Падение / Falling

[ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА СПУСТЯ] Когда Юнги вошел в пекарню, он обнаружил своего делового партнера напевающим незамысловатую мелодию, с улыбкой порхая от одного рабочего стола к другому, не замечая что его друг стоит в дверях, наблюдая за ним. Тэ напевал какую-то старомодную джазовую песню, которую Юнги уже помнил наизусть, потому что Тэ постоянно включал ее, когда работал. Он скрестил руки и улыбнулся, прислонившись к дверному косяку, пока Тэ внезапно не остановился, наконец заметив его, и повернулся к нему с удивленным выражением на лице. — Ты хорошо провел вечер? — спросил Юнги, входя в помещение и вешая в шкаф свою кожаную куртку, а затем и сумку. Тэ согласно хмыкнул. — Отлично, — сказал он. — Просто отлично. И тебе доброе утро. — Да, да, — Юнги достал несколько ингредиентов, выложив их на рабочий стол перед собой, а затем уселся на свой любимый барный стул, и наклонившись вперед, подперев голову рукой, принялся сверлить Тэ глазами, пока тот не обратил на него внимание. — Что? — Я хочу услышать подробности, — сказал Юнги, широко улыбаясь. — Все. До единой. Грязные. Подробности. Тэ швырнул в него кухонное полотенце. — Нет никаких грязных подробностей, — рассмеялся он. — Это было всего лишь второе свидание! — Боже мой, — сказал Юнги, закатывая глаза. — Ты такая монашка… — Монах. — Ага. И это тоже. А если серьезно, — сказал он, стряхивая с рубашки муку, попавшую на нее с полотенца. — Как все прошло? — Это было… эм, это было мило, — сказал Тэ, продолжая нарезать бекон для завтрака. — Юндо такой джентльмен, и мы прекрасно провели время вместе. По крайней мере, я так думаю. И он хочет встретиться с Ханылем. — Классно. Он показался мне милым, когда заехал за тобой. Тэ кивнул и достал из холодильника лоток с яйцами. — Так и есть, — сказал он. — Мы хорошо провели время, приятно встретить альфу, который готов к серьезным отношениям, а не только ищет развлечений на одну ночь, понимаешь? — Он пялился на твою задницу, когда шел за тобой. Тэ рассмеялся. — Надеюсь, что так, эти штаны очень выгодно подчеркивают мой зад, — хихикнул он. — Ты такой плохой мальчик, Ким Тэхён, — усмехнулся Юнги. — Я очень хороший мальчик, — подмигнул ему Тэ, возвращаясь к холодильнику и доставая из него еще несколько необходимых ему ингредиентов. — И вы решили еще раз встретиться? — Да, возможно, мы пойдем в кино на следующей неделе, когда он вернется из командировки. В следующую пятницу. Ты сможешь присмотреть за Ханылем? Я не хочу снова просить папу. — Конечно, — согласился Юнги. Тэ нахмурился, и кивнул, со вздохом возвращаясь к готовке. Ему не нравилось оставлять своего сына с другими людьми, даже если это было всего на одну ночь, когда он хотел сходить на свидание. Он терпеть не мог разлучаться со своим мальчиком. — Ты же знаешь, что это не проблема, — добавил Юнги, чувствуя, что Тэ чувствует себя неловко из-за необходимости просить его об этом. Тэ кивнул, уставившись в окно, словно ища расфокусированными и затуманенными глазами что-то вдалеке, его мысли внезапно оказались где-то в другом месте, и в его голове зазвучала непонятно откуда взявшаяся мелодия. — Голубая лаванда, дилли, дилли, — тихо напевал он себе под нос. — Тэ? — Сегодня будет дождь, — прошептал он, а затем повернулся к Юнги, словно возвращаясь в реальность. Юнги внимательно посмотрел на него, и положил руку на руку Тэ. — О чем ты только что думал? — Что ты имеешь в виду? Юнги махнул рукой в ​​сторону окна. — Ты засмотрелся в окно и начал напевать песню из книги Ханыля. — Не знаю, может быть, я просто устал, — только и сказал он. — Ничего не случилось, пока я отсутствовал вчера? — Нет, ничего особенного. Феликс заболел гриппом, поэтому я дал ему выходной сегодня, ни к чему ему мучить себя, работая с температурой и сильным кашлем, — заговорил Юнги. — О, и Намджун написал мне сегодня утром, потому что не хотел вчера беспокоить тебя, пока ты был на свидании. Он спрашивает название успокоительного чая для детей, который ты давал Ханылю, когда тот плохо спал. Бедняга совсем измучился с тех пор как родился Хару. — Черт, я совсем забыл, — сказал Тэ, вытаскивая телефон из кармана фартука и немедленно отправляя другу сообщение с извинениями и обещанием присмотреть за