Case 143

3 сентября, 2035 год.

— До завтра. Прохладный сеульский вечер, плавно переходящий в ночь, обдал разгоряченное лицо мужчины успокаивающим ветерком. Сегодняшний рабочий день выдался особенно душным − вполне привычная для зачатков осени жара нагрела небольшой застекленный полицейский участок до предела, а снующие по офису сотрудники поддавали жару своим нескончаемым галдежом, вгоняя старшего лейтенанта Со в пот с самого утра. Он покинул рабочее место в десятом часу вечера, насидев аж четыре сверхурочных часа вместе со своим напарником в попытке разгрести нерассортированные протоколы, которые младший накапливал месяцами. Хан Джисон не был плохим копом, слегка ленивым − возможно, безответственным − не так уж и часто, шумным и раздражающим − постоянно. И все же Чанбин был счастлив иметь именно его в качестве своей правой руки и верного напарника, на которого всегда можно положиться во всем (не считая бумажной волокиты). Хан остался подшивать папки с личными делами, отпустив уставшего и уже клюющего носом старшего домой, а Чанбин даже из соображений совести не стал отказываться от такого предложения. Он завел свою любимую машину, на которую откладывал почти пять лет после вступления на пост рядового полицейского. Со был ярым противником кредитов, а уж тем более взяток, поэтому еще в юности твердо решил накопить собственноручно заработанные деньги и купить машину своей мечты, которую однажды увидел в одном из старых боевиков и с тех пор мечтал только о ней. Мужчина тронулся с места, проезжая стоянку с новенькими служебными "Ниссанами", на которых он и его коллеги разъезжали в рабочее время. На фоне этих наполированных белых красавцев потрепанная "Хонда" Со выглядела абсолютно непримечательно и уж точно не вызывала восхищенных взглядов случайных прохожих. Машина, будто почувствовав мысли своего хозяина, ревниво всхлипнула двигателем. — Прости, прости, малышка, − устало хохотнул Со и ласково похлопал хоть и поцарапанную предыдущим владельцем, но идеально чистую приборную панель. − Да, они современные, красивые и не заглохнут на полпути домой, но ты же знаешь, никого роднее тебя у меня нет и никогда не будет! Со Чанбин работал в полиции Сеула уже больше десяти лет. За эти годы он дослужился до неплохого звания, получил несколько наград, пулевое ранение в плечо, а самое главное − лучших коллег, которые вполне могли заменить ему семью. Зарплата его была не так велика, как у большинства служителей закона, гребущих в свой карман все, что под руку попадется без зазрений совести. На свою ставку старшего лейтенанта Со позволял себе арендовать небольшую квартиру в новом жилом комплексе на окраине столицы, содержать машину, посещать отличный спорт-зал, бассейн, а по выходным водить себя в барбекю-рестораны. Со Чанбин любил поесть, любил спорт, свою работу и своих коллег, он был добряком и просто честным служителем закона. Но, помимо всего прочего, он был глубоко одинок. Мало кто знает, но работа полицейского не заканчивается выездами на вызовы, ловлей преступников и бесконечными киношными погонями. Безусловно, этого в жизни их участка хватает с лихвой, но каждое преступление, будь оно раскрыто или нет, тащит за собой вереницу макулатуры, которую нужно заполнять, систематизировать и трепетно хранить в архивах, которые подлежат регулярным квартальным проверкам. И, порой, бумажной волокиты бывает в разы больше, чем каких-либо "приключений" с угоном или ограблением. Но Чанбин не жалуется. Он всем сердцем обожает свою работу, отнимающую у него восемьдесят процентов свободного времени, оставляющую силы только на то, чтобы принять душ, поужинать и добраться до постели. И все же порой одиночество одолевает мужчину. Он даже собаку завести не в силах, ведь собаки − они как дети, им нужно твое внимание, забота, твое время, которого у мужчины порой и на себя не хватает. Что уж говорить об отношениях. Еще пару лет назад Со умудрялся выкраивать