Падение / Falling

Тэ с громким стоном ввалился в пекарню, позволив двери захлопнуться позади него. Юнги оторвался от того, что он делал, и поднял вверх обе брови, когда Тэ с грохотом швырнул поднос нарезанными на маленькие порции пирожными на стол. — Клянусь богом, — сказал он, кипя от раздражения. — Если мне когда-нибудь снова придется печь еще один розовый свадебный торт, я не сдержусь, и убью кого-нибудь. Предпочтительно, невесту, или ее мать. У меня есть все нужные для этого инструменты. Я мог бы убить ее очень, очень медленно. Боже. Я никогда в жизни не встречал кого-то настолько… ох… Юнги усмехнулся. — Все так плохо? — Хуже, чем плохо, — снова застонал Тэ. — Сначала он слишком розовый; потом недостаточно розовый; может быть нужно добавить побольше фруктов; нет, не этих фруктов; и вообще, маленькие торты — это для неудачников. А потом она показала мне свою свадебную галерею в Пинтересте, и… да… — О, боже, — теперь застонал и Юнги тоже. — Дай, угадаю… — Она хочет замок Золушки. Чертов замок, размером с маленькую машину. И это после того, как ей сначала «понравилась» наша идея с набором тортов поменьше, чтобы у каждого гостя был свой маленький торт, — Тэ покачал головой. — И когда я спросил ее, присоединится ли к нам ее жених, она посмотрела на меня как на сумасшедшего, и сказала, что дегустация тортов — это не для альфы, и что у него есть дела поважнее. Юнги фыркнул. — А твой папа в курсе, что ему не должны нравиться торты? — Думаешь, стоит ему сказать об этом? — Лучше не надо, иначе он нас никогда не простит, — усмехнулся Юнги. — Должен ли я спросить их, хотят ли они еще что-нибудь заказать на свою свадьбу? Тэ вздохнул и закатил глаза. — Как будто нам может так повезти. Нет, они вернутся на следующей неделе и покажут нам их идеи для тортов. — Их идеи, — повторил Юнги, закатывая глаза. — Мне видится либо что-то очень скучное на горизонте, либо что-то совершенно запредельное. — Хуже замка Золушки ничего не может быть, — пробормотал Тэ. — Я на грани того, чтобы позвонить ей и сказать, что мы отказываемся выполнять ее заказ. Но… — он снова вздохнул, — на самом деле, именно из-за таких цыпочек, омег и не воспринимают всерьез. — Но это плохо отразилось бы на нашем бизнесе. — Да. Почему мы не можем просто заниматься выпечкой и не иметь дела с клиентами? — Потому что без клиентов мы бы не заработали денег. Смирись с этим. Люби их. Они оплачивают наши счета. — Это говорит тот, кто почти весь день прячется в пекарне, — улыбнулся Тэ, и игриво шлепнул Юнги по заднице, проходя мимо него. — У меня есть на то причины. — Эта причина в том, что ты просто ненавидишь людей. Юнги ухмыльнулся. — Ну, люди в большинстве своем, полный отстой. — Это совсем не так. Юнги пожал плечами и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент дверь пекарни открылась, и в ней показался Феликс. — Тэ, — заговорил молодой бариста. — Тот парень в инвалидной коляске, что был тут на прошлой неделе, тот самый, про которого ты сказал, что не хочешь его здесь видеть? Тэ кивнул. — Что насчет него? — Он вернулся, ты все еще хочешь, чтобы я попросил его уйти? — Оу, — сказал Тэ и покачал головой. — Нет, все в порядке, он может приходить сюда. Не беспокойся об этом. Феликс на мгновение задумался над словами своего хозяина, а затем кивнул и вышел. Юнги поднял одну бровь, когда Тэ вытер руки о фартук и направился к двери. Заметив реакцию друга, Тэ сказал: — У него был сеанс физиотерапии сегодня утром, и я хотел проверить, как он. Он говорил, что его терапевт просто ужасен. Юнги кивнул. — Надеюсь, с ним все в порядке, — сказал он с беспокойством в голосе. — Я вернусь как можно быстрее, нам еще нужно подготовить торты для приема в галерее. — Я над этим уже работаю. Тэ улыбнулся и вышел из пекарни, сразу заметив, что Чонгук