? Я думал, наша любовь навсегда! Чонгук беспомощно посмотрел на Джуна, но тот только пожал плечами. — Да, они всегда себя так ведут, — засмеялся он, в то время как Джин тоже рассмеявшись, подошел, наконец, поздороваться с Чонгуком, пожав ему руку и похлопав по плечу, от чего Чонгук немного вздрогнул. — Ким Сокджин. Но, пожалуйста, зовите меня Джин. Я раздам автографы немного позже. — усмехнулся он, чем заставил Чонгука улыбнуться, и немного покраснеть, давая ему понять, что заметил, что тот пялился на него. — Я так понимаю, Тэ, — он сделал упор на имя Тэ, но в этот момент омега вернулся, неся в руках еще две миски. — Тэ, мой любимый кузен, не упомянул, что я звезда? — Ты — зараза, вот ты кто, хён, — засмеялся Тэ, обнимая своего кузена, и принюхиваясь к нему. — Я требую уважения, я ведь старше, — рассмеялся Джин, подходя к столу, и заглядывая во все миски и блюда. — Это выглядит просто великолепно. Кто готовил? — Юнги и я, а Чонгук и Ханыль нам помогали, — объяснил Тэ. — Обещаю, что еда не отравлена. — Я бы не был так уверен насчет того, что я приготовил, — сказал Юнги, входя с блюдом, на котором было разложено дымящееся и очень вкусно пахнущее мясо. Чонгук очень удивился, когда увидел, что Юнги, поставив блюдо на стол, подошел поздороваться с новоприбывшими гостями, и те обнюхали его, хотя друг Тэ не являлся их родственником. Ужин прошел спокойно, все были заняты поглощением еды, приготовленной Тэ и Юнги. И хотя Джин, владевший двумя ресторанами, расположенными неподалеку от телестудии, не переставал нахваливать, как хорошо все было приготовлено, он не преминул заметить, что мог бы сделать это лучше, чем заставил всех присутствующих закатить глаза. А Хоби привычно пнул его по руке. Как только Тэ доел свою еду, Чонгук наклонился вперед, и взяв еще один кусок жареного мяса, положил его на тарелку Тэ, и тот, как ни в чем ни бывало принялся его есть. Чимин и Юнги заметив это, переглянулись, и Чимин только пожал плечами, ничего не сказав. — Вы могли бы остаться еще ненадолго? — спросил Тэ, когда они закончили есть, и Чимин сидел, подавляя зевоту. Джун грустно покачал головой. — Мы должны забрать Хару в течении следующего часа, — сказал он. — Аппа не может дольше за ним присматривать, он работает в ночную смену. Тэ кивнул, и после того, как они попрощались с остальными друзьями, вместе с Ханылем проводил Чимина и Джуна до двери. Чимин крепко обнял его, обнюхивая, и Тэ понимал, почему его альфа друг делал это. — Будь осторожен, — прошептал Чимин с беспокойством в голосе. — Я серьезно, если он обидит тебя… — У него не будет шанса обидеть меня, — ответил Тэ. — Он останется здесь только до тех пор, пока не найдет другое место. — Правда? — спросил Джун, не менее обеспокоенным голосом. — Тогда не слишком к нему привязывайся. Тэ улыбнулся. — Я и не собираюсь, — ответил он. — Я предложил ему пожить здесь только из-за Ханыля. Он взъерошил волосы сына, стоявшего рядом, ухватившись за его ногу. — Хан-а имеет право знать его, даже если… — Тэ остановился и глубоко вздохнул. Чимин кивнул, потирая руку Тэ. — Ты ведь позвонишь нам, если тебе понадобится наша помощь, да? — спросил Джун, и Тэ кивнул. — Конечно, — улыбнулся он. — Поцелуй и обними Хару от нас, мы скоро приедем к вам в гости, и надеюсь, что чай поможет. — Боже, я тоже на это надеюсь, — простонал Чимин. — Мы тебе напишем, как все пройдет. Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — сказал Тэ, обняв обоих мужчин, прежде чем закрыть за ними дверь. Он поднял Ханыля, закинув его себе за спину, и понес обратно к остальным, обнаружив их всех уже в гостиной, наслаждающихся закусками и напитками. Джин сидел на диване скрестив перед собой длинные ноги, и уложив голову на плечо своего мужа, в то время как Хоби продолжал изучающе рассматривать Чонгука. Симпатичный омега нахмурился, не сводя с него глаз, и словно пытаясь что-то понять. Даже когда все остальные продолжали непринужденно болтать о чем-то, связанном с кафе Тэ, и воспоминаниями Джина и Юнги о кулинарной школе, он все также продолжал смотреть на него, изредка бросая реплики по ходу разговора, пока внезапно не склонил голову набок. — По шкале от одного до десяти, как сильно болит твоя шея? — спросил он Чонгука, который только заморгал, услышав вопрос. — Все не так плохо, — ответил он, заставив Хоби фыркнуть в ответ. Джин вздохнул, когда его омега поднялся и легко шагая, словно перетек к инвалидной коляске. Он положил руку на плечо Чонгука, вжав пальцы в ключицу, а большой палец в мышцу плеча. Чонгук вздрогнул. — Я так и думал, — сказал Хоби. — Насколько плохо и как долго? Чонгук сглотнул, заметив, что все на него смотрят, ему не понравилось это внезапное внимание. — После операции, — сказал он, ни на кого не глядя. — Шесть недель. — Шесть недель, — невозмутимо повторил Хоби. — Ты принимаешь какие-нибудь лекарства? Чонгук кивнул. — Но я стараюсь не принимать их слишком часто, — сказал он. — Только, когда боль усиливается. Хоби снова наклонил голову. — Насколько усиливается? По сравнению с сейчас, и когда сильно болит? — Когда сильно болит, девять. А сейчас — шесть. — Это плохо, — сказал Хоби. — Шесть недель спустя после операции, ты должен чувствовать себя уже гораздо лучше. — Его физиотерапевт — мудак, — заявил Тэ, и продолжил, когда Чонгук поджал губы: — Когда ты возвращаешься с терапии, твоя боль только усиливается. Сегодня утром ты едва мог пошевелиться от боли. Его сеансы должны помогать тебе, а не делать хуже. — Ты не совсем прав, Тэ, — сказал Хоби, приседая перед Чонгуком, и все еще глядя на него. — Ты ведь персональный тренер, верно? — Чонгук кивнул. — Тогда ты знаешь, что если не пользоваться мышцами продолжительное время, они будут болеть от внезапной нагрузки. Но боль не должна длиться так долго. Кто твой терапевт? Чонгук не ответил, не зная, может ли он обвинять того, кто по идее, должен был помочь ему исцелиться. — Ли как-то там, — ответил за него Тэ, тяжело вздохнув. — Ли Сонхо? — спросил Хоби, и Чонгук нерешительно кивнул, заставив теперь уже и Хоби тоже вздохнуть. — Он очень традиционный доктор, я работал с ним некоторое время после окончания колледжа. Где болит больше всего? Чонгук поднял руку и попытался дотянуться до места между лопатками, приступы боли в котором буквально убивали его, посылая острые, почти тошнотворные спазмы по всему телу. Хоби встал и обойдя его, положил руку на его плечо, надавив большим пальцем на место на лопатке. — Ты очень напряжен, — сказал Хоби, снова нажимая. Это движение причиняло боль, но вскоре Чонгук почувствовал себя немного лучше. — У него волшебные руки, — сказал Джин со своего места на диване, с улыбкой пошевелив пальцами. — Я просто хорошо делаю свою работу, — сказал Хоби из-за спины Чонгука, и снова вышел вперед. — Акупрессура хорошо помогает. Я могу показать тебе пару приемов, и тебе тоже, — сказал он, сначала обращаясь к Чонгуку, а потом к Тэ, который согласно кивнул. — У тебя впереди долгий путь, я могу это сказать даже не имея полной информации о твоих травмах. — он задумался на мгновение. — У меня есть свободное место в пятницу, в два часа дня. Тэ знает мой адрес, — улыбнулся он. — У меня очень плотный график, но я постараюсь тебе помочь, хорошо? Я не чудо-целитель, но и не мясник, как Ли. У тебя запланированы еще какие-нибудь операции? Чонгук заметил, как напрягся Тэ. Это была тема, которую они раньше не обсуждали, и он увидел, что Тэ расслабился, когда он отрицательно покачал головой. — Пока нет, — сказал он. — Они сказали, что еще одна операция на спине — это слишком рискованно. Хоби вернулся к дивану, и уселся рядом с мужем, обняв того за плечи, и поцеловав в шею. Его альфа посмотрел на него глазами, полными восхищения и нежности к своему омеге. — Я позвоню Ли, чтобы он прислал мне