Case 143

Утро в участке номер восемь всегда начиналось одинаково. Кристофер Бан, занимающий пост руководителя этого подразделения, как и всегда, был на своем рабочем месте задолго до прибытия первого сотрудника. Совсем еще юный, но уже старший инспектор Ким Сынмин (по своему обычаю не в настроении с утра) с кислой миной копался в бумагах, что-то ворча себе под нос. "Сотрудник года" Чхве Субин, получивший этот шутливый титул еще в университете, уже успел понабрать забот и сейчас переговаривался через диспетчера с соседним участком, готовясь к выезду. Чанбин обычно являлся к моменту, когда половина рабочих мест уже была занята, кофеварка усердно варила третью порцию эспрессо, а офисная часть отделения гудела тихими голосами коллег, шелестом бумаг и трелью стационарного телефона дежурного диспетчера. — Столкновение на Намдэмун, инспектор Ким, − рапортовал диспетчер, чем вызвал страдальческий стон Сынмина, натягивающего форменную фуражку. — Уже в пути, − вяло протянул он, на ходу застегивая куртку. − Даже кофе не успел выпить, этим кретинам все не ездится по правилам дорожного движения... — Захвати мне на обратном пути американо, детка! − только-только подоспевший в участок Джисон наполнил офис своим пронзительным голосом. — Пошел ты, я тебе не убер-курьер, − огрызнулся Ким. — И два малиновых пончика! − в догонку крикнул Хан, посылая воздушный поцелуй в затылок ворчащего Сынмина. Хан Джисон, будучи главным источником шума отделения, являлся одним из последних, часто опаздывая. Оправдание у него при этом было всегда одно: "Подвозил детектива Ли до Следственного комитета, это, считайте, тоже служение закону!". И не важно, что у них было две машины и Минхо выезжал на своей из их дома, когда Джисон еще даже не планировал вылезать из постели. И об этом знали все, включая снисходительного Чана, который давал всяческие поблажки своим горячо любимым подчиненным, но лишь с одним условием − те не будут косячить в остальной работе. Ли Феликс − совсем еще юный стажер, поступивший под чуткое руководство Чана пару месяцев назад, приходил позже всех. На его долю выпадало нелегкое бремя ежедневных поездок в головной офис, из которого он доставлял начальнику документацию и прочие передачки от более высоких чинов. — Всем доброе утро! − этот парень был буквально местным лучиком солнца. Стоило ему войти, как и без того залитый солнечным светом участок начинал буквально сиять. — Доброе утро! − хор воодушевившихся от его появления голосов вызывал на лице Ли смущенную улыбку, которая, в свою очередь, вызывала вздохи умиления и восхищения всех сотрудников − никто не мог оставаться равнодушным при виде этого веснушчатого лица. — Утра, Ликс, что-нибудь есть для меня от боссов? − в голосе Чанбина было больше надежды, чем интереса. Надежды, что сегодня стажер не притащил на хвосте лишнюю головную боль. — Дайте глянуть, − Ли поспешно опустил стопку папок на рабочий стол мужчины и принялся рыться в них, бормоча себе под нос заголовки документов. − Заявления, свежие бланки, лично шефу... А, вот, для вас квартальный отчет по исправительным работам. − Феликс лучезарно улыбнулся, протягивая лейтенанту стопку бумаг. − Точнее "скелет" этого отчета. К заполнению, − его глаза наполнились искренним сочувствием, когда он заметил гримасу боли, отразившуюся на лице Со. — Как всегда точно по расписанию. Черт, в следующий раз просто потеряй все, что мне передают, − вздохнул Чанбин. − Невзначай урони в какую-нибудь канавку, а мы всем скажем, что тебе ничего и не передавали... — Простите, − Феликс хохотнул, но вышло как-то уж слишком жалобно. − Хорошего вам дня! — Да уж, и тебе. В студенческие годы Чанбин считал, что чем выше твое звание − тем интереснее. Он думал, что если у младшего лейтенанта в послужном списке числятся убийства в пьяной драке, то у старшего лейтенанта там целый набор серийников, похитителей детей и действующих ОПГ. Он никогда еще так не ошибался. Разумеется, с каждым новым погоном на его плечи опускалась все большая ответственность, но та самая "работа полицейского", которую представляют себе все несведущие, с каждым годом лишь отдалялась. Разумеется, несколько раз в неделю он стабильно выезжал на вооруженные ограбления или разбой, пару