Падение / Falling

Весь день стояла жара. Слишком жарко для многих, раздражающе — для некоторых, и Чонгук был одним из таких людей. Он терпеть не мог потеть, и все же был одним из тех людей, которые начинали усиленно потеть, когда на них падал всего лишь лучик солнца. Он к этому уже привык, но иногда это его сильно раздражало, особенно когда это происходило не во время изнурительных физических нагрузок, длительных тренировок, или страстного секса, а просто потому, что летнее солнце нещадно палило в небе. Теперь, когда солнце медленно садилось, заливая все вокруг золотисто-серебряным светом, жара немного спала, хотя Чонгук все еще чувствовал ее отголоски в теле, и был счастлив, что может наконец-то просто расслабиться на пляже в окружении своих самых близких друзей. Они приехали сюда рано утром, полночи проведя в дороге, быстро заселились в дом, который они все вместе арендовали на ближайшие две недели, и сразу отправились на пляж. Это были летние каникулы, которые они планировали весь прошедший год, и было очень грустно, что это были последние каникулы в этом составе. По крайней мере, Чонгук так думал, хотя Ёнхо и настаивал на том, что его женитьба, которая должна была состояться через три месяца, никак не отразится на их ежегодном совместном отдыхе. Кайи планировал свадьбу в конце года, и опровергал все намеки друзей, что он сделал омеге ребенка и теперь был вынужден на ней жениться, настаивая на том, что он действительно влюбился в симпатичную девушку, с которой он в данный момент встречался. — Она — омега моей мечты, — заявил Кайи, выглядя слегка раздраженным словами друзей, которые посмеивались над ним. — Вы ведь знакомы с ней! — Именно поэтому мы утверждаем, что это не любовь, тупица! — Джихун рассмеялся, поднимая бутылку пива с тостом. — За свободу! — За свободу! — смеясь, согласились остальные, и Кайи, с улыбкой тоже присоединился к ним. — За свободу, — сказал он, подмигнув Чонгуку, который очень хорошо знал, что, хотя Кайи и женится, он никогда полностью не остепенится. Он просто не был так устроен. Чонгук подозревал, что из всех их друзей, первым женится Ханёль, тихий и дружелюбный учитель. А не общительный и любящий развлечения Кайи, строящий карьеру в шоу-бизнесе. Чонгук сделал еще один глоток пива, это была его вторая, а может быть, и третья бутылка. Его друзья уже обогнали его по количеству выпитого, и он просто сидел, и наблюдал за ними какое-то время. Они смеялись и обменивались историями из жизни, которые они уже слышали миллион раз, потому что часто проводили вместе время; стараясь позабыть о напряженных рабочих днях, и расслабившись на вечернем солнце, развалившись на раскладных креслах, которые они привезли с собой, или сидя на одеялах, зарывшись ногами в прохладный песок, пока дневной зной постепенно растворялся в вечернем воздухе. Не слушая перебранки и смех своих друзей, заметно повеселевших от выпитого алкоголя, он осматривал окружающие их окрестности. Отель вдалеке, расположенный прямо на пляже, океанские волны, разбивающиеся о берег, утесы, на которые они сегодня уже трижды взбирались, чтобы спрыгнуть и нырнуть в море, от чего до сих пор чувствовался приятный прилив адреналина в крови и волнующее ощущение прямо перед тем, как его ноги отрывались от камня и он летел вниз с криком, погружаясь в холодные волны и всплывая обратно на поверхность, восторженно смеясь, и спеша повторить прыжок. — Это было здорово, — сказал Джихун. — Мы должны повторить это завтра. Чонгук согласно хмыкнул, его взгляд скользнул по другому утесу, расположенному