твои файлы, и просмотрю их перед нашей встречей в пятницу, — сказал он. — Мне не нравится, что ты так мучаешься от боли. Ты постоянно чувствуешь боль? Тэ снова напрягся, и теперь это заметил не только Чонгук, но и Юнги, увидевший, что тот беспокойно заерзал на своем месте. — Почти, — сказал Чонгук. — Почему ты ничего мне не говорил? — спросил Тэ. — А что бы это изменило? — ответил Чонгук, нервно перебирая пальцы. — Это глупо, — сказал Юнги. — Мы бы помогли. Тебе просто нужно было сказать. Чонгук кивнул. — Тэ, я доверяю тебе дать ему мой адрес, — сказал Хоби, вставая. — И увидимся в пятницу, хорошо? — Да, — ответил Чонгук, слегка улыбнувшись. — Спасибо, Хоби. — Не стоит меня благодарить, ты еще будешь проклинать мое имя в пятницу вечером. Советую тебе принять долгую горячую ванну после нашей встречи. И также могу порекомендовать массажиста, с которым я работаю. Ёнбе просто потрясающий, и снимет большую часть напряжения с твоих мышц всего за один сеанс. Хоби повернулся к Джину и усмехнувшись, потянул его за руку. — Нам пора идти, — сказал Джин. — Завтра мне нужно снимать три эпизода, и я уже заранее ненавижу это. У нас будут знаменитости в гостях, и это всегда так раздражает. Тэ тоже поднялся и обнял сначала своего кузена, а потом Хоби, прошептав ему на ухо «спасибо», прежде чем попрощаться, и провести их к двери. Вернувшись, он сказал Ханылю идти готовиться ко сну, в то время как Юнги налил себе еще один стакан, и своими кошачьими глазами наблюдал за тем, как Тэ положил кусочек сыра и салями на крекер, а затем засунул его в рот. Потом приготовил еще один и передал его Чонгуку. — Это был хороший вечер, — сказал Тэ, плюхнувшись обратно на диван. Он улыбался, но все равно выглядел усталым. Юнги фыркнул. — Если не считать угроз Чимина расправиться с Чонгуком, то — да, — рассмеялся он, отчего Тэ закатил глаза. — Но он ведь извинился, — сказал Чонгук. — Это было так мило с его стороны, он был не обязан делать это. Тэ кивнул, на его губах все еще блуждала улыбка. — Папочка? Все трое мужчин перевели взгляд на мальчика, босиком вышедшего в гостиную, и уже одетого в белую футболку и лиловые пижамные штаны. — Я уже почистил зубы, — объяснил он, зевая. — Можно Чонгуки-аппа уложит меня спать сегодня? — спросил Ханыль, глядя на них умоляющими глазами. Чонгук посмотрел на Тэ, который какое-то время смотрел на сына, а потом перевел взгляд на альфу, и без особого колебания кивнул. — Конечно, если он не против, — ответил Тэ. — Ты не мог бы уложить меня спать, Чонгуки-аппа? — спросил Ханыль удивленного Чонгука. Тот кивнул, а мальчик тем временем забрался к нему на колени, обнял его за шею, и принялся принюхиваться к нему. Чонгук замер, не осмеливаясь поднять глаза на Тэ, который не сводил с них взгляд. Но затем Тэ улыбнулся. Улыбка сначала появилась у него в глазах, наполненных нежностью к сыну, а потом перешла на его губы, превратившись в ту яркую, мягкую улыбку, которую Чонгук не видел уже пять лет. Это было что-то, предназначенное для моментов, которые стали такой редкостью в их жизни. — Идем, — сказал Чонгук, двигаясь с места, а Ханыль устало помахал рукой отцу и Юнги, пока они выезжали из гостиной. Ханыль снова прижался к плечу Чонгука, закрыв глаза, как будто находиться в объятиях его альфа-отца было самой естественной вещью для него. Тэ и Юнги обменялись взглядами, когда они удалились. Но в то время как Тэ все еще улыбался, Юнги выглядел серьезным и обеспокоенным, когда снова пригубил свой напиток. Чонгук толкнул дверь в комнату мальчика, чувствуя, как его сердце забилось в предвкушении, и во все глаза разглядывая комнату, в которую они заехали. Ханыль все еще сидел у него на коленях, цепляясь за его шею. Комната была большая, даже больше, чем спальня Тэ, и была отделана в белых, бежевых и пастельных тонах. Она выглядела очень опрятной для детской комнаты, возможно, это была заслуга