Хару, также обещая испечь для Намджуна его любимое печенье. Рассерженный на самого себя, он спросил Юнги: — Я хотел бы испечь большую порцию мини блинчиков, ты не мог бы постоять за прилавком часок, когда мы откроемся? Юнги поморщился, но кивнул. — Мы сами справимся, пока в 10 не придет Еджун, — сказал он. — Ты ведь всего лишь стараешься избегать того гребаного альфу, который приходит каждое утро, да? Тэ улыбнулся. — Я бы никогда себе такого не позволил, — хихикнул он, вспоминая бизнесмена, который каждое утро заказывал одно и то же, и всякий раз находил повод придраться к обслуживающему персоналу. А также постоянно возмущающемся, что Юнги и Тэ — омеги, и явно не годятся для управления бизнесом. — Ты ужасный лжец, — простонал Юнги, ставя противень с мини маффинами для завтрака в духовку. — Я очень хороший лжец, дело только в том, что ты слишком хорошо меня знаешь. — Ты прав, — сказал Юнги, заметив, что Тэ снова, замечтавшись, смотрит в окно, как он делал уже тысячу раз с тех пор, как вернулся из Пусана. Тэ вспомнил дождь в тот самый день в Пусане, обдающий холодом его лицо и скрывающий слезы стыда, когда его снова прогнали, и он ушел, стараясь высоко держать голову, но все равно разрыдался, как только закрыл за собой дверцу машины. В тот день он решил, что пришло время забыть воспоминания о тех нескольких месяцах пять лет назад и жить дальше. Но несмотря на это, вчерашний поцелуй с Юндо все равно ощущался как яд на его губах. *~*~*~*~*~*~*~*~*~* — Слушай, я знаю, что я не предупредил заранее, но не так легко найти таксиста, который согласится подвезти меня и мое кресло, — сказал Чонгук в телефон. — Я знаю… нет, погоди… Джихун?... Нет… я понимаю… пока. Он уставился на свой телефон, сердито нахмурившись, не в силах поверить, что его друг даже не задумался о том, чтобы помочь ему. Конечно, он понимал, что Джихун был занят и не мог просто так закрыть свой магазин, но ему просто больше некого было попросить подвезти его. Возможно он был эгоистом, но он начинал чувствовать себя виноватым из-за того, что постоянно беспокоит своих друзей. Он набрал другой номер, но после пятого или шестого гудка стало ясно, что Юнхо не возьмет трубку, он, вероятно, в это время дня был занят на работе. Засунув телефон в карман, он глубоко вздохнул, как советовал ему делать его терапевт, когда он чувствовал, что начинает паниковать. Он делал глубокие, регулярные вдохи и выдохи, пока чувство страха не отступило и он мог сосредоточиться на том, что было важно в этот момент. Конечно же, он знал, что ему повезло, учитывая то, что он вполне мог умереть после падения, но он совершенно не чувствовал себя счастливым. Его начальник освободил его от выполнения рабочих обязанностей на время, необходимое, чтобы поправиться. Это означало, что фактически он был уволен, не будучи уволен. Он не мог попасть в свою квартиру, а у друзей не было на него времени. Все, что было ему дорого, все, ради чего стоило продолжать жить, исчезло. Он был благодарен Кайи за то, что тот позволил ему пожить в гостевой комнате в его квартире, так как в его доме был лифт. Но он знал, что невеста Кайи ненавидела его и хотела, чтобы он покинул квартиру как можно скорее, он не раз слышал, как она возмущенно высказывала Кайи, что не хочет терпеть в доме нахлебника и обузу. Эти слова сильно обидели его. Поэтому ему срочно нужно было найти другое жилье, он не хотел быть причиной ссор между Кайи и его девушкой. Он хотел снова начать работать и поправиться, насколько возможно. Чонгук скучал по своей квартире, но она находилась на втором этаже в доме без лифта. Он просто физически не смог бы в нее попасть, пока ему приходилось пользоваться инвалидной коляской, в которой он скорее всего останется навсегда. Шансов на то, что его тело когда-нибудь полностью восстановится почти не было, его ноги были бесполезны, а спина после перелома еще не до конца окрепла. Через два дня он должен был приступить к физиотерапии, и хотя он всегда вел активный образ жизни и последние годы работал в спортзале личным тренером и тренером по фитнесу, он очень боялся этого. За последние месяцы все мускулы в его теле ослабели настолько, что болели от малейшей физической активности. Даже передвижение в инвалидном кресле, над чем раньше он бы только