уже занял свое обычное место возле окна, он всегда заботился о том, чтобы никому не мешать, хотя никто из них никогда бы не сказал ему и слова в упрек. — Привет, — поздоровался он, подойдя к нему. Он заметил, что волосы Чонгука немного влажные, а сам он бледнее обычного. — У тебя все нормально? Чонгук медленно кивнул, обеими руками держа чашку с чем-то вроде горячего шоколада, что вызвало у Тэ удивление. Чонгук проследил за его взглядом, и сказал: — Мне захотелось чего-нибудь сладкого сегодня. Тэ пододвинул стул поближе к столу и сел. — Сегодняшний сеанс физиотерапии был настолько плох? Чонгук уставился в свою чашку, избегая его взгляда, и поджав губы. — Гук, ты же знаешь, что мое мнение о тебе не станет хуже только потому, что ты чувствуешь себя слабым? Чонгук снова кивнул. — Мне не нравится быть таким, — прошептал он. — Терапевт говорит, что у меня нет никакого прогресса, и что я не становлюсь сильнее, потому что недостаточно стараюсь. Тэ какое-то время пристально смотрел на него. — Ладно. Ты больше не вернешься туда, — сказал он, на что Чонгук сразу поднял на него глаза, судорожно втянув воздух носом. Тэ ясно видел, что он расстроен. — Ни один терапевт не должен так себя вести. Он должен подбадривать тебя и помогать. Откуда у тебя взяться мотивации, если он постоянно принижает твои возможности? Он всегда так себя ведет? Чонгук пожал плечами. — Да, — ответил он тихим голосом. — Он… достаточно пожилой альфа. Я думаю, он из тех, кто считает, что альфа всегда должен быть сильным. — Тогда он идиот. Какое отношение твой пол имеет к тому, что ты можешь быть ранимым и чувствительным? Боже, ты бы видел Чимина, когда у них появился Хару. Он с трудом сдерживал свои эмоции, ему даже говорили, что альфа не должен так эмоционально относиться к ребенку. Только подумай… как люди могут такое говорить? Хару — ребенок, которого они пытались завести еще с того времени, как они учились в колледже. Конечно, он будет чертовски эмоциональным. — Чимин твой друг? Тэ кивнул. — Его пара — мой двоюродный брат, — пояснил он. — Сокджин? — спросил Чонгук, заставив Тэ приподнять обе брови. — Ты помнишь его? Чонгук поджал губы. — Я не все помню. К тому же некоторые воспоминания просто не имеют смысла. — Это, наверное, нелегко, — прошептал Тэ, от всей души желая, чтобы Чонгук ничего не помнил. В этом случае ему было бы гораздо легче игнорировать боль, которая неуклонно нарастала в его сердце с тех пор, как Чонгук вернулся в его жизнь. — Нет, не Сокджин. Другой кузен. Джин не омега. Чонгук задумался на мгновение. — Точно, это Джун? Я правильно запомнил? — Да, Намджун, — улыбнулся Тэ. — Они пометили… они вместе еще со старшей школы, когда Джун помогал Чимини с занятиями. Чонгук сделал глоток горячего шоколада и снова кивнул, ничего не сказав, но затем внезапно застонал, напугав этим Тэ, который подумал, что альфа каким-то образом поранился. — Что случилось? — быстро спросил Тэ. — Я почти забыл, зачем я здесь, — сказал Чонгук, немного развернувшись, чтобы добраться до сумки, висевшей на спинке его коляски. — Я сделал это сегодня утром, после того, как ты ушел, надеюсь, ничего страшного, что я воспользовался твоим принтером? Тэ нахмурился и взял лист бумаги, который протягивал ему Чонгук. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел, что Чонгук сделал флаер для кафе, чтобы помочь им в поиске нового бариста. Он использовал те же цвета, в которых было оформлено кафе, фон был темно-синим, и по краям золотым цветом были нарисованы маленькие чашки и кусочки тортов, и все вместе, это выглядело… — Потрясающе, — прошептал Тэ, и подняв глаза, улыбнулся Чонгуку. — Это прекрасно, Гук. Ты сделал это для нас? Вау! — Я хотел помочь хоть немного, — сказал Чонгук, смущенный похвалой. — Я прошел несколько курсов по дизайну, когда еще собирался заниматься редактированием видео. — Вау, — повторил Тэ. — Я сейчас же повешу его на дверь! Издав восторженный крик, который был больше похож на визг, Тэ вскочил, и бросился к прилавку, что-то поискав там. Затем прикрепил флаер к двери, и вернулся к столу, за которым сидел Чонгук, следя глазами за всеми передвижениями омеги с таким же восторженным, и одновременно милым выражением лица. — Большое спасибо, — сказал Тэ, ярко улыбаясь. — Этот флаер выглядит так стильно и элегантно, ты действительно правильно уловил стиль нашего кафе. — Я рад, что тебе понравилось, — сказал Чонгук, делая еще один глоток своего напитка. — Ты не хочешь чего-нибудь поесть? Мы только что достали вишневые маффины из духовки, они еще теплые. Очень вкусные. Чонгук покачал головой. — Терапевт сказал, что я набрал слишком много веса, — ответил он, и поднял глаза на Тэ только тогда, когда услышал как тот громко и раздраженно застонал. — Ну все. Серьезно. Ты больше не вернешься в то место. Что за гребаный мудак, — быстро проговорил он, садясь за стол. — Слушай, у меня есть друг, который работает физиотерапевтом, у него обычно очень загруженный график, но если ты не возражаешь, я позвоню ему, и спрошу, хорошо? Мы собираемся с друзьями у меня дома в четверг, ты можешь присоединиться к нам. Только, если хочешь, конечно, и познакомиться с ним. Он действительно очень милый и классный. Будет просто прекрасно, если он сможет найти для тебя время. — Тэ добродушно улыбнулся и снова встал. — Подумай об этом. А сейчас я принесу тебе два маффина. Со взбитыми сливками. И еще один горячий шоколад. Тоже со взбитыми сливками и с сиропом. Чонгук не мог сдержать улыбку, услышав слова Тэ, и когда тот решительно отправился к прилавку, собирая для него на поднос все, что он только что пообещал ему. Теплое чувство затопило грудь Чонгука, когда он смотрел, как Тэ готовит для него, и заботится о нем. Он задумчиво покачал головой. Нет, он не забыл, что сделал Тэ, кем был Тэ на самом деле, каким бы милым он сейчас ни был. Он все еще был тем омегой, который разбил ему сердце, и потом, наверное, смеялся над ним со своими друзьями. Смеялся над глупым, молодым, и наивным альфой, который так легко влюбился, и так легко открыл ему свое сердце. Тем не менее, он улыбнулся, когда Тэ вернулся, и поставил на стол восхитительно выглядящую тарелку и чашку. Он забрал его пустую чашку, поставил в раковину и вернулся в пекарню к Юнги. — Чонгук сделал флаер с объявлением о поиске бариста, я повесил его на двери. Выглядит просто потрясающе, — объяснил Тэ, принимаясь за работу. — Оу? — только и сказал Юнги. — Я посмотрю, когда пойду помогать Феликсу. Потому что я очень люблю наших клиентов, и не могу дождаться возможности пообщаться с ними. — Ты такая зараза, котенок. Но я люблю тебя. — Ухх. — Скажи это. — Сколько ты еще собираешься играть в эту игру? — Пока мне не придется просить тебя сказать мне это в ответ. — Как давно мы знакомы? Тэ на мгновение задумался. — С тех пор, как я начал учиться в кулинарной школе. Около семи… нет, восьми лет. Боже, неужели уже прошло столько времени? — Ага, — подтвердил Юнги. — И если за все это время ты так и не научил меня признаваться тебе в моей вечной любви всякий раз, когда тебе нужно какое-то странное подтверждение этого, ты действительно, думаешь, что это когда-нибудь изменится? — Надежда умирает последней. — Боже, я тебя ненавижу. — Неправда, — засмеялся Тэ. — Ребята? — сказал Феликс, снова вбегая в пекарню. — Я… мы… вы не поверите. — Что? — Тэ и Юнги спросили это одновременно, потом посмотрели друг на друга, и закатили глаза. Феликс держал в руке флаер. — У нас есть кандидат на эту работу, — рассмеялся Феликс. — И вы не поверите, кто это. Юнги сузил глаза. — Конечно нет, если ты нам не