раз в год сажал убийц и насильников. Но по большей части Со утопал в бумагах, которыми отчитывался чуть ли не за каждое свое движение. И порой мужчина просто молился, чтобы преступность вымерла и он перестал строчить эти рапорты и отчеты каждый божий день. И почему всем в этом мире все еще так нужны эти бумажки? Человек уже облетел всю Солнечную систему и во всю может чатиться с колониями на Марсе! Черт возьми, на дворе почти середина 21-го века, неужели никто так и не придумал достойную альтернативу ручной писанине!? Только деревья переводим. Эти гневные монологи с самим собой роились в голове Чанбина при каждом упоминании слова "отчет". Сегодняшний день не обещал ничего интереснее писанины, которая остывала на и без того захламленном столе Со. Он провозился с титульным листом до самого обеда, сверяясь с высланными ему критериями и раздражаясь от каждого нового правила заполнения обычной бумажки. Он планировал пообедать с Джисоном, но за напарником без предупреждения заехал Минхо, поэтому трапезу пришлось делить все с тем же проклятым отчетом. После обеда участок погружался в непродолжительное затишье − все сотрудники дружно переваривали пищу и боролись с сонливостью, а тишину нарушала лишь трель телефона дежурного и шипение чьей-нибудь рации. — Поножовщина в ТЦ на Гаросу-Гил, − рапортовал диспетчер скучающим голосом. − Лейтенант Со? — Черт, у меня гаврики в четыре, − Чанбин поднял взгляд на настенные часы, стрелки которых перевалили за три часа. — Я сгоняю, − Джисон поднялся со своего места и стрельнул в напарника пальцами-пистолетами. − А ты тут развлекайся. — И ты там не скучай, − буркнул Чанбин, отодвигая от себя ненавистные бумаги, − и не забывай, что у него все еще при себе нож, не лезь на него с голыми руками, как в тот раз... — Не учи ученого! − искренне возмутился Хан. — Эй, это не меня увезли на скорой после того, как я накинулся на скинхеда с дубинкой и получил заточку в бок! "Гаврики" стали приходить в отделение ближе к четырем. Давно было известно, что старший лейтенант Со являлся блюстителем пунктуальности и впадал в праведный гнев, когда кто-то из его подопечных опаздывал к началу ежедневного инструктажа. — Утречка, офицер Со, − черноволосый парнишка лет восемнадцати проскакал между столами других офицеров и остановился у рабочего места мужчины, стуча по гигантской стопке папок ладонью с лучезарной улыбкой на лице. — Уже даже не обед, Бомгю, − Чанбин скептически приподнял бровь, оглядывая растрепанного мальчишку. Тот выглядел осунувшимся, одежда протерлась и местами покрылась пятнами, которые никакой детергент бы ни за что не вывел. Бомгю был самым младшим "преступником" в подчинении Чанбина, этаким постояльцем, ведь последние пару лет они с мужчиной не виделись лишь во время отпусков и выходных второго. Школу парень бросил, родители вроде и имелись, но вряд ли знали, где и как сейчас живет их все еще несовершеннолетний сын. За такую халатность их бы прав лишить родительских, да только это вне компетенции Со, а опека ничего подозрительного в ходе своих "тщательных" проверок еще ни разу не обнаруживала. — А дружок твой где ходит? Уж неделю как не появлялся. — Джун, кажется, уезжал из города, − задумчиво протянул парнишка, прикладывая палец к подбородку, чтобы придать своему виду убедительности. — Он ведь прекрасно знает, что ему запрещено покидать город пока не истек срок его... Взгляд мужчины метнулся к розовому пятну, мелькнувшему между столами его коллег. — Чхве Ёнджун! − гаркнул он и поманил новоприбывшего пальцем. − Явился, свет очей моих, а ну-ка подойди, дорогой. — Доброго вам здравия, господин Со. Парень немногим старше Бомгю притянул того к себе за шею, елейно улыбаясь лейтенанту. — Обо мне сплетничаете? — Скажи-ка мне, Ёнджун, что прописано в правилах под пунктом три? — Что-то там про опоздания и пропуски, − парень причесал пятерней свой пастельно-розовый малет, продолжая беспечно улыбаться. − Я просто приболел, могу справку притащить, если потребуется. Я все отработаю, клянусь. Полицейский лишь тяжело вздохнул. Чхве мозолил ему глаза лишь потому, что его богатый папаша устал бороться с "трудным возрастом" своего чада, приплатил кому-то званием повыше и запихнул сыночка на