Тэ. В одном углу стояло большое и удобное на вид кресло, и несколько коробок, в которых, по-видимому, лежали игрушки мальчика. Чонгук не смог сдержать улыбку, когда посмотрел на кровать. Это была не маленькая, детская кроватка, как можно было ожидать, но достаточно большая кровать, чтобы ей можно было пользоваться еще многие годы. На ней было несколько одеял и множество разнообразных подушек. Все указывало на то, что Ханыль также нуждается в тепле, как и его отец. Над кроватью на тонких нитях свисали несколько облаков, вырезанных из белой бумаги. Казалось, что они словно парят над ней. За кроватью, на стене висело большое зеркало, зрительно еще больше увеличивая комнату. Но самым милым было изголовье кровати, обтянутое бежевым бархатом, над которым торчали огромные заячьи уши. Ханыль слез с его коленей и подошел к своей кровати, заползая под одеяло и устраиваясь поудобнее. — Можешь почитать мне про принцессу Эми? — спросил он, глядя на Чонгука большими, но такими уставшими глазами, что казалось, он вот-вот заснет на ходу. — Я… — проговорил Чонгук, глядя на книгу, лежащую на тумбочке. «Обыкновенная принцесса». Он сглотнул, на какое-то мгновение почти решившись сделать то, что от него хотел Ханыль, но затем улыбнулся, несмотря на то, что его сердце разрывалось на части. — Я позову твоего папу, хорошо? — спросил Чонгук, и когда Ханыль кивнул, он наклонился и поцеловал мальчика в висок, от чего словно вспышка молнии пронзила его тело, и запах сына заполнил все его чувства. Его сын. Он снова улыбнулся ребенку, а затем вернулся в гостиную, где нашел Тэ сидящим на диване, обнимая подушку, а Юнги сидел в кресле, держа в руке стакан с чем-то похожим на виски. Когда Чонгук подъехал поближе, Тэ передал ему свою бутылку с соджу, и Чонгук сделал глоток. — Хан-а просит почитать ему книжку, — сказал Чонгук, возвращая бутылку Тэ. — Я не могу читать, может, лучше ты? Тэ кивнул, сразу поняв, что имеет в виду Чонгук, и встал со своего места. — Нет проблем, — сказал он с улыбкой, перешедшей в смешок. — Не то чтобы я не читал ему эту историю каждый вечер. Проходя мимо Чонгука, он коснулся плеча альфы таким небрежным жестом, что посторонние люди могли это просто не заметить. Его ладонь легла на плечо Чонгука, а кончики пальцев всего на секунду коснулись шеи. Это прикосновение легко было не заметить, но не для третьего человека, находящегося в комнате. — Подожди минутку, — сказал Юнги, вынуждая Тэ остановиться и повернуться, и заставляя Чонгука посмотреть на омегу, который теперь сидел, наклонившись вперед, упершись руками в колени, и опустив глаза. Когда Тэ, наконец, поднял глаза вверх, он заметил беспокойство на лице Юнги, тот выглядел так, будто был чем-то обижен, будто что-то случилось, и он был этим очень расстроен. — Юнги? — спросил Тэ. — Что-то не так? Что случилось? Юнги издал сердитый смешок, заставив Чонгука приподнять брови. Что-то было не так, что-то вдруг резко изменилось по сравнению с тем, что было всего несколько минут назад, или когда-либо раньше. Тэ видел своего лучшего друга расстроенным, видел его сердитым, напуганным, и испытывающим отвращение, видел его эмоциональным и застенчивым, видел в нем все эмоции, которые только возможны. Но никогда не видел это. Никогда не видел его разочарованным. В нем. — Ты спрашиваешь меня, что случилось? — спросил Юнги безэмоциональным голосом. — Почему бы тебе не рассказать мне, что случилось? И когда? Тэ нахмурился, все еще не понимая, к чему тот ведет. — О чем ты? Юнги сел и склонил голову набок, оценивающе глядя на своего лучшего друга, как будто никогда раньше его не видел. Затем он посмотрел на Чонгука, который нервно сглотнул, почувствовав, что то, что изменило настроение Юнги, должно быть было связано с ним. С ним и Тэ. С их прошлым. И он оказался прав, когда Юнги спросил: — Когда вы двое собирались сказать мне, что вы обменялись метками?