Case 143

Минхо ненавидел себя за то, что упустил этот момент. Тот самый момент, когда их отношения вдруг стали обрастать плющом, мерзко цепляющимся за конечности и замедляющим все движения. Именно так ощущались теперь их вечера, их обеденные перерывы, каждое их утро. Это была любовь с первого взгляда. Минхо влюбился в него, стоило Хану войти в аудиторию первого сентября в их Полицейском Университете. Стоило Джисону открыть рот и Ли поставил свою влюбленность под сомнения. Но окончательно и бесповоротно он пропал, когда однажды Джисон подсел к нему на вводной лекции и сказал: — Черт, проспал, надеюсь наш мудак-староста не поставит мне пропуск лекции, не хочу ее отрабатывать. Лекцию отрабатывать все же пришлось, ведь тем самым мудаком-старостой (по до смешного идиотскому стечению обстоятельств) оказался именно Минхо и за подобное хамство, разумеется, впаял переведенному ученику жирную "энку" в журнал посещений. Мудаком он стал, кстати, потому что в то утро названивал Джисону в попытке добудиться своего нерадивого одногруппника − ничего личного, обычные обязанности ответственного за группу. Еще год они ходили вокруг да около, флиртуя и боясь сделать шаг навстречу. К концу второго семестра уже, казалось, весь курс знал о их чувствах, а они продолжали строить из себя слепоглухонемых, играя в непонимание. Наконец, в летнем полицейском лагере, куда отправляли всех курсантов ровно на две недели, они открылись друг другу. — Ты мне нравишься, − выпалил тогда Джисон, пиная щебень носком табельного кроссовка и не глядя на старшего. — М, − только и выдал ошарашенный Минхо, который был готов поклясться, что эти слова вызвали у него изжогу. С тех пор они не расставались практически никогда. Первое время часто ссорились по пустякам, притирались друг к другу, привыкали и изучали. С годами ссоры стали реже, менее пустяковыми, ранили сильнее, но и закаляли их союз. Психологи говорят, что ссоры − это хорошо, это значит, что двоим не безразлично, что ссорясь и вопя друг на друга они цепляются за отношения, стараются сохранить их. Сейчас же ссор не осталось. Не осталось крепких объятий, не осталось спонтанных свиданий и милых сообщений в три часа ночи просто потому, что кто-то соскучился на дежурстве. Не осталось ничего, кроме раздражающе невымытой посуды, тысячи кружек на полу у постели с его стороны и нескольких пропущенных звонков на неделе, когда Минхо задерживался на работе, не предупредив. Ли тошнило от боли и обиды, тухнущей в желудке невысказанными комьями. Он даже не думал, что что-то подобное могло произойти с ним. С ними. Он любил Джисона, как никого и ничто в этом мире не любил. Он бесспорно все так же сильно любит его по сей день. И именно поэтому старается. Он старается хотя бы поворчать на него за оставленный на кухне бардак, на недопитый кофе на столе, хочет зацепиться хоть за что-то, что бы вызвало эмоции. Но вместо этого он лишь устало оттирает столешницу от сладких разводов и со злостью швыряет тряпку в раковину. — Психотерапевт сегодня в шесть, не опаздывай, − Джисон мягко целует его в щеку на прощание уже на автомате и Минхо впадает в ужас от того, насколько за эти годы обесценились их утренние поцелуи. Пару месяцев назад, когда они уже оба были достаточно напуганы состоянием их почти семейной жизни, Хан нашел для них семейного психотерапевта. Они посещали его два раза в неделю. Договорились, что на приеме будут выкладывать все, как есть, ничего не скрывая, будут работать над всем, что всплывет и не будут таить обиды за сказанное партнером. Они обручились полтора года назад. Предложение сделал Хан, он просто мечтал быть тем, кто опустится на колено, ведь гордо считал себя зачинщиком их отношений. По сути, так оно и было. Если бы не он, тот летний вечер в полицейском лагере не стал бы самым значимым в жизни