вечерние часы на непродолжительные свидания, или забегал к своей бывшей девушке, работавшей в банке на соседней улице, на обеде, чтобы провести время за поеданием кимбапа в ближайшем кафе. Но вскоре он был лишен и этой роскоши. Как бы руководитель их участка Бан ни упирался, начальство сверху пришило участку новую "функцию" − повесило на и без того загруженных офицеров ответственность за неудачников, попавшихся на мелких административных правонарушениях. И теперь наказания в виде исправительных работ проходили под чутким руководством Чанбина, который, в общем-то, сам согласился взять на себя эту функцию. Не то, чтобы он очень этого хотел, просто остальные отказались наотрез, а оставлять это дело на и без того работающего за десятерых офицера Бана показалось Со абсолютно бесчеловечным и скотским поступком. И вот теперь он, старший лейтенант, пас своих нерадивых подростков и бестолковых взрослых, утопая в табелях посещения и заполняя их личные дела, чтобы позже отослать старшим чинам весточку в виде квартального отчета, который те даже в руки не возьмут. — Добрый вечер, господин Со! Милая девушка встретила Чанбина в круглосуточном магазинчике у его дома неизменно теплой улыбкой, как делала каждый вечер уже на протяжении многих лет. Чанбин был тут самым настоящим завсегдатаем, после каждой смены заезжал за порцией рамена быстрого приготовления или готового пибимбапа − готовить мужчина не умел от слова совсем, да и моральных сил на это у него отродясь не хватало. — Вечера, Солли, − он добродушно улыбнулся девушке и махнул рукой с ключами от машины. − Как тут у тебя? Никто не доставляет неприятностей? — Все в порядке, сегодня пока без происшествий, − кивнула девушка, заботливо протирая кассовую стойку. В голове Чанбина никак не укладывалось, как ее начальник вообще посмел ставить в ночную смену девушку в магазин на отшибе, в котором не то что охранника, даже нормальной системы сигнализации не было. Он уже давно дал Солли свой номер телефона, чтобы та в случае чего могла позвонить ему и попросить помощи − в быстроту реагирования полиции на вызовы из круглосуточных магазинов Со не верил и на то у него были самые веские причины. Он прогулялся вдоль изученных до скрежета зубов полок, выбирая вкус лапши на ужин. В магазине, помимо него, было всего несколько посетителей. Профессиональная привычка не давала расслабиться даже в нерабочее время, вынуждая мужчину подмечать все детали окружения, где бы он ни находился. Пожилая дама копалась в стопках газет, не вызывая никаких подозрений − Чанбин знал госпожу Кан уже не первый год и единственная проблема, которую она могла создать − очередь на кассе. А вот светловолосый паренек, прижавшийся к лоткам с шоколадками выглядел подозрительно, мужчина никогда не видел его прежде. Чанбин прошел чуть дальше, чтобы не выпускать блондина из поля зрения, попутно закидывая в корзину пару упаковок готового риса. Парнишка с виду явно нервничал: голова вжата в плечи, руки нервно перебирают друг дружку, а глаза судорожно бегают из стороны в сторону. Типичная картина неумелого воришки. Со тихо усмехнулся и закатил глаза, ему стало просто интересно, чем же закончится эта неравная борьба с совестью. И вот, наконец, несчастная шоколадка отправилась в длинный рукав свитера, а в голове Чанбина насмешливо завыла сирена. Он устало вздохнул и за несколько шагов настиг блондина, опуская тяжелую руку на его плечо. — Полиция Сеула, − Со просто обожал такие моменты, ничего более комичного, чем предынфарктные магазинные воришки он и представить себе не мог, − старший лейтенант Со Чанбин. Воруем, уважаемый? — Я не... − парень, будучи на голову выше мужчины, под его тяжелой рукой весь сжался и задрожал, будто уменьшился прямо на глазах до размера ребенка, а после повернулся к полицейскому с полными слез глазами. − Черт, это не то, что вы подумали, я клянусь! — Пошли, расскажешь по дороге в участок. — В участок!? − пискнул блондин, он