посмеялся, утомляло его, а руки и плечи болели сильнее, чем следовало, и сильнее, чем он когда-либо согласился бы признать. Он мечтал о горячем душе или ванной, но и то, и другое было слишком сложным и ставящим его в неловкое положение, потому что ему нужна была помощь с этим. Он переживал, что физиотерапевт окажется требовательным придурком, заставляющим изломанное тело Чонгука терпеть слишком большие нагрузки. Его тело уже было готово сдаться. И все же он вовсе не собирался сдаваться. Он подумывал позвонить Кайи, но его друг был на съемках в другой стране и не было никакого смысла звонить ему только для того, чтобы проветрить легкие. Он вздохнул и медленно повернул свое инвалидное кресло влево, он еще только учился им управлять, но на этот раз у него получилось сделать нужный маневр. Спустя несколько недель после того, как он вернулся в Сеул и выписался из больницы, он быстро понял, что инвалидов практически не считают за людей. Прохожие врезались в него, преграждали ему дорогу, внезапно останавливались, и никто даже не думал помочь ему заехать на тротуар, сесть в автобус или поезд метро, или просто придержать для него дверь. Люди не только смотрели на него свысока, потому что физически возвышались над ним, они делали это, потому что он больше не был похож на них. То, что он был молодым и красивым альфой больше не имело значения. Первое, что люди видели, было инвалидное кресло, а не человека, который в нем сидел. И когда он начинал говорить, никому не было дела до того, насколько сильно он продвинулся вперед, его голос стал более внятным, чем в самом начале, он только иногда проглатывал звуки в конце слов. Как сказал терапевт, которого он посетил сегодня утром, сейчас ему лучше сосредоточиться на физическом выздоровлении, а восстановлением речи и небольших пробелов в памяти можно заняться позже. Но он уже говорил гораздо лучше. Как только он начал пересекать дорогу, пошел дождь. Этого вполне можно было ожидать. Он не взял с собой дождевик, и теперь точно весь промокнет, пока доберется до укрытия. Проклиная себя за забывчивость, он заехал под козырек большого магазина, чтобы хотя бы на пару минут защититься от холодного дождя. Но он понимал, что не может провести здесь весь день, так как небо было затянуто тучами, и было непохоже, что дождь прекратится в ближайшее время. Он вздохнул, оглядываясь вокруг, и его взгляд остановился на множестве растений в горшках, нескольких столиках на открытом воздухе, и чем-то, что на первый взгляд выглядело как бар. Золотые буквы названия и темно-синие, почти черные стены выглядели тепло и гостеприимно, но в то же время стильно и элегантно. Поскольку дверь была широко открыта, Чонгук решил посмотреть что там, и подъехал поближе, удивившись, когда понял, что это кафе, а не бар. Он улыбнулся, увидев название, написанное на окне золотыми буквами. UGH. Какое странное название для кафе, но, возможно, оно имело какое-то значение для владельцев кафе. Чонгук не мог сдержать улыбку, когда учуял запах свежего, теплого хлеба, который ударил ему в нос, когда он подъехал ближе к двери и немного наклонился вперед, заглядывая внутрь, чтобы с удивлением обнаружить, что внутри было достаточно пространства для маневров на инвалидной коляске. Решив, что ничего не теряет, он заехал внутрь, становясь в очередь за альфой средних лет, который пререкался с баристой, выдвигая глупые требования и несколько раз меняя заказ, жалуясь на некомпетентность персонала, и чуть не налетев на инвалидную коляску Чонгука, когда выбегал из кафе. Бариста тут же улыбнулся ему, закатывая глаза вслед убежавшему клиенту, и не особо это скрывая. — Он наш постоянный клиент, и да, он всегда так себя ведет, — сказал бариста. — Привет, — поприветствовал он Чонгука. Это был симпатичный омега с приятной, дружелюбной и ни капли не жалостливой улыбкой. — Вы уже решили, что хотите? «Может быть, новую жизнь?» — Эм… кофе латте, — сказал он, проглатывая последние звуки слов и смущаясь от этого даже больше, чем от того, что сидел в инвалидном кресле. Но бариста никак на это не отреагировал, только кивнув. — С собой или вы хотите переждать дождь и выпить его здесь? — Оу, здесь, если не помешаю. — С чего бы вдруг? — спросил омега и принялся готовить напиток, по его привычным