обоих. — Ли Минхо, ты выйдешь за меня? Это не было чем-то помпезным, никто не снимал их, прохожие не остановились, чтобы радостно аплодировать и скандировать "соглашайся", никто из друзей даже не знал о намерениях Джисона. Это был обычный вечер воскресенья, Минхо вытащил их на пробежку в парк. Хан по своему обычаю отстал, а когда Ли обернулся проверить его, тот стоял на одном колене с коробочкой в руках. — Хан Джисон, − выдохнул Минхо, порылся в своей поясной сумке и опустился на колено, отражая позу своего бойфренда, − а может это ты выйдешь за меня? Они хохотали около двадцати минут, катаясь по парковому газону и держась за животы. Отсмеявшись и вытерев слезы, наконец, оба молча обменялись кольцами − никто из них не нуждался в "да", ответ был очевиден. И спустя всего пару месяцев после помолвки их союз пустил ту подлую трещину. Все эти светлые воспоминания и мрачные мысли наводняли голову Минхо на пути домой. Он провел двое суток в сотнях километров от Сеула, занимаясь расследованием текущего дела. Сейчас же он давил на педаль газа и часто моргал, пресекая непрошенные слезы, так и норовившие застелить глаза и привести к автокатастрофе. В их небольшом одноэтажном доме было тихо и темно. Время перевалило за полночь, поэтому не удивительно, что Джисон уже видел десятый сон, измотанный сменой. Минхо тихо снял обувь и прокрался в душ, где дурные мысли заполнили его с новой силой, поэтому долго водные процедуры не продлились. В просторной спальне уютно горел прикроватный ночник со стороны Хана, который, очевидно, вырубился спонтанно по своему обычаю. Обойдя на носках кровать, он протянул руку к выключателю, но замер. Его взгляд скользнул по умиротворенному лицу Джисона и сердце вдруг мягко сжалось от пронзившей его нежности. Веки мужчины слегка подрагивали, а рот то и дело растягивался в легкой улыбке − кажется, ему снилось что-то хорошее. Он тихо сопел, что вызвало улыбку на лице Минхо. Ли опустился на колени, поддаваясь порыву нежности, он приблизился к такому родному лицу и мягко коснулся губами кончика носа Джисона. Еще пару мгновений он с улыбкой любовался своим теперь уже женихом (спустя столько времени этот статус все еще казался чем-то нереальным), а после кончиками пальцев прошелся по безвольно лежащей руке Хана. Он огладил смуглую, мягкую кожу оголенного предплечья, почти не касаясь, боясь разбудить. Добравшись до чужой ладони Ли ласково сжал пальцы Джисона своими и вытянул шею, чтобы запечатлеть горячий поцелуй на фаланге с обручальным кольцом. Наконец свет был потушен. Минхо осторожно устроился на своей стороне постели, медленно придвинулся к спине Джисона и вздрогнул, когда тот вдруг зашевелился. Хан в полусне перевернулся, не открывая глаз заполз под руку Ли и устроился на его груди, наваливаясь на старшего горячим ото сна комом. — Я соскучился, детка, − пробормотал он сиплым голосом и провалился обратно в забытье. — И я, − все внутри Минхо оборвалось от таких обычных слов, которые в прошлом были столь привычны, что вошли в их рутину, как простое приветствие. − Безумно соскучился, − прошептал он в рыжеватую макушку, зарываясь носом в чужие волосы и вдыхая любимый запах. Он действительно соскучился. Не только за эти сутки, проведенные вдали от дома. За эти месяцы напряжения и постоянной тревоги, он соскучился по прикосновениям и словам, таким простым, но при этом значащим для него все. Последние недели они ограничивались сухими поцелуями в щеку, когда один уезжал в участок, а второй − в следовательский отдел. Поэтому сейчас, держа в руках тихо похрапывающего Хана, Минхо вдруг резко ощутил все эти дни, которые они сами опустошили, вырвав из них обычный физический контакт. Он продолжал гладить мерно вздымающуюся спину возлюбленного, сжимаясь изнутри от переполняющей тоски и нежности, пока не провалился в сон.