скажешь. — Кто это? — спросил Тэ. — Помните того парня, который занимался доставкой фруктов? Мелкий, такой? Но довольно острый на язык, и все такое? Юнги кивнул, а Тэ округлил глаза. — О, нет, — рассмеялся он. — Это же? — Джиён? — Он там, и говорит, что хочет эту работу, — пожал плечами Феликс. — Этот парень даже не видит разницу между яблоками и грушами, как он собирается… знаешь что, я поговорю с ним, — сказал Юнги, вытирая руки, и выходя из пекарни в кафе. Он подошел к невысокому парню, который обычно дважды в неделю доставлял им фрукты с одного из фермерских рынков. — Джиён, ты это серьезно? Джиён посмотрел на Юнги с самым невинным выражением лица, на которое только был способен. — Совершенно серьезно, — заявил он. — Мне нужна работа, а вы ищете бариста. Это брак, заключенный на небесах. — Ты… — Юнги фыркнул, указывая на мелкого омегу. — Ты не бариста, и что значит, тебе нужна работа? Что случилось с доставкой? — Меня уволили, — только и сказал он, глубоко засунув руки в карманы джинсов. — Я знаю, что я не был самым лучшим доставщиком, но я умею делать кофе. — Ты умеешь… Джиён, при всем уважении, но мы здесь не только кофе делаем. Джиён закатил глаза, и обойдя Юнги, зашел за прилавок. Феликс глянул на него с любопытством, и стал наблюдать, как Джиён быстро осмотрелся, а затем принялся что-то готовить. Его движения были такими уверенными, будто он всю жизнь только этим и занимался. В конце концов, он вручил Юнги кружку с замысловатым изображением из пены поверх восхитительно пахнущего кофе. — Что… ? — прошептал Юнги, и сделал глоток. — Это… — Нравится, а? — сказал Джиён, снова засунув руки в карманы. — Это и правда, очень вкусно, — сказал Юнги, отпивая еще кофе, который каким-то образом потерял свою горечь, оставив только идеальный кофейный вкус, не слишком сладкий, с добавкой чего-то еще, что он не сразу смог разобрать. Возможно, это был фундук, или ваниль, или оба вкуса вместе. — Просто отлично. Тэ, который вышел следом за Юнги, все это время наблюдал за ними, теперь поднял бровь и протянул руку, чтобы взять кружку из руки Юнги. — Тебе ведь не нравится кофе, — сказал Чонгук, подъехав поближе. — Вот поэтому, он и дегустирует. Если ему понравится, то это отличный кофе, — пояснил Юнги. Они все принялись наблюдать за Тэ, который сделал один глоток, потом еще один, а затем посмотрел на Джиёна с явным удивлением в глазах. — Ты нанят, — сказал Тэ. — Это… я бы заказал это. Джиён ярко улыбнулся, покачиваясь ступнях взад и вперед, и не сводя глаз с Чонгука. — Ты — его бойфренд? — спросил он. — Что? — спросил Чонгук. — Нет, я… — Он альфа-отец Ханыля, — сказал Тэ, и заметил, что у Чонгука от его заявления округлились глаза. — Ты не хотел, чтобы я кому-нибудь об этом рассказывал? Чонгук покачал головой. — Я просто удивился. — Как будто это и так не видно. Любой, кто на него посмотрит, не сможет этого не заметить, — сказал Джиён. — Привет, я Квон Джиён, новый бариста. — Не так быстро, — вмешался Юнги. — Во-первых, почему тебя уволили? — Оу, — сказал Джиён, глядя на свои ноги, на которых были надеты ярко-красные кроссовки Doc Martin. — Я съел чернику. — Ты, что? — Я не шучу. Я съел чернику, и этот придурок сказал мне, что я украл у него, то есть, теоретически, да, выходит, что украл, но… ему просто нужен был предлог, чтобы уволить меня, потому что я не захотел отсасывать ему. Феликс фыркнул, и Юнги сердито на него зыркнул. — Что он сделал? Джиён пожал плечами. — Он — урод. Я ему так и сказал. — У нас есть другие варианты покупки фруктов? — спросил Тэ у Юнги, и тот согласно кивнул. — В прошлом месяце у нас было два предложения, немного дороже, но не превышает нашего бюджета. Я им позвоню. Джиён нахмурился. — Почему вы это делаете? — спросил он. — Это бизнес, которым управляют омеги, и мы нанимаем