на несколько метров выше. Как им сказал местный гид, прыжки оттуда были запрещены из-за более опасного расположения. Но Чонгук пару часов назад нашел в интернете отчеты нескольких смельчаков, решившихся на прыжок с этого утеса, и утверждающих, что это не проблема. Ему стало интересно попробовать прыгнуть оттуда, и он улыбнулся, подумав об этом. — Чего ты так улыбаешься? Вспомнил того симпатичного парня, с которым ты переспал на прошлой неделе? У него была такая задница! Чонгук поднял голову, слегка нахмурив брови. — Нет, — сказал он, не желая вдаваться в подробности своей личной жизни, он не был любителем хвастать своими похождениями. Он указал подбородком в сторону утеса. Джихун посмотрел в ту сторону, не сразу поняв, что имел в виду Чонгук, а потом рассмеялся. — Ну нет, — еще сильнее рассмеялся он. — Думаешь, мне слабо? — спросил Чонгук, отпивая еще глоток пива и ставя пустую бутылку на песок рядом с собой. Джихун пожал плечами. — Это довольно высоко, — сказал он, не сводя глаз со скалы. — Не так уж и высоко, — засмеялся Чонгук. — Это же не прыжок с парашютом, это просто скала и вода внизу. Джихун скептически изогнул бровь, и с вызовом улыбнулся. — У тебя смелости не хватит, — засмеялся он, когда Чонгук игриво пошевелил бровями. — Мне? — теперь уже Чонгук рассмеялся. — Не хватит смелости? Да я могу это сделать даже с закрытыми глазами! — Что ты собираешься сделать? — спросил Кайи с любопытством в голосе, его обесцвеченные волосы были спрятаны под вязаной шапкой, что казалось весьма нелепым в сочетании с плавательными шортами и майкой. — Он сказал, что прыгнет со скалы. Кайи, сидевший рядом с ним, посмотрел сначала на Чонгука, а потом на Джихуна и рассмеялся. — Возможно, ты забыл, но мы все оттуда прыгали сегодня, — усмехнулся он, вспоминая их сумасшедшие прыжки. Джихун застонал. — Не с этой скалы, — сказал он и указал на более высокую скалу. — Вон с той. — Я действительно… — попытался вмешаться Чонгук. — Ты хочешь спрыгнуть оттуда? — спросил Кайи и уставился на своего друга, снова начиная смеяться. — С каких пор тебе надоело жить? — Я не… — снова попытался Чонгук. — Он всегда был немного того. — Сумасшедший, вот кто он. — Эй, я все слышу, — простонал Чонгук. — Ты идиот, вот кто ты, — сказал Кайи. — Это… знаешь, что… я не верю, что ты можешь сделать такую глупость. Ты слишком труслив. — Ты только что назвал меня трусом, китаец? — Вау, да ты расист, кореец! — Отвали. — Ты тоже отвали. Друзья посмотрели друг на друга, а затем одновременно расхохотались, пока Чонгук не согнулся пополам от смеха, и из его глаз не потекли слезы. Кайи обнял Чонгука за плечи и усмехнулся. — И отвечая на твой вопрос, да, я думаю, что ты трус. Чонгук ткнул его локтем под ребра. — Ставлю сто тысяч вон, что ты этого не сделаешь. — Мне не нужны твои деньги, китаец. — Тогда просто ради славы! — рассмеялся Кайи, привлекая любопытное внимание остальных друзей. — В чем дело? — спросили они. — Чон слишком труслив, чтобы еще раз прыгнуть со скалы. — Но он уже трижды прыгнул сегодня. — Но не с этой скалы, — сказал Кайи, указывая на возвышающуюся над ними скалу. На мгновение все замолчали, но потом рассмеялись, и Чонгук почувствовал, как жар разливается по его шее, заставляя краснеть уши. Он закусил губу, избегая смотреть на друзей. — Джей Кей не настолько сумасшедший, чтобы оттуда спрыгнуть. Чонгук только сильнее нахмурился. — Да, он всего лишь мальчишка, — засмеялся один из них, дразня самого младшего среди них. — Оставь его в покое, ты ранишь его хрупкие чувства. — Трус, — ухмыльнулся