тут же швырнул несчастную шоколадку обратно в лоток и обхватил себя руками. − Нет, умоляю, я ведь не украл ее, просто взял подержать! Сердце Чанбина на мгновение сжалось при виде столь искреннего раскаяния вперемешку со страхом на лице воришки. Тот вовсе не был похож на типичных хулиганов, обносящих круглосуточные: его желтоватые волосы были уложены аккуратными волнами и спускались к основанию шеи, огромный бежевый свитер, заправленный в широкие голубые джинсы, выглядел более чем опрятно, а чистые конверсы явно не принадлежали тому, кто часто ворует, а потом скрывается от погони в мусорных баках. Чем больше деталей подмечал мужчина, тем сильнее росло его природное любопытство. Он отпустил плечо трясущегося парня только у кассы, чтобы расплатиться за свой ужин − тот даже и не попытался сбежать, смиренно стоял позади мужчины, опустив голову и тихо шмыгая носом. Солли, с нескрываемым восторгом наблюдавшая за этой картиной, обменялась с Чанбином хитрой улыбкой и протянула ему чек. Попрощавшись с девушкой и пожелав ей спокойного закрытия смены, он сопроводил нарушителя городского порядка наружу. — Прошу, − Со открыл дверь пассажирского сидения своей машины, жестом приглашая все еще пребывающего в шоке парня сесть. — А вы точно коп? Мама учила меня не садиться в тачки к подозрительным дядькам. Что-то вы без формы, да и машина у вас какая-то... Со ткнул парню в лицо своим удостоверением, слегка взбесившись от тона, с каким тот отозвался о его драгоценном автомобиле. — Старший лейтенант Национального агентства полиции Республики Корея Со Чанбин, − процедил мужчина, настойчивым жестом указывая на переднее сидение. − В машину. Он кинул пакет с несостоявшимся ужином назад, уселся за руль, хлопнул дверью и пристегнулся. Машина фыркнула и плавно понесла их по узкой дороге, которую Чанбин планировал увидеть только через девять часов, отправляясь на смену завтрашним утром. Парень на пассажирском сидении рядом с ним весь скрючился и тихо всхлипывал, его длинные пальцы цеплялись за ремень безопасности, и выглядел он таким напуганным, будто вот-вот готовился к прыжку с небоскреба. — Эй, да расслабься, я не стану сажать тебя в тюрьму, − офицер полиции попытался прозвучать как можно более мягко и успокаивающе, уж больно кошки скребли острыми коготками по его совести от вида перепуганного блондина. — Если это попадет в мое личное дело − мне конец, − выдохнул воришка и поднял на мужчину полные мольбы глаза. − Я учусь в университете на стипендии, меня точно с нее скинут, если вовсе не попрут к чертям... А еще, − шумный жалобный всхлип ударил Со прямиком в грудь, − я подрабатываю вечерней сиделкой, если семья ребенка узнает, что я... Меня точно уволят и напишут отвратительное рекомендательное письмо! Я не могу лишиться работы, мне ведь надо на что-то жить! Чанбин старался не смотреть на своего незапланированного заключенного, сверля взглядом пустую пригородную трассу, освещаемую желтым светом фар. Если бы не план по поимке вот таких мелких преступников, который ежемесячно выставляло ему начальство, он бы тут же высадил паренька, а еще лучше − отвез бы того домой от греха подальше. Учится, работает няней, выглядит как пай-мальчик − все это никак не вяжется с совершенным им проступком. Что же толкнуло его на это? — Прошу, − пока Чанбин плавал в собственных дедуктивных рассуждениях, блондин не унимался, продолжая причитать и тихо выть, не сводя глаз с полицейского, − не арестовывайте меня! Мои родители меня просто прикончат, я не переживу даже одной ночи в камере! — Да не стану я тебя сажать в тюрьму, сказал же! − жалобный бубнеж начинал действовать уставшему мужчине на нервы. − Просто повешу на тебя сотню-другую часов исправительных работ, чтоб неповадно было в следующий раз. — А сообщать об этом в университет и моему работодателю будете? Со краем глаза заметил темнеющие на светлых джинсах парня пятна от крупных слез. — Не стану. На первый раз, − нехотя