только омег, потому что нам нелегко найти нормальную работу, твой урод бывший босс тому доказательство. Мы не будем поддерживать такой бизнес. Это всего лишь капля в море, но мы можем сделать хотя бы это, — объяснил Тэ, и Юнги с Феликсом согласно закивали, а Чонгук гордо улыбнулся. Джиён кивнул. — И это у тебя на голове, избавься от этого, — сказал Юнги, снова указав на него. — Что? Это мои волосы! — Они розовые. — И? Юнги продолжал в упор смотреть на него. — Когда ты завтра выйдешь первый день на работу, я ожидаю, что твой цвет волос будет немного приличнее, чтобы не отпугивать наших клиентов. — Я увольняюсь, — сказал Джиён. — Нет, не увольняешься. — Да, не увольняюсь. — Пойдем со мной, — сказал Юнги, я покажу тебе тут все, а потом мы обсудим условия, и заполним документы. — Добро пожаловать в UGH. Джиён просиял и чуть ли не вприпрыжку последовал за Юнги, подмигнув Чонгуку, когда проходил мимо него. — Он… — Что-то с чем-то, — улыбнулся Тэ. — Но он нам подходит. Он протянул Чонгуку кружку, из которой они с Юнги пробовали кофе, и он тоже попробовал, после этого передав кружку Феликсу. — Вау… — сказал Чонгук. — Без обид, Ликс, но это… просто вау. Феликс, который тоже уже попробовал кофе, согласно кивнул. — Нам нужно включить это в меню. Я думаю, он добавил немного соли в кофе, и определенно, больше одного сиропа. Тэ кивнул, а затем нахмурился, когда его телефон завибрировал, и еще сильнее нахмурился, когда увидел имя на экране. — Папа? — спросил он, отходя в сторону, и уступая место двум девушкам, подошедшим к прилавку. — Да… через полчаса, вообще-то… о, черт… нет, все в порядке… папа, не волнуйся, ладно… лети спокойно… когда ты вернешься?... ладно… позвони мне, когда долетишь, хорошо?... я тебя люблю. Он закончил разговор и вздохнул. — Вот, черт. — Что случилось? — спросил Чонгук. — Отец не может забрать Хан-а из детского сада, он должен был присматривать за ним. А нам нужно подготовить большой заказ, и, черт возьми, — сказал он, убирая со лба спутанные волосы. — Ничего не поделаешь, я должен сам за ним ехать. — Хотел бы я помочь, — сказал Чонгук. — Знаешь, — сказал Тэ после секундного размышления. — Не мог бы ты забрать его? — Ээ, я не могу водить машину, — сказал Чонгук. — Я бы, я бы с удовольствием, но… — Ты можешь взять такси, а потом прогуляться с ним по парку, он любит кормить там уточек, когда гуляет с папой. А потом вы вернетесь сюда, и мы все вместе поедем домой, — предложил Тэ. — Ты бы очень, очень мне помог. — С удовольствием, — улыбнулся Чонгук. — Ты правда, хочешь, чтобы я это сделал? — Конечно, я сейчас позвоню в детский сад, и предупрежу о тебе. Они довольно строги в отношении того, кому можно забирать детей. Пока что в списке только я, папа, и Юнги. Чонгук кивнул, довольно улыбаясь словам Тэ «пока что», надеясь, что Тэ, возможно, однажды доверится ему настолько, что внесет и его в список, и позволит проводить время со своим, с их сыном. *~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~* Следующие полчаса Чонгук провел в ожидании перед воротами симпатичного детского сада с фасадом, разрисованным яркими бабочками, летающими над цветами. Он улыбался, до сих пор не в силах поверить в ситуацию, в которой оказался. Всего несколько дней назад он не знал, что у него есть сын, а теперь он забирал его из детского сада, будто тот был неотъемлемой частью его жизни. Он наблюдал за тем, как другие родители забрали четверых детей, и с минуты на минуту ожидал выхода Ханыля. Дверь открылась, и из нее показался Ханыль, одетый в синюю куртку, с красным рюкзаком на спине. Счастливо улыбаясь он вприпрыжку сбежал вниз по ступенькам, сопровождаемый молодым человеком, который подвел его к воротам. — Чон Чонгук? — спросил его бета, и Чонгук кивнул. — Показать вам мое удостоверение