***

Несмотря на выходной, оба проснулись рано, без будильника, привыкнув к многолетнему строгому режиму сна и бодрствования. И то ли Меркурий вышел из ретрограда, то ли физиология взяла верх над ментальным состоянием их союза, но обоих захлестнуло непреодолимое желание, какого не бывало уже давненько. Утренний секс затянулся до обеда: продолжительные прелюдии из вяло-нежных постепенно перерастали в жадные и требовательные. Оба изголодались по телам друг друга. Минхо любовался медовой кожей Хана, которая будто горела золотом в лучах утреннего солнца. Он гладил, целовал и кусал ее, не в силах насытиться. Это был один из тех моментов близости, когда его желание заняться с Джисоном сексом только росло, даже когда один из них уже был глубоко внутри второго. Они отлипли друг от друга спустя пару часов и несколько оргазмов, взмокшие и абсолютно счастливые. — Вау, давненько мы так не... − прохрипел Джисон, тяжело дыша и поглаживая разгоряченный чужими поцелуями живот, как довольный кот. — Неужели всего два дня разлуки так сказываются? Тогда мне стоит почаще уходить из дома, − хохотнул Минхо и перевернулся набок. Он протянул руку и ласково убрал прилипшую от пота ржавую прядь с чужого лба, а после огладил запыхавшиеся лицо младшего кончиками пальцев. Хан лишь фыркнул и приластился к протянутой ладони. Они продолжили просто лежать так, касаясь друг друга, просто удовлетворяя тактильную жажду, воруя чужую нежность и делясь собственной. Это продлилось до первого урчания, донесшегося из желудка Джисона. — Проголодался? − лениво протянул Ли. — Угу, − Хан держал глаза закрытыми, греясь в нежности старшего, позволяя этому теплу погрузить себя в ленивую полудрему. − Нужно сходить в душ и поесть, но мне так... — Лень делать оба действия, поэтому нужно выбрать что-то одно? − со смешком закончил за партнера Минхо. — Все так, господин Ли, все так. — Как насчет завтрака-обеда в ванне? — Мм, − Джисон потянулся и расплылся в довольной улыбке, − ты угадываешь мои желания слишком хорошо. — Заказывай доставку, я наберу воду. Через полчаса Минхо уже разморило от жара горячей воды, укрытой душистой пеной. Он мерно терся щекой о мокрую ступню своего будущего мужа, которую тот непринужденно устроил на его плече, расположившись напротив и с аппетитом уплетая второй бигмак. — Я тут подумал, − младший наконец отложил опустошенную обертку на стиральную машину и поглубже погрузился в воду. На лице его отразилось полное удовлетворение, он стал медленно покачивать ступней, поглаживая ею щеку Минхо и то и дело норовя ткнуть тому пальцами в глаз или залезть в ухо. − Может нам ненадолго разъехаться? Я имею ввиду, об этом ведь и говорила наша психотерапевтка: мы с тобой были неразлучны чуть ли не с первого дня нашего знакомства, мы так слиплись, что уже буквально срослись и это медленно, но верно придушивало нас, а мы и не замечали, − он смотрел в сторону, говоря такие вещи, то и дело соскальзывая взглядом на лицо Минхо, который внимательно слушал его и задумчиво поглаживал лодыжку на своем плече, не сводя взгляда с лица младшего. − Но смотри, как нам хорошо после всего двухдневной разлуки! — Да, ты прав, пойду соберу вещи, буду ночевать в парке под мостом... — Чан предложил мне командировку, − Джисон проигнорировал подкол, лишь мягко пнул чужую щеку, − две недели в Пусане, что-то типа повышения квалификации, из плюсов − небольшой, но все же процент к зарплате. Я ему пока ничего не ответил, хотел сперва обсудить с тобой. — Если ты думаешь, что это поможет нам, то я только за. — Тогда я звякну Чану сегодня же и скажу, что согласен, обсудим детали и все такое. — Он ненавидит, когда мы дергаем его по выходным... — На кону мой будущий брак! Выслушаю его старческий гундеж, не помру, − отмахнулся Хан. Он подался вперед, чтобы забраться на бедра старшего и обвить его влажные плечи руками и мягко выдохнул, когда родные руки обхватили его талию и притянули ближе.