исправительные работы, надеясь, что это послужит ему уроком. А потому Со ничего не мог сделать с избалованным юнцом, так что мужчина просто тяжело вздохнул: — В раздевалку. Переодевайтесь и сильно не шумите там, я за вами слежу. Чанбин бы соврал, если бы сказал, что не привязан к своим подопечным. Он мог до бесконечности отчитывать их или просто ворчать без особой причины, если у него выдался плохой день, но он никогда по-настоящему не злился на них. В его подчинении не было ни одного "серьезного" преступника − таких Со сразу отправлял в обезьянник или прямиком в Следственный комитет. Его ребята − обычные заблудившиеся дети, в какой-то момент своей жизни оступившиеся и пришедшие к мелкой краже, порче имущества или пьяному дебошу, за которые сюда и загремели. И Чанбин, будучи своего рода Холденом Колфилдом, желающим ловить детей у пропасти, искренне старался понять их и помочь им встать на путь исправления. Именно поэтому он ворчал и отчитывал их за каждую провинность. И именно поэтому закрывал глаза на многие шалости и давал поблажки. — День добрый. На единственный свободный от бумаг островок его стола опустился большой стакан кофе. Чанбин оглядел длинные пальцы, украшенные кольцами, прошелся взглядом вверх по пушистому свитеру и встретился глазами со смущенно улыбающимся Хёнджином. В дневном свете залитого через панорамные окна осенним солнцем участка Хван выглядел абсолютно иначе, нежели в искусственном свете ламп круглосуточного магазина. Сейчас его светлые волосы, аккуратной волной убранные за ухо с одной стороны, будто светились изнутри, создавая какой-то едва уловимый нимб вокруг его головы (а может у Со просто начались галлюцинации после урезанного ночного сна). Его лицо уже не было искажено испугом, припухлость и покраснение от рыданий сошли, так что кожа приобрела приятный молочно-золотистый оттенок, а большие глаза блестели каким-то совсем домашним теплом, вызывая в Чанбине неоднозначные чувства. Мужчина подметил красивую родинку над скулой и тут же постарался отвести взгляд, поймав себя на том, что слишком долго молчит и просто пялится на парня. — Пришел, − констатировал очевидное Чанбин, неловко прокашлялся и уставился на кофе перед собой. − Что это? — Кофе, − чуть удивленно кивнул Хван, а после добавил, нервно перебирая пальцами край свитера: − Это извинение за причиненные неудобства, вы, наверное, поздно легли из-за меня вчера. — Если ты думаешь, что взяткой скостишь себе срок − и не мечтай, я не из таких. — Вовсе нет! Это от всего сердца! Чанбин довольно хохотнул и сделал пару глотков горячего напитка, чуть морщась от чрезмерной сладости. — Переборщил с сахаром? — Переборщил, − кивнул Чанбин, но, заметив разочарование на лице блондина, поспешил его утешить: − Все нормально, глюкоза сейчас мне не помешает, спасибо. Ну, идем, покажу тебе тут все. Рассказ об устройстве всего участка и мелкие факты о сослуживцах, мимо чьих столов они шли, были вполне необязательными, но что-то в Хёнджине расположило полицейского к роли экскурсовода. — Вы как будто меня на работу берете, − хохотнул Хван, внимательно выслушав "закон кулера", согласно которому все, что было сказано в очереди за водой − остается там. — Ты тут надолго, привыкай к окружению, − пожал плечами мужчина и жестом предложил младшему пройти вперед в узкий коридор, ведущий к раздевалке. В небольшом помещении, заполненном металлическими шкафчиками для личных вещей, уже во всю галдели провинившиеся граждане. Бомгю, забравшийся на скамейку ногами что-то вопил в ухо Ёнджуна, который изо всех сил игнорировал младшего и пытался вести размеренный диалог с девушкой, попавшей сюда на прошлой неделе. Чанбин за шкирку растащил двух явно собиравшихся сцепиться в драке пареньков, а после провел ошарашенного царившей вокруг обстановкой Хёнджина на середину раздевалки и громко прокашлялся, привлекая всеобщее внимание. Галдеж тут же стих, все присутствующие обратили взгляды на офицера , вызывая у того приступ гордости за самого себя − не каждому удается добиться уважения у кучки проблемных подростков. — Знакомьтесь, Хван Хёнджин, с этого дня он будет наслаждаться всеми радостями административного наказания вместе с вами, − мужчина подбадривающе похлопал