личности? — спросил он. — Не надо, — усмехнулся мужчина. — Я верю, что Ханыль-а знает, кто вы такой. — Это мой Чонгуки-аппа, — объяснил Ханыль, обнимая ногу Чонгука. — А это мой учитель, Ыну-ши, он очень милый, и очень хорошо рисует. — Отлично, — улыбнулся Чонгук. — Приятно познакомиться, Ыну-ши. — Взаимно, — улыбнулся учитель. — Ты готов идти домой, Ханыль-а? Ханыль кивнул и положил руку на подлокотник коляски Чонгука. — Хотите, я вызову вам такси? — Спасибо, не нужно, — ответил Чонгук. — Мы пойдем к реке Хан покормить уток, а потом отправимся в кафе. — Отличная идея, Ханылю очень нравятся утята. Да? — Ханыль снова кивнул. — К тому же у него столько энергии, что прогулка ему не помешает. Будет лучше спать ночью. Чонгук улыбнулся, они с Ханылем попрощались с учителем, и направились небольшой парк у реки, который находился всего в нескольких кварталах от детского сада. Ханыль вприпрыжку шел рядом с Чонгуком, время от времени останавливаясь, глядя на своего отца большими глазами, и рассказывая ему, что он сегодня делал. О картинке динозавра, которую он начал рисовать сегодня, о том, что у него на обед был рамен, и что он ждет не дождется, когда они доберутся до кафе, чтобы обнять папу и дядю Котика. Чонгук ощутил тепло в сердце, в очередной раз заметив, что Тэ воспитывает мальчика с терпением и любовью, и учит его быть непредубежденным, и добрым. Он испытывал гордость за Тэ, потому что он сумел сделать это, и также испытывал гордость за маленького мальчика, который однажды станет добрым и воспитанным мужчиной, который сделает своего партнера счастливым. — Твой учитель очень милый, — сказал Чонгук, когда они, наконец, добрались до парка, его руки уже болели от необходимости вращать колеса так долго, но Ханыль не показывал никаких признаков усталости. — Да! — сказал Ханыль, доставая еду для уток, которую Тэ дал ему с собой, потому что, к удивлению Чонгука, хлеб был вреден для уток. Они начали кормить птиц, которые вперевалку подходили к ним за кормом. — Это Чимми, — пояснил Ханыль, указывая на уток. — А это Тата, и Койя. Чонгук усмехнулся, услышав, что его сын дал уткам имена, и сложив руки на коленях, наблюдал за тем, как Ханыль хихикает, и гладит уток по головам. — Можно мне завести щенка? — неожиданно спросил Ханыль, заставив Чонгука усмехнуться. — Твой папа сказал «нет», — ответил он. — Но… — надулся Ханыль. — Никаких но, Хан-а, — сказал Чонгук. — Это решение может принять только твой папа. — Это не честно. Чонгук не знал, что на это сказать, он был не в курсе, почему Тэ не хотел собаку, но он знал, что не имеет права вмешиваться в решение Тэ, в конце концов, он всего лишь гость. — Что ты на это скажешь, Хан-а, — проговорил он. — Может быть, я заведу собаку, когда у меня будет своя квартира, и ты сможешь меня навещать? Ханыль надолго задумался, но затем, к удивлению Чонгука, покачал головой. — А если ты не заведешь щенка, то останешься? — спросил он, умоляюще глядя на него, отчего у Чонгука встал ком в горле. — Если мне придется выбирать между щенком и тобой, я выберу тебя. — О, Хан-а, — прошептал Чонгук, притягивая мальчика к себе. Он поцеловал его волосы, чувствуя связь между ними, которая успела сформироваться за эти несколько дней, что они были знакомы. — Я всегда буду рядом с тобой, обещаю, даже когда не буду больше жить с вами. Ханыль фыркнул ему в плечо. — Хорошо, — прошептал он в ответ. — Мы можем уже пойти к папе? Я устал. — Я тоже, — сказал Чонгук. — Но ты же сидишь, — возразил Ханыль, мило нахмурив брови, и вызвав этим смех у Чонгука. — Я работал руками, — сказал Чонгук, и Ханыль внимательно посмотрел на него, пытаясь понять. — Мои руки очень устали, так же, как твои ноги от бега. — Оу, — сказала Ханыль, наконец-то понимая его. — Я такой глупый. — Все нормально, — сказал