Кайи, притягивая Чонгука ближе к себе, но затем удивленно посмотрел вверх, когда тот стряхнул его руку и встал. — Думай, прежде чем называть кого-либо трусом, — прошипел он и направился босиком по уже остывшему песку к тропинке, ведущей к высокой скале. — Чонгук, подожди, — крикнул позади него один из его друзей. — Мы идем с тобой. — Да, не хочу пропустить тот момент, когда ты выставишь себя дураком, слабак. — Знаешь что, Кайи, — сказал Чонгук, повернувшись и посмотрев в глаза своему другу, который тут же поднял руки в защитном жесте, продолжая улыбаться. — Ты можешь прыгнуть следом за мной и доказать, что ты тоже не трус. Может быть, нам повезет, и ты просто утонешь. — Вау! — одновременно сказали двое их друзей, подбадривая его, и по очереди дали Чонгуку пять. Один из них обнял Чонгука за плечи, и они вместе начали подниматься по тропинке, забыв об оставленном позади костре, и болтая ни о чем. Они достигли знака, на котором большими красными буквами было написано: «ВНИМАНИЕ: ПРЫГАТЬ ИЛИ НЫРЯТЬ СО СКАЛ ЗАПРЕЩЕНО», и прошли мимо, не обратив на него никакого внимания, продолжая подъем к верхней части скалы. В отличие от нижнего утеса, с которого они прыгали ранее, поверхность этого небольшого, каменистого плато была не такая гладкая, явно не подготовленная для развлечения туристов, и острые края камней доставляли неудобство при ходьбе, но Чонгук старался не показывать дискомфорта. Вместо этого, пока его друзья весело болтали, он подошел к обрыву, краем глаза заметив, что двое из них медленно следуют за ним. Он посмотрел вниз, на темный и гневный океан под ним, и нахмурился. Это было намного выше, чем он ожидал, выше, чем это казалось с пляжа, метров на десять выше той скалы, с которой они прыгали ранее, если не больше. С места, где он стоял, ему было видно острые камни, мелькающие среди набегающих на них волн, дразнящие и насмехающиеся над ним. Волны словно кричали на него, разбиваясь об острые камни. Ветер шептал его имя. Словно заманивая и зовя его. Он покачал головой. — Я… — прошептал он, слова застряли у него в горле, все тело отяжелело и закружилась голова. Глубокая бездна перед ним казалась не такой уж и страшной. Она словно приглашала, выглядела такой привлекательной, совершенно необходимой. Сейчас. Прямо сейчас. Еще один шаг. А потом… Он вздрогнул. Нет. — Я не думаю… — сказал Чонгук, отворачиваясь, алкогольный кураж покинул его, и он уже хотел начать спускаться вниз со скалы, когда чья-то рука коснулась его бока, пытаясь дотянуться до его спины. Это прикосновение стало для него такой неожиданностью, таким внезапным шоком, что он сделал шаг назад, вздохнув и распахнув глаза от удивления. Он мгновенно потерял равновесие и споткнулся, почувствовав, как пятка задевает грубый камень, и последовавшую за этим острую боль от ссадины на коже. Но ему уже было не до этого. Он беспомощно замахал руками в поиске чего-то, за что можно ухватиться, но хвататься было не за что. Он попытался вытянуть руку, чтобы дотянуться до человека, стоявшего рядом с ним, не в силах разобрать, кто именно это был из его друзей, но его пальцы сжимали только воздух. Последнее, что он услышал, был голос одного из его друзей, выкрикивающий его имя, когда, несколько секунд спустя, он упал, ударившись о поверхность океана, и весь воздух тут же покинул его легкие. Все его тело словно разлетелось на куски, и последнее, о чем он подумал, была не вся его жизнь, промелькнувшая перед глазами. Последнее, о чем он подумал, прежде чем осталась только тьма, была улыбка, которую он уже почти позабыл.