движениям явно было видно, что он знает, что делает. Уже через минуту перед Чонгуком стояла синяя кружка с его любимым кофе, украшенным пенкой, и два маленьких шоколадных печенья на блюдце. — Не хотите что-нибудь поесть? Еще не так поздно для завтрака, — бариста легко улыбнулся ему, совершенно не настаивая на том, чтобы он заказал что-то еще, просто предлагая на всякий случай. Чонгук уже было готов отказаться, но взглянул на стеклянную витрину справа от себя и у него потекли слюнки. — Здесь все свежее, приготовлено сегодня утром. Чонгук задумчиво кивнул. — Я… могу я заказать шесть вот этих? — Конечно, — сказал бариста, внезапно приглядываясь к нему прищуренными глазами, и как-будто о чем-то думая. — Сладких или пикантных? — И тех, и других? — Чонгук улыбнулся, только сейчас заметив, что действительно проголодался. — Они выглядят так аппетитно, что я хочу попробовать все. — Отличный выбор, — ответили ему. — Одну минуту. Чонгук снова наблюдал за тем, как бариста готовит его заказ, возвращаясь с тарелкой, на которой красиво располагались стопки с мини блинчиками, украшенными сверху ягодой, и тремя маленькими маффинами, они все были разными, но одинаково вкусными. — Этот за счет заведения, — сказал омега, указывая на что-то выглядящее как булочка, в которой было запечено яйцо, накрытое полоской бекона. — Это новый рецепт, мы только сегодня утром его попробовали, скажете мне потом, что вы об этом думаете? — Это очень мило, — с улыбкой ответил Чонгук, оплачивая свой заказ, и положив банкноту в банку для чаевых с надписью «Просто оставь чаевые, и посмотри, каково это». Он усмехнулся, прочитав это. — Подождите, я помогу вам отнести это на стол, — сказал омега, обходя прилавок с тарелкой и кружкой с кофе в руках. — Где бы вы хотели сесть? Возле окна? Чонгук кивнул, следуя за омегой к столу, сидя за которым он мог смотреть на улицу и в то же время видеть внутреннее убранство кафе, которое было таким же эстетически приятным, как ему показалось, когда он заглядывал в кафе с улицы. Все было отделано латунью, темно-синим и темным деревом, а на стенах висели зеркала. Было в этом что-то старомодное, и в то же время настолько современное, что он был уверен, что у них было много молодых клиентов, которые приходили сюда из-за специфической атмосферы, царящей здесь. Омега отодвинул два стула в сторону, чтобы Чонгук смог подъехать к столу. Сделав глоток кофе, он довольно замычал от превосходного аромата и вкуса, слизнув молочную пенку с верхней губы, все еще оглядывая кафе и прилавок, заслоненный от входа каким-то большим растением в горшке. Он задумался над тем, было ли кафе открыто весь день, поскольку омега упомянул, что он пришел в то время, когда они сервировали завтрак. Судя по выставленной в витрине выпечке, она являлась основным товаром в кафе, а поскольку квартира Кайи была недалеко отсюда, как и клиника, в которой он проходил терапию, он мог заходить сюда, чтобы попробовать остальной ассортимент. Съев стопку блинов с малиной, он блаженно прикрыл глаза, понимая, что точно станет завсегдатаем в этом месте. У него не было никаких претензий, даже ягоды, украшающие стопки блинов, были безупречны, так же, как и один из пикантных маффинов, который он попробовал первым, он был не в силах описать вкусовые ощущения, захлестнувшие его. Он едва сдержал стон наслаждения, вовремя вспомнив, что находится в общественном месте, и вместо этого нахмурившись, как он всегда делал, когда ел что-то особенно вкусное. Он даже подумывал взять с собой несколько кусочков торта, возможно он мог подкупить невесту Кайи чизкейком, который та очень любила. Но передумал, решив, что она не заслуживает ничего хорошего. Потом Чонгук обратил внимание на пару, сидевшую за одним из соседних столиков, которая пила кофе с круассанами, с начинкой из сыра и ветчины. Они увлеченно разговаривали, просматривая что-то похожее на каталог. Когда бариста подошел к ним, они со счастливыми улыбками указали на что-то в каталоге, на что тот кивнул и перевернул несколько страниц, объясняя что-то. Возможно это кафе предлагало услугу доставки еды для семейных праздников, и Чонгук подумал, что совсем не против порекомендовать это кафе со странным названием всем своим друзьям, и даже, возможно, предложить Кайи