Чонгук. — Пойдем проведаем твоего папу и дядю Котика, и, может быть, выпьем горячего шоколада. Ханыль улыбнулся и положил руку на щеку Чонгука, а альфа немедленно прижался к маленькой руке мальчика, закрыв глаза, и вдыхая его запах, который показался ему таким знакомым и так успокаивал его, что у него слезы навернулись на глаза. Они вышли из парка, идя бок о бок, и медленно направились в сторону кафе. Левая рука Ханыля лежала на подлокотнике коляски Чонгука таким образом, чтобы не мешать движению руки его отца. После того, как Чонгук сказал Ханылю, что друзья Тэ собираются собраться вместе на этой неделе, тот начал рассказывать ему все о дядях Чимини и Джуни, Джинни и Хоби. Услышав так много новых имен, Чонгук забеспокоился, не зная, как они отреагируют, когда увидят, что он не только инвалид-альфа, временно живущий с Тэ, но еще и отец Ханыля. Он задумался о том, расскажет ли им Тэ, или ему придется притворяться просто другом из прошлого. Интересно, отреагируют ли они так же, как отец Тэ, резко и враждебно, или вежливо, как Юнги. Он скучал по своим друзьям. Скучал по общению с ними, и смеху, планированию совместных поездок, и приключениям. Скучал по долгим разговорам с Кайи, как лично, так и по телефону, когда он рассказывал другому альфе все, что его беспокоило, каждый свой секрет, каждую мысль. Но они были правы. Он был обузой, и его присутствие стало им надоедать. Он больше не был тем Чонгуком, с которым они могли весело провести время, он стал просто… этим. Тенью самого себя. Безработным, бездомным калекой. Сегодня утром, когда он занимался дизайном флаера для Тэ и Юнги, он решил, что больше не будет пытаться связываться с ними. У них был его номер. Если бы они захотели, чтобы он был в их жизни, они легко могли бы сделать первый шаг. Возможно, это было слишком по-детски, слишком глупо, но он тоже был важен. И если они все еще жили так же, как и всегда, его жизнь утекала сквозь пальцы, как мелкий песок. Он хотел только, чтобы это не было так больно. Он хотел не чувствовать себя таким одиноким. Но теперь у него был Ханыль. Чонгук улыбнулся. У него был сын. Вот что было сейчас самым важным, что заставляло его двигаться вперед, и поддерживало в нем желание жить. У него был самый красивый, умный и смышленый ребенок, и глядя на него, он не мог не почувствовать безмерный прилив гордости. — …а потом КиКи сказал, что его тошнит, когда он есть боссам, но боссам ведь очень вкусный! — сказал Ханыль. — Тебе нравится боссам, Чонгуки-аппа? Чонгук улыбнулся. — Да, — сказал он, вызвав улыбку на лице мальчика. — Мы могли бы приготовить боссам сегодня, если хочешь? — Правда? Мы можем? — сказал Ханыль, пока они пересекали улицу, с другой стороны которой была пешеходная зона, в дальнем конце которой находилось кафе UGH. — Можно я скажу папе? Он тоже любит боссам. «Я знаю», — подумал Чонгук, вспоминая, как они вместе готовили боссам много лет назад, когда он еще знал, что такое счастье. Сейчас ему казалось, будто это было в какой-то другой жизни, хотя, это почти так и было. Он вздохнул, стараясь не показывать Ханылю своего настроения. — Конечно, ты можешь сказать об этом папе, он будет очень рад, если мы вместе приготовим его. Ханыль нетерпеливо закивал, и перепрыгнул через декоративный камень на углу улицы, когда они направились по тротуару, по краям которого стояли растения в больших горшках, прямиком к двери кафе. Ханыль вежливо открыл перед ним дверь, придерживая ее открытой, пока Чонгук не заехал внутрь, а затем последовал за своим отцом, который почувствовал еще большую гордость за сына, которого воспитал Тэ. Он не заметил красивого мужчину, который, сузив глаза и словно просчитывая что-то в уме, наблюдал за ним из-за угла ресторана на другой стороне улицы, потягивая эспрессо из маленькой чашки.