повел он бровью и на мгновение перевел взгляд с дороги на пассажира. — Правда? Клянетесь? − юноша вдруг вцепился в руку мужчины на рычаге коробки передач и с силой стиснул. — Ай, да клянусь, клянусь, только прекрати рыдать... — Хорошо, − стенания тут же прекратились, парнишка вытер мокрое от слез лицо и расслабился. — Это еще что за концерт ты устроил!? Выманил обещание слезами, а самому и не стыдно, оказывается!? — Мне стыдно! Правда, стыдно, я вообще не должен был оказаться в такой ситуации... Послушайте, я проиграл спор своей сестре и эта с... Йеджи не придумала ничего лучше, кроме как заставить меня стащить что-нибудь из магазина. Она знала, что у меня кишка тонка, но все равно выдвинула именно такое условие! Боже, я неделю ходил вокруг этого лотка и именно в тот день, когда я решился на преступление, в магазине оказался коп, Вселенная меня просто ненавидит! Парень сокрушался о превратностях судьбы до самого участка. Казалось, в какой-то момент он и вовсе позабыл, с кем и куда направляется, продолжая болтать и рассказывать Чанбину о том, какая его сестра ядовитая дрянь (разумеется, со всей любовью и привязанностью). — А может вы меня все-таки просто отпустите? Стоило машине припарковаться между полицейскими "Ниссанами", как парень тут же вновь растерял всю свою веселость. Он вцепился в предплечье полицейского и глянул на него своим самым пронизывающим и жалобным взглядом. Но с Со Чанбином такие трюки не прокатывают − годы тренировок силы воли сделали из него каменную стену, которая не пошатнется перед самыми милыми и невинными личиками. Даже перед тем, которое сейчас смотрело на него, как голодный кот смотрит на продавца рыбных палочек. — Прости, парень, ничего личного, босс башку оторвет, если не выполню план по исправительным работам. На выход. Участок, на удивление мужчины, оказался не заперт. Внутри было темно и лишь мягкий тусклый свет одной настольной лампы освещал Джисона, закинувшего ноги на свое рабочее место и бездумно листавшего что-то в своем смартфоне. — Почему ты все еще тут? — Ого, а ты почему все еще тут? − встрепенулся Хан, удивленно оглядывая напарника и вошедшего вслед за ним парня. − Со Чанбин! Водишь любовников на рабочее место в нерабочее время!? Романтик... — Очень смешно, умник, − закатил глаза мужчина, − это мой билет к квартальной премии. А ты почему тут штаны просиживаешь? Даже не рассчитывай, что Чан посчитает это за сверхурочные. — Хо все еще в допроснике с тем больничным поджигателем, − только сейчас Чанбин заметил, каким уставшим выглядит Хан, тот еле передвигал языком, очевидно борясь со сном, − а мы сегодня, как назло, на одной тачке приехали, решили поэкономить на бензине, и вот чего мне стоит эта экономия! — Эй, поезжай, я дождусь его и подброшу, все равно мимо вас езжу. — О, Со Чанбин, ты мой герой! С меня второй завтрак, детка! Не скучайте тут. Хан вскинул руки в благоговейном жесте, подхватил куртку, ключи, подмигнул блондину на прощание и был таков. Чанбин лишь хмыкнул, проводив взглядом своего горе-напарника. — Что ж, раз уж комната для допросов занята, придется провести собеседование в менее формальной обстановке. А мне так хотелось попугать тебя еще немного, − вздохнул мужчина, проходя вдоль столов к своему рабочему месту и указывая блондину на стул рядом с ним. − Присаживайся, чувствуй себя как дома. На лице парня отразилось все что угодно, только не чувство, будто он дома. Он медленно опустился на самый край предложенного стула и сложил руки на колени, как примерный студент. Чанбин окинул его взглядом и попытался скрыть довольную ухмылку в новенькой папке. — Номер твоего дела будет "143", − прокомментировал он движения своей ручки, подписывающей картонную обложку. — Красивый номер, − нервно выдохнул блондин, напряженно следящий за действиями полицейского. Чанбин начинал подозревать, что его веселье и неуместные комментарии − всего-лишь реакция психики на столь стрессовую