стушевавшегося парнишку по плечу. − Прошу любить и жаловать, если узнаю, что кто-то его задирает − будете иметь дело со мной и вам это вряд ли понравится. Ну все, кто переоделся − на выход, не засоряйте пространство, остальные − пошевеливайтесь, иначе накину вам к отработке столько, сколько вы отнимете у меня своим опозданием. В часах! − все тут же зашевелились, стали хлопать дверцами шкафчиков, почти не переговариваясь. — Я не знал, что нужно брать с собой сменную одежду. — Не нужно, государство тебя оденет, − Чанбин провел Хвана к незанятому шкафчику и открыл его, демонстрируя парню грязно-оранжевый комбинезон. — Нет, − выдохнул Хёнджин и активно замотал головой, − я никогда в жизни не надену это... Его вообще когда-нибудь стирали? − парень брезгливо взял двумя пальцами рукав и его тут же передернуло. − Наощупь такой, будто его валяли в масле и воске, а потом еще и в выгребной яме... А нового нет? — Ты не на курорт приехал, − фыркнул Со, − это наказание, забыл? Напяливай и выходи с остальными. Мы начинаем ровно в четыре. Не забывай про продление часов отработки за опоздание, поблажек за то, что ты тут первый день не будет. Хван стрельнул в офицера недовольным взглядом, но все же принялся стягивать свой свитер. Чанбин поспешно отвернулся и поправил форменный галстук, ослабляя его хватку на своем горле − в помещении было крайне душно от кучи людей, скопившейся на нескольких квадратных метрах. — Бомгю, ногами стоим на полу, не на скамейках, − мужчина стащил неугомонного парнишку на пол. − На выход, нечего живое пространство занимать. Он стал продвигаться к выходу на задний двор участка, попутно подталкивая то одного, то другого, побуждая гудящую толпу покинуть помещение. — Что сегодня в программе? − не выдержал сохраняемой офицером интриги лениво потягивающийся Ёнджун. Чанбин терпеливо дождался, когда кучка оранжевых комбинезонов выстроится перед ним в более-менее ровную шеренгу. Он мягко подтолкнул тушующегося Хёнджина к остальным, подмечая, как забавно тот ковыляет в своем новом наряде, явно стараясь поменьше касаться кожей внутренней части комбинезона. — Что ж, − офицер хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание, − сегодняшняя работа многим может прийтись не по вкусу, но такова ваша участь, гаврики. В нашем районе накопилось достаточно мусорных баков, которые необходимо хорошенько отдраить. Все необходимое можете взять в подсобке, не жалейте средств, перчатки и бахилы найдете там же. — Чегооо? − завыл хор голосов. — Мусорные баки!? − возмущенно воскликнул Ёнджун. − Да за кого вы нас... − хватило одного грозного взгляда лейтенанта, чтобы младший открестился от всех претензий. − Принято. Вас понял, офицер! Мусорные баки! — Вперед, я проверю работу в шесть, если там все не будет сверкать девственным пластиком − будете драить до темноты. Разойдись. Толпа без особого энтузиазма поплелась за снаряжением для выполнения поставленной задачи. Чанбин поймал на себе несколько злобных взглядов, стоически выдержал их, даже не моргнув − он давно вывел для себя "формулу респекта", согласно которой было запрещено выказывать какие-либо эмоции, а уж тем более отвечать агрессией на агрессию, хоть порой и жуть как хотелось огреть особенно буйных противников "Режима Со". Хван остался стоять в стороне, переминаясь с ноги на ногу и очевидно пребывая в крайней степени дискомфорта. — Эй, выше нос, − Чанбин аккуратно похлопал его плечо в попытке ободрить. − Жаль, что твой первый день начался с одного из самых мерзких заданий, но как говорится... Как там говорится? Короче, крестим тебя огнем, потом пойдет как по маслу! — Ага, − неуверенно хмыкнул Хван, не особо уловив сути. — Эй, Ёнджун! Возьмите-ка к себе в компашку Хёнджина, а то он стесняется. — Ничего я не стесняюсь! — Да без проблем, − Чхве с щеткой наперевес расслабленно подошел к блондину и свободной рукой приобнял его за плечи. − Положись на меня, лейтенант, со мной не пропадет, на моей стороне опыт в опеке над младшенькими. — Оно и видно, − хмыкнул Чанбин, наблюдая за тем, как Бомгю на заднем плане (которого он точно так же повесил на совесть Ёнджуна) принюхивался к ярко-розовому чистящему средству и выглядел так, будто вот-вот готов попробовать его на вкус.