заказать здесь свадебный торт. Это могло принести известность кафе, учитывая то, что его друг был восходящей звездой кино, и быстро завоевывал популярность. Он решил, что в следующий свой визит сюда, через несколько дней, попросит их визитку или флаер, чтобы показать Кайи. Когда бариста-омега повернулся, возвращаясь к прилавку, он окинул Чонгука быстрым взглядом, в котором опять отразилось что-то вроде сомнения, будто он что-то заметил, но не был до конца уверен. И это точно не была инвалидная коляска, поскольку ранее он ничем не показал, что клиент-инвалид доставляет ему какие-либо проблемы. Он был очень милым, но не в его вкусе, хотя Чонгук даже не был уверен, что у него вообще есть какие-то особые предпочтения. Но да, омега определенно был симпатичным, с безупречной кожей, очень красивой улыбкой, и умными глазами. Очень милый. В это время дверь снова распахнулась и в кафе вошел мужчина в черном шерстяном пальто с маленьким мальчиком, одетым в серую куртку, в руках мальчик держал пакет с чипсами. Мальчик был совершенно очаровательным, с аккуратно причесанными волосами и большими черными глазами, в которых, казалось сверкали звездочки, которые загорелись еще больше, когда он увидел баристу. Не выпуская из рук пакет с чипсами, он обнял омегу за ногу, глядя на того своими оленьими глазами. — Мы ходили смотреть на уток в парке. Но дедушка сказал, что я не могу поделиться с ними моими чипсами, потому что их нельзя кормить чипсами. Но ведь все любят чипсы, поэтому я думаю, что дедушка просто глупый, — без остановки болтал он. — И тебе тоже привет, — сказал омега, взъерошивая волосы мальчика, которого это явно рассердило, и он попытался пригладить волосы одной рукой, фыркнув на мужчину, будто тот испортил что-то очень важное для него. — Я все слышал, — сказал старший мужчина, очевидно, его дедушка, и поприветствовал омегу поцелуем в щеку. Возможно, этот мальчик был сыном омеги, а мужчина — его отцом. Но что-то… что-то в мальчике невольно привлекало внимание Чонгука, он не мог сказать, что именно. Что-то в том, как тот двигался, как выглядел, как пах. Его запах был похож на что-то смутно знакомое, даже несмотря на то, что его сильно перебивали запахи пекарни. Это было что-то… — ПАПОЧКА! — закричал мальчик, роняя пакет с чипсами на пол, чем вынудил дедушку закатить глаза. Он нагнулся, чтобы подобрать чипсы с пола, и громко, чтобы мальчик мог его услышать, сказал: — Не кричи. Чонгук не мог отвести глаза от мальчика, который подбежал к прилавку, снова крича: — Папа! — и не останавливаясь обежал его, направляясь к двери во внутреннее помещение, куда могли входить только работники кафе. Он на мгновение нахмурился, глядя на мальчика, который явно был тут не впервые, а затем его глаза расширились, когда дверь за прилавком открылась и из нее показался еще один мужчина. Великолепный, умопомрачительно красивый, с копной черных волос, одетый в синюю рубашку и полосатый бело-голубой фартук. Он счастливо улыбнулся, когда слегка наклонился и поймал мальчика на руки, тот сразу обнял его и поцеловал в щеку. У молодого мужчины был идеальный профиль лица и четко очерченная линия подбородка, все в нем выглядело так, будто он только что сошел со страниц модного журнала. — Ты хорошо провел время с дедушкой? — спросил мужчина глубоким, хриплым голосом, точно таким, как его помнил Чонгук, когда тот шептал ему на ухо свои лживые слова. — Отлично, папа! Но я скучал по тебе! — Я тоже по тебе скучал, зайчонок. — сказал мужчина и потерся щекой о щеку мальчика, явно обнюхивая его, довольно прикрыв глаза. Он узнал его, как будто с того времени не прошло и дня. Чертов шлюха омега, который разбил ему сердце пять лет назад, разрушил все его мечты и будущее, которое он уже начал планировать с ним, поверив в его сладкие слова и нежные прикосновения, которые обещали ему весь мир. Чонгук нахмурился, все еще наблюдая за парой отца и сына, которые сейчас увлеченно разговаривали со старшим мужчиной и баристой, который не сводил с Чонгука глаз, будто наблюдая за его реакцией. Но Чонгук этого даже не заметил. Он смотрел только на омегу с ребенком на руках. На ребенка, который был копией его самого. Ребенка, который назвал омегу «папой». Он смотрел на Ким Тэхёна. Тэхёна. Тэ. Его Тэ. У Тэ был сын?