ситуацию. — Имя, дата рождения, род деятельности? − проигнорировав реплику, Со поднял взгляд на преступника. — Хван Хёнджин, родился 20 марта, в 2012-ом, учусь на факультете дизайна Сеульского института искусств, подрабатываю сиделкой, как я и говорил... — Учишься на стипендии в престижном ВУЗе, подрабатываешь, − хмыкнул Чанбин и побарабанил ручкой по столу, внимательно изучая Хвана взглядом. − Ты слишком хорошо выглядишь для магазинного воришки. — Спасибо, − Хёнджин смущенно шмыгнул все еще забитым из-за периодических рыданий носом. — Это был не комплимент, − отрезал Со. − Тебе уже почти двадцать четыре, а ты все еще участвуешь в спорах на желание и совершаешь такие глупые поступки, будучи еще и ответственным за детей? Какой пример ты подаешь растущему поколению, Хван Хёнджин? — Это был первый и последний раз! − вскинулся Хван. − Вы бы знали мою сестру, она бы меня сгноила, если б я не выполнил обещание, сделка есть сделка: я либо ворую шоколадку, либо отдаю ей кучу денег и свое самолюбие. Вы разве в моем возрасте не занимались подобным? — В твоем возрасте я... То ли природное обаяние парня на него так подействовало, то ли усталость навалилась, но Чанбин на мгновение потерял свою маску серьезного полицейского, которую с таким трудом старался удерживать последние полчаса. Он чуть было не пустился в воспоминания о своих студенческих годах, когда они с друзьями рыбачили в национальном парке (что, разумеется, было запрещено) до рассвета или напивались всей компанией и устраивали балаган после комендантского часа. Но мужчина быстро поймал себя и не дал себе же раскрыть рта. Вместо этого он залез в верхний ящик своего рабочего стола. — Это твой табель посещаемости, − полицейский продемонстрировал расчерченный на секторы прямоугольник бумаги. − Будешь отмечаться с ним у меня после отработок, соберешь бинго из ста сорока трех квадратиков − можешь быть свободен. Может это станет тебе уроком, даже целым курсом лекций на тему "почему я не должен совершать глупостей и губить свою жизнь". Можешь быть свободен, увидимся завтра. — Погодите, − Хёнджин уставился на документ в недоумении, сдвинул брови и Со мог поклясться, что увидел в его глазах цифры, которые парень ворочал в своей голове, − сто сорок три часа!? Это же сколько я сюда ходить буду... — А ты что думал? Отделаешься двумя посещениями? − хохотнул офицер. − Ну уж нет, дружок, вот тебе сделка: я не отправляю ведомости о твоем аресте ректору твоего универа, а ты закрываешь мне план по отработкам. Либо так - либо летишь к чертовой матери из универа. Возможно, Со перестарался и прозвучал уж слишком жестоко, но мужчина терпеть не мог пререканий. — А что будет, если я не приду? − Со не разобрал то ли это любопытство, то ли надежда мелькнула в голосе Хёнджина, стиснувшего в пальцах злосчастный табель. — Тебе лучше даже не знать, что бывает с нарушителями моего режима, − с напускной суровостью нахмурился мужчина. − Иди, уже совсем поздно. Предложение подвезти парня все вертелось на языке: в конце-концов, это по вине Со блондин теперь был вынужден добираться до дома среди ночи. Но озвучено оно так и не было − Чанбин не успел закончить внутренний спор об уместности предоставления подобной услуги административно наказанному им же гражданину. Хван отвесил полицейскому учтивый поклон и спешно покинул погруженный в полумрак участок, который еще долго будет сниться ему в кошмарах. Чанбин закрыл новенькую папку с делом и откинулся в кресле, закидывая руки за голову и тяжело вздыхая. Вечер принял совершенно неожиданный поворот, в голове Со вдруг завертелись теории об "эффекте бабочки": он задержался на работе, из-за чего пришел в тот магазин позже обычного, если бы не это, проигравший в споре своей сестре парнишка не влетел бы на административку, а Со сейчас лежал бы в своей постели и видел десятый сон. На что еще способна эта бабочка? Минхо появился из коридора, ведущего к допросной спустя полчаса и