***

Спустя два часа экскурсия по мусорным бакам была окончена. Экспонаты были отмыты по всем предписаниям и Чанбин пребывал в полном удовлетворении проделанной работой. Он похвалил кучку подопечных, хвостиком увязавшуюся за ним, и направился обратно в участок, готовя руку к упражнению "поставь двадцать пять подписей на табелях посещения как можно быстрее и свали домой". Всю дорогу он искал глазами Хёнджина, переживая за состояние новичка после подобных нагрузок на тело и чувство собственного достоинства. — Что, черт вас дери, произошло!? Глаза Со округлились, когда он, наконец, нашел Хвана. Перед его взором открылась абсолютно жалкая картина: трое горе-чистильщиков в лице новичка, Ёнджуна и Бомгю, с головы до ног покрытые растворенным в воде содержимым помойки, восседали на скамейке в раздевалке с абсолютно угрюмым видом. Ёнджун с остервенением пытался достать бычок, запутавшийся в его волосах, никто из них не переговаривался, даже Бомгю молчал, надувшись сверля взглядом пол. — У этого спросите, − буркнул Чхве, мотая головой в сторону младшего. — Это была отличная идея, я не виноват, что вы поскользнулись! − вспылил от такого обращения Бомгю. — А ну! Угомонились оба, − Чанбин успел перехватить руку Ёнджуна до того, как его кулак успел впечататься куда-то в область груди младшего. − Хёнджин, прошу, расскажи-ка мне эту занимательную историю с точки зрения непредвзятого лица, которое знакомо с этими двумя всего несколько часов. — Ну, − Хёнджин выглядел крайне травмированным сложившимися обстоятельствами. Его волосы прилипли к лицу, в них можно было разглядеть ошметки чьего-то ужина, а комбинезон из грязно-оранжевого превратился в мокро-коричневый. По статичной позе паренька можно было понять, что если он двинет хоть одним мускулом и его тело еще больше соприкоснется с омерзительной одеждой − его стошнит. − Идея была и правда неплохая... Бомгю предложил заполнить бак водой и моющим средством, чтобы вся дрянь со стенок отошла и ее проще было бы отскребать. Но когда мы с Ёнджуном попытались слить эту воду... − слова давались Хвану тяжело, он пялился перед собой неморгающим взглядом, стараясь не дышать, чтобы не чувствовать запаха отходов, который сейчас заполнил раздевалку удушливым смрадом. И исходило это зловоние как раз от мокрой троицы. − В общем, мы не удержали этот бак, когда вода полилась на тротуар, там стало так скользко... — Короче эти пахорукие уронили хренов бак и всю улицу утопили в помоях! − не выдержал Бомгю. − И сами окунулись в них с головой. Чанбин искренне старался сдерживать смех, но картина в его воображении рисовалась уж слишком отчетливо и ярко со всеми спецэффектами и сопровождающими ее воплями. Он прокашлялся, пряча улыбку в кулак. — Так, а ты тогда почему весь в этом дерьме, если облились только эти двое? — Вы думаете Ёнджун оставил бы меня в стороне от такого веселья? Он очень заботливый старший, − зыркнул на Чхве черноволосый. — Хёнджин? − приподнял бровь Чанбин в ожидании объяснений, не доверяя это дело двум друзьям − стоило лишь дать им слово и они развернули бы тут целую словесную (а может и физическую) баталию. — Ну, Ёнджуну очень не понравилось произошедшее. Очень, − Хёнджин красочно подчеркнул степень недовольства старшего и впервые поднял взгляд на офицера. − В баке еще оставалась вода, не вылившаяся оттуда из-за особенностей бортика, ну и... Видимо, в порыве гнева в Ёнджуне просыпается неимоверная сила, я еще никогда не видел, чтобы человек так легко подхватывал и швырял кого-то. — Он запер меня в долбанной мусорке! − вскрикнул Бомгю, тыча пальцем в Чхве. − Я там чуть не захлебнулся! Насмерть! — Ой, там и литра воды то не было, не драматизируй! − закатил глаза Ёнджун. — Цирк уродов, иначе не назовешь, − выдохнул Чанбин, потирая глаза. − С заданием вы справились и на удивление никто не помер, и на том спасибо. Разве что у Хёнджина похоже теперь ПТСР развилось, вот и поручай вам новеньких после такого! Живо все в душ, комбинезоны сдать в прачечную, если до завтра они не успеют высохнуть − будете батрачить в чем мать родила. — А мы-то тут причем!? − Чхве и Хван были одинаково недовольны своей участью. — Во всем Бомгю виноват, а мы пали жертвой его кретинизма! — Вы согласились на его предложение, а это ставит вас обоих на одну ступень с Бомгю, научитесь брать ответственность за принятые решения, − строго отрезал Чанбин. − Больше никаких пререканий, марш в душ, жду ваши табели у себя на столе через двадцать минут. — Мы, что, должны мыться вместе? − осторожно уточнил Хёнджин, стараясь скрыть свое недовольство подобным варварством. — Экономим воду, она не бесплатная. Как и мое время. На этом Чанбин оставил троицу, не в силах больше спорить и выслушивать претензии.