вырвал коллегу из полета философской мысли. Он выглядел абсолютно вымотанным (в равной степени физически и эмоционально). — А ты что тут делаешь? − без особого интереса спросил Ли, даже не замедляя шага у стола младшего. Он проковылял к выходу, по пути застегивая на себе тренч. − Он уехал? — Я отпустил его час назад, − Со щелкнул настольной лампой и заторопился покинуть помещение вслед за коллегой. − В его защиту скажу, что он был готов ждать тебя хоть до утра. — Спасибо. Неприятное чувство то ли вины, то ли стыда стиснуло желудок Со. Он не был уверен, за что именно сейчас Минхо был благодарен: за то, что Со позволил его жениху поехать домой и лечь спать или за то, что своим последним комментарием помог Ли справиться с необоснованным раздражением и обидой. Они с Джисоном были достаточно близки, чтобы Чанбин был в курсе всех их семейных неурядиц. Не то, чтобы эти двое разлюбили друг друга и начали собачиться по поводу и без − было бы куда проще, если бы ситуация сложилась именно так. Они и сами еще не до конца поняли, какая раковая опухоль сжирает их союз изнутри, не трогая чувства, но оставляя после себя липкую обиду и тягучее раздражение. Порой Джисон приезжал на работу совсем разбитый после бессонной ночи, проведенной в бесконечном внутреннем поиске ответов и банальных переживаний за их с Ли совместное будущее. Чанбину было больно смотреть на это со стороны. — Как продвигается дело? Они остановились у края парковки. Минхо закурил, сунул руку в карман тренча и стал нервно пинать асфальт носком ботинка. Последнее время он все чаще терял свою маску спокойствия и безразличия, его выдавали резкие движения, чересчур (даже для Ли) колкие реплики и куча выкуренных за обеденный перерыв сигарет − единственное, что было способно успокоить его нервы, по словам самого Ли, которого еще со времен учебы считали приверженцем здорового образа жизни. Проблемы в семейной жизни и сразу несколько тяжелых расследований разом навалились на мужчину, отчего тот угасал на глазах. — Несет полную чушь, − спустя пару затяжек и тяжелый вздох Ли наконец ответил. − Думаю, после психиатрической экспертизы его отправят в психушку лечить голову. Я совсем запутался в его показаниях, у него в голове такая каша... Придется ехать туда и допрашивать участников его показаний, сука, это двое суток работы у черта на куличиках. Чанбин дождался, пока мужчина задушит подгоревший от остервенелых затяжек фильтр о мусорку, и разблокировал двери своей машины. Он с тоской посмотрел на пакет со своим несостоявшимся ужином. — Голоден? − он глянул на потирающего воспаленные глаза Минхо, развалившегося на пассажирском сидении. — Готов хоть тебя сожрать, − устало хохотнул Ли. — Давай как в старые-добрые, − он выудил с заднего сидения пакет и принялся наспех накрывать трапезу прямиком на приборной панели. − Помнишь, когда мы еще были патрульными и обедали вот так? — Да уж, вот это было время, не то, что сейчас... Молчаливый полуночный ужин с видом на редкие машины, плетущиеся по проезжей части, не затянулся. Они наспех уплели обе пачки риса с холодной свиной нарезкой, закусили парой безвкусных протеиновых батончиков, и тронулись с места. — Как у вас дела? − Чанбин покосился на Минхо, который задумчиво смотрел в окно и крутил на пальце помолвочное кольцо. Повисла тишина. Ли долго думал над ответом, а может просто не хотел отвечать. Или не знал, что ответить на столь простой вопрос. — Мы начали ходить к семейному психотерапевту, − наконец выдохнул он. − Прорабатываем скрытые обиды и все такое. Не знаю, после сессий вроде становится лучше, но ненадолго. Самое дерьмовое в этих мозгоправах то, что они не имеют права давать советов. Вытягивают из тебя все дерьмо, а что с ним делать − уже твоя забота. Джисон просто с ума сходит, вся эта инфа только драконит его тревожность, да с такой силой, что я уже просто не могу смотреть на его мучения. Почему бы просто не сказать нам прямо: вы чувствуете эту ебейшую пропасть и пустоту, потому-то и потому, чтобы это прекратилось вам надо то-то и то-то? — Вы ведь не собираетесь расставаться? Я уже прикупил смокинг на вашу свадьбу, − жалобно протянул Чанбин, неторопливо ведя машину по пустой проезжей части. Они с Ли давно не болтали вот так и Чанбин хотел растянуть этот момент. − Конечно, если вы решите, что это единственный выход и так будет лучше для вас обоих... Но, черт, я перестану верить в любовь, если вы расстанетесь! — Ты разве не перестал в нее верить, когда тебя отшила Рюджин, после того, как ты обхаживал ее... Сколько? Два года? — Знаешь, меня пугает емкость твоей памяти... − искренне ужаснулся Со, который не вспоминал свою университетскую любовь уже десяток лет. − Черт, я помню, как вы втюрились друг в друга и были настолько очевидны, что уже к зиме первого года, как Хана к нам перевели, весь поток был готов признаться за вас, лишь бы вы перестали мучить друг друга и нас − бедных зрителей! Мы даже ставки делали... — Я искренне верил, что моя тактика "я буду молча пялиться на тебя, пока ты не выйдешь за меня" сработает и очень скоро, − глухо рассмеялся Минхо. Его лицо посветлело, Чанбину, похоже, удалось развеселить его теплыми воспоминаниями. — Если бы Джи был столь же туп, как ты, вы бы до сих пор даже за ручки не подержались. — Да, если бы не он, ничего бы и не было, − горький смешок заставил Со вновь почувствовать укол вины. — Слушай, вы же были созданы друг для друга. Кто еще, кроме этого святого человека будет терпеть твое чувство юмора и идиотские выходки? Иногда, еще в универе, мне реально казалось, что весь наш мир был создан только для того, чтобы вы двое встретились. — Ого, какие грандиозные заявления. — Может вам ребенка завести? — Ну точно! − Ли хлопнул себя по колену, будто бы его осенило. − Ребенок ведь всегда спасал любой брак и исцелял даже самые паршивые отношения! Дави на газ, хочу скорее оплодотворить своего благоверного во имя спасения нашей любви! — Фу! − поморщился Чанбин, шутки шутками, а картина, представшая перед мысленным взором мужчины от слов старшего будет преследовать его еще какое-то время. − Я не это имел ввиду... — Я понимаю, − вздохнул Минхо. − Извини, я устал и весь на нервах, и... Короче, все под контролем, мы разберемся с этим дерьмом. Без уничтожения психики ни в чем неповинного ребенка. Повисла тишина. Чанбин понял, что переборщил и залез глубоко не в свое дело в искренней попытке подбодрить давнего друга. Он безумно любил этих двоих и оттого переживал за их отношения даже больше, чем за свои собственные. Благо, собственных у лейтенанта Со не было, а потому он мог отдать всю свою тревогу без остатка паре Хана и Ли. — Почему ты торчал в участке в такое время? − наконец заговорил Ли, всю дорогу нервно поглаживающий карман с сигаретами, явно страдающий от непреодолимого желания закурить. Он знал, что Чанбин запрещает делать это в своей машине, отчего сходил с ума еще сильнее − Со знал это наверняка. — Оформлял горе-шоплифтера. Прикинь, удумал воровать в моем родном магазинчике, совсем они совесть потеряли. — И не западло тебе было тащиться аж от самого дома в такое время... — План по исправительным работам сам себя не выполнит, его часы как раз закрыли мне квартал и обеспечили премию, − довольно хмыкнул Чанбин, замедляя ход автомобиля на подъезде к небольшому частному дому. В щель плотных штор, завешивающих панорамное окно, служащее целой стеной, пробивались всполохи голубого света. — Опять задрых у телевизора, − мягко фыркнул Минхо, отстегивая ремень безопасности. − Спасибо, что подвез, с меня причитается, − он похлопал Со по колену и покинул машину. Чанбин посидел еще недолго, проводил Ли взглядом до двери, дождался, когда свет телевизора сменится темнотой, и вновь завел автомобиль, направляя его в сторону дома. В голове вертелось лишь одно желание − уснуть в надежде, что оставшегося времени хватит, чтобы встать с нужной ноги.